Часть I Глава VIII

Подземный поезд, покачиваясь, несся по рельсам, подобно гигантской сколопендре. На бегу механическая тварь издавала оглушающий грохот и низкое рычание, пыхтя плотными черными клубами дыма из отсека с угольным топливом. Фонари вдоль туннеля мерцали, заставляя тени внутри движущего монстра танцевать.

Поезд замедлил ход и остановился на станции Ругару, на которой Барк неловко вышел, прикрывая воротом рубашки отсутствующий ошейник, и огляделся.

И где же искать вход? Да, было бы глупо ожидать яркой вывески в такое «заведение», но должен же быть какой-то опознавательный знак? Барк неловко решил походить по станции, поглядывая на возможные места, куда можно пройти. И он нашел: пройдя от одного выхода к другому, он увидел некоторых собак, которые шустро и оглядываясь пробежали в за дверь, где располагался служебный вход. Но, судя по всему, нет…

Бордер забежал соседом и едва не скатился по каменной лестнице. Что ж, это было куда надежнее, чем в «Голодном Стервятнике». Черный рынок вполне себе оправдывал свое название — с освещением тут и вправду были большие проблемы. Подземное помещение растянувшееся на всю площадь станции метро, было погружено в сумерки, и горели лишь светильники в имитированных будках и киосках. К тому же здесь была невыносимая духота, усугубляемая обилием резких (и, похоже, источали их нелегальные вещества) запахов, вновь надавивших Барку на мозги. Потолок задребезжал, издал рокот и посыпался бетонной крошкой. Текущая внизу толпа зевак и торговцы отнеслись спокойно к такому грохоту. Его издавал поезд метро, который сверху стучал при езде своими колесами. Бордер невольно представил, как каменные потолки в один момент не выдерживают и механическая многоножка с чудовищными рычаниями и, изрыгая дым, падает на это проклятое место. Удивительно, как доверия в итоге не внушало в этом месте ничего, даже потолки и стены.

Придется, в любом случае, спуститься, несмотря на то, что решительности в псе очень поубавилось. Бордер быстрым шагом спустился и невольно вжал голову в плечи, в надежде, что никто из толпы его не заметит. С одной стороны, от любого другого рынка это место не отличалось, но в голове роем пчел мельтешили мысли о том, что маргиналы решат с ним сделать. Пристанут, загнобят, учуят страх, определят как чужого здесь, ограбят, а то вовсе убьют и изнасилуют! В этот момент Барк не пожалел, что не взял с собой Юфрау, суке здесь точно делать нечего, но, в душе, колли хотел бы, чтобы кто-нибудь и за него посетил рынок, заботливо оставив его самого дома. Вроде, территория была не такая уж и большая, но найти в этом балагане конкретного пса было очень сложно. В голову колли пришла мысль найти относительно безобидного торговца и уточнить у него местоположение Йенса. Пес стал искать глазами кого-либо подходящего, и взглядом он зацепился за самодельную деревянную лавку, крытую брезентом с белесыми разводами. Под ней висели мясные тушки, свинные и бычьи головы и неопределенная мелкая дичь, а так же клетки с разной живностью. Рядом стояли, судя по всему, клиенты, виляющие хвостами от нетерпения. Классический пример так называемого «мокрого рынка», где тушу разделывают заживо прямо при тебе. «Вероятно, это мясник, который не смог в свое время получить легального разрешения на продажу мяса, — подумал было Барк.» Мясником являлся пудель, который, хоть и имел характерную прическу, состоящую будто бы из помпонов, но выглядели они куцыми, сам пес был в возрасте, заметно уставший (причем морально и физически, судя по всему), и имел немного более крепкое телосложение ввиду своей профессии. Он копошился под столом. Этого пространства не было видно, но в определенный момент оттуда раздался оглушительный вой, а затем лязг железной решетки. Похоже, нечто укусило пуделя, от чего тот уронил клетку. Мясник со злости пнул ее и вновь поднял и поставил с краю разделочного стола. Стоящие рядом с лавкой псы затявкали, с ехидными ухмылками глядя на содержимое: в клетке, вздыбив шерсть и таращась на мясника сидела кошка приятного персикового цвета. Она даже не выглядела больной, наоборот, она была весьма упитанной, пусть и не самой ухоженной внешне.

