Часть I Глава III

Следующим утром Барк принял решение выйти несколько пораньше, чтобы забежать по дороге в кофейню, находящуюся в соседнем от него доме. Небольшое помещение соблазняло своими ароматами и шумом аппаратов для изготовления кофе. Здесь всегда утром возникала сонная очередь, сильно преувеличивающая действия напитка. Барк прокручивал в голове моменты ссоры с Мичи. Собачка не стеснялась выражений, не желала слушать какие-либо оправдания, а сам колли даже ни слова не мог ей сказать. Молча перекусил отварными колбасами из мясной лавки Редвуда и на том же потрепанном диванчике на кухне и уснул. «Нашла себе почву для ревности, — Барк потер рукой ушиб на голове, который получил, ударившись об кухонный стол. — Сам виноват, стоит привыкать к тому что любые события и развлечения будут совместно с Мичи, чтобы не вызывать у нее гнева. Не мешало бы познакомить ее с друзьями с работы. Может тогда она не станет так сильно меня контролировать?» Из раздумий пса вывел голос работника кофейни, готовый принять его заказ.

Колли в предвкушении наслаждения от горячего напитка взял бумажный стаканчик с мокко вместе с небольшим пончиком в белой глазури, и, скромно поблагодарив баристу, направился в сторону Института. По пути он всматривался в витрины, а точнее в отражения в них. Делал он это в попытках избавиться от навязчивой мысли, что его новая, цвета жженой охры рубашка, которую не так давно ему подсовывала в руки Мичи в каком-то дорогом магазинчике, в котором никогда не был, странно на нем сидела. Бордер то и дело останавливался, поправлял воротник с очками, осматривал себя, и шел дальше. «И ради чего она на мне висла? — задумался Барк. — Рубашка такая же как любом бюджетном магазинчике. Благо, цена у нее была еще приемлемая, но явно неоправданно дороже тех, что стоят триста бонсов на каком-нибудь рынке, — пес покрутился вокруг себя. — Хотя, может все не так уж и плохо, и мне стоит просто привыкнуть?»

Сделав очередной глоток кофе, взгляд Барка зацепился за густые клубы дыма, поднимающиеся в небо, будто бы растворяясь в плотных серых тучах. «Не похоже, чтобы кто-то настолько сильно хотел согреться, — подумал колли». Многоэтажные дома были снабжены огромными подвальными печами с проходящими сквозь фундамент трубами. Тепло шло по ним, прогревая стены квартир, а потом выходило дымом из дымоотвода на крыше. То была примитивная форма отопления с помощью угля или дров. Бывали ситуации, когда один из жителей мог переборщить с топливом и тогда из трубы могла обильно выходить гигантская плотная масса из черного дыма, а на расстоянии нескольких метров от здания неприятно пахло гарью. Барк ускорил шаг. Дым шел неподалеку от Института. Неужели...

Колли перешел на бег трусцой и завернул за угол. Институт был полностью цел, но вот «Молочные реки»… Толпа окружила здание, а точнее то, что от него осталось. Черные от копоти стены лежали на асфальте, и лишь три вертикальные деревянные колонны, почерневшие от золы и копоти, ранее являвшимися частью фундамента, продолжали стоять «на честном слове». Они поблескивали несколькими непотухщими искрами. Среди груды древесины и бетона лежала сломанная и обуглившаяся мебель. Такое чувство, будто кафетерий горел всю ночь.

Неподалеку от этого «гигантского костра», отцепленного полицией, стоял тот самый владелец забегаловки. Он истерически кричал что-то несвязное, о чем-то спрашивал офицеров полиции и оборачивался на толпу зевак.

— Не слабо кафешка горела...

Барк обернулся на голос подруги, которая подкралась к нему сзади, не сводя глаз с полиции.

— Кто бы это мог быть? — опустил голову Барк. — Неужели Сохо?

— Будто бы ты не знаешь, — пожала плечами овчарка. — У Сохо очень… Узнаваемый стиль. Он любитель зажигать. В буквальном смысле.

Бордер колли еще раз взглянул на остатки фундамента.

— Так и думал, — послышался голос черношерстного полицейского рядом с Барком и Юфрау.

Полицейский что-то показал своему коллеге, от чего тот тихо тяфкнул.

— Расходитесь! Здесь не на что смотреть! — обернулся он. Полицейский оказался немецкой овчаркой. Потом он повернулся к своим товарищам. — Арнольд, собери парней.

Овчарка протянул сверток, в котором блестело что-то похожее на стекло.

— Эта гнида не могла далеко уйти. Вынюхайте его!

Полицейский отряд по-очереди понюхал содержимое свертка и направились по разные стороны, глубоко вдыхая сухой воздух. Овчарка вручил сверток коллеге самоеду.

— Мы четверо суток подряд носимся за ним, — обратился овчарка к белому псу. — Сохо будто бы специально нас гоняет, появляясь то тут, то там. Знает, что господин Вайс не позволит нам упустить его. Мне лично надоело срываться в свои законные выходные ради того, чтобы несколько часов скакать за этим ублюдком.

— Прекрати жаловаться, Говард, — хмуро ответил самоед, укладывая сверток в плотный пакет. — Когда мы найдем Сохо, этот кошмар прекратитса(1). Я костьми лягу, но сверну шею этому выблядку.

— Офицер! — владелец «Молочных рек» добрался и до угрюмого самоеда. — Капитан! Или...

— Ближе к делу, сэр, — белый пес поправил свою фуражку.

— Скажите, чем я так не угодил этому Сохо? — питбуль выдавливал из себя «крокодиловы слезы», чуть ли не падая на колени. — Чем ему не угодила какая-то маленькая кафешечка? Я копил на нее еще с университета. Представляете, работал не покладая лап целых полтора года, пока меня не отчислили. Но работать я не прекращал. Это была моя мечта! И что же...

Самоед с любопытством дернул ушами. В его взгляде читался интерес, но совсем не к театральному плачу старой псины.

— Так это вы владелец «Молочных рек»? — спросил он, доставая блокнот из заднего кармана брюк. — Сэр Морриган Душа Война?

— Он самый! — питбуль улыбнулся.

— Значит это на вас поступило заявленье вчера о нелегальном предоставлении услуг в вашем кафе?

Морриган моментально распрощался со своей улыбкой.

— Совершенно не понимаю, о чем вы!

— Разве? Не вы ли заставляли вашу сотруднитсу заниматься проституцией без лицензии? — Самоед перелистнул страницу блокнота. — К тому же, среди «клиентов» были ваши друзья и двое ваших братьев — Оскар и Дрейк. Все правильно?

Питбуль просто ошарашено молчал, глядя на суровое «пушистое облако» в лице самоеда-полицейского.

