Часть I Глава IV

Утреннее солнце одержало победу над плотным облачным куполом и его лучи обогревали землю сильнее обычного. Вовсю щебетали птицы на одиноких щуплых деревцах с редкой листвой, стоящие в миниатюрных клумбочках вдоль трассы, чередуясь с фонарями, украшенными причудливыми ржавыми завитками. Открывшиеся не так давно магазинчики звенели колокольчиками над входными дверями, а из пекарни доносился манящий аромат свежей выпечки. Витрины пестрели яркими вывесками и товаром, а через стекло просматривались посетители, рассматривающие упаковки и ценники. После некоторого молчаливого раздумья они делали выбор: положить его в потертую продуктовую корзину или поставить на место.

Общий вид города теперь представлял собой перекликание оттенков голубого и оранжевого цвета. Местами он мог быть «испорчен» темно-коричневыми пятнами ржавчины на водосточных трубах, тянущихся от крыш каждого здания и промышленных механизмах. А где-то между ними, в подворотнях, прислонились к кирпичным стенам массивные моноциклы. Затаились в темноте, подобно диким животным, мигая маленькими лампочками на встроенных сигнализациях. Подошедшим владельцам они приветливо пищали и подпускали к себе. Моноциклы стали самым популярным видом относительно дешевого транспорта с не самым дешевым видом топлива. «Питались» механизмы с гигантскими колесами единственной существующей в Вельшингтонской Империи маркой дизеля, который был крайне дорогим для среднего класса, и которая не отличалась должным качеством. Топливо, изготавливаемое монополизированной компанией ГосДизельПром, являлось скорее бюджетным коктейлем на основе дизеля. Было похоже на злодейский план по обогащению ремонтных сервисов, получающих львиную долю прибыли на замене двигателей и турбин. Альтернативные виды не завозились по указу Вайса, который ввел эмбарго для, якобы, улучшения отечественного производства. Но что-то за четыре года с момента введения закона качество производства чего-либо не улучшилось ни на один процент. Лишь цены поднялись с 60 до 90 бонсов за литр, при условии, что моноциклы в среднем вмещают по три литра дизеля. А топливо, ко всему прочему, обладало неприятным запахом, который сложно было вдыхать.

Юфрау и Барк встали у входа в Институт, оглядываясь, будто бы надеялись увидеть ящики с препаратом где-то оставленными неподалеку. Бордер вновь зацепился взглядом за руины кофейни, моментально воскресив воспоминания о Сохо, от чего заныли синяки на боках. До того момента, он ни разу не видел его вживую, и черный пес казался будто бы несуществующим. Неким фантомом, темной силой, демоном, который появлялся в городе, совершал свои мерзкие эгоистичные дела с помощью собственных чертей-прихвостней, которых он словно гипнотизировал сладкими речами, а потом растворялся подобно туману. Но Сохо был более чем осязаемым. Черная мохнатая фигура с блестящими огненно-желтыми глазами и бросающим в дрожь хрипучим голосом. Барк невольно поджал хвост меж задних лап. Колли нисколько не хотелось вновь встречаться лицом к лицу с обезумевшим псом, но мысль о том, как молодого колли возносят как спасителя Вельшингтонской Империи, вручая ему чемодан свежих купюр, только выпущенных с конвейера, его воодушевляла. Барк взглянул на Юфрау и увидел в ее глазах некоторое беспокойство. Похоже, ей так же не хотелось вступать с ризеншнауцером в конфронтацию.

— С чего начнем? — Барк выдавил из себя улыбку, изображая жажду приключений.

Юфрау бросила косой взгляд на коллегу, не пытаясь даже скрыть собственное волнение.

— Если честно, совершенно не знаю, — сообщила она. — Сохо скрывается вот уже пять лет подряд неизвестно где, — покачала головой овчарка. — И следа не взять. А запах резинки нисколько не облегчит поиски.

Колли растерянно опустил голову. Тут он также не имел ни малейшего понятия, куда идти. Даже при попытке безнадежно принюхаться к окружающим запахам, он не смог ощутить что-то резко выбивающегося из общего месива.

— Я знал, что это будет сложно, но не думал, что так сразу.

— Говоришь, они скрылись в сторону центра?

— Да, но я не мог понять, куда конкретно они поехали. Все что могу сказать — это то что у них крайне навороченный транспорт. Какие-то шипы, трубы, цепи...

— Что-то я не видела в Вельшингтоне нечто подобное...

— Подозреваю, что они хорошо их прячут, но как? Очень сложно упустить из виду причудливую машину или моноцикл.

Овчарка о чем-то задумалась, устремив взгляд за горизонт, куда исчезала пыльная трасса и строй серых кирпичных домов.

— Вероятнее всего, — вполголоса произнесла она. — У полиции еще есть какие-никакие улики.

— Но, они же и по своим ним тоже не могут найти Сохо.

— От любых вещественных улик, знаешь ли, толку достаточно много. Не надеяться же на одну драную резинку для шерсти.

Барк пожал плечами, мысленно согласившись с этой мыслью.

— Ты знаешь где находится ближайший полицейский участок, Барк?

— Да, в двух кварталах отсюда к Родеригскому Особняку.

— Прекрасно, — Юфрау быстрым шагом сбежала по лестнице.

Барк пошел следом. Плохо поспав, он совершенно не имел желания куда-либо идти. Затея с поиском Сохо, хоть и была оправданна и полезна для Империи, но колли воспринимал затею как нечто далекое от него самого. Героем-спасателем ему быть никогда не хотелось, даже мысли не возникало подобной. Одно дело, когда тебя все щенячество готовят к тому, что цену ты себе набиваешь через успехи сначала в учебе, а потом в рутинной работе, а другое — спасение государства через поимку преступника. Чем больше Барк понимал, что ему придется бегать по всему Вельшингтону наряду с полицейскими, тем больше бордер наполнялся чувством некой важности и ответственности. Словно кто-то наконец позволил ему показать себя и свои способности, которые были скрыты даже от него самого. И никакой душной лаборатории, едких ароматов, тесных халатов и перчаток. Преисполнившись этими мыслями, Барк окончательно возомнил себя героем приключенческих книг, что он читал в детстве. Даже походка стала бодрее, а хвост весело завилял.