« — Только не говорите мне, что… — едва промелькнуло в голове Барка мысль, как мясник открыл клетку и схватил лапой в плотной перчатке кошку за загривок.»

Рыжуля тут же уперлась лапами в дно и вновь громко мявкнула.

— Хватит беситься, блядь, — рявкнул пудель и с силой впечатал кошку мордой в стол.

Зверушка оборвано пискнула. Из розового носика обильно потекла кровь, заливая собой ее пасть и грудку. Дергаясь, она когтями вцепилась в своего мучителя и скрутилась как змея, царапая задними лапами.

— Ты смотри, какая боевая, — вслух сказал кто-то из стоящих перед лавкой.

— Я и более диких у себя имел, — фыркнул мясник.

Резким движением двух лап впечатал кошечку затылком в стол. Да с такой силой, что бедолага запищала, а потом стала издавать пугающие булькающие звуки. Ее лапы в момент отпустили старого пуделя и стали дергаться в пугающих конвульсиях. Глаза кошечки поплыли и приобрели как будто бы тусклую пленку. Она приоткрыла пасть, активно задышала ей, цепляясь за жизнь.

Зрители еще активнее завиляли хвостами, удовлетворяя себя мрачным зрелищем умирающего животного. «Вишенкой на торте» стало то, что пудель достал мясницкий топорик и стукнул им по столу. Под орудием треснула разделочная доска… Так показалось по звуку. На самом же деле это был звук разорвавшихся шейных позвонков… Потом уже Барк увидел и лужу крови, что увеличивалась с пугающей быстротой, а в ней лежала голова с застывшим навечно выражением агонии. Колли передернулся и не мог больше пошевелиться, из-за чего ему не повезло увидеть и то, как кошке вспарывают живот, как рыбе на уху.

Прикрыв пасть, Барк отбежал в угол, где его словно вывернуло наизнанку. Пасть обожгла желто-зеленая рвота с кусками непереваренной пищи, которая с особым трудом выходила из носа, то и дело застревая в процессе. И всё это сопровождалось едким запахом, похожим на плесневелый сыр. Барка трясло, а перед глазами мелькали по очереди одни и те же картинки: выпотрошенная кошка, безэмоциональный пудель-мясник и довольные зрелищем собаки-посетители.

Бордер даже не ощущал стыда за то, как его вырвало просто посреди рынка. Не только из-за сильного шока, но и потому, что пес понял, что углы здесь были так же покрыты месивом из рвоты, крови, и прочих биологических жидкостей. А в некоторых таких углах сидели собаки с поникшими головами и ватными телами. Выглядели они не лучше убитой кошки. Разница лишь в том, что они были целыми. Живыми, с перетянутыми ремнями плечами, облезлые, мычащие что-то невнятное, словно очень сильно пьяные. Но больше всего пугали те псы, чьи тела буквально заживо гнили. Они были абсолютно худыми, как вяленые рыбы, почти лысыми, с огромным количеством синяков и открытых ран. Причем казалось, что они были обожжены кислотой, а потом еще и сильно гнили и покрывались мутной жидкостью и чем-то похожим на творог. Барк попятился назад, боясь оборачиваться еще хоть на какую-либо лавку. Хорошим это явно не кончится.

Неожиданно его дрожащее и покачивающееся тело сзади схватили две пухлые лапы, принадлежащие немаленькой и, скорее всего, недружелюбной собаке. Барк закричал, невольно срываясь на фальцет, и забрыкался, но незнакомец был куда сильнее и прижимал бордера ближе к себе.