— Я могу доказать, что это был не я! Она сама! Она пыталась со мной флиртовать, потому что она хотела меня с первого дня работы здесь. Я отказал, сказал что я женат, а она стала мстить. А ведь я относился к ней как к собственной дочери! «Пригрел змею на своей груди»!

— Довольно! Это уже нужно выясьнять не на этой свалке, а в отделении. Пройдемте со мной.

Юфрау развернулась и направилась в сторону Института. Барк сделал последнюю попытку разглядеть содержимое пакета, который был сложен в машину, но, потерпев неудачу, догнал свою подругу.

— Так… Как все вчера прошло?

— Мы написали заявление, как ты мог понять, — ответила Юфрау. — Вчера же его и отнесли. Решили не ждать следующего дня. Но радоваться пока рано. Нельзя исключать риска того, что Морриган просто хорошо заплатит полиции в обмен на молчание… Орхидея живет в большой семье, среди которых, действительно, у нее есть тяжело больная младшая сестра. Хех, — Юфрау прокрутила свой голубой ошейник, — никогда не доводилось мне сидеть в маленькой квартирке на маленьком стульчике. Ну, а потом я решила сразу же передать Орхи в ответственные лапы, чтобы она не осталась без работы.

— Какие это?

— У меня есть… друг, который ведет… мм, — овчарка слегка замешкалась, — ресторанный бизнес. Один знакомый босерон. Для Орхидеи это будет вариант куда лучше того, что у нее был. Там ее гарантированно никто не будет лапать.

Собаки переступили порог Института и стали вместе подниматься на второй этаж, в свою лабораторию. Бордер вновь вдохнул едкий аромат химикатов.

— Юф? — Барк задумчиво стал чесать себя за ухом. — Какова вероятность того, что Орхидея как-то связана с Сохо?

Овчарка косо взглянула на колли.

— К чему ты клонишь?

— Сохо сжег до тла какую-то безобидную кофейню в ночь, после того как мы заступились за эту чихуахуа. Не кажется ли это тебе подозрительным?

— Возможно, — Юфрау вошла в кабинет первой, тут же забрав планшет для бумаги. — Все возможно, Барк, но скажу тебе свое мнение. Это, определенно, совпадение. Этот… Морриган… не чист на лапу, и явно в какой-то момент переходил дорогу либо одному из лоббистов, либо самому Сохо лично.

— Не думаешь, что наличие в рядах лоббистов маленькой чихуахуа, будет выгодно шнауцеру?

— Орхидея слишком мягка характером для авантюр лоббистов.

— Уверена?

Овчарка утвердительно кивнула.

— Хорошо, я верю тебе. — Бордер задумался. — Ты не планировала навестить Орхи?

— Да, сегодня после смены ненадолго зайду ее проведать.

— Я пойду с тобой...

— Нет!

Колли удивленно поднял брови.

— Но мы… вместе ее спасли. — промямлил он. — Я так же имею право узнать, как она себя чувствует.

— Начнем с того, что ты ее не спасал, а лишь драпанул вслед за мной, когда началась суматоха, — фыркнула Юфрау. — Орхидея очень напугана произошедшим. Ей будет лучше, если ее навещу я одна. Она уже выплакалась мне, так что я смогла завоевать некоторое ее доверие. В отличии от тебя, мистер «Я-Буду-Продолжать-Пить-Свой-Чай-Пока-Рядом-Со-Мной-Собачке-Засаживают-По-Самый-Узел»(2).

Юфрау говорила это с щепоткой неуверенности, будто бы была еще какая-то причина, почему она не хотела, чтобы Барк виделся с Орхидеей. Даже ее хмурый взгляд сменился некоторым смятением.

— К тому же, — продолжила она — твоя Мичи будет тебя ревновать. Не так ли?

— Немного, — Барк заинтересованно склонил голову. Юфрау выглядела обеспокоенной, словно что-то нехорошее происходило в ее жизни, но ее гордость мешала ей кому-либо признаться.

По крайней мере, сейчас...

Юфрау прищурилась и сделала резкий взмах хвостом.

— Что это за идиотская рубашка?

Колли бросил быстрый взгляд вниз на рубашку.

— Она… Она нормальная! Это стиль такой. Ты просто не понимаешь, Мичи сказала, что к ней просто привыкнуть надо, это современная мода! Кто-то из ее любимых актеров такую же носит, как она говорила.

— Ну, может кому-то и идет стиль «растянутой вширь» рубашки, но явно не тебе, — Юфрау хмыкнула. — В старшей школе и на первом курсе института ты выглядел гораздо симпатичнее. Ты умел подбирать наряд к своей внешности. С появлением Мичи твой вкус испортился...

— Хватит, Юф. Постоянно скалишься на нее. Ты что, ревнуешь меня?

У Юфрау задергались брыли от возмущения. Она нахмурилась и скрылась за своим рабочим местом, не произнеся ни слова.

— Юф, я… Извини, я знаю, что ты чувствуешь. Отношения не помешают нашей дружбе и мы...

— Закрой пасть и работай, — Юфрау нервно кинула в сторону Барка на пол зеленую папку. Часть бумаг вылетела из нее и колли, бросив виноватый взгляд на овчарку, принялся собирать улетевшие листы.

***

На часах в библиотеке показывало уже без пяти восемь вечера. Может и прошло всего три часа от конца смены, но для колли это казалось вечностью. Первое время он еще мог, преисполненный энтузиазмом, «проглатывать» главу за главой. Тетрадь с низкокачественными тонкими желтыми листиками постепенно заполнялась какими-то заметками с кривыми попытками перерисовать схематичные иллюстрации из книги. Но горел этот огонь не шибко долго. Потребовалось всего сорок минут, чтобы Барк заскучал, сидя в гробовой тишине. Пусть она и была куда лучше домашней обстановки, где Мичи не могла оставить в покое своего возлюбленного, но у тишины есть свои побочные действия. Глаза слипались, тело тяжелело, зевота возникала слишком часто. Барк впоследствии перешел с чтения за столом на мягкий диван, где смог полноценно лечь, свесив лапы. Идея с дополнительным обучением после работы показалась окончательно сложной, когда колли резко распахнул глаза от дремоты. Учебник уже валялся где-то на полу, покрытом багровым ковролином. «Черт с ним, — подумал Барк». Он приложил последние усилия чтобы поднять себя с дивана. Уложив книгу и тетрадь в свою сумку, колли захватил ключи, оставленные ему библиотекарем и направился к выходу.

