Апокалипсис начался, когда Аля вела урок английского у ребенка Нади. В это время муж Нади, Антон, как раз приехал с работы из больницы.
— Хэлло-хэлло! — приветствовал он с порога. — Кажется, биг рэйн из камин! Сейчас ливанет!
Ребенок заулыбался и помахал рукой в знак согласия.
Дождь не просто ливанул, а пошел одной сплошной стеной. Аля осталась на чай. Дождь не прекращался. Ребенок крошил печенье на скатерть. В воздухе висела неловкость.
Сестра Нади, Лера, проснулась по будильнику — ей надо было в ночную смену в "Гоу-Маркет".
— Лерка, куда ты пойдешь! Позвони на работу, предупреди, — сказала Надя.
Потом слева и справа начали сверкать молнии. МЧС с запозданием прислало штормовые предупреждения. Затем вырубились электричество и сотовая связь. Приехал на машине младший брат Антона, Лёня, мокрый насквозь.
— Что-то не то, мама посмотрела в окно, а теперь упала и не дышит!
Антон схватил свой докторский набор и помчался спасать маму. Аля осталась на ужин. Надя разогрела остатки обеда на газовой плите, работающей от баллона. Было тревожно.
Люди по всему городу смотрели в окна, падали и мгновенно переставали дышать.
Дождь и молнии прекратились только через три дня. Было холодно, от силы пять-десять градусов выше нуля. Антон и Лёня сели в машину и поехали в город. Далеко уехать не смогли — на месте города было огромное море. По спокойной воде у берега плавали чайки. Выживших было мало. Почему они не упали замертво, как все остальные, не знал никто, включая самих выживших. По незатопленным участкам бродили мокрые фигуры. Двое подростков тащили на санках по грязи чье-то завернутое в простыню тело. Санки застревали в слякоти. На бензоколонке, стоя в луже по колено, люди с матами и драками сливали в канистры топливо. По темной от грязи воде разливались радужные бензиновые разводы. Мужчина лет шестидесяти тащил на поводке мокрую черную собаку, которая лаяла на все вокруг дурным голосом.
В этот вечер в дом Нади и Антона пришел Полковник.
— Все затопило, — сказал он вместо приветствия. — Все затопило, все умерли.
Дальше все-таки поздоровался и снял с плеча рюкзак. В рюкзаке были консервы и крупы.
— Готовился к БП, — кратко объяснил Полковник. — Там еще осталось. Вдвоем надо. Одному долго.
Аля зашла в комнату. Полковник посмотрел на нее с удивлением.
— Я съезжу, — сказал ему Антон.
— Что такое БП? — спросила Лера.
— Большой апокалипсис на букву "П".
…
— Это кто такая? — спросил Полковник, садясь в машину.
— Это бывшая одноклассница Нади. И по совместительству преподаватель Лерки и пацана.
— И что она здесь делает?
— Ну не выгонять же теперь. Она вела урок, когда все это началось. Жила в пригороде, возвращаться ей некуда. Лерка с Надей одежду кое-какую дали ей, куртку.
— Ну и какая она?
— Да нормальная, немного со странностями.
— С какими?
— Ну, как все учителя.
— Помнишь, ты рассказывал, как в шараге историк в дымину пьяный пришел?
— Ага, — засмеялся Антон. — Сел за стол, закрыл лицо руками и говорит: открыли учебники, самостоятельно изучаем следующую тему…
…Была очередь Али дежурить на кухне. Она уже второй час варила свеклу, которую Антон с Леней притащили из разграбленного супермаркета. Свекла никак не хотела вариться.
Лёня появился в дверях.
— Мы жрать-то сегодня вообще будем?
— Не готово еще, — зло ответила Аля.
— Ты до утра ее варить собираешься?
— Я предупреждала — готовлю плохо. Зачем вы вообще придумали эти дежурства?
— Ну не мне же одной тут корячиться, — появилась Надя.