— Да тихо ты, парень!

— Не трогай меня! Я не дамся живым! Убери лапы!

— Да нормальный я, успокойся. Вот, я тебя не держу.

Барк резко обернулся. Незнакомцем оказался молодой шарпей, который своим видом сильно отличался от прочих посетителей рынка: шерсть цвета полированной синей стали переливалась в свете мелких фонариков, черный свитер аккуратно заправлен в глаженые брюки, и завершали образ складки, добавляющие мнимого возраста. Шершавая, как песок, и морщинистая шкура шарпеев зачастую выглядела забавно, но в случае с этим псом, она добавляла некой солидности, а то и мудрости.

« — Только как он видит меня через такие маленькие щелочки на месте глаз? — подумал про себя Барк.»

— У тебя передоз или что с тобой? — спросил шарпей. — Я могу вызвать скорую, если нужно.

— Ты кто? — непонимающе задал вопрос бордер, боясь каждого, кто находится на территории черного рынка.

Шарпей протянул морщинистую лапу.

— Я Фу'Бар.

— Барк, — отозвался бордер, приняв лапопожатие.

— Не паникуй ты так. Не буду я тебя похищать или что-то в этом роде. Это не моя квалификация, а этих чертей.

Шарпей взмахнул в сторону мясника и соседских лавок.

— Идем, тебе воды выпить надо. Идем-идем, не бойся, не отравлю.

Барк неуверенно сделал шаг, второй, а потом полноценно пошел следом. Оба они вошли в такой же самодельный деревянный киоск, но более прилично выглядящий. Даже деревянная крыша имелась. На удивление, он не был каким-то жутким местом. Витрина и стеллажи были забиты коробочками с кассетами, горела гирлянда с парой-тройкой потухших лампочек, а в углу хлипко висел маленький телевизор, который был выключен и на нем можно было увидеть разве что отражения Барка и Фу'Бара. « -Так вот, что он имел в виду, говоря, что насилие — не его квалификация. Что ж, пиратство — не самая страшная деятельность в этой дыре.»

— Вы продаете фильмы, Фу'Бар?

— Да, вроде того… Зови меня просто Фу.

— И даже недавно вышедшие? — Барк наклонился к витрине и стал с интересом всматриваться в этикетки и обложки, планируя воспользоваться случаем и приобрести пару новинок по дешевке.

Нет, он не был «пиратом»…

Шарпей протянул бордеру стакан воды. Совершенно обычной, как Барк убедился по запаху.

— Да, можно и так сказать. Порнография выходит, в конце концов, не реже обычного кино.

— Спасибо. Почему-то я думал, что ты продаешь нелицензионные кассеты с… «классическими фильмами.»

— Я продавал раньше, но спроса на них немного. Я здесь не местный и приехал учиться в Вельшингтонском Университете Кинематогрофа и Театрального Искусства. Приехать-то приехал, но поступить не удалось. Не прошел по баллам на режиссера. Я бегал от подработки к подработке, но много не зарабатывал. Студентам платят копейки, а я так и вовсе без образования. Так, щенок, выполняющий задачи в духе «подай-принеси». А за съемное жилье нужно платить. Мне приходилось продавать много личных вещей, но больше всего я получил от продажи домашней коллекции порно, доставшаяся мне от старшего брата. Мда, такое себе «наследство». Потом я решил заниматься перепродажей чужих кассет, а потом стал и сам снимать порнографию для фетишистов… На нее спроса особенно много, а предложения мало.

— Погоди, часть этих кассет записаны тобой?

— Да, вроде того. Такое себе начало режиссерской карьеры.

— И у тебя своя студия есть? И актеры?

Шарпей потупил взгляд и сильно занервничал.

— Да… Черт его дери. Арендую и то, и другое у одного больного ублюдка.

Фу'Бар присел на скрипучую табуретку и оперся головой на лапу, прижав уши.

