Часть I Глава II

Барк вышел из небольшой библиотеки при Институте и сложил в свою сумку потертую книжку с пожелтевшими листами и минималистичным изображением колбы на обложке. Следом за ним вышла и библиотекарь с ключами. Пекинесс запер помещение и, поправив сумку на плече, направилась к выходу. Барк неспешно шел сзади, не смотря на то что голова кружилась от запаха лаборатории и псу хотелось быстрее очутиться снаружи. Аромат химикатов настолько был едок, что тело бордера просто ослабло под их действием. Мимо прошел Персиваль с папкой, полной бумаг, подмышкой.

— Вы идете домой, профессор? — спросил Барк. — Уже полшестого.

Зененхунд посмотрел на лаборанта. По его глазам видно, что глава Института совершенно не высыпается. Похоже, принятие решения дается Персивалю куда труднее, чем могло бы показаться.

— Ах, да, Барк, мне нужно доделать кое-что, — пес постучал когтями по папке. — Спасибо что беспокоишься за меня.

— А как иначе? Доброй ночи, профессор, — Барк кивнул и направился к выходу.

Распахнутые двери впустили в коридор сильный прохладный воздух, растрепавший шерсть колли. Сумерки окрасили Вельшингтон в цвет индиго, местами освещаемый прожекторами на вывесках, светом из окон и фарами машин. Движение на проезжей части было особенно оживленным, как это обычно и бывает вечером. Причем поток ретро-автомобилей и повозок с лошадьми нарушался смельчаками, петляющими меж ними на моноциклах. Иной раз причудливое колесо подрежет одну такую «карету» на дизельном топливе, и на всю улицу раздастся нецензурная брань с сопровождением в виде оглушительного сигнала.

Барк вздохнул, наслаждаясь тем что легкие наполнились холодным воздухом. Летящей походкой он двинулся к уже знакомому светофору, где вновь стояли «белые воротнички». Такие же вычурные, так же задрав нос и переговариваясь друг с другом о чем-то своем. Городская суета приятно влияла на колли. Кобель находил в этом нечто эстетическое, что заставляло легонько улыбаться, наблюдая за окружением как за стаей муравьев. У каждого свои заботы, свои интрижки, свои цели. И все равно, так или иначе, они пересекаются. Вот две подружки справа обсуждают вредного старика-начальника, слева пес бросает робкие взгляды на суку на краю группы пешеходов, а сзади высокий кобель громко что-то кому-то объясняет по толстому малофункциональному псевдо-телефону именуемому пейджером. Устройство представляло собой железный «кирпич» напичканный электроникой. Толку от него было не особо много. Заряд аккумулятор держал не так уж и долго, а сама по себе она не могла ничего кроме звонков и отправки коротких сообщений на 30 символов максимум. Но большего псам было и не нужно.

Барк прошел через двор, полный щенков и их сонных матерей и отцов. Фонари внезапно зажглись и колли поднял голову. На небе все тот же купол из облаков. Все вокруг фонарных столбов приобрело приятный желтый оттенок, контрастирующий с темно-синим, почти черным городом. Ветер задул сильнее и кто-то из собак стали звать своих щенков домой. Дети капризничали, но покорно шагали к родителям. Барк завернул за угол. В мясном магазине потух свет и из него вышел владелец — черно-белый датский дог преклонного возраста на дешевой инвалидной коляске. Он сделал разворот и забренчал ключами, которыми он запер вход в магазинчик.

— Добрый вечер, мистер Редвуд, — кивнул Барк.

— Добрый вечер, — отозвался мясник. — Ох, Барк, вы знаете, сегодня у меня была поставка ливербургских колбас, как вы любите.

— В самом деле? — Барк взмахнул хвостом. — Я зайду к вам утром за парочкой штук.

— Я могу предложить вам и говяжий стейк, — Дог развернулся и уже готов был отъехать. — Свежайший! Мой племянник, совсем еще молодой, всего пятнадцать лет, а уже смог сам зарезать бычка!

Барк неловко улыбнулся, стараясь не представлять окровавленный бычий труп и склонившегося над ним подростка.