А вот Юфрау, похоже, не сильно хотела помогать полиции. Она уже четко обозначила про себя, что лаборанты не должны выполнять работу, которая им не свойственна, но ради друга детства рискнула того сопровождать. Вот и сейчас Барк шел уже впереди овчарки, которая, ожидаемо, никуда не спешила. Она молча посматривала на коллегу, убеждаясь, что тот продолжает путь, а ее пушистый хвост вилял рывками.

— Столько всего свалилось на наши плечи, да? — решил разрядить обстановку Барк.

— Не то слово, — нахмурилась Юфрау. — Все стало таким сумбурным в последнее время. Если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Да, все эти инциденты, еще и поиск «Амок»… Может и что-то личное?

— В каком смысле?

— Ни в каком, просто я в последнее время замечаю что ты несколько изменилась. Возможно, произошло что-то, с чем тебе требуется поддержка?

— Не говори ерунды, — помотала головой Юфрау. — У меня все прекрасно. Я вполне уверена в завтрашнем дне и ничего не хочу менять. И поддержка мне не нужна.

Кончик хвоста овчарки нервно задергался.

— Врешь. Как минимум, я заметил, что ты стала более рассеянной. А еще этот взгляд.

— Что с моим взглядом?

— Он теперь «не метает молнии».

— Ха-ха, — саркастично отозвалась овчарка. — Очень смешно.

— Не обессуй, я лишь хочу узнать, что за метаморфозы у тебя происходят последние несколько лет?

— Кроме того, что бакенбарды стали гуще, ничего, — Юфрау шумно вздохнула, почесав свои пушистые щеки. — Мы можем говорить на иную тему, нежели эта?

— Юф, — Барк замедлил шаг и умоляюще посмотрел на овчарку. — Мы же друзья.

Овчарка остановилась. Хвост ее закачался с большей амплитудой. Она намеренно избегала пересечения взглядами со своим коллегой. Притворилась, будто бы искала что-то, высунув язык и рвано дыша.

— В этом то и дело, Барк. В этом то и дело.

— В чем? Наша дружба как-то тебя напрягает? — Барк несколько забеспокоился. — Это из-за того что я часто веду себя как идиот?

— Нет, все несколько сложнее. Хотя иногда ты совершаешь необдуманные поступки, не спорю...

Барк почувствовал как неловко задрожали его брыли.

— Я… Я стараюсь быть рассудительнее. Это сложнее, чем может показаться. Просто скажи, что мне нужно сделать чтобы...

— Юфрау резко повернулась к коллеге, готовая что-то заявить, но в последний момент осеклась и прикусила губу.

— Хорошо, — заключила Юфрау. — Мне хотелось бы кое-куда тебя пригласить.

— Что?

— Сегодня ночью мы посетим одно место, — овчарка взмахнула хвостом, опустив взгляд. — Твоя задача — молчать об этом, о самом месте, и, прошу, когда мы туда поедем, оставь ошейник дома.

Колли нервно дотронулся розовыми подушечками лап до бирюзового ошейника.

— Зачем это? Что это за место?

— Узнаешь позже, — Юфрау повернулась и продолжила идти вдоль трассы. — Если тебя так терзает любопытство, то я не буду сопротивляться. Мне кажется, что я знаю, кто еще может помочь в поисках. Ах, вот и участок!

— Постой-постой! — Барк обогнал Юфрау и встал перед ней. — Ночью? Обязательно ночью? Почему не днем?

— Боишься по ночам ходить один?

— Ничуть! Просто Мичи будет против ночных гулянок. Может, я могу ее позвать с собой или...

— Она тебя на коротком поводке держит, Барк? Ты не замечаешь, в кого она тебя превратила? В тебе раньше была индивидуальность, ты был интересным, с тобой было приятно общаться. А в последние два месяца я только и слышу, что о ней и том, как она не дает тебе что-то делать, что-то решать и что-то говорить, а ты виляешь хвостом и только рад этому. Ты как будто в ней растворился, вместе со своей харизмой. Тебе вообще не кажутся эти отношения подозрительными?

— С чего бы? Нет!

— Неужели? Она переехала к тебе через месяц знакомства. В любви признавалась, на шею вешалась. Нормальные отношения так быстро не начинаются. Особенно, когда она игнорирует тебя первое время.

— Ты преувеличиваешь. Возможно это судьба и она просто собиралась с мыслями. А съехались мы в первую очередь потому что она закончила университет. Ей просто было негде жить. Не будет же она ехать обратно в Лонгривер к своим пожилым родителям. Она говорит, что они чересчур строги к ней. Я же не изверг, я позволил ей жить со мной, мне не сложно. Какие у нее были альтернативы? Только улица. Подруги ее замужем, места для нее у них нет. И потом, какое совпадение, оказалось, что мы испытываем друг к другу нежные чувства. Еще и закон теперь позволяет подобные отношения.

Юфрау взяла коллегу за плечи.

— Очнись! Спустись с небес на землю. Тебе не кажется, что здесь есть подвох?

— Отпусти меня! — колли вырвался из ее лап. — Я доверяю ей, она мне нравится, она для меня идеальна. Я мечтал о такой возлюбленной! И я не собираюсь никого слушать. Особенно тебя!

Барк поднялся по лестнице, со злостью топча ступени, но у самой двери его остановила Юфрау, дернув пса за плечо.

— Стой-стой-стой, так уж тебе все и рассказали.

— А что не так?

— Конфиденциальность, Барк, конфиденциальность. Не слышал такого слова? Хвостом клянусь, тебя выпнут отсюда в первые же пару секунд.

— Юф, на меня можно положиться, — улыбнулся Барк, открыв дверь участка. — Не стоит меня недооценивать.

«Еще бы я здраво себя оценивал, — подумал про себя колли, шагая по коридору к арке, ведущей в кабинет, за которой мелькал знакомый силуэт». За спиной донеслось робкое и тихое «Удачи» голосом Юфрау, которое немного, но подбодрило бордера. Барк предпочел войти сначала в арку, а если ничего толкового не узнает, то постучится в остальные три кабинета с закрытыми дверями. Внутри находился тот самый самоед. Тем лучше, уж он то точно может рассказать многое про Сохо.