— Но я бы скорее застрелился, чем работал с этой псиной.

— А что с ним?

— Он не из самых приятных личностей, с которыми мне доводилось встречаться… Но на нем держится мой бизнес, так что я не имею права жаловаться. Мне вряд ли светит нормальная работа с моим послужным списком.

— А… Чем так плох твой арендодатель?

— Не спрашивай, поверь мне. Лучше скажи, что ты здесь делаешь?

— Я ищу Йенса. Ты знаешь, где его найти?

— Наркотики — это не выход, Барк. Если у тебя проблемы, то я знаю хорошего психолога, он мой одноклассник, и…

— Нет-нет, не для этого. Я пытаюсь поймать Сохо и ищу кого-то, кто может знать его близко.

— Оу, ты шутишь, верно? Повелся на ценник за его шкуру, м?

— Я бы не выражался так резко. Эти деньги нужны моей будущей семье.

— Да, если бы я такую сумму получил, я бы мог и сам наконец сбежать из этой помойки.

Шарпей нервно задергал ворот свитера, напрягая свои морщины.

— Меня тошнит от этого места. Не такие у меня были мечты в молодости, понимаешь?

— Да, я видел не так давно псов, которым так же не очень повезло в жизни… — вздохнул Барк, вспоминая братьев метисов из заброшенной часовни.

— Я не удивлен, поверь. Все находятся в этом рынке не по своей воле, знаешь ли. Но здесь присутствуют две касты: одни продают нелегальные, но прибыльные услуги, удовлетворяя чужие грехи, а другие — это потребители. Все эти полуживые тела, раскиданные по углам. Среди них много тех, кто не может вынести происходящий хаос в Империи. Причем не только здесь, но и в переулках там наверху.

— Я видел такое лишь на окраине, в Столетнем Районе.

— Плохо смотрел, друг.

Бордер встал с места.

— Я, конечно, понимаю, что у нас в Вельшингтоне есть места не самые… культурные. Их в скором времени отреставрируют и разберутся с преступностью. Господин Вайс делает всё ради для этого…

Фу'Бар вздохнул, а потом сказал, игнорируя слова бордера.

— Пойдем, проведу тебя к Йенсу.

— Ты тоже из тех, кто сомневается в имперской власти?

— Представь себе.

— Не понимаю, почему так много псов против Господина Вайса?

— Есть причины. Так же как и есть причины у тебя его восхвалять, — шарпей захлопнул ширму киоска и толкнул дверь, намекая гостю на то, что ему пора идти на выход. — Вам, бордер колли, особенно предостаточно причин. Вы, вроде как, особенные, лучшие из всех пород. Вам ли жаловаться на жизнь?

Барк направился на выход, но задержался, встав в проеме.

— Вообще-то, не все бордер колли живут как олигархи или чиновники. Я живу вообще в однокомнатной квартире, доставшейся мне от дедушки по маминой линии.

— Я поражен, друг. Ты, типо, не такой, как все?

— Про меня так часто учителя говорили. Но, почему-то звучало это всегда не очень приятно. Как будто бы я какой-то сумасшедший...

Дверь киоска захлопнулась на спиной Барка.

— Что ж, это объясняет твою инициативность в поиске Сохо. Опасный он тип.

— Да, мне это каждый говорит…

Собаки направились через мрачную толпу куда-то в неизвестном Барку направлении.

— Говорят не просто так. Думаешь, за ним никто не гонится из-за лени, или ждут супергероя, который его победит раз и навсегда? Нет, ты знаешь, что если бы Сохо был каким-нибудь вором-карманником или даже просто серийным убийцей, то его бы так и оставили безнаказанным? Нет, он имеет козыри в рукаве. У него есть целая армия последователей, которых сложно вычислить, он понимает в пиротехнике, он развит физически и добивается своей цели всегда. Не важно, что стоит на кону. С этим псом не каждый справится в одиночку. Он же способен противостоять Имперской гвардии и полиции. Уж одного пса то он точно не оставит в живых, если тот перейдет ему дорогу. Есть лишь один вариант — узнать слабости Сохо. А их у него, похоже, нет. Он Вельшингтон знает как свои пять пальцев, на то он и бывший генсек.