— Что ж, он большой молодец! Но от стейка я, все же, откажусь, спасибо. У меня сейчас каждый бонс на счету. До завтра, мистер Редвуд.

— Добрых снов, — отозвался старик и закрутил колесами.

Барк поднялся по лестнице на третий этаж и, отворил входную дверь. Квартирка была совершенно миниатюрной и состояла лишь из спальни, кухни и совмещенного с ванной туалета. Комнаты поклеены самыми дешевыми бумажными обоями с простеньким тускловатым рисунком из мелких цветочков, мебели было не много, только самое необходимое и без сложных интерьеров. Барк всегда больше ценил функционал, нежели красоту. Вокруг царила чистота… Но явно до момента переезда сюда маленького мопса. Женская одежда сложена не слишком аккуратно, в небрежные стопки на столах. Комод в спальне занят неразобранными сумками с нужным и ненужным хламом, а на кухне играл телевизор, хотя сама сука находилась в спальне.

— Мичи! Дорогая, я дома! — Воскликнул Барк, вытирая задние лапы об ковер.

— Ага! — Отозвалась мопс.

Барк прошел на кухню и несколько подрастерялся. Он приоткрыл холодильник цвета слоновой кости и задумчиво хмыкнул.

— Мичи, ты ничего не готовила?

Барк услышал цокание.

— Нет.

— Мичи, я понимаю, что ты не хочешь, но ты сейчас не работаешь и сидишь дома. К тому же я просил тебя купить продуктов.

Мопс снова демонстративно цокнула.

— Я тебе не кухарка, чтобы ты знал!

— Я не это имел в виду, — Барк раскрыл шкафчик под раковиной и обнаружил ее полной. Она даже не удосужилась донести пакет до мусоропровода.

Колли вошел в спальню. Мичи сидела на подоконнике в пестром платье с изображением лилий и вертела в руках пейджер. Бордер пошел напрямую к своей возлюбленной, готовый одарить ее объятиями и поцелуем. Мопс окинула Барка презрительным взглядом и закатила глаза.

— Тоже мне! Между прочим, мне трудно продукты всякие таскать, — оскалилась она, вытянув руку, обозначая свои границы.

— Я и не просил покупать тебя что-то тяжелое. Ты знаешь, я не хочу тебя напрягать, — покачал головой Барк. — Даже кастрюли специальные купили для маленьких пород. Лишь бы мы оба жили как настоящая семья в комфорте.

Барк вновь сделал безуспешную попытку обнять мопса.

— Я занята была, мне было не до этого, — Мичи скрестила руки на груди.

— Чем?

— Я к подруге ходила, — мопс слезла на специальные ступеньки на колесиках, позволяющие ей добираться до столов, предназначенных для средних и больших пород. — Засиделись, вот и не успела ничего сделать.

Мичи зашла на кухню, прикатив ступеньки, и показательно прибавила звук на телевизоре, намекая на то, что не желает слышать своего возлюбленного. На черно-белом экране сквозь помехи показался ведущий новостей — молодой малинуа. Аппарат затрещал и из колонок раздался безэмоциональный голос диктора.

« —… был обнаружен на въезде в Столетний район. К сожалению, преступнику удалось уйти от преследования. На данный момент местоположение Сохо Корона Империи Аустерлих все еще неизвестно. Напоминаем, что на сегодняшний день в этом году Шнауцерскими Лоббистами(1), под предводительством Сохо, были совершены девять поджегов. Пострадали как жилые дома, так и...»

— Переключи, — отвернул голову Барк. — Не хочу это слышать. Вся эта шайка и этот безумец...

— Отвратительно, — Мичи переключила канал и изображение сменилось белой салюги, напевающую какую-то песню. — Скорее бы от него избавились. Куда только полиция смотрит, скажи мне? Пять лет уже прошло. И вот он, прямо у всех на виду появился! Ох! Совсем забыла!

Мопс показала на конверт, лежащий на обеденном столе.

— Тебе отец прислал письмо.