— Я не говорю, что только тебе. Можно же было как-то разделить обязанности. От каждого по способностям…
Свекла вырвалась из кастрюли буро-фиолетовым фонтаном, с шипением загасив газ и заливая плиту и пол.
— Ну вот! — закричала Аля. — О чем я и говорю!
— Что вы тут орете? — подошел Антон.
— Аля считает, что кухня не ее призвание, — съязвила Надя.
— Может, и правда так? — добавил Лёня, глядя на сизую лужу на полу.
Антон принес тряпку и вытер пол. Ему с детства не нравилось, когда женщины скандалили.
— А Вы что хотите делать, Аля? — подал голос Полковник, стоявший в дверях. — Английский нам тут уже не нужен. Лет так на двести-триста.
Аля подняла на него злые глаза. С тех пор, как Полковник переехал в дом Нади и Антона, он всегда обращался к ней на "Вы" и подчеркнуто-холодно. Аля отвечала ему тем же.
— Могу быть ночным часовым, — сказала она неожиданно звонким голосом.
— Часовой же Лёня, — сказал Антон.
— Лёня спит, — ответила Аля. — Вчера примерно в три утра я вытащила у него из-за уха вот эту сигарету. Он так сладко храпел, что даже ничего не заметил.
Сигарета пошла по рукам.
— Ахаха, ну ты крысеныш, заначил последнюю сигу!
— Часовой хренов! А если б нас тут поубивали всех?
— А Вы почему не спали? — спросил Полковник. Аля бросила на него быстрый взгляд.
— Я сова, — сказала она.
— Есть такой психологический тест, в той книжке, что мама подарила, там про вектора, — вмешалась Лера. — И мы его делали для прикола, и Аля получается ночной охотник. Она гиперчувствительна к звукам, обостренный слух. А любимый цвет у нее темно-синий!
— И когда ж ты спать ложишься? — спросил Антон.
— В 4 утра. Часто в 5. Могу и позже, без проблем.
— И поэтому завтракать не ходишь.
— Вам же больше достается.
— Ну а если ты увидишь, что на нас нападают, что будешь делать? — спросил Лёня обиженно.
— Я, по крайней мере, не просплю, — едко ответила Аля.
…Антон залез под одеяло, стараясь не разбудить жену. Но Надя не спала.
— Ты куда ходил?
— В туалет, блин. Куда еще можно ночью ходить?
— А Аля внизу?
— Да. Бодрая вполне.
— Что делает, читает?
— Нет. Там же темно. Сидит на подоконнике и смотрит в окно.
— Мне кажется, зря мы ее здесь оставили. Аля очень тяжелый человек. Она не умеет жить в группе, налаживать отношения с людьми. И Полковник ее еле терпит. Можно было бы попросить ее уйти. Тут в садоводстве большинство домов брошенные. Пусть бы жила одна.
— Не по-людски это, человека выгонять вот так. Она одна не сможет. И Лерка ее любит. Не такой уж тяжелый человек, если они нормально живут в одной комнате.
— Лерка любит, только не знаю, за что. Она как преподаватель хорошая. Но нафига нам теперь это надо? Даже раньше, до всего этого, жила одна, ни мужа, ни детей. И путешествовать ездила одна, такой человек. Может, она вообще социофоб?
— Давайте как-нибудь мирно постарайтесь ужиться, — попросил Антон. — Я думаю, припасы заканчиваются у всех. Из магазинов все растащили. Скоро по дорогам начнут ездить голодные мародеры. Надо как-то вместе выживать.
— Я постоянно думаю, может, лучше б мы тоже умерли? — сказала Надя. — Особенно из-за сына. Что тут нас ждет? А так бы задохнулись и все. Мгновенная смерть. Как твоя мама. Только нас было бы некому под яблоней хоронить.
Антону надоело слушать, он отвернулся к стенке. Надя замолчала.
…Антон проснулся от толчка.
— Вставай срочно, едут три машины, — шепот Али показался криком.