Кабинет за аркой был относительно большой с парой столов, комодов и огромным шкафом, ярко бросающийся в глаза на фоне белой с желтыми подтеками стены, увешанной тусклыми плакатами. До чего же тут было грязно! Всюду мусор, пустые упаковки от напитков и еды. А сколько хаотично разбросанных папок и тетрадей! Словно тут был только один метод сортировки — «куда упало, там и лежит». Мусорное ведро было переполненным, что из нее часть отходов просто вывалилось на пол. Похоже, что рабочий кабинет служил полицейским еще и столовой и комнатой отдыха. А духота с запахом тухлых объедков была своеобразной «вишенкой на торте».

— Генерал Сильвер? Не знал, что вы тут работаете, — Барк, улыбаясь, постучал об косяк двери. Тогда пес понял, что то была не арка, до чего можно было вполне догадаться по сорванным петлям. Дверь здесь была когда-то, но ее выломали.

Самоед и его коллега малинуа обернулись на гостя.

— Цербер, это ты, тот бордер колли из лаборатории? — Сильвер осмотрел Барка с надменным выражением морды. — Как там тебя? Барн?

— Барк.

— Не имеет значения. Вроде бы, мы не так давно расстались. Вам в Институте Биологии занятьса нечем?

— Нет, просто сейчас суббота. Выходной день, вроде как.

Самоед и малинуа переглянулись, словно только что об этом узнали.

— Вот тебе и пятидневка, Луис, — развел лапами Сильвер. — Шесьтой день подряд работаю, оказываетса.

— Тебе ли жаловаться, — хмыкнул Луис. — Мой график два через два превратился в четыре через один. В лучшем случае.

Похоже малинуа так и не оправился от урезанной зарплаты, что было понятно по унылому голосу. Ситуацию усугубляла инфляция, возникшая на фоне того, что Вайс решил абстрагировать Империю от остальных государств, особенно Лабрадорской Республики. Проблему отрицали все высшие чины, утешая, что это естественное временное явление на фоне изменения законодательства и ущербов от Сохо, но граждане ощущали ее сполна и не наблюдали ни шанса на положительные изменения. «Как я тебя понимаю, — подумал про себя Барк».

— Так зачем ты пожаловал сюда, щченок? — самоед сел за свой стол и, не глядя на Барка, стал что-то вписывать в толстую тетрадь. — Неужели что-то упустил в ходе рассказа?

— Не совсем, — Барк неловко переступил с лапы на лапу. — Просто хотелось узнать, как проходят ваши поиски.

— Хех, обычно это у нас Темза спрашивает, когда Вайс направляет ее к нам, — усмехнулся Сильвер. — Скажу тоже самое, что говорил ей: «очень даже неплохо». Сохо от нас живым не уйдет, даю слово. Это все, о чем ты хотел нас сьпросить? Тогда дверь вон там. Ськатертью дорога.

— Самоед сделал безразличный взмах лапой в сторону входной двери.

— Погодите, вдруг вам нужна помощь?

— Помощь? — Сильвер издевательски засмеялся. — Прости, колли, но нам пока не требуетса наживка, которую не жалко отдать Сохо на растерзание. Не знаешь ты с кем имеешь дело. Ты церберианец?

— Я агностик. Я верю в науку, но и существование Бога не смею отрицать.

— Ах, компромиссы предпочитаешь, — качнул головой самоед. — Тогда ты точно должен знать о том, как Цербер, а точнее его головы, наказывают грешных псов. Каждый по-своему. Морс — Бог Смерти — убивает грешного. Будь то несчастный сьлучай, убийсьтво или самоубийсьтво. Морбус — Бог Хвори — насылает на грешного болезни. От легкой просьтуды до неизлечимого рака. И Инсания — Бог Безумия. Грешный пес сходит с ума, дичает на глазах. превращаетса в животное. Так вот в день первого поджога, когда Сохо подорвал корпус Армейского Института Защиты Населения, когда эта сволочь сьбежала неизвестно куда, он подписал себе приговор. Лик канцлера свят и невинен. Встать на пути у него — означает встать на пути у Бога. Инсания его наказала. Эти два года тишины — долгий процесс когда он был во власти ее воли. Он мог бы погибнуть, мог бы тяжело заболеть. Но все мы знаем, что безумие — сьтрашнее всех пыток. Всьтать на четыре лапы, залаять, превратитьса в животное — вот страшный кошмар и позор каждой собаки!

— Как раса волков, что обитает в имперских лесах? — поднял бровь Барк.

Сильвер издал нагловатый смешок.

— Цербер ненавидит волков за их предательство вере. Их проблемы, что они не могут принять истину.

— Собаки — высшие существа, ниспосланные Цербером, — дополнил Луис.

— Вы настолько верующий, генерал?

— Вера — удел избранных. Этим мы и отличаемса от волков. Они могут сколько угодно верить в свою силу природы, мы с ней не связаны. Мы дети Цербера. Верь в него и он наградит тебя. Предай его и он заставит тебя страдать. Даже если логически подумать, как псы могут быть результатом какой-то там эволюции, если у нас есть такие породы как мопсы и чихуахуа? Вы же сами, ученые, доказали, что к жизни в дикой природе они не присьпособлены. Отсюда и вывод — собаки не результат эволюции, иначе бы мы все выглядели как волки. Если нет эволюции, значит есть Бог.

— А «люди»?

— «Люди?» — самоед скривился, обнажив слегка свои зубы. — Норд БернНовел всегда был персоной своеобразной. Эксьцентричный конспиролог, ему для полного образа только шапочки из фольги не хватало. Не было никаких людей! Я могу много таких баек придумать. Норд нашел какой-то слабо изученный вид мартышек и придумал теорию, что якобы они были разумными. Что у них какие-то изобретения были лучше наших, что в космос они летали, что даже могли влиять на погоду! Так вот, скажи мне как ученый. Где сейчас эти люди?

— Я… — Барк растерялся. — Я не знаю. Мы не рассматриваем людей с такой точки зрения, но...

— Их нет! Не могли существа с таким богатым есьтесьтвом просто взять и исчезнуть. Они бы как минимум были нашими конкурентами. Это лишь очередной вид приматов, вокруг которых, на фоне малого количества информации про них, возникла научно-фантастическая теория.