Барка всего передернуло. Его хвост вновь загнулся меж задних лап, а уши прижались к голове. Сделав вдох, он все-таки сел за стол и достал связку ключей, на котором висел и складной нож для писем. Он резким движением нехотя разрезал конверт. Но на большее пса не хватило. Он минуту держал раскрытый конверт в руках, потирая подушечками лап его поверхность. Взгляд падал то на размашисто написанный адрес, то на проглядывающий сложенный лист бумаги внутри конверта. Наконец Барк подцепил когтями письмо и раскрыл его. Мичи все еще стояла на ступенях и наблюдала за Барком. Глаза колли пробегали по строчкам письма. Его хвост нервно дергался, а вот уши встали торчком. Пес не издавал ни слова, просто не отрывал взгляд от текста. Мичи спустилась с лестницы на пол. Наконец Барк тихонько вздохнул и, перевернув лист бумаги, чтобы убедиться, что у письма нет дополнительных приписок, опустил глаза на стол и о чем-то задумался. Мопс нахмурилась и дернула колли за свитер.

— Иди в магазин, хватит тебе сидеть с этим письмом.

Барк повернул голову к Мичи невинно подняв брови, словно не понял ни слова. Собачка дернула его еще раз.

— Иди уже! Самый лучший способ избежать проблем — вообще их игнорировать.

Барк отвел взгляд в сторону, шумно выдохнув.

— Верно, ты права, — колли аккуратно сложил письмо обратно в конверт и положил его на край стола. — У меня своя жизнь. И я ей более чем доволен.

«В конце концов, — подумал Барк, — без отца я бы не стал тем, кем стал. Я счастлив, а значит он воспитывал меня правильно.»

— Умница! — Мичи потянулась к Барку.

Колли взял ее на колени и обнял. Мопс провела ручкой по щеке Барка и игриво улыбнулась.

— А такой умница заслуживает достойной ему награды.

Барк смущенно улыбнулся и издал идиотский смешок.

— Только прекрати себя вести как придурок, — Мичи щелкнула колли по носу. — И возьми мне что-нибудь вкусное.

— Конечно, извини, — Барк избавился от своей наивной улыбки и виновато опустил взгляд.

***

Отношения Юфрау и Барка были несколько натянутыми. Даже сидя за одним столом они посматривали друг на друга с некоторой неловкостью, понимая что их взгляды на происходящие события крайне различны. Юфрау была консерватором, которая скалилась на каждый новый закон Вайса, но потом смиренно сглатывала. Видно было, что нового канцлера она не переваривала всей душой. Барка это вводило в ступор. Не просто так именно Вайс был избран канцлером. Он знает что делает, ума у него предостаточно. Университет политологии гордился им как одним из лучших учеников. Дураков на трон не сажают.

Кафетерий «Молочные реки» был полон сотрудников фирм, стоящих неподалеку от Института, а так же студентами в аккуратных темно-синих формах с белыми пуговицами. Где-то неподалеку стояла колонка, которая не была видна, но издавала приятную инструментальную музыку, немного заглушаемая разговорами посетителей и звоном посуды. Вечерами, как сейчас, и в обеденное время здесь достаточно много народа. От стола к столу бегали официанты с розовыми подносами. Игнорировался ими лишь длинный барный стол, где на фоне причудливых аппаратов стоял молодой грейхаунд в рубашке цвета чистого неба и белым фартуком. Он шустро перемещался от посетителя к посетителю, подавая коктейли, кофе и чай.

Юфрау не торопясь размешивала соломинкой свой шоколадный коктейль, у которого от шоколада было лишь название. Вредный для собачьего организма шоколад заменяется сложной смесью растительных жиров, муки рожкового дерева и экстракта стевии, и имел несколько солоноватый привкус, необычно сочетающийся с молоком. Барк же молча потягивал чай с мелиссой, оглядываясь на посетителей кафе и глубоко вдыхая, в надежде, что это поможет справится с легким головокружением из-за резких химических запахов. Наконец Юфрау сделала небольшой глоток через соломинку и едва она открыла пасть, чтобы что-то сказать, как рядом со столом мелькнул поднос без официанта. Он, дрожа, пытался аккуратно влезть на стол, тихонько кряхтя. Юфрау и Барк синхронно посмотрели вниз. Под подносом стояла и дрожащими лапками чихуахуа песочного цвета пыталась поставить заказ на стол, который был выше ее самой. Переглянувшись, коллеги взяли поднос с обеих сторон и помоги его поставить. Маленькая собачка даже несколько растерялась, вытаращив огромные карие глаза. В маленьком голубом платьишке с белым фартучком она выглядела совсем как игрушка.