Тяжелая дверь шумно заперлась и Барк оглянул лабораторию. Звенящая тишина окутала помещение, если не брать во внимание гудение кондиционеров. Свет был выключен, лишь в некоторых лабораториях сквозь стекло просачивался свет от специальных хранилищ с ультрафиолетовым освещением для некоторых веществ. Барк направился в сторону вахты. Едва он поднял лапу чтобы положить связку ключей на пустой стол, как колли услышал сверху какой-то грохот. Пес настороженно обернулся к лестнице и замер на минуту. Подергивая ушами, он пытался уловить любой посторонний звук. Никого не должно быть в Институте в это время, кроме старого охранника. Звука не последовало. «Показалось, — подумал Барк». И тут вновь шум. На сей раз будто бы дребезжат стекляшки в каком-то ящике. Колли дернулся. Что за чертовщина происходит сверху? Пес замешкался, переступая с лапы на лапу. Хвост размашисто вилял. В голове Барка боролись любопытство и осторожность. «Вероятнее всего, кто-то из коллег, — внушил себе бордер». Но кто бы из коллег мог задержаться? Наконец, любопытство Барка взяло верх. Пес развернулся и, не торопясь, направился к лестнице. Ступенька за ступенькой, наверху все громче различался гул из разных голосов. Кто-то бубнит. Говорит шепотом! Барк несколько смутился, но продолжил подниматься на третий этаж. Достигнув последних ступеней, пес сначала рискнул немного выглянуть в коридор, а потом уже заходить. Склонившись, он осмотрелся. С правой стороны расхаживали неизвестные личности. Узнавался хорошо лишь Сохо, стоявший у железной двери, придерживая ее. Остальные пятеро псов были в угольно-черных плащах до самого пола и масках из искусственной кожи, полностью покрывающих головы, не считая выреза для глаз. Задние лапы были в берцах специфичной формы, так как собаки были пальцеходящими. В таких нарядах никого нельзя было толком различить. Было ясно лишь то, что трое псов были брахицефалами. Остальные двое, судя по размерам и формам головы, были долихоцефалами(3). Прихвостни один за другим выносили ящики и тащили их к окну, находящемуся с правой стороны от двери. Там они поочередно цепляли груз на крюки и аккуратно спускали вниз. Не исключено, что внизу были и другие псы-лоббисты. Сохо стоял и удовлетворенно кивал, наблюдая за процессом и что-то приговаривая подчиненным. Барк замер, стараясь даже хвостом не двигать и почти не дышать. Сохо вблизи казался куда больше, чем тогда, когда колли видел его на трассе. Шнауцер был относительно высоким широкоплечим псом. Пусть он и не мог сравниться с чау-чау или тибетскими мастифами по уровню мощности телосложения, но явно был не из слабаков. Подол черного плаща был неровным из-за того, что был подпален, но, на удивление, чистым и выглаженным. Сохо переминался с лапы на лапу, поглядывая на камеры в коридоре. Колли тоже бросил на них взгляд. Огонек не горел, значит камеры выключены. Сохо даже не пытался скрывать свою морду. А какой в этом был смысл? Его морда и так висела на столбах и транслируется в телевизоре. Когда один из долихоцефалов вытащил последний ящик, Барк словно очнулся и медленно достал из брюк пейджер. «Два миллиона бонсов за шкуру Ужасного Сохо, — мелькнуло в его голове. — Это ли не шанс все изменить?» Колли сделал шаг назад, чтобы спуститься вниз и позвонить в полицию в тайне от лоббистов, но лапа пса предательски соскользнула с края ступени и пес всем телом рухнул на лестницу с досадным поскуливанием. На этаже послышалась суета и рокочущий голос Сохо:

— Быстрее! Пошевеливайте лапами! Живо!

Барк, поправив очки, в панике стал искать пейджер. Устройство улетело совсем далеко. Колли попытался вскочить на лапы и успеть дотянуться до него, но сзади уже послышались тяжелые шаги. Барк повернулся. За ним стоял черный шнауцер. Смотрел на него одичало, но, видимо осознав, что колли ему не ровня, его шерсть пригладилась. Он сунул лапы в карманы своего плаща и раздолбайской походкой спустился к Барку. Взгляд с игривым прищуром и нахальная ухмылка выдавали в нем абсолютное чувство превосходства. Пес испытывал удовлетворение от того, что тот сильнее какого-то там бордер колли. По спине пробежал холодок от промелькнувших в голове мыслей о тысячи фактов и слухов касаемо жестокости этого свихнувшегося злодея.

— Я искренне извиняюсь за свое вторжение. Позвольте, я вам.., — начал было Сохо, но не смог закончить предложение, так как Барк, собрав немного своих сил, пнул злодея по ногам.

Ризеншнауцер неуклюже шлепнулся на ступени. Барк, решив что это неплохой шанс, задвигал лапами и понесся к пейджеру. Сохо не дал ему этого сделать, дернув за хвост.

— Видит Цербер, я по-хорошему хотел с тобой вопрос решить. Выбор оставался за тобой, — ухмыльнулся шнауцер, после чего тот хищно взглянул на Барка, а голос стал грубее. — Но увы. Ты сам отказался от мирного решения.

Оттолкнув Барка в сторону за шкирку, Сохо в один скачок перепрыгнул через перилла и приземлился у устройства. Он резким движением поднял его. Барк старался не терять его из виду. В пару скачков бордер напрыгнул на Сохо, повалив его на землю. Они покатились на второй этаж, вцепившись друг в друга. Сохо низко рычал и больно бил коленями Барку об бедра, но пейджера из лап не выпускал. Как только они оказались на ровном полу, Барк ощутил на себе всю силу и опыт сумасшедшего пса. В отличии от Барка, у Сохо имелась мышечная масса, скрытая под чистым, но покоцанным плащом. Колли ощущал себя тряпичной куклой в его лапах. Неожиданным движением черный пес приложил Барка носом в пол. В глазах замелькали звездочки и растерянный бордер замотал головой, разбрызгивая вокруг себя кровь. Он на четвереньках попятился назад, едва ощутив, что противник его отпустил, но вскоре пожалел об этом. Черны косматый силуэт проскользнул под ним и заломил его назад, попутно зарядив в подбородок, от чего зубы больно скрипнули. От неожиданности колли резко вдохнул и закашлялся от того, что захлебнулся собственной кровью. Барк дал слабину, очутившись под своим противником, еле успев вывернуться, чтобы пес не сломал ему спину. Сохо в ответ схватился колли за голову, неприятно, но щадяще, надавливая на глаза. Барк поднимал голову и вертел ею в стороны, стараясь выбраться, но делал себе этим только хуже. Всем весом шнауцер сел ему на живот, поджав задние лапы. Сначала испуганный Барк, подхваченный волной паники, скулил подобно щенку, но после стал совершать последние отчаянные попытки вырваться из лап Сохо, как только внутри него вновь стал вырабатываться адреналин.

— Отпусти! — восклицал он — Отпусти меня!

Барк извивался подобно змее, пытаясь убрать лапы с морды.