— Он здесь, я так понимаю, тоже не появляется?

— Никогда. С одной стороны кажется, что изгнание его подкосит и он сольется с массой, обитающей на черном рынке, но… Его просто здесь не бывает. Я думал, может он связался с кем-то со Столетнего района, но и там его не сыскать. И ни единого намека на то, как лоббисты друг с другом связываются и организованно совершают рейды на государственно важные здания.

— Не только. В последний раз сгорела одна непримечательная кафешка.

Шарпей вздохнул.

— Есть у меня подозрения, что такую «мелочь» он, как и свойственно террористам, поджигает в целях напугать жителей в общем, и Вайса в частности. Показать то, на что он способен.

Фу'Бар почесал подбородок.

— Если подумать, то Сохо может избегать этого места потому, что здесь помимо опустившихся на социальное дно собак появляются и богачи, имеющие связь с кем-то из государственных органов.

— Что?

— Я часто вижу здесь Клима — главу Государственного Накопительного Банка. Его «птицееда» не так легко упустить из виду.

«Птицеедом» звали машину с шестью механическими лапами, похожую на большого паука. Пока низший и средний класс довольствовались обычными колясками, богачи использовали причудливых роботов, к которым их намертво приковавали, соединяя каждый проводок с нервами и спинным мозгом, превращая богатого инвалида в киборга, жутко скрипящего шестернями на своих механических лапах. Но эта груда металлолома была в разы маневреннее и не зависела от наличия пандусов. Клим — глава банка — русская псовая борзая— был парализован на задние лапы еще в молодости, и первым опробовал необычное средство передвижения. Впрочем, позволить себе «птицееда» смогли не так уж и много собак. Их количество вполне можно было сосчитать на пальцах одной лапы.

Барк даже не нашел слов, чтобы ответить шарпею. Что может тут делать имперская аристократия? Да этот место бы тут же закрыли, если бы о нем узнали...

— А вот, к слову, магазинчик Йенса.

Фу'Бар указал на арку, прикрытую пестрой занавеской, представляющей собой разноцветные бусины на лесках. За ней запах незнакомых пряностей был сильнее и мешался с ароматом чего-то химического и жгущего носоглотку. За занавеской мельтешили силуэты псов, создавая немой театр теней.

— Тебе туда. А я на этом покидаю тебя, мой друг.

Шарпей по-деловому поправил ворот свитера и и, не прощаясь, пошел куда-то назад в толпу. Барк неловко выкрикнул ему вслед «спасибо» и вновь оглядел занавеску. Если не знать, что это за место, то с легкостью ее можно принять за чайный магазин или антикварную лавку. Особенно пес в этом убедился, когда вошел внутрь и лицезрел старинные (ну или же косящие под старину) вазы и статуэтки на столе и полках за спиной хозяина заведения. Видать, у дога имелась любовь к искусству поздней Аустерлицкой эпохи.

Сам хозяин сидел за вполне себе чистым столом, на котором были аккуратно сложены папки с бумагами. Он не отрываясь смотрел на подчиненных: двое кавказских овчарок и американский бульдог суетились неподалеку с ящиками, наполненные тем, о чем Барк предпочел бы не знать. Йенс со всей строгостью следил за движениями каждого, нервно подергивая брылями и давая короткие команды. С Вайсом у него было вполне много общего во внешности. Мимика была точной копией, купированные уши были рваными, причем пара ран были от вырезанных бирок. Их вешали на заключенных в тюрьмах. Такие же ярко-желтые глаза и даже голос был сильно похож на его брата, но чуть бархатнее. Правда, Йенс был, все же, выше и имел на теле больше шрамов, заметных под расстегнутой рубашкой с закатанными рукавами. Своего рода альтернатива проплешинам на теле Вайса. Шрамы проходили через весь живот, грудь, руки словно были порезаны ножом несколько раз. Аргентинский дог встретился взглядами с Барком. Пожалуй, черты морды были угловатее, чем у Вайса.