— Извините, — пропищала она.

— Мы тебя здесь раньше не видели, — сказал Барк, убирая с подноса заказ.

— Я здесь всего месяц работаю, — пожала плечами чихуахуа.

— Ты же даже до столов не дотягиваешься, — нахмурила брови Юфрау.

Собачка взяла поднос у Барка и схватилась за него сбоку. Диаметр подноса буквально составлял 70% от роста чихуахуа. Словно она попала в Страну Великанов.

— Я понимаю, но обстоятельства не дали мне иного выбора, как работать здесь.

Она развернулась и быстрым шагом маленьких лапок двинулась в сторону кухни, шустро обегая посетителей, которые даже не смотрели вниз.

Барк сделал еще один глоток и потянулся к своему заказу — круассанам с малиновым джемом.

— От отца вчера получил письмо, — уныло сказал он. — Наверное, тебе это уже надоело слушать...

— Ммм, — Юфрау с набитым ртом сделала отрицательный жест лапой.

— Хорошо, — колли куснул круассан и, почти не прожевывая его с громким характерным звуком проглотил. — Отец узнал о нашем финансовом сокращении.

— И? — отозвалась Юфрау.

— Ну, — колли опустил руки под стол, нервно взявшись за свой свитер. — Он искренне недоволен этим. Как и моей должностью, впрочем. Говорит, я слишком «засиделся» в обычных лаборантах.

— Мы штатные ученые, а не какие-то там лаборанты! И вообще, что ты лично на этот счет думаешь? — Юфрау слизнула «шоколад» с брылей.

— А я… Наверное, тоже хочу повышения. Отец наконец разглядит во мне скрытый потенциал и перестанет писать мне о том, что я делаю не так. Я и сам прекрасно понимаю что именно. Мне не передалась его упрямость и уверенность, к сожалению. Может, ему и было легко стать профессором в молодости, но у меня это так же легко не выйдет, — Барк съел еще один круассан. — К тому же, я хочу чтобы мы с Мичи ни в чем не нуждались. Знаешь, как мне бывает стыдно, когда она просит у меня что-то, а я отказываю. Отказываю, потому что денег нет. Что же это за будущий муж такой, который не может исполнить желания своей возлюбленной.

— А ее любовь, я так смотрю, считается в бонсах? — Юфрау подняла бровь и с вызовом взглянула на Барка.

— Да что же ты говоришь такое! Нет! — Барк через силу унимал собственное заикание. — Ох! Тебе не понять, Юф. Мичи не меркантильная. Просто я хочу делать ей приятно.

Юфрау откинулась на спинку дивана и, запрокинув стакан, влила в пасть остатки коктейля.

— Чтобы делать приятно, Барк, не нужно покупать своей пассии всякие безделушки. Любовь в мелочах проявляется. В нежности, во внимании, во взаимопомощи, в понимании… Во всем этом, смекаешь?

— Это я понимаю и так, Юф. Деньги тоже важны. Для нас как для семьи. Я должен как кобель обеспечивать стабильность...

— Она так и не нашла работу после выпуска из университета, верно?

— Нет, пока не нашла. Мы договорились, что она год отдохнет и начнет искать работу.

Барк встретился глазами с Юфрау. Взгляд у нее был тяжелый и она, подперев голову лапой, твердо спросила.

— Ты правда ничего не понимаешь? Или ты так держишься за нее потому что ты проклятый фетишист, который любит собачек поменьше?

— Прошу, не начинай. Это не фетиши, просто у меня очень специфичные вкусы.

— Не важно вообще на каких собак у тебя стоит, Барк. Ты не чувствуешь себя слишком озабоченным чужими желаниями? В особенности желаниями твоего твоего отца.