Вскочил с кровати, метнулся к комнате, где спали Полковник и Лёня — разбудил. Босыми ногами по ледяным ступенькам вниз, по кафельной плитке, за кухонным шкафом стоит заряженное ружье. Сердце выпрыгивает из груди.
"Только бы Надя с Леркой не зажгли свет. Только бы не зажгли свет".
Говорил раз сто, предупреждал, но Надя, чуть что, сразу тянется к фонарику.
Тормозят медленно. Стоят. Чего-то ждут. Пальцы вцепились в подоконник.
Тронулись, поехали, проехали мимо. Слышно, как тихо катятся по дороге, как шуршат шины, и звук угасает вдали.
Повернулся. Лёнька белый как мел, губы дрожат, рядом Полковник со своим ружьем, даже успел надеть куртку. Позади стоит Аля — спокойная. В темноте кажется какой-то другой, незнакомой.
— Пронесло на этот раз. Алька, ты молодец, — тихо сказал Антон.
…Забор укрепляли четыре дня. По верху профнастила пустили в два ряда колючую проволоку, которую Антон и Лёня срезали в бывших казармах. В доме пододеяльниками и шторами затемнили окна, а черный вход на первом этаже наглухо забили кусками фанеры и досками, снятыми с соседского сарая. К входной двери Полковник приколотил листы железа, ругая китайцев за качество дверного полотна. Грунтовую дорогу, ведущую мимо дома к озеру, перекопали лопатами и насыпали кучи земли то здесь, то там, чтобы машины не могли ехать быстро. Лёня предложил выкопать где-нибудь дорожный знак "тупик" и поставить его на въезде в садоводство, но Полковник отказался, считая, что это привлечет больше внимания.
Антон и Лёня съездили в бывший родительский дом, где в саду была похоронена мама, и обнаружили там пустую бутылку водки и спящего на полу нетрезвого мужика. Мужик оказался бывшим председателем садоводства, на вопросы отвечал нечленораздельно, все время повторяя "льет и льет, льет и льет, сукины дети!" Затем запел какую-то песню, глупо засмеялся, замахал руками и пошел в неизвестном направлении.
— А такой был серьезный, важный, — сказал Лёня.
— Сломался, — ответил Антон, перекладывая лекарства из маминой аптечки в свой рюкзак.
— А мы не сломаемся?
— Ты точно не сломаешься.
— А остальные?
— Полковнику пофиг, он всю жизнь в экстремальных условиях. Лерка рада до усрачки, что не надо ходить на работу и учиться. Аля бродит всю ночь и вроде довольна. Пацан не понимает ничего.
— А ты? — спросил Лёня.
— Сходи поищи в подвале, может, остались закатки, — сказал Антон.
— Тут светать рано стало, — сказала Аля.
— И?
— Может быть, Лёня сможет пораньше вставать, я не хочу видеть рассвет. Я потом сплю плохо.
— А еще чего ты не хочешь? — спросила Надя. В последнее время отношения у них совсем испортились.
— Ну всего на пятнадцать-двадцать минут. Я бы раньше начинала дежурить.
— Я не хочу в такую рань вставать, — возмутился Лёня.
— Что плохого в солнце? Посмотрела бы рассвет, красиво же, — сказал Антон.
— Не люблю я солнце. И лето не люблю.
— Да она еще в школе такая была, отказывалась ходить на пляж, — сказала Надя.
— Серьезно, Аля, ты делаешь проблему из ничего, — Антон начал раздражаться.
— Я летом иногда специально вставала, чтоб рассвет увидеть, — добавила Надя.
— Если Лёня не может, то я могу с утра дежурить, — вдруг сказал Полковник. Все замолчали.
— Да нет, ничего, я встану… если надо, — промямлил Лёня.
Надя хотела что-то сказать, но встретилась глазами с Антоном и промолчала. Полковника все уважали за его спокойную уверенность и способность организовать любой процесс, от чистки картошки до обороны дома.