— Скажешь кому-то, что я был здесь, щенок, — прорычал Сохо, — и тебе конец. Уж я то смогу найти тебя, не сомневайся.

— Помогите! Охрана! — Барк полоснул когтями Сохо по морде. Что же, глаза шнауцер ему больше не давил, но взамен колли заработал пощечину, вновь вернувшую карусель из звездочек в глазах.

— Можешь не стараться! Все тщетно, с охраной у вас большие проблемы. Старик тебя не услышит здесь из своей коморки, — Сохо наклонился к уху Барка. — Давай-ка договоримся, щеночек, ты хранишь молчание о том, что произошло, а я взамен щедро тебя отблагодарю. Я думаю мы сможем найти общий язык, как думаешь?

Барк повернул голову к шнауцеру. Один глаз колли открыть не смог, он весь был залит кровью. По ощущениям она наполовину покрыла его морду. Сильно щурясь, скосив брови, и скалясь от боли, Барк осмелился встретиться с противником взглядами. Очки находились где-то на лбу, от чего Сохо сильно расплывался в глазах бордера. Пару секунд черный силуэт смотрел на него, после чего Барк почувствовал как шнауцер провел предплечьем по его носу и глазам, стирая кровь. От Сохо пахло резко и просто отвратительно, что колли чуть не стошнило. Какая-то хаотичная мешанина из различных духов, бензина и помоев. А сама шерсть настолько местами превратилась в колтуны, что напоминала нечто среднее между мочалкой и железной губкой для мытья посуды. «Ох, он точно ходячий инкубатор для блох! — сморщился Барк». Тут Сохо аккуратно взялся за очки, сползшие на лоб колли и посадил их ему на переносицу. Бордера подобный жест несколько ввел в замешательство, ему даже показалось что Сохо выглядел подобревшим. Но едва его лапы с розовыми подушечками отпустили узорчатые окуляры, как невинный взгляд заискрил наглой усмешкой. Ну точно злодей из мультфильмов, что Барк видел в детстве. Эти острые черты, эти большие глаза, эта ярко выраженная мимика. «Издевается надо мной! — фыркнул колли».

— Ну уж нет! — Барк толкнул Сохо обеими лапами меж ключиц, сбив его дыхание.

Злодей от неожиданности повалился назад, не понимая, что произошло. Он тут же, восстанавливая дыхание, быстро встал и отвесил обессилевшему бордеру пинок в живот. Больно и обидно.

— Грх, — буркнул Сохо, — Чертов мазохист.

Колли закашлялся. Отряхнувшись и пригладив челку на голове, Сохо бросил последний надменный взгляд на Барка. Барк свернулся калачиком, потирая места ушибов. Сохо развернулся и направился к окну, положив пейджер в карман на багровом жилете. Бордер вдохнул и резко подскочил сзади, ухватившись шнауцеру за «конский хвост», в который была зачесана его шерсть. Черный пес резко прогнулся вниз от неожиданности и зарычал. Когтями Барк сорвал с похитителя резинку, которая перевязывала его шерсть. Колли приземлился на колени и поднял голову, контролируя действия похитителя. Сохо резко развернулся, в растерянности трогая свой затылок. Длинная немного волнистая шерсть подобно вуали прикрывала его морду. Лишь глаза с желто-оранжевым градиентом выглядывали из под локонов. Барк сжал резинку в руке и вскочил на лапы. Сохо вытянул вторую лапу вперед, не отрывая взгляда от рук соперника.

— Хорошо, твоя взяла, — сказал он. — Только верни мне эту резинку, пожалуйста.

Барк на секунду задумался, не ожидая того, что противник так быстро сдастся.

— Сначала верни то, что украл, — приказал бордер.

Сохо кивнул и достал из кармана пейджер. Он положил его на пол и подтолкнул к владельцу задней лапой, сохраняя дистанцию. Барк закачал головой.

— Верни то, что украл из лаборатории! Те ящики!

Сохо опешил, но старался сохранять мнимую уверенность. Его взгляд метался от окна к резинке в лапе колли. Шнауцер вытянулся и сурово взглянул на Барка.

— Нет. Я не верну их. И что за щенячий шантаж? Верни эту резинку и я уйду.

— Что ты так к ней привязался? — Барк сделал шаг назад, оглядываясь в поиске пути к отступлению или удержанию Сохо на месте. Он краем глаза заметил швы на резинке. — В нее что-то вшито?

— Нет!

— А если я ее разорву и сам посмотрю?

— Только посмей! — Сохо в пару шагов оказался перед Барком и попытался ухватить его за запястье.

Колли увернулся, вновь сцепившись со шнауцером. Перед его глазами лязгали острые длинные клыки, когти больно впивались в тело, а из пасти доносился рокот, будто бы двигатель колоссального автоматона. Барк извивался, но было тщетно. Их силы несопоставимы. Ученого как манекена прижали к стене, и тот едва мог мешать ему вцепиться клыками в глотку. Из пасти Сохо капали густые, чуть вспененые слюни, прямо на грудь Барка. Колли прижал уши, надеясь на то, что сам он провалится в стену, и таким образом спасется от одичалого ризеншнауцера. На мгновение их взгляды встретились. Зрачки пса сузились. Сохо издал глубокий по звучанию лай. Барк отвернул он него голову и на глаза попалась кнопка пожарной сигнализации. Пес хотел оттолкнуть от себя противника и выставил вперед свою правую лапу, которая тут же была укушена за запястье. Барк закричал, зубы Сохо глубоко вонзились в плоть, и этот живой капкан разжиматься не планировал. Собрав последние силы, колли пнул шнауцера задней лапой в пах. Сохо, заскулив, скрутился на месте. Этого времени хватило чтобы Барк резко вырвался из лап черной собаки и из последних сил ударил по кнопке. Этажи замерцали красным, раздалась оглушительная сирена. Сохо дернулся и бросил на Барка последний взгляд, полный разочарования. Он словно бы и не хотел уходить. Ради того чтобы забрать улику? Сохо сорвался с места и побежал к окну. Он встал на подоконник, но едва он схватился за свой путь к отступлению, как на этаже появился силуэт канарского дога — местного охранника. Ризеншнауцер размеренно повернулся к охраннику, после чего послал ему «салют» жестом лапы и, наклонившись назад, свалился из окна.

Барк побежал к нему и остановился у самого окна. Ожидаемо, под ним находилось несколько лоббистов. Все они были на моноциклах, выглядящих необычно из-за обилия дополнительных деталей, например неизвестного назначения металлические ящики, от которых которых были протянуты провода, трубы, и шипы на колесах. И среди них старый проржавевший автомобиль черного цвета. Лоббисты, не оборачиваясь на здание Института, тронулись с места и скрылись за горизонт в сторону центра города. Барк вцепился в подоконник, готовый завыть от отчаяния. А в лапе… Колли взглянул на свой трофей. И вправду, обычная резинка для шерсти, но в чудовищном состоянии. Потемневшая от копоти, грубо зашитая, багровая резинка с фиолетовыми полосами. Сорванная прямо с Сохо!