— Он на меня потратил уйму денег и времени. Это нормально что я обязан оплатить ему тем, что стану успешным и продолжу нашу небольшую династию профессоров. Отец был физиком, я буду биологом. Он же не склоняет меня к разгульному образу жизни, а желает мне только хорошее. Профессура — это более чем прекрасная перспектива в жизни. И получают достаточно для того, чтобы можно было ни в чем себе не отказывать. Я своих щенков бы учил тому же. Кто знает, может Персиваль наградит меня за труды и отец оценит это.

Юфрау вздохнула.

— Ох и жалко мне уже твоих щенков...

— Куда побежала? — раздалось где-то в углу кофейни.

Юфрау и Барк взглянули в сторону донесшегося звука. Со зверской улыбкой черный лабрадор грубым движением дернул чихуахуа за хвост. Ту самую, что приносила им заказ.

Та едва устояла на крошечны лапках. Посетитель так и не отпустил ее, а стал только притягивать к себе.

— Отпустите! — Захныкала от боли собачка. — Я могу вам помочь, но только не тяните. Мне больно...

— Я знаю, чем ты можешь мне помочь, — лабрадор поднял чихуахуа на лапы и с силой прижал к стене. Посетители и другие сотрудники то ли не слышали, то ли не хотели слышать их, притворяясь, что им лишь мерещится болезненный писк суки. Только пара посетителей оглянулась вместе с Барком и Юфрау. — Сейчас ты идешь со мной и делаешь для меня особый приватный заказ. Поняла меня?

Чихуахуа молча кивнула, оглядываясь на безучастную толпу. Одной из больших проблем, которая всеми умалчивалась в Вельшингтонской Империи, были частые случаи изнасилования маленьких пород собак большими. Дело было в соотношении размеров. Половые органы маленьких собак очевидно уже и доставляли больше удовольствия. Больших пород же не смущали возможные последствия, а потому многих жертв находили в подъездах и подворотнях умершими от кровотечения. По какой-то причине дела замянались через взятки семьям погибших, большинство из которых были согласны на компенсацию за жизнь близкой собачки, а если кто-то и попадался, или семья потерпевшей отказывалась от денег, то виновника сажали на 3 года строгого режима. Население, тем временем, это молча приняло, что было явно заметно по неловкому молчанию посетителей «Молочных рек».

— Гаденыш, — оскалилась Юфрау.

— Давай не будем вмешиваться, Юф. Нам проблемы не нужны.

— Хей, прекрати это делать с сукой! — Крикнул кто-то из обернувшихся. — Цивилизованные псы, в конце концов, а ни стыда нет, ни совести.

— Пошел ты нахер! — Отозвался лабрадор.

Юфрау едва подскочила, как Барк тут же взял ее за лапу.

— Смотри, кто-то уже с ними разбирается, — замямлил он. — Цербер с ними. Это не наше дело.

Юфрау подняла брови от возмущения. Она вырвала свою руку из под руки Барка и наклонилась к нему.

— Тряпка ты, блять, Барк, половая! — Она взяла круассан и с силой впихнула его в пасть колли. — Вот и жри свои круассаны, а я на это глаза закрывать не собираюсь.

Овчарка встала с места и вздыбила шерсть.

— Отпусти ее, — Она нарушила тишину своим громким голосом.

Лабрадор обернулся, сначала с опаской, но после ухмыльнулся, подняв голову выше.

— Я смотрю, ты из «этих»? Любителей переодеваться в женскую одежду? — Он отпустил чихуахуа и направился в сторону овчарки с раздражающе наглым выражением морды. — Давай не будем конфликтовать на пустом месте и поделим ее. Твой друг тоже может присоединиться.

Барк подавился от подобной дерзости и стал судорожно глотать остатки чая, стараясь свернуться в клубок, надеясь на то, что драться ему не придется. Юфрау направилась к нахальному псу.

— А ты, шлюха, встала и не смей бежать! — Обернулся лабрадор в сторону застывшей и дрожащей от страха чихуахуа.

— Я не кобель, — рявкнула овчарка. — Это во-первых. А во-вторых, как ты вообще смеешь вести себя как животное на глазах у посетителей?