— Чем могу быть обязан? — Спросил наркоторговец.

— Это вы Йенс? Брат господина Вайса?

Торговец недовольно цокнул.

— Я не устраиваю встречи с канцлером.

— Нет-нет, я по поводу его бывшего подчиненного. Сохо.

— Ах, это ты, значит, мне направлял ту телеграмму? Я помню вас, мистер Барк, но, уверяю вас, с Сохо я дел не имею.

— Я знаю, я понял это из вашего ответа. Но мне нужны подробности. Поговаривают, наш канцлер и Сохо дружили в молодости и хорошо ладили. До господина Вайса мне никогда не дойти, а вот вы его родственник и, возможно, могли бы рассказать что-то о Сохо и его отношениях с вашим братом?

— Мог бы, если бы Вайс меня с ним хоть раз познакомил.

— Вы не знакомы? Так вы же…Как так вышло?

— Мистер Барк, вы ошибаетесь, думая, что мой брат осведомлял меня обо всех своих друзьях. Они были не более чем мелкой шпаной, но Сохо был чем-то новеньким.

— В каком смысле?

— Мой младший братец с ним как-то пересекся. Не знаю как, ведь Сохо — сын богатеньких родителей. Его отец был глубоко уважаемым анестезиологом. Не миллиардер, конечно, но баловал своего единственного сына он так, как мечтал каждый щенок. Души в нем не чаял. А Вайс тут же почуял наживу и решил променять свою настоящую семью на его. Он у них оставался настолько часто, что казалось, будто бы он у нас ночует, а там его дом.

— Ну…Он был щенком. Это естественно, наверное?

Йенс нахмурился.

— Наша мать — ебанутая алкоголичка. Из второго помета выжил наш самый младший. Умственный инвалид. Их обеих тащил я и моя младшая сестра Хельга. И к чему это привело нас?

— Но вы были вольны в своем выборе…

— Мне было 13, балбес. Я бросил школу, чтобы начать работать. А официально щенкам устроиться невозможно. Вот и пошел я сюда. Здесь псы плюют на закон. Зато я мог приносить немного бонсов в семью.

Барк неловко замолк и немного задумался, развеивая поток противоречивых мыслей.

— Господин Вайс знает, что вы здесь?

Йенс вздохнул. Видимо, это значит «нет».

— Мне очень жаль, что так все вышло, — Барк опустил взгляд на пол. Похоже, это тупик. — Я думаю, у господина Вайса были причины поступить так, как он поступил...

— Мне не нужна ваша жалость, мистер Барк.

Бордер, ненаходя себе места от неловкости. развернулся, чтобы выйти из помещения, но тут услышал задумчивый голос Йенса.

— Я бы помог вам, если бы знал о Сохо что-то. Увы, но я знаю лишь адрес его квартиры неподалеку, где он жил до изгнания.

Барк встал на месте и повернул голову к догу.

— Расскажите мне.

— Он там больше не появляется, я же говорю.

— Плевать! Мне нужно исследовать его квартиру! Срочно!

Йенс был в замешательстве от внезапного энтузиазма от бордера, но лишь пожал плечами и встал из за стола.

— Ваше право. Я провожу вас, его дом находится тут неподалеку.

— А откуда вы знаете, где он живет?

— Довелось как-то увидеть его заходящим в квартиру. Мой товарищ — его сосед напротив. Он тогда еще так странно на меня посмотрел. наверное, спутал с Вайсом.

— Возможно. Вы с ним очень похожи.