— Что ж, — Барк неловко улыбнулся. — Пожалуй, в ваших словах есть логика.

— И Сохо! — не унимался самоед, продолжая яро жестикулировать. — Тот еще гаденыш. Помню его еще со времен, когда он был генеральным секретарем у Вайса. Я тогда только закончил академию в Сан-Виглтейл. Он мне казалса добрым и умным. Начитанный ськромный пес. С ним было так приятно общатьса, когда он с господином Вайсом присутьствовали на нашем выпуске...

Сильвер откинулся на спинку деревянного скрипучего стула.

— До сих пор не могу сьмиритьса со всей апокрифичностью(1) его образа. Когда он взорвал корпус, он же был в своем уме. Намеренно сьделал это чтобы дискредитировать власть Вайса. А может даже занять его место.

— То была Вельшингтонско-Лабрадорская Война, — добавил Луис. — Вероятнее всего, Сохо работал все это время на Лабрадорцев.

Сильвер повернулся к коллеге, щелкнув пальцами.

— Точно! И все факты налицо! Что подрыв корпуса Армейского Института, что та бутылка, найденная недавно в обломках «Молочных Рек».

— Какая бутылка? — Барк непонимающе склонил голову.

— Бутылка, что мы нашли во обломках. Она использовалас для создания «Коктейля Молотова». Но что было самым интересным, — Сильвер достал из ящика комода плотный пакет на молнии. Внутри лежали несколько багровых осколков, а поверх них обожженная по краям этикетка на собачьем языке, ставший совершенно нечитаемый из-за сильного диалекта. В самом центре была изображена скалящаяся мантикора с золотым контуром. — Это лабрадорское пойло. После эмбарго лабрадорская продукция исчезла с прилавков. А у Сохо она почему-то имеетса и используетса как ресурс для оружия. Весьма подозрительно, не находишь, Барт?

— Я Барк, генерал Сильвер, — вздохнул Барк, всматриваясь в этикетку.

Сильвер приоткрыл пакет и колли принюхался. От осколков помимо бетона и пепла пахло вишней и тимьяном. Напиток из бутылки, похоже, даже не выливали или не вылили до конца. «Вполне достаточно информации для дальнейших поисков, — подумал Барк, решив поскорее сбежать от болтливого генерала.»

— К чему я все это говорю? — нахмурился Сильвер. — К тому, что таким сосункам как ты лучше к Сохо не приближатьса. Это работа для Имперской Гвардии и для полиции. И даже не смей геройствовать.

Взгляд самоеда стал настолько тяжелым, что бордер колли ощутил дрожь в коленях.

— Было приятно пообщаться, генерал Сильвер, — Барк попятился назад, растягивая пасть в псевдодружелюбной улыбке и, не дождавшись ответа, направился к входной двери.

— Не взаимно, — хмыкнул самоед и вернулся к написанию огромных загадочных текстов в своей тетради. — И зачем только приходил?

Юфрау ожидала коллегу у входа, сидя на ступенях. Услышав щелчок замка двери, она обернулась. Хвост весело завилял, овчарка была рада увидеть своего друга.

— Как все прошло? Смог что-то узнать?

— Да, — Барк задержался на верхней ступени с недоумением глядя позади себя. — Что генерал полиции очень любит чесать языком.

***

Барк сидел в кресле, находящемся в спальне его небольшой квартирки. Его окружал непроглядный мрак. Чего только не станешь терпеть, стараясь не разбудить любимую собачку. Простенькая голубая клетчатая рубашка, что осталась у пса еще со школы, была непривычно легкой. Барк ощущал как ему было несколько зябко сидеть под распахнутым окном. Зато она была куда удобнее и гармоничнее чем та, что навязала ему Мичи. Блестящая, с упором на дороговизну, нежели чем на комфорт. Наконец, колли робко завел лапу за шею и, нащупав пряжку на своем ошейнике, он аккуратно расцепил ее. Жетоны еле слышно звякнули и толстая лента из бирюзового кожзаменителя оказалась в лапах Барка. Шея тут же освободилась из ее оков. Даже дышать стало будто бы легче. Колли осторожно встал с кресла и положил ошейник на подушку своей кровати. Пейджер тут же издал легкую вибрацию. Пес бросил напряженный взгляд на миниатюрного спящего мопса и проследовал к входной двери. Барк предпочел избежать скандалов и недопонимания со стороны Мичи, поэтому не говорил ей о ночном рандеву с подругой детства. «Она бы не смогла меня правильно понять, — решил Барк, сглатывая фантомный ком в горле от осознания, что тому приходится врать своей возлюбленной».

На улице Юфрау стояла прислонившись к моноциклу, колесо которого возвышалось над ней.

— Откуда у тебя моноцикл? — Удивился колли.

— Не важно, он не мой, — овчарка сунула лапы в карманы голубой юбки, длиной по самые щиколотки.

Барк принюхался.

— Что-то тут не так, — он склонил голову. — Впервые вижу чтобы ты пользовалась духами. Пахнут вишней… И такой женственный наряд… Ты что, пригласила меня на свидание?

Голубой пиджак и белоснежная рубашечка под ней заметно выделяли грудь и талию овчарки. Совершенно не похоже на то, что носила она каждый день. А уж о наличии у Юфрау какой-либо юбки вовсе казалось чем-то неестественным. Что-то было в этом наряде в меру торжественным, но в тоже время повседневным. Без лишних украшений. Лишь миниатюрная серебряная брошь в виде пера. А шерсть на голове была немного завитой в легкие «волны». Даже общая мужиковатая внешность Юфрау стала почти незаметной. Так непривычно.

— Нет! — огрызнулась овчарка. — Даже не думай. Мне просто захотелось попробовать что-то новое в своем образе, только и всего.

Она задумалась пару секунд.

— Ты тоже выглядишь неплохо, — Юфрау опустила глаза. — Эта рубашка со старшей школы?

— Да, — пожал плечами Барк. — Удивительно. что она еще налезает на меня. Поверить сложно, что ей больше десяти лет.

— Я даже скучала по ней, — улыбнулась овчарка. — Я уже устала от твоих формальных нарядов. Как будто каждый день готов посетить журфикс(2) какого-нибудь представителя из высших слоев общества, и произвести там на всех впечатление.

— Спасибо, — робко улыбнулся Барк. поправляя очки.