— Да кому до этого есть дело? Никто кроме тебя и того пса не посчитал это нарушением, значит все в порядке, — лабрадор толкнул Юфрау в грудь. — Так что неизвестно, кто из нас больше животное.

Он стал издавать низкое рычание, обнажив свои клыки. Юфрау в ответ так же оскалилась, вздыбив шерсть. Они некоторое время рычали друг на друга, пока лабрадор не издал собачий лай, слегка наклонившись, будто бы хотел встать на все четыре лапы. На сей раз посетители в испуге повставали с мест. Кто-то просто покинул здание, а кто-то остался наблюдать на «шоу», тихо охая: «Что за некультурное поведение! Он же не в себе!». Юфрау поняла, что пес настроен на драку, причем на клыках. Жестокую первобытную драку. Пока один из соперников не перегрызет глотку другому. Юфрау стала так же понемногу наклоняться, принимая вызов. Краем газа она увидела, что на ее сторону встает тот другой возмутившийся пес. Едва он вышел из-за стола, как тут же раздался еще один голос.

— Что здесь происходит?!

Из-за дверей служебного помещения вышел питбуль бело-серого окраса. Это был владелец кафе. Юфрау тотчас же вышла из стойки.

— Сэр, один из посетителей домогался до вашей официантки, — вкратце объяснила она питбулю.

— Я лишь хотел использовать весь спектор услуг данного заведения, — улыбнулся лабрадор, вытирая лапой слюни с брылей.

Питбуль повернулся к чихуахуа, которая все это время сумела переместиться под барный стул.

— Разве я не говорил тебе заткнуться и не нагонять панику? — рявкнул он. — Обслужи гостя как подобает!

Чихуахуа стыдливо вжалась в стул еще сильнее, будто бы пыталась с ним слиться. Питбуль резким движением взял ее за лапу и рывком толкнул ее в сторону довольного лабрадора. Стул с грохотом упал на пол, будто бы сама судья-судьба одобрила это решение, ударив невидимым молотом. Юфрау от злости вцепилась когтями в ворот владельца кафе.

— Это незаконно! Она официантка, а не проститутка! — твердо сказала овчарка.

— Хех, — улыбнулся питбуль, — спроси ее, сколько она получает. И сравни с зарплатами ее коллег. Ей нужны деньги, а за дополнительную плату нужно больше работать. Зато она получает не 3000 бонсов в месяц, а 5000. Смекаешь? Так что не лезьте.

Юфрау опешила. Она отпустила питбуля и бросила косой взгляд на Барка сидящего за овчаркой. Убедившись, что питбуль отвлекся за похотливого клиента, она кивнула колли. Барк на секунду замешкался, но по еле заметному наклону головы он понял, что от него требуется. Он отрицательно покачал головой. Юфрау закатила глаза и махнула в его сторону рукой. Она подошла к владельцу с лабрадором, по пути прихватив стакан, оставленный сбежавшими посетителями. Овчарка сделала резкий выпад, замахнулась и разбила стакан о голову питбуля. Стекло разлетелось, от чего лабрадор отпрянул в сторону, а овчарка сорвался с места и ловким движением, взяв на лапы чихуахуа, рванула из кафе. Барк растерялся и, побоявшись потерять коллегу из виду, вскочил и побежал за ней следом. Выбежав из кафе, он вовремя заметил ее на светофоре. Юфрау оглянулась, дождавшись пока поток машин поредеет, и побежала через дорогу. Барк пристроился рядом. Машины загудели, но троица осталась чудом цела. Барк рискнул обернуться. Лабрадор и питбуль выбежали из кафе, но следом за ними не последовали. Пара официантов выглянула из за двери и пожали плечами. Все лишь наблюдали исчезающие во дворах силуэты, не желая напрягаться ради какой-то мелочи. Лишь озлобленный питбуль на эмоциях топтался на месте и проклянал похитителей на всю улицу.