— Удрал! Что-то сгорело? Ох, Цербер… — канарский дог прижал лапы с пасти, увидев морду колли красную от крови. — Все в порядке, сэр?

— Д-да, я в порядке. Ничего не сгорело, как я понял, — ответил Барк, дрожа от переизбытка эмоций, которые он в себе старался усмерить. — Он украл ящики. Вроде там были какие-то склянки.

— Ящики? — удивленно прокряхтел канарский дог. — Из какого кабинета?

— Двести… какой-то там по счету. Там еще дверь тяжелая железная, которая не открывается никогда.

Охранника, похоже, это сильно напугало. Он бросился наверх, попутно доставая свой пейджер из кармана куртки. Пейджер! Барк отцепился от окна и взял в лапы валяющийся на полу аппарат. «Странный пес, — подумал Барк, просматривая количество пропущенных сообщений и вызовов от Мичи. — Зациклился на какой-то безделушке, даже пейджер за него готов был отдать. Это же риск быть пойманным. Я мог сдать его… Да и с чего бы такая секретность? Это же е в его стиле».

Колли быстрым шагом спустился на первый этаж и проследовал к входной двери.

— Где тебя носит? — раздался раздраженный голос мопса в трубке.

— Я в Институте, М-Мичи, и-извини. Я не мог ответить, тут случился… ф-форс-мажор, — Барк дрожащими лапами толкнул двери здания и встал перед лестницей.

— Какой еще форс-мажор? Ты время видел? Я не позволяла тебе так надолго задерживаться! Ты обещал, что в восемь позвонишь, — ворчала Мичи.

— Я-я-я знаю, знаю! Тут был С-Сохо!

Прохожие по пути шарахались, расчищая дорогу перед Барком. Кровь из носу не переставала течь и пропитала рубашку и шерсть на груди, от чего в этих местах становилось прохладно от дуновения ветра. Рваная рана на запястье адски болелас, выжимая из бордера слезы. Барка это не смущало, он лишь дрожащим голосом продолжал диалог с Мичи.

— Сохо? — Мичи осеклась. Как, впрочем, и любой пес, который слышал это имя. — Ты шутишь?

— Хотелось бы мне с-самому, чтобы это было шуткой, д-дорогая, — Барк преодолел пешеходный переход и свернул во дворы. — Этот пес со с-своими лоббистами что-то вытащил из к-кабинета. Он был с железной д-д-дверью с крупным замком, так С-Сохо его смог выломать! И они что-то украли, какие-то ящики. Впервые их в-вижу, но, как по мне, если их в-ворует сам С-Сохо, то содержимое этих ящиков к-крайне важно. А потом он н-напал на меня!

В трубке никто не ответил. Барк скосил глаза на экран. Вызов еще шел. На той линии послышался глухой смех мопса.

— Алло? М-Мичи?..

— Да, я слышу тебя, — мопс вздохнула в трубку. — Слушай, я сейчас занята. Поговорим дома, хорошо?

— Д-да, все хорошо.

— Ах, Барк, у нас хлеб и масло кончились, зайди, пожалуйста, за ними.

— Б-Без проблем, но до круглосуточного магазина идти двадцать минут, а я ранен и...

Барка оборвали гудки. Колли встал на месте без всякого желания куда-либо идти. Ни домой, ни в магазин. Он огляделся, придерживая запястье. Пес находился посреди пустой детской площадки. Время было позднее и никто в здравом уме не решит выгуливать щенков в такую тьму. Чем было позднее, тем чернее становилось окружение. Даже фонари не помогали. Многие из них тускло освещали территорию в двух метрах от себя, а некоторые так и вовсе мигали, добавляя дискомфорта, словно смотришь фильм про маньяка, но с эффектом полного погружения. То была обратная сторона уютного Вельшингтона.

«Меня могли убить, — Барк окровавленной лапой схватился за голову, не замечая как задел на себе очки, от чего они неровно сидели на носу. — Я мог быть загрызан психопатом-отшелником! А Мичи...» Мысли о возможном безразличии его возлюбленной к жизни Барка больно укололи его в сердце. «Нет же, — пес помотал головой и продолжил путь. — Она не стала бы со мной встречаться, если бы не любила. Это просто шок от того, что она за меня испугалась, я то знаю».

Взгляд вновь зацепился за резинку на раненом запястье Барка. Колли решил вдохнуть ее запах. Он был резким и душным. Местами напоминал сильно тусклый запах нашатырного спирта и пепла. И в этом едком коктейле ароматов ощущалось еще кое-что: еле заметно промелькивал запах цветочных женских духов. Но он был настолько старым и перебитым, что улавливался только на третьей попытке. «С чего бы вдруг Сохо пользоваться цветочными духами? Сам он пах совсем другими — Подумал Барк, осматривая трофей. — Хм, похоже на сирень». Как будто бы в тумане, подрагивая от прохлады и пережитого нападения, колли погрузился в свои мысли, направляясь в круглосуточную продуктовую лавку, морща нос от боли. Два миллиона бонсов могли бы помочь ему вылезти из финансовой ямы. «Если хорошо подготовиться, — подумал Барк, расхаживая по маленькому круглосуточному магазинчику. — с Сохо можно справиться. У меня все шансы лишь благодаря этой резинке. Но стоит ли так рисковать?» Барк остановился и огляделся. Посетители магазина проходили мимо него, поглядывая на его окровавленную морду и разодранную руку. За псом шла тропа из алых капель. «А сколько уважения я мог бы получить лишь поймав опаснейшего преступника Вельшингтона! Отец бы мной тогда гордился. Да что там отец? Глядишь, и Мичи вновь бы по уши в меня влюбилась, еслибы увидела с новой стороны! И мы бы, как это было полмесяца назад, были бы счастливы. И в Институте я мог бы видеть свою морду на доске почета!» Барк буквально ощущал адреналин, протекающий в его жилах от мысли о том, что он наконец-то выделится из толпы своим героическим поступком, не задумываясь о том, что он «делит шкуру неубитого медведя».

— Сэр, может, вам нужна помощь? — спросила кассирша, не отрывая взгляда от Барка даже во время пробития товаров.

— Н-Нет, не стоит, — улыбнулся Барк. — Меня просто н-немного побили. Все в порядке.

Остальные посетители держали некоторую дистанцию от колли. Кто-то из щенков заплакал. Барк стыдливо протер кровь с носа. «Проклятая гемофилия(4)! — подумал про себя пес».