Колли влез во второе сидение, находящееся позади переднего и вцепился в подлокотники. Юфрау оттолкнулась задней лапой и нажала на педаль газа. Моноцикл с причудливыми кашлящими звуками тронулся с места, пока овчарка балансировала, находясь внутри огромного колеса. Механизм тарахтел и дрожал, от чего Барк только крепче ухватился за подлокотники.

Прошло некоторое время их поездки, чтобы Барк поймал себя на мысли, что окружение стало сильно меняться. Приятные глазу новенькие домики постепенно сменялись более старыми и просевшими. На улицах фонари становились все более редким явлением, а вот мусор, наоборот, все больше покрывал дороги, скапливаясь в кучки вдоль зданий.

Сейчас мы встретимся с одним мои хорошим другом, а через него выйдем на еще парочку его знакомых. Кто-то из них уж точно поможет нам найти Сохо.

— Так вот, — улыбнулся колли. — к чему этот наряд был.

— Это не то, о чем ты подумал, — Юфрау нервно дернула ушами и продолжила поездку, с прищуром глядя на здания с ее правой стороны. — Здесь!

Моноцикл завернул в подворотню и остановился с теми же кашлящими звуками. Барк вылез из транспорта и подошел к главной дороге. Здесь стояла гробовая тишина, здания были вконец обшарпанными, а некоторые витрины магазинов были разбиты или заколочены досками. Бордюры, как и сам асфальт, словно кувалдами молотили. Всюду трещины, ямы, пандусы были ничем не отличны от ступенек и были совершенно не пригодны для использования. Всюду грязь, слои песка, а в подворотни стоял удушающе мерзкий запах мочи и засохшей спермы. Лестницы, ведущие ко входу в дуплексы(3) и миниатюрные магазинчики, в отличии от другой части города, были не каменные, а железные и погнутые в нескольких местах. Барк даже заметил лестницу, где две ступени вовсе отсутствовали. Барк понял, что находится в печально известном гетто Вельшингтона. Сюда редко приезжает полицейский патруль, что стало катализатором появления здесь преступных группировок, сборищ наркоманов и недавно вышедших из тюрьмы «воров в законе». Ранее здесь проживали целыми семьями и мирные граждане, но вскоре и те уехали после того, как пятеро щенков стали жертвами «дружной компании» из трех друзей-педофилов, до сих пор шляющхся где-то на свободе, потому что, после принятия заявления, полицейская машина один раз прокатилась по местным дорогам и забраковала заявление, пометив как ложное.

— Это… — Барк огляделся, пятясь назад.

— Столетний район, он самый, — фыркнула Юфрау, включая сигнализацию. — Мы здесь ненадолго, мне и самой неприятно здесь находиться.

Овчарка прошла мимо легонько толкнув хвостом коллегу.

— Рядом!

Бордер колли потрусил за подругой и они оба дошли до стоящей неподалеку оптики. Где-то вдалеке раздалась чья-то ругань с последующим звоном стекла, от чего Барк прижался к подруге.

— Зачем нам эта оптика? — спросил он.

— Нам нужна не она, а то, что внутри, — Юфрау поднялась по лестнице и вошла.

Входная дверь знакомо зазвенела колокольчиками и Барк увидел за прилавком совсем молодую афганскую борзую, которая, похоже, не так давно выпустилась из университета. «Оптика, которая работает в два часа ночи? — удивился Барк.»

Борзая увидела собак и мило улыбнулась.

— Простите, но оптика закрыта на ночь, — звонким голосом сообщила она. — У нас инвентаризация.

— Он со мной, Марго, — ответила Юфрау.

Борзая понятливо кивнула и вышла из-за прилавка, подойдя к двери, на которой гласила табличка «Служебное помещение». За распахнутой дверью, собакам открылся вид на склад. В нем имелось еще две двери, в которых читался туалет и комната отдыха. Сам же склад был обставлен стеллажами с линзами, оправами и средствами по уходу за очками. Но так же в углу находилась еще одна неизвестная дверь. Юфрау поблагодарила Марго и повела колли к этой загадочной двери. Открыв ее, Барк заметил железную лестницу, ведущую в подвал, откуда доносились завывания и музыка. Овчарка бодро стала спускаться вниз. Колли сделал первый шаг и ступень прогнулась под ним. Лестница угрожающе закачалась, поскрипывая будто бы в такт музыке. Юфрау ничуть не пугала ее неустойчивость и она шустро спустилась до места, где лестница делает круговой разворот.

— Ты идешь? — крикнула она коллеге.

Колли продолжил ступать по ступеням, решив, что осуждение подруги за его глупые страхи оставило бы больше «шишек», чем падение с лестницы. Пара спустилась вниз и Барк несколько опешил от увиденного. Подвал представлял своего рода небольшой кабаре. Стены были покрыты багровыми обоями, а полы черным ламинатом. Под потолком по кругу расположилось подобие амфитеатра, огороженное бортами вдоль замкнутого балкона. Из освещения были лишь тусклые настенные светильники, создающие интимную обстановку, да по три цветных прожектора над отдельными тремя платформами с шестами, тянущимися к самому потолку. В другом конце помещения была миниатюрная сцена с усилителями звука и микрофоном. Между этими объектами располагались столики, а вдоль стен первого и имитированного второго этажа были расставлены красные диваны с декоративными подушками в виде сердец. На стене у лестницы неоновая мигающая вывеска гласила «Голодный Стервятник». Здесь было невыносимо душно, к чему добавлялась смесь ароматов еды и напитков, и того специфичного запаха, который возникает во время полового акта. Этот клуб был полон разнообразных пород. Толпу развлекала и молодая поющая сука бигля на сцене, и троица стриптизеров на шестах: кобель доберман и две суки в лице далматина и курцхаара. Спустившись на первый этаж, Барк заприметил и шестерых стоящих прямо под лестницей псов разных пород в вызывающей одежде. Один из них — кобель американского бульдога в черной кожаной портупее — о чем-то говорил с молодой парой немецких овчарок. После короткого диалога кобель протянул несколько купюр бульдогу и те проследовали в другой конец клуба и скрылись за одной из дверей, помеченных знаком, который Барк разглядеть не мог даже в очках. А у подножья лестницы стояли двое гигантских кангалов. Мускулистые, со шрамами на мордах и в черных рубашках с красными бейджами. Вероятнее всего, они были местными вышибалами.