…
— Как думаете, почему он ее защищает? — спросил Лёня. Они завтракали килькой в томатном соусе и макаронами. Полковник ушел на соседний участок разбирать на дрова сарай, Аля еще спала.
— Полковник — Альку? Нравится она ему, — улыбнулась Лера.
— Нравится? — удивилась Надя. — Ты, может, не заметила, но он с ней сквозь зубы разговаривает и на "Вы".
— Может, ему просто надоели бабские склоки в команде, — ответил Антон.
— Мне из-за этого теперь вставать на полчаса раньше, — заныл Лёня.
— Зато Аля может спокойно всю ночь не спать, а ты — нет, — съязвила Лера. — Но она ему нравится, я точно знаю.
— Откуда? — спросила Надя.
— Прошлой ночью я проснулась, а там луна через занавески светила, большая, красивая. Я отодвинула чуть-чуть штору и посмотрела в окно.
— Свет хоть не включала? — спросил Антон.
— Да не включала, успокойся. Так вот, Полковник с Алькой ходили по саду и о чем-то разговаривали. Уж точно не сквозь зубы. Минут 15 минимум. А потом я опять спать легла.
— Ну мало ли что они там обсуждали, оборону дома или дежурство, — ответил Антон.
— Полковник никогда бы на нее не посмотрел даже, — сказала Надя. — Просто он умный человек, а так вышло, что мы все теперь живем в одном доме. Приходится ему со всеми общаться, и с ней тоже.
— А я его боюсь, — сказала Лера, вылавливая из банки остатки килькиного хвоста. — Он когда воевал, многих убил?
— О таком не спрашивают, — ответил Антон. — И ты смотри, не лезь к нему. Полковник нам очень нужен. Без него у меня будет тут три бабы, пацан и Лёнька.
— Лёньку-то за что? — обиделся Лёня, облизывая тарелку.
… Ребенок заболел с высокой температурой. Его лоб горел, дыхание было прерывистым. Надя сидела около него сутками, Антон давал лекарства.
— Мы же тут в изоляции, как при коронавирусе. Откуда эта зараза? — спрашивал Лёня.
— Мало ли, привезли с машиной, одеждой. Или простудился.
— Если все начнем болеть, что тогда?
— Тогда нам БП! — радостно ответила Лера.
— Это не игра, у меня ребенку плохо, между прочим, — рассердилась Надя. — Я всю ночь не спала, ты бы пошла посидела хоть пару часов с больным племянником.
— Ты извини, но я заразиться не хочу, — ответила Лера.
— Я могу посидеть. Мне до дежурства три часа, — сказала Аля.
— Не боишься? — спросил Антон.
— Не особенно.
— Я не хочу, чтоб она сидела. У нее своих детей нет, — сказала Надя.
— А у Лерки что, есть?
— Я сама посижу.
Надя ушла.
— Извини, Аля, она переживает, ну, мать же, истерики, одним словом, — сказал Антон. Ему было стыдно за жену.
— Да все нормально, — ответила Аля. — Я как-то не рвусь.
— Алечка, а почему у тебя нет детей? — спросила Лера.
— Потому что я никогда их не хотела. Дети — это эмоциональная привязанность, постоянные переживания и внутренняя несвобода. А я хотела быть свободной.
— А я тоже не хочу. Нафиг эти памперсы, возиться, потом приучать к горшку, еще родами фигуру портить?
— Дело не в памперсах и не в фигуре. Ребенок — это на долгие годы, и вся твоя жизнь эти долгие годы будет подчинена интересам ребенка.
— Не обязательно так серьезно относиться, — сказал Лёня.
— Ну ты-то понятно, и на дежурстве спишь, — сказала Аля. — А я либо делаю по максимуму хорошо, либо не начинаю вообще, если вижу, что не справлюсь.
— По-моему, ты просто не хочешь ответственности, — сказал Антон.