— Надеюсь, это был комплимент.

Магазинчик остался охраняемым подчиненными Йенса. Двое псов направились к лестнице, ведущей наверх. Вновь мрачная толпа, вновь смесь мерзких запахов, вновь живые трупы по углам. Йенс вышагивал четко и хмурясь, как солдат. В голове колли промелькнула мысль, что тот получил шрамы вместе со своей репутацией на рынке, Барк понял это по тому, как расступались перед ними собаки. Даже боялись взглянуть ему в глаза. Бордер испытал некоторую зависть при виде сильного и уверенного кобеля. Быть бы ему таким...

В стороне от них послышался приятный мягкий молодой голос, позвавший Йенса. Обернувшись на шум, псы увидели низкорослого сиба ину рядом с Фу'Баром. То, как маленький щекастый рыжик выглядел в пиджаке, который большемерил, создавало комичные ощущения. А узкие лисьи глазки придавали особой милоты образу. Но Йенс напрягся. Очень сильно.

— Что-то я давно не видел тебя, Йенс! — крикнул сиба, подходя к догу, расплываясь в миловидной улыбке до самых ушей.

— Здравствуй, Снафф.

— Я смотрю, ты помогаешь очередному бордер колли справится с огромными требованиями и обязанностями?

— Сейчас другая ситуация.

— Конечно-конечно. Не буду отвлекать тебя. Увидимся на встрече через два дня. Поболтаем за парой бокалов шампанского, друг?

Йенс фыркнул и подтолкнул Барка вперед. А улыбка с морды сибы не сходила.

— Что-то не так? — Спросил Барк, оказавшись на приличном расстоянии от незнакомца.

— Да, это Снаффлз. Я бы с ним не советовал общаться, если вдруг пересечетесь с ним. Он тот еще гаденыш,

— Почему? Он выглядел вполне дружелюбным.

— Настолько, насколько может выглядеть бывший учитель начальных классов.

— Вот как? И почему же..?

— Он педофил. Один раз его поймали за...

— Оу...

— Это не единственный его грех. Видели, что в его помещении?

— Нет… Не успел...

— Он работорговец.

— Что?! Как… как вы вообще можете с ним общаться?!

— Знаете, я сам этого совсем не хочу, но приходится.

— Почему?

Йенс вновь фыркнул, но не дал ответа.

— Как его еще не посадили? И что Фу'Бар делал рядом с ним? Это Снаффлз спонсирует те фильмы, которые он снимает?

— Не ваше дело! — Рявкнул Йенс, явно пребывая в сметении. — Просто идите за мной. И не задавайте глупых вопросов!

Дальнейший путь собаки прошли в тишине. Барк побоялся гнева большого пса и лишь осматривался по пути к дому Сохо. Он жил, как оказалось, в соседнем районе от места, где располагалась станция Ругару. Уже наступила глубокая ночь и поднялся сильный ветер. В воздухе пахло сыростью, что говорило о скором приближении дождя. Бордер скрестил лапы на груди. Совершенно не чувствовалось, что был всего лишь август. Погода становилась все холоднее и холоднее. Мороз неприятно обжигал кожу сквозь шерсть. Голубой вечер постепенно мрачнел и окутывал город в абсолютную черноту. Уже несколько раз раздался звонок Мичи, но Барк дрожащими пальцами сбрасывал вызов. Сейчас было совсем не до нее.

Наконец Йенс довел Барка до двора, где находился бывший дом Сохо. Такое непримечательное место. Как будто бы и не верилось, что богатый шнауцер проживал здесь. Даже сам дом выглядел обшарпанным. Дог указал на дверь подъезда, едва рассматриваемую за заросшим садиком.

— Туда. Четвертый этаж. Пятнадцатая квартира.

— Спасибо вам. Правда, я очень благодарен.

Бордер сделал шаг, но Йенс грубо схватил его за предплечье.