Юфрау быстро проследовала к длинному барному столу, за которым стояло трое псов. Вдалеке, очевидно, стояли бармены — тайский риджбек и энтлебухер зененхунд. Ближе всех к паре коллег-лаборантов стоял третий пес — черный с угловатым силуэтом, расставляющий бутылки с алкоголем в небольшой винный шкаф за барным столом. Юфрау решительно направилась к этому псу.

— Альби! — окликнула она черную собаку.

Пес обернулся. Барку предстал перед глазами крупного телосложения босерон с оборванными купированными ушами и шрамом через левый глаз. Черно-подпалая шерсть блестела в свете прожекторов, глаза имели сине-зеленый оттенок. Тело покрывала черная рубашка с небрежно перекинутым через плечи фиолетовым галстуком. Под носом пса шерсти было будто бы больше, от чего создавалось ощущение наличия у пса усов, как у какого-нибудь терьера. Встретившись взглядами с Юфрау, босерон игриво улыбнулся, отложив ящик с алкоголем.

— Ну, здравствуй, миледи, — пес улыбнулся и из-за барного столика «вылез» виляющий сломанный хвост.

— Это мой коллега и друг детства Барк, — Юфрау взмахнула хвостом в сторону бордер колли. — А это Альбинион, он владелец этого борделя.

Черно-подпалый пес наклонился к Барку и кобели пожали друг другу лапы, попутно обнюхав друг друга. Подушечками лап бордер ощутил шрамы на месте, где у босеронов обычно имеется шестой палец. От пса пахло вишней в спирте.

— Мы к тебе по делу, Альби, — Юфрау села на барный стул.

Сзади послышались удовлетворенные визги. Одна из стриптизерш слезла с платформы и стала тереться обнаженным телом об одного из возбужденных посетителей. Барк смущенно взглянул на Юфрау, но та сохраняла спокойствие. Похоже, она не первый раз здесь появляется и привыкла к подобным зрелищам, в отличии от Барка, который стыдливо стал прикрывать бугорок в паху, оттягивая рубашку.

— Так, что за дело? — Альбинион дернул рваными ушами.

— Мы ищем Сохо, — отозвался Барк.

Босерон так же игриво взялся за свой перекинутый галстук обеими лапами.

— Сохо здесь нет, — улыбнулся он. — Еще вопросы?

— Сохо совершил кое-что нехорошее по отношению к нашему Институту, — угрюмо сообщила Юфрау. — Он украл один очень важный препарат из лаборатории. Вайс в бешенстве. Необходимо остановить Сохо, пока он не натворил глупостей. По словам канцлера, нам вернут прежнюю оплату труда только когда «Амок» будет возвращен, а Сохо наконец пойман, — Юфрау сделала паузу. — По большей мере это инициатива Барка.

— Может вам просто стоит найти другую работу?

— По нашей специальности только аптекарями за восемь тысяч работать. Небольшая разница с нашими нынешними десятью тысячами. Грубо говоря, нам больше некуда идти.

Юфрау бросила на Альби очень странный, напоминающий умоляющий взгляд. Босерон задумчиво взглянул куда-то в сторону.

— Сохо, Сохо, Сохо… — промямлил он. — Что ж, этого шнауцера стоит искать не на светлых улицах Вельшингтона, а в таких же потаенных местах, как этот бордель. Но речь сейчас идет о более неприятных уголках в нашем городе. Может, я не назову конкретных мест, где обитает Сохо, но предположу, что он может быть связан с одним моим моим знакомым фальшивожетонщиком(4). Искать его надо на улице имени Родерика. Где-то между пятым и шестым домом.

— Это же совсем неподалеку от Родеригского Особняка, где живет Вайс… — колли растеряно опустил уши.

— Иронично, не правда ли? — подмигнул Альби.

— Это незаконная деятельность, — колли почесал лапой за ухом. — С этим нужно бороться!

— Чтобы с этим бороться, нужно для начала разобраться в причине, почему подобная деятельность возникает, а потом уже устранять ее, — заметил Босерон.

— Откуда у тебя такие… сомнительные знакомые? — спросил бордер.

— Хах, я пропускаю с ними по три-четыре кружки крафтового вишневого пива, которым они меня угощают, чтобы я с ними пообщался.

— А шрамы? — не унимался Барк, покосившись на руки босерона.

Альбинион тут же нахмурился. Взгляд стал тяжелым, а глаза по-хищному сверкнули в свете прожекторов.

— Помнишь, как шесть лет назад Вайс решил «отпраздновать» первые три года своего правления аннексией территории Лабрадорской Республики? Большая территория была, включала в себя целых двенадцать городов. Тогда он на протяжении года или чуть больше воевал там. Треклятому псу взбрело в голову, что величие государства зависит от его размеров. И, похоже, он желал так же показать военную мощь Вельшингтонской Империи. У нас и без того огромная территория, а Вайс зачем-то потребовал больше. А мне не повезло быть там и сражаться за Империю… До сих пор помню адскую боль от того, как меня лишили шестых пальцев за то, что я выразил негодование по поводу убийства мирных лабрадорцев. — Босерон налил в близстоящую стопку сливочный ликер с резким сладким запахом и сделал глоток. — Сразу после аннексии нашему «великому» кровавому канцлеру бросил вызов пес, который на протяжении целого года войны пытался образумить Вайса путем мирных миттингов, на который приходило, к сожалению, малое количество псов, а так же выступления в этих дурацких политических ток-шоу и личные переговоры… Сохо понимал, что канцлер был слеп от тяги захватывать все больше и больше земель. И двенадцатого июня 116-го года(5) он...

— Взорвал один из корпусов Армейского Института Защиты Населения… — продолжил Барк.

Босерон кивнул.

— Нужный эффект был получен. Вайс обратил внимание на шнауцера… И лично бросился с ним разбираться. Он запретил охране вмешиваться и они надолго в тот день скрылись в руинах корпуса. Прошло примерно полчаса или час, прежде чем Сохо выбежал оттуда и скрылся в неизвестном направлении. А Вайс объявил его врагом народа, террористом и дал начало этой пятилетней погоне. Шнауцер в тот день даже символично лишился своего настоящего ошейника...