Наконец Юфрау завернул в далекий от «Молочных рек» двор, после чего поставила напуганную чихуахуа на землю. Та тут же направилась к причудливой скамье. По обеим ее сторонам она была занижена специально для маленьких пород, а посередине она имела высоту для больших пород. Собачка присела и задрожала. Казалось, она вот вот заплачет, но слезы даже не выступили на ее глазах. Она лишь устремила пустой взгляд куда-то в асфальт. Барк, отдышавшись, сочувственно присел рядом, аккуратно ее поглаживая по плечам.

— Все закончилось. Все хорошо, но только не плачь.

Он повернулся к Юфрау, которая осознавала, что Барк — далеко не из тех, кто может ободрить другого пса.

— Совсем дура такие фокусы проворачивать? Мы даже за заказ не заплатили.

— Серьезно? — Юфрау склонила голову. — Единственное, что тебя сейчас беспокоит — это то, что мы за заказ не заплатили?

— Знаешь, этот поступок был диким, — заявил колли. — Все эти рычания, эти ругательства… Зачем было так радикально вредить тому питбулю и бежать?

Юфрау наклонилась и постучала Барка по лбу.

— Очнись, болван, маленькую собачку чуть не изнасиловали! А ты сидел и уговаривал меня закрыть на это глаза! Не ожидала от тебя такого, дружище.

— Да! Просто… Оно нас не касалось. Нас в это кафе теперь не пустят даже. А мы в нем еще будучи щенками обедали, помнишь?

— Помню я, и что с того? Я туда приходить теперь и не собираюсь! Напишем заявление, расскажем, что тут эскорт развит лучше чем в «Голодном Стервятнике».

— Где?

— В «Голодном...» Я расскажу потом, когда придет время. — Юфрау присела рядом с чихуахуа. Глаза овчарки стали добрее и она приобняла собачку. — Как тебя зовут?

— Ор… Орхидея, — пропищала чихуахуа. — Можно просто Орхи.

— Это правда, что ты обслуживала посетителей за дополнительную плату?

Чихуахуа кивнула.

— Не видишь? Ей неприятно об этом говорить, — нахмурился Барк.

— Зачем она тебе потребовалась, если не секрет? — Юфрау напрочь игнорировала упреки колли.

— Моя сестра больна, — ответила Орхидея. — У нее онкология. Ей нужны лекарства. Стоят они дорого, поэтому мне пришлось пойти на это.

Этого признания было достаточно, чтобы чихуахуа тут же разревелась, уткнувшись растерявшемуся Барку в плечо.

— У меня не было выбора! Не было!

— Смотри, что ты наделала, — фыркнул колли на свою коллегу, неловко зажавшись, не зная как вести себя при чужой истерике.

— Я понимала, что это рискованно, — продолжила Орхидея, захлебываясь от слез. — Я подходила к нему. Говорила, что готова была работать сверхурочно или по выходным. Он отказался. А когда я сказала ему, для чего мне нужны деньги… Я не могу! Не могу!

Барк и Юфрау переглянулись. Без слов было ясно, что у них обеих сердце разрывалось на части то ли от жалости, то ли от отвратительного поступка владельца милой кафешки.

— Это были его знакомые. Они делали это со мной во время смены. В туалете и складе. Я чувствую себя… Как игрушка, потасканная щенками. Это больно и грязно...

Орхидея поджала колени разревелась окончательно. Барк задрожал. Подняв глаза, он увидел, что брыли Юфрау подергиваются от ослепляющей злости. «Ох, если бы я знал, что таким местом заведует такое чудовище.., — покачал головой колли.»

— Я знаю, что нужно делать, — овчарка взяла собачку за лапу и притянула к себе, приобняв ее словно своего щенка. — Для начала стоит разобраться с твоим «начальником». Надеюсь, полиция нам посодействует в этом.

Юфрау ткнулась носом в шерсть Орхидеи.

— Мы не оставим тебя, я знаю, кто может тебе помочь. Позволь мы проводим тебя.

Барк встал на лапы и кивнул. Чихуахуа робко сказала «угу». Юфрау взяла Орхи на руки и прижала к себе, понимая, что на дрожащих лапках она не угонится за двумя большими псами. Втроем они направились в сторону ближайшей остановки.

— Скажи, пожалуйста, как нам добраться до твоего дома? — Спросила овчарка.