— Одним «спасибо» сыт не будешь.

— Что?

— Одним «спасибо» сыт не будешь.

— Но… У м-меня совсем мелочь осталась. В-вы вообще не говорили про д-деньги...

— В моих кругах на всем есть ценник. Даже на собачьих жизнях.

Дог прижал бордера к стене и стал шариться в его карманах, придерживая его мускулистой лапой. Наркоторговец по-очереди стал вытаскивать пейджер, затем деньги. Вытаскивал все до последнего бонса. Бордер замер от страха, пялился на вора, пока что-то в голове его не щелкнуло.

Язык прошелся по его собственным клыкам, на которые раньше он будто бы не обращал внимания. Скулы напряглись, словно механизм медвежьего капкана, готового защелкнуться. Барк ощутил свое сердцебиение, кровь бегущую у него в жилах. Черта с два он позволит кому-то так нагло его обкрадывать! Бордер колли издал низкое рычание, оскалил зубы, и уже почувствовал, как потекла слюна по его подбородку...

Йенс дал ему пощечину, в момент отрезвившую бордера.

— Не смей рычать на меня, сопляк.

Аргентинский дог встал, отряхнулся и быстрым шагом вернулся в темноту ночи, утирая шмыгающий нос. Не было ни пафосных фраз, ни угроз. Похоже, уходить, не прощаясь, было обыденным делом у обитателей Черного рынка. Барк стоял на четвереньках, потирая горящую от удара щеку и успокаивая сердцебиение. Да уж, Йенс был далеко не слабаком. Никто в этом, впрочем, и не сомневался. Да и что вообще Барк о себе возомнил?

Колли остался без пейджера и без бонса в кармане. Отвратительная ситуация. Благо хоть не убили. Растерянный Барк обернулся на злополучный подъезд со ржавой железной дверью. Что делать теперь? Звать на помощь? Какой смысл, ведь никого на улице уже не было. Да и Барку пришлось бы признаться в том, что он без ошейника разгуливает по нелегальным уголкам Вельшингтона. Черное небо внезапно озарило вспышкой, а через пару секунд грохот нарушил ночное безмолвие. Капли дождя, постепенно набирая силу, застучали по холодному асфальту. Бордер громко вдохнул и собрал последние силы в кулаки. «Ну уж нет, я закончу начатое!»

Барк решительно вошел в дом, оставляя за собой мокрые отпечатки лап, и быстро забежал на четвертый этаж словно надеясь застать Сохо на старом месте проживания. Но вместо этого увидел лишь дверь квартиры. Она вся была обклеена полицейской лентой в черно-желтую полоску, а так же заперта на мудреный замок, напоминающий амбарный. О да, это точно его квартира. И никто не хочет, чтобы в нее вошел посторонний пес или, того хуже, ее хозяин.

Барк подошел и подергал замок. Да, он был закрыт на ключ-карту. Цербер знает, где ее достать и как. Колли осмотрел саму дверь. Ну, она то выглядела не такой крепкой. Можно выломать. В голову бордера пришли сцены из фильмов про бойцов, выбивающих дверь. Хватит ли веса Барка для такого трюка? Пес отошел подальше, разбежался и запрыгнул на дверь, ударив ее плечом. Нет результата. Да и выглядело со стороны это явно нелепо. Пес повторил этот трюк еще раз. Затем с выставленными вперед лапами. Потом тщетно стал пинать ее задними лапами. Не работает. Барк не мог так просто уйти. Он слишком далеко зашел и слишком много потерял. Постояв некоторое время, он вспомнил, что во дворе был полный мусорный бак с какой-то выброшенной мебелью. Может там окажется что-то полезное?

Барк направился к лестнице, чтобы спустится вниз, но с этажей ниже раздался гул и встревоженные голоса. Бордер не успел сообразить, как тут же перед ним в компании полицейских и Имперской Гвардии возникли Сильвер и Темза.