— Не совсем, — перебил Барк. — Вайс все еще хранит его и носит с собой как трофей.

Босерон в тот же момент вытаращил глаза.

— Он хранит его? — спросил Альби.

— Ну, да, он сам нам показывал. Желтый, плетеный с двумя жетонами и сломанной пряжкой.

Босерон ухмыльнулся.

— Сохо бы очень удивился, узнав об этом.

— Откуда ты знаешь такие подробности о том, что произошло?

— К тому моменту я смог успешно дезертировать. Как раз был на Площади Памяти и видел издалека все это «представление». После взрыва корпуса Вельшингтонцы были вынуждены отступить, так и не расширив своей территории.

— В корпусе находилось что-то важное, что нам пришлось так поступить?

— Да Цербер его знает, — скривился Альбинион, подняв глаза, словно перелистывая невидимые страницы своих воспоминаний. — Скорее всего, но что именно там было — я не в курсе. Да мне и не интересно.

Босерон, резко запрокинув голову, влил в свою пасть очередную стопку ликера.

Юфрау прокашлялась.

— Спасибо за информацию, Альби, — овчарка встала из-за стола и дернула за собой Барка. — Удачного вечера! Я верну моноцикл завтра в пять вечера. Ты знаешь, где я живу, буду ждать тебя.

Альбинион расплылся в улыбке.

— Ты же не только ради Сохо приехала сюда, Юф.

Овчарка взглянула на босерона через плечо. Барк остановился, недоумевая.

— Да, ты хотела мне что-то сказать, — напомнил он.

Босерон прямо таки скривился в безумной улыбке.

— Уу, секретики? Надеюсь, я не сильно буду мешать, если подслушаю их?

— Очень даже сильно будешь мешать и действовать мне на нервы.

— Отлично, я очень люблю это делать, — Альби опустил голову на свои лапы, оперевшись локтями о барный стол.

Юфрау вновь дернула колли за собой.

— Пошли, я лучше расскажу все по дороге домой.

Альби стянул с себя фиолетовый галстук, повернулся к бармену и попросил налить Барку напиток за счет заведения.

— Знаешь, Юф, крайне некультурно вот так неумело увиливать от разговора.

Овчарка промолчала.

— Может мне стоит все рассказать? — продолжил босерон.

— Только посмей. Мы договаривались!

— Что происходит, Юф? — бордер прижал уши к голове.

— Подожди меня, — Ответила Юфрау. — Нам нужно еще кое-что обсудить с Альби.

Босерон вышел из-за стола и, взял под лапу подругу. Овчарки(6) проследовали в одну из тех комнат, куда ранее скрылась троица, что Барк видел когда вошел в бордель. Колли сел за стол и стал медленно попивать слабоалкогольный коктейль со вкусом манго. Терзаемый вопросами, он обратился к бармену.

— Извините, что это за комната, куда скрылся Альбинион?

Риджбек оглянулся туда, куда показывал Барк, и усмехнулся.

— Это приватные комнаты. В них стриптизеры исполняют особо богатым клиентам индивидуальные танцевальные шоу, проститутки выполняют заказ, а Альбинион с Юфрау трахаются как бешеные кролики.

— Что? — Барк едва не подавился напитком.

— Юфрау здесь, знаешь ли, далеко не в первый раз и знакома нашему персоналу не понаслышке. Раньше посещала это место исключительно ради дешевого алкоголя и безуспешных попыток уложить кого-нибудь из «ночных бабочек» в постель. И что думаешь? Ей отказывали и она находила утешение в паре стопок виски. Грустно сидела у сцен с шестами и запихивала в трусы стриптизеров, наверное, не одну сотню бонсов. Эти представления ее подбадривали и все больше укрепляли ее безразличие в выборе партнера. А потом, в один из дней, когда Альбинион вместе со мной находился за этим барным столом, Юфрау слишком перебрала с крепкими напитками и стала флиртовать с нашим боссом. Он не придавал этому значению до тех пор, пока девушка сама не зализалась с ним прямо здесь.

— А потом?

— А потом случилось самое интересное! Они устроили вязку прямо на том диване, — риджбек указал на диванчик находящийся позади столиков, расставленных вокруг сцен с шестами. — Здесь это вполне в порядке вещей у местных посетителей, но наблюдать за тем, как седлают твоего босса, скажу прямо, сильно заводит.

— Прямо в толпе?

— Прямо в толпе!

Барк крайне редко затрагивал тему секса, что возникло из родительского табу. Ему очень не хотелось представлять подобные картины, но организм будто бы положительно на подобные сцены откликался. Стояк давал о себе знать, растягивая брюки так, что молния на них медленно расстегивалась. Риджбек не мог пропустить мимо растерянный взгляд бордера.

— Расслабься, приятель, здесь морализм не в почете и никто своих членов не стесняется.

— Можно мы не будем об этом говорить? Мне несколько не по себе.

— Как скажешь, — подмигнул бармен. — Ты впервые в подобном месте?

— Да, даже не планировал когда-либо посещать заведения такого… специфичного типа.

— Все когда-то бывает в первый раз, — ухмыльнулся риджбек, переключившись на другого посетителя.

Спустя примерно час Юфрау вышла из комнаты и целенаправленно пошла к Барку, поправляя попутно свой наряд. К этому моменту градус напитков, выпитых Барком, порядком увеличился, от чего тот пошатывался при ходьбе.Она дернула его за ворот рубашки.

— Пошли, — приказала она.

— Хей, Барки! — окликнул его босерон. — Я думаю, тебе это пригодится.

Альбинион протянул маленький листок со своим номером.

— Позвони, если вдруг понадобиться помощь.

— Что ж, — замямлил Барк. — В поиске Сохо мне не обойтись без любой помощи.

— Я говорю не только о твоем расследовании, — Альби игриво подмигнул. — Если тебе вдруг станет скучно, то я могу забронировать для тебя суку поопытнее и посочнее.

— Я пожалуй откажусь, спасибо, я в отношениях— бордер обвил свои бедра хвостом, сгорая от смущения. Он подумал пару секунд. — Я буду иметь в виду, в любом случае.

— До скорой встречи, Барки, — Альби дружески толкнул бордера в плечо.