Он вышел из магазина и быстрым шагом направился в сторону дома, продолжая прижимать рукав к морде, чтобы не смущать прохожих.

***

Барк потянулся к звонившему пейджеру, на экране которого высветилось имя подруги. Бордер скривил недовольную гримасу, после чего за пару секунд собрался с мыслями и нажал на кнопку приема звонка.

— Пресвятой Цербер, Юфрау, четыре часа ночи… — Выдавил он из себя.

— Быстро беги в Институт! — Кратко заявила овчарка на том конце.

— Зачем? Что-то случилось?

— На заднем фоне послышался голос Персиваля, склонившегося над трубкой его подруги.

— Ты был свидетелем ограбления, Барк. Твои показания сейчас необходимы.

— К нам едет Вайс, пес, — констатировала Юфрау. — Настолько все плохо.

— Кто это? — Из под одеяла вылезла молодая мопс, разбуженная суетой неподалеку.

— Мне нужно срочно на работу, — Барк вскочил с постели.

— В каком смысле? — мопс протерла глаза. — Какая работа? Что ты несешь? Ты только что с нее пришел! Спи давай.

— Ох, я бы с радостью, родная, но я не могу. Дело чрезвычайной важности.

Сейчас его не особо заботила аккуратность своего наряда. Колли натянул на себя первый попавшийся багровый свитер и клетчатые брюки, которые в дуэте друг с другом выглядели нелепо. Мопс окинула уходящего пса быстрым скептическим взглядом.

— Ну ладно, оставь меня здесь в одиночестве! Я потом тебе это припомню!

В ответ раздался хлопок входной двери. Мичи обижено перевернулась на другой бок, пытаясь выдавить из себя слезы потоком совершенно необоснованных грустных мыслей, чтобы когда его возлюбленный пришел, у нее были причины вызвать в нем чувство жалости и вины.

Небо слегка подсветилось приближающимся рассветом, а колли несся бегом по знакомому пути. Живот урчал от голода, а шерсть поддувал приятный морозный ветер, оставшийся после холодной ночи. Тело болело в местах, где Сохо молотил особенно хорошо, а запястье правой лапы небрежно перевязано бинтами. Выглядело бы куда аккуратнее, если бы этим занимался не сам Барк лично на себе, а ему помогала бы Мичи. Увы, но неокрепшая психика мопса оказалась сильнее и логично отреагировала на то, в каком виде Барк пришел со смены. Она закрылась на кухне на неопределенное время, пока бордер «не перестал выглядеть как маньяк-каннибал», как она сама выразилась.

Колли рванул в институт, осматриваясь по сторонам. Второй этаж был полон сотрудников, столпившихся у кабинета профессора Персиваля. Таких же невыспавшихся и таких же взволнованных. Среди ожидающих были представители Государственной Охраны в черной униформе, закрывающей все тело, вплоть до морды, и полиция во главе с угрюмым самоедом. Вероятно, дело было крайне серьезным. Бордер протиснулся к Юфрау.

— Я здесь, Юф.

— Барк! — Юфрау подбежала к коллеге и осмотрела его, взяв за плечи. — Охранник передал, что ты дрался с Сохо. Ох черт! Все в порядке?

Юфрау передернуло при виде забинтованной лапы коллеги.

— Да-да, все хорошо. Лапа заживет. Может есть еще пара синяков и царапин, но под шерстью их все равно не видно.

— Так это ты? — К ученым подошел тот самоед, что был у сгоревших «Молочных Рек». — Я генерал Вельшингтонской Полиции — Сильвер Зимний Сад...

— Ох, далеко же вас занесло. Из Сан-Виглтейла в Вельшингтон.

— Что поделать, достижение больших целей требует преодоления больших расстояний, мистер Барк, — Сильвер достал из кармана жилета блокнот и механическое перо. — Мне сообщили, что вы лично столкнулись с Сохо. Расскажите нам подробнее об этом инциденте?

— Конечно, но, — Барк замялся. — Я даже и не знаю что рассказывать. Я остался в библиотеке после смены.

— Для чего же?

— Самообразование.

— Дейсьтвительно, — Сильвер почасал механическим пером себя за ухом. — Я же с бордер колли разговариваю, чего еще от вас ожидать? И что же было дальше?

Барк рассказал о том, что произошло. Учел почти все. Все, кроме одной детали...

Тем временем Вайс расхаживал в кабинете Персиваля, не отрывая от него взгляда. Глаза канцлера были покрасневшие а нижние веки несколько вздувшимися и с болезненными синяками, что было видно из-за легкой плешивости. Аргентинский дог одной лапой теребил запонки на своем желтом камзоле, расшитом золотыми нитями, сверкая крупными перстнями. Профессор Персиваль же сидел за своим письменным столом в окружении стопок бумаг и папок в непримечательном шерстяном клетчатом костюмчике темно-бежевого цвета. Его невыспавшийся взгляд был устремлен куда-то вниз, от чего создавалось ощущение, будто он был нашкодившим щенком, которого отчитывает родитель или преподаватель. В кабинете так же находилось четверо охранников в черной броне, и серо-белая ризеншнауцер в коротком черном платьице с бантом на воротнике и заколотой длинной шерстью на затылке.

— А я ведь доверял тебе, Перси, — процедил Вайс. — Я надеялся, что ты оправдаешь мои ожидания. В конце концов, когда я тебя устраивал на эту должность, ты подавал надежды, пусть и был лишь мечтательным юнцом.

Персиваль не ответил.

— И после всего этого, — продолжил дог, — я узнаю, что опаснейший препарат был украден буквально у тебя из под носа самым опасным преступником всей Вельшингтонской Империи.

— Не совсем, — пробурчал зененхунд. — Сработала сигнализация, но в последний момент...

— Вот именно! — напряжение Вайса стало постепенно нарастать, от чего у аргентинского дога стало подергиваться его купированное ухо. — В самый последний момент! Да еще и пожарная тревога! По инициативе какого-то из твоих подчиненных. Удивительно, что она вообще сработала. Я уверен, никто бы из вашей конторки бы и ухом не повел, если бы что-то случилось посерьезнее. Да даже охранник и тот спал в момент ограбления!

— Уж про охрану ты вообще заикаться права не имеешь после того, как лишил нас целого отряда по безопасности и предоставил лишь пожилого канарского дога. Спасибо, Вайс, защита что надо, — Персиваль поднял взгляд на канцлера. — Родерик, как и его последователи, не должны был сохранять «Амок» вообще. И ты знаешь причину.

— Хватит мне это повторять из раза в раз, ты на это права не имеешь. Ты разговариваешь с канцлером, а не со своим подчиненным.

— Ты знаешь что случилось тогда, Вайс. Эти факты отрицать бессмысленно.