— А по-моему, безответственно настрогать детей, осознавая, что не потянешь, чтоб они потом росли сами по себе, как трава. Но это не про тебя, Антон, ты хороший отец.
— Вообще все это теперь не имеет значения, — сказала Лера. — Кто будет рожать в таком мире? Интересно, а БП когда закончится? Ну там восстановление государства, законов. Вышек сотовой связи, электричества, инсты…
— Тебе бы только инсту посмотреть, — сказал Лёня.
— И это тоже. У меня там такие фотки были!
— Хорошо бы восстановили. А то мы сидим тут в изоляции, никого не видим, ничего не слышим, — сказал Антон.
— Еще вопрос, в чьих руках теперь будет власть. Кто будет главным? — спросила Лера.
— Не знаю, — ответил Антон.
…Через три дня ребенок поправился, и больше никто в доме не заболел.
— Мой сын сильный. Я его в самый разгар коронавируса родила, — гордо говорила Надя. — Меня из роддома выписывать не хотели, потому что у соседки по палате тест положительный был. Хорошо, Антон тоже врач, поговорил с кем надо, и тогда только выписали.
Погода была хорошая. Женщины сидели на скамьях в беседке и прямо на столе перебирали принесенную Полковником гречку. Мужчины добыли целый мешок крупы после очередного налета на супермаркет. Там почти ничего не осталось, все растащили выжившие. Нашли только рассыпанные по полу жвачки со вкусом арбуза и мешок развесной гречки, который мало кому под силу было унести, поэтому он и уцелел. Рядом Лёня и Полковник чистили картошку, тут же скидывая очистки в компостную кучу.
— Нормально так нам досталось, да? — горько усмехнулся Лёня. — Только победили пандемию, решили, что будем жить спокойно, и вот, пожалуйста. Я лично собирался поехать в Прагу, чешское пиво пить.
— Я хотела доучиться, найти нормальную работу и послать этот "Гоу-Маркет", — мечтательно сказала Лера. — Ненавижу, блин, до сих пор кошмары снятся, что я стою на коленях и вытираю лужицы под ящиками тухлых помидоров.
— Я хотела родить второго, — сказала Надя. — Как раз Саня бы уже через год в школу пошел. И ведь правда, только пандемия закончилась. Не дают нам пожить спокойно. Так несправедливо. И нелогично…
— А по мне, так очень даже логично, — поднял голову Полковник.
— Не говори, что ты веришь в теории заговоров, и что кто-то мечтает уничтожить человечество, — сказал Лёня.
— Я не верю в теории заговоров. Но я знаю, что если система расшатана и дала сбой, она будет и дальше давать сбой за сбоем, пока не раскачает себя окончательно или не стабилизируется.
— Почему же наша система не стабилизировалась?
— Разные могут быть причины, — ответил Полковник, стряхивая с ножа прилипшую картофельную кожуру. — Например слишком много было дестабилизирующих факторов. В экологии, демографии, промышленности….
— Или?
— Или какая-то сила искусственно расшатывает систему.
— Во! — обрадовался Лёнька. — Я же говорил, теория заговоров. Масоны, рептилоиды…
— Масоны и рептилоиды — это разумные существа, способные что-то планировать, а я говорю о стихийной силе. Такой, которая не осознает последствий своих действий, действует инстинктивно, неосознанно.
— Это кто? — озадаченно спросила Надя.
— Может быть, не "кто", а "что". Природа, например. Планета устала от нас.
— Да ну, опять зеленый бред, — ухмыльнулся Лёня. — Планета устала, растаяли арктические льды, снусмумрики вымерли в тропических лесах. Я скорее поверю, что рептилоиды решили нас всех извести.
Полковник пожал плечами и снова принялся за картошку.
— А полковник думал мысль, и разглядывал пыль на ремне, — вдруг тихо сказала Аля.
— Это откуда? — спросила Надя. Аля молчала, ее пальцы перебирали зернышки крупы.
— Из песни группы "Наутилус Помпилиус", — ответил за нее Полковник.
