Что же это такое?

И вот они вернулись домой, стряхнули с себя остатки снега и Александр Григорьевич пошёл ставить чайник — нужно было отогреться с мороза. Он залил воду из-под крана, посетовав на то, что снова забыл заказать бутыли домой. Надо бы это сделать вечером. Зажёг конфорку и водрузил на неё пузатого друга.

Старый краснобокий чайник, спутник многолетних посиделок на кухне и свидетель многих разговоров запыхтел, выпуская пар, затрещал привычно, по-домашнему, и Александр Григорьевич внезапно ощутил внутри счастливое тепло.

Через десять минут вода закипела и кухню наполнил пронзительный свист, чайник сняли с плиты, разлили заварку и кипяток по кружкам, а зефир и печенья дополнили идиллию. Домашний уют окутывал и успокаивал, словно и не было нерешённых вопросов, переживаний и внезапных открытий этого безумного дня.

И вот когда чай был выпит, Александр всё-таки задал вопрос, не дававший ему покоя с тех пор, как всё началось:

— Слушай, Док, а как ты думаешь, что такое эта нуль-реальность? Другие измерения? Временные разломы или на самом деле наш мир — всего лишь программа, чей-то непонятный эксперимент?

— А вот это нам и предстоит выяснить. И, скажу тебе, это очень интересная задача. Я прямо снова почувствовал себя молодым, как тогда в 40-х. Знаешь, тогда…

— Да-да, ты уже рассказывал. И всё же… У тебя же уже есть свои теории?

— Ну, пока сложно выдвигать какие-то теории. Мало практики, мало материала, мы так сказать, слегка пощупали эту твою "нуль-реальность", однако, основываясь на моём опыте, пока всё говорит скорее в пользу искусственного мира, нежели других измерений или временных потоков. А уж поверь, во временных потоках я — дока.

Он засмеялся своему же каламбуру, а Александр крепко задумался. В глубине души он был согласен с Доком, но какая-то часть его всё равно сопротивлялась. Ведь нельзя же совсем-совсем всё смоделировать. Неужели всё, что он видел и делал ненастоящее? Или он сам — не настоящий. Ведь это же было…

Его первые написанные книги и вообще творчество. Как смоделировать восторг и вдохновение, и выброс адреналина на самом пике процесса творения?

А моря, на которые он вывез мать в этом году. И свои погружения с аквалангом. Весь этот чудесный подводный мир, такой изменчивый, такой разный и пестрящий многообразием. И эта мудрость в глазах подводных черепах. И не скажешь, что всё сделано, словно под копирку по шаблону.

А цветущие парки и сады, в которых они гуляли в этом году, смотрели как всё расцветает, наполняет воздух ароматом. Он ещё помнил прекрасный розовый сад, на который наткнулся совершенно случайно и провёл там не менее получаса, просто вдыхая этот запах, не в силах прекратить. Разве это может быть ненастоящим?

Нет! Надо держаться за мысль, что этот мир — реален, а там за «сбоями» другое измерение. Да, может, они и изучают этот мир, но они изучают реальный мир, а не какую-то дурацкую симуляцию с роботами или голограммами. С такой реальностью Александр Григорьевич готов был мириться. И готов был за неё бороться.