— Довольно! Все это бред! Я не маленький щенок и прекрасно понимаю, что делаю, в отличии от тебя, — оскалился Вайс. — Я и без того слишком много и неоправданно трачу на эту помойку государственного бюджета.

— Мы занимаемся фармацевтикой. Вельшингтонские лекарства еще никто не смог догнать по качеству. Я и не ожидал, что на нас вообще кто-то решит сэкономить. Да еще и зная, что у нас находится «Амок».

— Будь ты чуточку сообразительнее, понимал бы, что необходимо готовиться ко всему, не надеясь на помощь государства.

— Похоже на то, что мог бы сказать человек, не находишь, Вайс? — рявкнул Персиваль.

Аргентинский дог скривился от оскорбления в свой адрес. Тем не менее, сохраняя хладнокровие, он вернул свое суровое выражение морды.

— Об этом препарате знают только некоторые личности. Их немного, как ты помнишь. Если говорить о месте хранения «Амок», то о нем знаем лишь мы с тобой вдвоем, не считая пантеона мертвых вельшингтонских канцлеров, что правили до меня и уже давно слились плотью с землей, — голос Вайса звучал пугающе холодно, от чего Персиваль невольно прижал уши к голове. — А лаборатории, как я слышал, остались нетронутыми. Ни одна колбочка, по словам твоих же работников, не была сдвинута с места. Это означает, что Сохо и его прихвостни точно знали за чем и куда они идут. Еще и смогли обойти охрану, зная заранее, что она никудышная. Эти факты наталкивают меня на мысль о том, что шнауцер был осведомлен точно так же, как и мы с тобой. А так как я не пересекался с Сохо лично вот уже несколько лет...

— Уж не намекаешь ли ты на то, — Персиваль встал из-за стола, — что я предатель? И что намеренно сдал координаты хранения «Амок» этому террористу? Не хочу разочаровывать тебя, но мне необходима была бы существенная выгода с подобных действий. А какую выгоду может мне дать уличный оборванец с пироманией? Да никакую! Я и так работаю там, где мечтал еще с юношества. У меня прекрасная жена, семеро детей и большой дом. Я реализовал все свои жизненные цели. В этом, по большей части, твоя заслуга. Я благодарен тебе, Вайс, и клянусь, что не имею к Сохо абсолютно никакого отношения.

Белый пес прищурился, словно пытался насквозь прожечь бернского зененхунда. Промолчав буквально пару секунд, дог направился к двери кабинета, за которой стояла возбужденная толпа. Охрана пошла за ним следом. Вайса толпа встретила аплодисментами, словно известный певец вышел на сцену, готовый к выступлению.

— И где же этот «герой», Темза? — Спросил Вайс у ризеншнауцера.

— Вон тот бордер колли в очках.

— Этот сопляк? — Дог вновь скривил морду, но заставил себя подойти к нему.

— Господин Вайс, — улыбнулся Барк, поправляя очки. — Это большая честь встретиться с вами вживую.

— Да, — угрюмо протянул Вайс. — Взаимно, мистер… Как его звать?

— Мистер Барк из питомника «Золотое Сечение», — отозвалась Темза.

— Мистер Барк! — Аргентинский дог приблизился почти вплотную к колли, от чего псу стало не по себе от волнения и радости от встречи с канцлером. — Значит вам не повезло встретиться с тем безумцем?

— Вроде того, я просто...

— Сильвер! — Вайс резко переключил все свое внимание на хмурого самоеда. — Надеюсь, вы добыли всю информацию из этого мальчугана?

— Мне вообще-то тридцать лет уже, — скромным полушепотом подметил Барк, но так и не был услышанным.

— Да, Господин, все до деталей.

— И как много полезной информации?

— Хм, — Сильвер украдкой посмотрел в блокнот. — Ни одной. Одна и та же история, как и у всех, кто встречалса с Сохо и пыталса дать ему отпор.

Вайс оскалился. Новость была ему совершенно неприятна, и он этого не скрывал.

— Тогда к чему весь этот сыр-бор, если мы знаем только то, что был украден «Амок»?

— «Амок»? — Юфрау скептически наклонила голову. — Что-то я не помню такого препарата. мы его не изготовляли! И почему он хранится в запертом кабинете в тайне даже от нас — ученых ?

— «Амок», дорогуша, это наиболее важный препарат для Вельшингтонской Империи, разрабатываемый лучшими из лучших. Он не закончен и сам проект отложен на неопределенное время, но уже подает большие надежды на признание в собачьем обществе. Эффективное лекарство, которое позднее вам презентуют. А Сохо узнал о нем и хочет использовать в своих корыстных целях. Нельзя этого допустить! Кто знает, может он создаст из него биологическое оружие?

— Простите, — робко поднял лапу Барк, — но ведь у каждого пса имеется ошейник с жетоном с его полными паспортными данными и GPS датчиком. Не проще ли отследить его примерное местоположение и таким образом его поймать?

— Если бы все было так просто, мы бы давно его поймали, — закатил глаза самоед-полицейский, переглянувшись со своим коллегой. Он был в компании бельгийской овчарки с перевязанной задней лапой. Похоже у него была наложена шина.

— Как же мы сами не догадались, — Вайс сунул лапу в потайной карман своего камзола. — Вот только ошейник его здесь.

Аргентинский дог достал желтый плетеный ошейник. От резкого движения на нем зазвенели два ржавых жетона, на одном из которых каллиграфическим почерком было выведено имя «Сохо». На втором едва проглядывался потемневший платежный чип. Застежка на ошейнике была сломана, что говорило о том, что он был содран со владельца рывком. Барк моментально представил в голове сцену жестокой битвы между аргентинским догом и ризеншнауцером. Словно услышав его мысли, Вайс оттянул воротник своего камзола, демонстрируя на шее шрамы не то от когтей, не то от зубов.

— Однажды я тоже с ним столкнулся. То была битва не на жизнь, а на смерть. Стоит признать, он совершенно не плох в битве. Но лишь потому что он дерется не честно. Использует когти и клыки, подобно дикому животному. — Вайс вздохнул. — То, что он сейчас портит нам жизнь, является результатом его сумасшествия. Это моя вина. Я должен был раньше почуять неладное и принять меры. В тот день он сбежал, вырвавшись из моих лап, и до сих пор ни разу не попался.

— А ведь мог! — подал голос малинуа с перевязанной лапой. — Я был в паре миллиметрах от него! Представьте себе, я гнался за ним по крышам. Он, конечно, был ловким, но не ловчее меня. Он скакал на четвереньках! И вот я его нагоняю, делаю последний прыжок и...

— И улетаешь с крыши прямо на лобовое стекло нашей патрульной машины, — заключил самоед.