— На пятом троллейбусе. Три остановки. — Кратко ответила Орхи, вытирая слезы.

— Кто этот загадочный пес, который может помочь? — склонил голову Барк. — Знакомый психолог? Или кто-то из «органов»?

— Не совсем, — Юфрау отвело взгляд в сторону. — Знаю я одного пса-альтруиста. Уж поверь, ему можно довер...

Внезапно мимо троицы пронесся моноцикл — огромное колесо с сидением, двигателем и рулем внутри него. На всей скорости он влетел на тротуар, застряв между пожарным гидрантом и стальной мусоркой. Это был полицейский моноцикл, что было видно по мигающему синим и красным цветами колесу. За рулем сидел черный как уголь пес со взлохмаченными усами и бородкой. Шерсть на затылке была собрана в небрежный пучок, а одет он был в потертый коричневый плащ. Ризеншнауцер. Прохожие, которых пес чуть не сбил, тут же побежали в его сторону.

— Это он! Это Сохо!

— Держи его, пока не уехал!

— Иди сюда, чернозадый говнюк!

Ризеншнауцер резким толчком задних лап высвободился из западни и тут же надавил на газ, оборачиваясь с ехидным хохотом. Следом за ним, несколько отставая, пронесся целый полицейский конвой. Три моноцикла, на сей раз пилотируемые сотрудниками в формах, и автомобиль.

— Вы видели это? — Барк указал пальцем на исчезающий за перекрестком автомобиль. Лобовое стекло разбито. И там была кровь!

— Это Сохо сделал? Неужели он убил сотрудника полиции? — ахнула Орхидея.

— От него другого ожидать и не стоило, — склонил голову колли.

Печально известный Сохо Корона Империи Аустерлих — ризеншнауцер, чья морда красовалась на каждой остановке, на каждом столбе и витрине магазина. Только вот красовалась она в рамке с подписью «Разыскивается». Жители знают его как жестокого террориста, беспощадно взрывающий и поджигающий здания с помощью основанной им запрещенной террористической организации, именуемой «Шнауцерскими Лоббистами». Некоторые ее члены были пойманы и, по неофициальным данным, ныне находятся в живых, подвергаемые пыткам в Вельшингтонской Государственной Тюрьме. Сам же Сохо был неуловим, появляясь из неоткуда и исчезая в никуда. Слухи о его жестокости носят разный характер. Ему приписывают все преступления, совершенные в городе. Даже если находился настоящий виновник, некоторые утверждают, что тот был в сговоре с Ужасным Сохо.

— Хоть бы его наконец поймали, — вздохнул Барк.

— Не все так однозначно, Барк, — прищурилась Юфрау. — Сохо нет нужды убивать сотрудника полиции без особых причин.

— Он больной на голову психопат, Юф, Сохо знает, что за его голову поймавшему вручат два миллиона бонсов, поэтому в его интересах спасаться любыми способами. Он волюнтарист(2)! — Барк улыбнулся. — Не будем об этом проклятом псе. Сейчас нам нужно разобраться с тем сутенером.

Пейджер в кармане Барка зазвенел. Бордер поднял его. На тусклом экране высветилось имя «Мичи». Не нажимая кнопки принятия вызова, Барк повернулся к собакам.

— Мичи меня потеряла. Я должен идти, извините.

Юфрау нахмурилась, но перечить не стала.

— Иди, — буркнула она.

Барк расстеряно направился в сторону дома, унимая чувство вины от понимания, что бросил собак в сложной ситуации, но и Мичи злить ему не хотелось. Скрипя зубами, Колли нашел знакомый двор и свернул в него. Было уже совсем темно. В голове мелькали друг за другом образы алчного владельца кафе, черного наглого лабрадора и обезумевшая морда Сохо, заливающийся злодейским смехом.

1. Лобби́зм — вид деятельности, заключающийся в воздействии со стороны физических лиц и представителей государственных и негосударственных организаций на международные организации и объединения, органы государственной власти, или органы местного самоуправления с целью добиться принятия (или непринятия) ими определённых решений.

2. Волюнтари́зм — стремление реализовывать желанные цели без учета объективных обстоятельств и возможных последствий.