Он вновь встал за барный стол и продолжил расставлять бутылки. Когда Юфрау поднималась по лестнице, она обернулась и встретилась с босероном взглядами. Тот кокетливо улыбнулся. Овчарка смущенно скрылась за дверью в сопровождении Барка.

Коллеги вышли на свежий воздух. Колли ощущал себя так, будто бы тот вылез из канавы, в которой протекала река из нечистот. Отряхнувшись от невидимой грязи, он засеменил за овчаркой.

— Какого Цербера это сейчас было?

— Такое дело, Барк, — пожала плечами Юфрау. — что в реальном мире не только милые кафешки и дорогие рестораны присутствуют, но и такие заведения.

— Я знаю это, но… Тот бармен все рассказал.

— Что он тебе рассказал? — Овчарка встала у моноцикла.

— Что ты тут часто бываешь и, — Барк покрутился в стороны, прикрыв пасть от возмущения. — Пользовалась местными услугами. Еще и на глазах у всех занималась «этим» с Альбинионом. Об этом ты хотела мне рассказать?

— Нет, тут дело в другом, — Юфрау присела на край переднего сидения. — Не советую тебе бегать за Сохо. Это, конечно, твое решение, но… Видишь, по каким местам тебе придется шляться? Альби прав, он не расхаживает у всех на виду. Он сейчас находится в том же контингенте собак, что ты видел только что. Причем, то что ты видел — лишь верхушка айсберга.

— Ох, прекрати, — взмахнул лапами Барк. — Как будто каждый считает своим долгом отговорить меня от спасения нашей же родной Империи. Ты просто не веришь в мои силы.

— Я верю в твои силы, просто… — Юфрау вздохнула, запнувшись на полуслове. — Я не хочу тебя терять. С Сохо шутки плохи. Вдруг с тобой что-то случится, а я не смогу этого предотвратить?

Барк встретился глазами с Юфрау. На ее мордочке вновь не было видно ни капли угрюмости. Белые брови скосились, а глаза блестели в свете фонарей. Она свела колени вместе и сложила на них дрожащие лапы. Похоже, она не шутила о своем беспокойстве.

— Юф, — плечи Барка сами собой опустились. — Со мной ничего не случится, даю слово.

Он на пару секунд умолк, после чего улыбнулся.

— Мне приятно осознавать, что ты, наверное, единственная, кто верит в меня и готова помочь.

Колли подошел к подруге и обнял ее, прижав к груди. В нос ударил запах спирта. Похоже, Юфрау и Альби в процессе выпивали. Барк ощутил ответную реакцию овчарки, когда ее лапы сомкнулись за его спиной. Колли смущенно ткнул холодным носом в ее пушистую щеку, вдохнув ее запах. Он пошатнулся. Не привык пес хлестать даже слабоалкогольные напитки, а тут ему подливали, постепенно увеличивая крепость. Мысли путались и из своего положения, где Юфрау служила опорой, он совсем не хотел выходить. Прикрыл глаза и расслабленно прислушался к городскому ночному шуму. Юфрау через какое-то короткое время вышла из объятий коллеги, случайно задев губами брыли бордера. Последнего это заставило на секунду передернуться от неловкости.

— Нам пора, — сообщила Юфрау. — Не то твоя пассия будет жаловаться, что ее мальчик на побегушках скачет по всяким борделям.

— Ты уверена, что способна вести моноцикл в таком состоянии?

— Уверена!

Сев в моноцикл, Юфрау задержалась чтобы пригладить растрепавшуюся шерсть.

— Как все прошло? — Спросил подругу Барк.

— Неплохо, — ответила собака.

— Это я уже понял, — улыбнулся колли, вдыхая запах возбуждения, источаемый Юфрау. — Он тебе нравится, верно?

Юфрау не ответила.

— Я знаю, как сложно смириться с фактом того, что ты влюблена в другую породу. Это нормальное явление, — Барк положил лапу на ее плечо. — У нас с Мичи было тоже самое...

— Заткнись, Барк, иначе я перееду тебя этим же моноциклом! — Рявкнула Юфрау.

— Ладно… — Барк напугано прижал уши и вцепился в подлокотники. — А если честно, то чем он тебе понравился? Дай угадаю, харизмой? Я смотрю, он крайне эксцентричен. И окрас прямо как тебе нравится — черно-подпалый. Или, может, есть и другие причи..

— У него член большой, Барк, у него очень большой венозный член. Мне нравится как он меня им трахает по самый узел, облизывает грудь и кончает мне прямо на морду. А потом я слизываю с себя его сперму. Это ты хотел услышать?

— Н-нет, — Барк опешил от подробностей. Юфрау точно знала, как Барка можно заткнуть за пояс.

— То-то же! Здесь нет любви, нет романтики. Я с ним ради дружеского секса. Не более. Понимаешь меня?

— Я понял тебя, Юф, — опустил глаза бордер.

Овчарка завела мотор. Барк всю обратную дорогу надумывал поговорить с подругой, но исходящий от нее запах агрессии заставлял его держать пасть закрытой.

___________________________

1)Апокрифичность — фальшивость, поддельность.

2)Журфикс — день недели в каком-либо доме, предназначенный для приема гостей.

3)Дуплекс — это вид недвижимости, который относится к категории домов и очень похож на таунхаус, но отличается тем, что приспособлен на проживание не более двух семей. Как правило, обе части дуплекса имеют свой отдельный выход и имеют два, иногда три этажа.

4)Фальшивожетонщики представляли собой частные лица или целые организации по изготавлению фальшивых GPS-жетонов, которые не давали информации о местоположении владельца, но имели необходимые, зачастую фейковые паспортные данные, и реагировали на специальный сканер, которым пользуются полицейские при задержании граждан, отправляя данные на него. Бизнес является нелегальным. За изготовление фальшивых жетонов дается от пяти до десяти лет лишения свободы с обязательным участием в общественно-полезном труде.

5)Летоисчисление идет от даты Основания Четырех Государств. Происходящие ранее события имеют приписку «До О.Ч.Г» (До Основания Четырех Государств)

6)Не смотря на внешнее сходство босеронов с доберманами и ротвейлерами, порода относится к овчаркам. Другие названия породы — французская овчарка и босская овчарка.