— Говорю же, Сильвер, это Сохо меня вытолкнул!

— Нет, ты запнулса об оборудование на крыше. Поранил лапу и ее же сломал при падении. А потом Сохо угнал моноцикл, который ты оставил неподалеку вместе с ключом заж'игания.

Вайс возмущенно посмотрел на растерянного малинуа, пытающегося «спасти свою шкуру» от гнева канцлера.

— Этого больше не повторится, Господин Вайс.

— Искренне на это надеюсь, но сорок процентов от зарплаты я прикажу урезать, — закатил глаза Вайс.

— Сорок?! Сжальтесь, мне и так денег едва хватает на щенков. Хотя бы двадцать заберите.

— Сорок пять процентов! А будешь перечить мне, ты вообще останешься без бонса в кармане.

— Нам же и так недавно зарплату сократили всем… А как же мои щенки?

— Пусть учатся хорошо и идут работать, — фыркнул Вайс. — Надеюсь, от них будет куда больше толку, чем от их безответственного отца.

Малинуа хотел было сказать что-то еще, но не смог. Авторитет канцлера наглухо заткнул ему пасть. Он оглянулся на самоеда, на морде которого не дрогнул ни один мускул. Начальник полиции достойный хладнокровного Вайса — столь же хладнокровный Сильвер. Он хотел наказания для своего подчиненного — он его добился.

— Полиция днями и ночами его на протяжении трех лет искала и так и не нашла, — заявила Юфрау. — И вы надеетесь что выйдет поймать его до момента, пока Сохо не использует этот «Амок»? Это невозможно, Господин Вайс.

— Потому что в полиции Вельшингтонской Империи работают Цербер пойми кто. Да даже если тебя взять! Ты овчарка, — отозвался Вайс. — У тебя в крови умение искать преступников, не так ли? С тобой поиск был бы куда продуктивнее. Совершенно не понимаю, как начальником полиции могли назначить «пушистое облачко с глазами-бусинками».

— Никогда, черт возьми, не сьмейте называть меня «облачком», сэр! Я не плюшевая...

Вайс наградил самоеда пощечиной, которая моментально заткнула полицейского. Сильвер посмотрел на дога со смирением и злобой, но дать сдачи права не имел. Лишь лишний раз усвоил важное правило — канлеру перечить нельзя.

— Кстати, — Вайс направился в сторону лестницы. — Персиваль, я освобождаю тебя от мук выбора. Вы можете сворачивать свои бесполезные исследования сказочных «людей» и закрыть отдел антропологии. Я прекращаю полностью финансировать тебя в этом направлении, и требую избавиться от всей своей графомании на эту тему. Не трать бумагу. Ее сейчас в дефиците. Темза проследит за этим. А твои подчиненные получают прибавку к зарплате как только будет пойман Сохо.

— Но ты говорил, что вернешь финансирование после закрытия отдела антропологии.

— Во-первых, не «ты», а «вы». Это девять лет назад ты мог обращаться ко мне на «ты». А во-вторых, уговор был на добровольное закрытие тобой этого отдела. А сейчас мне просто осточертело то, что ты тратишь годы на то, чтобы доказать всем, что якобы какие-то там обезьяны раньше были разумными, как собаки. Диссертации пишешь, останки каких-то там горилл собираешь. Ну что за чушь? Тебе бы отдохнуть, Перси, ты переработал порядком. Возьми отпуск недели на две-три, я разрешаю. Проведешь время с женой и детьми. Своди их в зоопарк, возьми путевки на море, покажи им Музей Кинологической Истории. Я уж молчу о том, что ровно через две недели как раз будет День Индустриального Развития. А там будут парады. танцы, конкурсы на Площади Памяти. Твоим щенкам это понравится. Только пожалуйста, Перси, впредь не разочаровывай меня.

Персиваль, стоявший поодаль, приоткрыл пасть от замешательства, провожая взглядом Вайса, его охрану и полицейских, ушедших «по-английски». Последней шла серая ризеншнауцер. Она тоскливо посмотрела на зененхунда, словно безмолвно ему пожелала удачи. Ее силуэт так же вскоре скрылся на лестнице.

— Поверить не могу, — прошептал он про себя. — Не стоило было ему доверять, ох, не стоило. Этого не должно было случиться...

Зененхунд призвал толпу разойтись. Нехотя собаки все же стали спускаться с этажа. Барк и Юфрау остались стоять где стояли. Барк немного покачался на месте и дернул подругу за рукав пиджака. Овчарка повернулась и колли отвел ее в сторону от толпы. Убедившись в том, что их не слышат, Барк потянулся к уху своей подруги.

— У меня его резинка.

— Его что?

— Я сорвал резинку для шерсти с его головы, пока дрался, — Барк оттянул рукав рубашки и показал резинку на его запястье.

Юфрау опешила и резко потянула за рукав своего друга, скрывая его добычу.

— Ты рехнулся? Почему ты о ней не сказал?

— Я подумал, что хочу лично поймать Сохо. Без полиции.

— Ну точно сбрендил. Зачем? Зачем тебе это?

— Как же? Два миллиона бонсов и уважение целой Империи! Отец хотел, чтобы я стал успешным, поэтому я ищу любые пути. Ох, я так и вижу, как мы с Мичи ходим по городу и ни в чем себе не отказываем! Никакой больше экономии, никаких долгов. Точно! Нужно найти жилье подороже...

— Барк-Барк-Барк, угомонись, — Юфрау взялась руками за его плечи и взглянула ему в глаза. — Ты не знаешь, с кем имеешь дело. Вчера Сохо пощадил тебя, то потом… Сунешься к нему и он сожрет тебя заживо! Буквально!

— Верно, он вполне заслуживает суммы своего вознаграждения. Пути назад нет, Юфрау, я все решил.

Овчарка вздохнула, наблюдая за уверенностью своего коллеги. Ей еще не доводилось видеть в нем такой пыл и рвение к свершению хороших поступков. Но стоит ли игра свеч?

— Я пойду с тобой, — заявила Юфрау.

— Правда? — обернулся Барк, еле сдерживая улыбку.

— Конечно правда, я же не хочу чтобы лоббисты накормили тебя свинцом в первый же день поисков. Что ж, какой у нас план действий?

1. Сильвер имеет дефект речи, сильно напоминающий старо-московское произношение.

2. Речь идет об «узле» — утолщении на основании собачьего полового члена, который увеличивается во время эякуляции.

3. Долихокефа́лия — относительно длинная и узкая форма

4. Гемофилия — это редкое и серьезное наследственное нарушение свертывания крови, обусловленное мутацией в Х-хромосоме. Заболевание влияет на способность крови к свертыванию, что означает, что у больных гемофилией кровотечение продолжается дольше, чем у здоровых.