Глава 4

Кто-то может сказать, что это попросту идиотизм экипажу погибшего корабля упрямо ждать своего капитана, не соглашаться вот уже три месяца на рейсы и новое судно, но маленькая, а потому сплоченная команда исследовательского звездолета «Тариэль» была иного мнения. Пусть они просто разведчики и первопроходцы, только намечающие путь по карте, заменить подобную команду не так-то легко, туда идут по отбору только люди, имеющий определенный склад ума и подходящий темперамент, а значит, Империя заинтересована в таковых экипажах, так что не рассмотреть коллективную просьбу о расследовании в высших эшелонах власти точно не могли.

Действительно, сейчас не ХХ век, когда космонавтам надо было иметь недюжинный ум и железное здоровье (что, впрочем, осталось), но их могли при том подготовить из любого подходящего пилота, обладающего нужными данными. Ныне даже не ставший после культурного упадка весьма прогрессивным XXII век, когда особенно хорошо котировалась пара «разведчик-база», состоявшая из легкого маленького кораблика и как бы корабля-матки, начиненного лабораторией и везущего научную группу. В текущем XXIV веке космонавтов создавали и воспитывали порой в буквальном смысле с пеленок, а порой генетически модифицировали даже эмбрионы, поэтому хорошие космонавты ценились на вес золота, составляя чуть ли не элиту человечества. Словом, подписывая коллективную петицию, экипаж «Тариэля» был почти уверен в успехе своей затеи. Если капитан жива, ее найдут, телепата найти всегда проще.

Из всех энтузиазма не проявил только старпом, и такое поведение командора озадачило остальных. Пилоты Аким и Абай не сказали ни слова, но переглянулись так выразительно, что это не ускользнуло от бортинженера, после чего Ким сжал губы в ниточку — у него это означало подозрение и крайнюю сосредоточенность. Минори и Джамиля, в силу культурных особенностей своих стран, не посмели высказываться в присутствии мужчин, так что за них это сделал Радж:

— Ребята, чего вы такие кислые?

Всегда спокойный Ким сверкнул глазами:

— А не умалчивает ли о чем наш потомок гетманов?

Судя по одобрительным кивкам пилотов, оба были согласны с мнением инженера. Джамиля побледнела: как раз недавно она прочитала небольшую историческую статью о некоем гетмане, что получил от некоего царя орден Иуды с изображением самого апостола в петле. Неужели ребята намекают именно на то, что гетманы издревле предавали Россию?

Радж понял, что не он один косо смотрит на Хворина, и дело тут не в гипотетических подозрениях: командор очень любил показывать свою власть. Ходили слухи, что на «Тариэеле» должен был служить другой человек, тоже подданный Империи, но при этом уроженец иного континента, вот только несчастный погиб от лучевой болезни, и потому помощником Куин три года назад был назначен именно Тарас.

Слухами полнится не только Земля, а еще и ближайшее Внеземелье (очень уж удачно была взята терминология классической фантастики, а господин Павлов отразил суть просто идеально). По еще одному слуху, Хворин был возмущен тем, что Куин получила капитанское кресло в двадцать пять лет, и решил, что это папочка-депутат расстарался для любимой дочери, из которой с четырех лет ковали космонавта. Тарас был в корне не прав — на самом деле умная еврейская девочка Элиана добилась всего исключительно способностями и трудом, но доказать правдивость хоть одной, хоть другой версии было, естественно, невозможно.

Нервы Джамили все-таки не выдержали:

— Он что, под капитана копал?!

Радж поднял руку:

— Успокойся, Чалыкушу, мы не можем точно этого знать, телепатов в команде все-таки больше нет.

Надо было сформулировать иначе: в глазах Минори едва заметно блеснули слезы, словно она так отреагировала на слова «больше нет». Ракшас их подери! Сам на пределе, потому что такие мысли явно бродят в головах у всех, и пора сказать себе правду: капитан не вернется. Была бы милостива к ней великая Кали.

Ким не принимал участие в дискуссии, поскольку не любил криков, а собой владел прекрасно, даже лучше, чем Минори. Инженер стоял на колене и гладил по голове бедного Вейдера, от которого за время переживания остались кожа да кости. Тем не менее, собака ждала, будто была новым Хатико. Ким понимал умом, что капитан, скорее всего, мертва, но сердцем упрямо не хотел в это верить.

Аким и Абай когда-то учились вместе в Академии Терешковой на Марсе, которая до сих пор котировалась значительно ниже земной Академии имени Гагарина, но зато парни сдружились так крепко, что стали будто бы отражениями друг друга, сторонний наблюдатель даже мог принять их за близнецов. Пилоты всегда были молчаливы, по общему мнению высказывался, как правило, кто-то один, по настроению, но сегодня их будто прорвало.

— Посмотрите правде в глаза, — первый пилот Аким Уланов обвел всех ледяным взглядом, обычно не свойственным темным азиатским глазам, — Тарас вечно пытался отдавать приказы за нее.

— Причем явно упиваясь властью, — дополнил Абай Калиев.

Джамиля всхлипнула:

— Так он… убил капитана?

— Цыц, — решительно осадил ее Ким Мэн Хо, — у нас нет никаких доказательств, что это так.

— Но и что не так, тоже нет, — тихо вставила Минори Сато.

Радж Нат выразительно зыркнул на штурмана Айвазову, и Чалыкушу мгновенно притихла, но уставилась на Сато-сан, ища поддержки. Медсестра молчала, словно испугавшись собственной смелости. Мужчины метали взгляды-копья друг на друга, но драться было бы глупо, все равно ничего не докажешь, а подозрение могла породить всеобщая антипатия к старпому (хотя она была весьма обоснованной).

Тарас Евсеевич Хворин, если и правда был потомком гетманов, как он любил подчеркивать, действительно взял от них наихудшие черты. Резкость молодого человека, проявляющаяся в общение с командой, при вышестоящих куда-то улетучивалась, уступая место тщательно скрытому подобострастию. Командор стелился змеей, расстилался блином, но был также и хамелеоном — иного описания его «потрясающих способностей» придумать было бы невозможно.

Команда тайно и тихо его ненавидела.

Ненавидеть открыто на борту нельзя — перегрызутся все.

Команда как-то незаметно для себя ухитрилась «сдуться», еще одно преимущество корабельной жизни все-таки именно в том, что экипаж почти всегда реагирует как один человек. Радж Нат, как непризнанный лидер, пусть он никогда и не был замкапитана, воспользовался тем, что встреча происходит на его территории, и полез в бар за ракией.

Минори уже привыкла помогать ему расставлять стопки, про себя радуясь, что пьют всегда нейтральный напиток, не относящийся ни к чьей культуре. В прошлой раз был отличный португальский портвейн, пробки для которого до сих пор растят старым способом, а из отходов их делают сумочки, зонты и обувь, хотя цунами после извержения вулкана полтора века назад несколько потрепало прекрасную Эвору.

Любимым местом капитана был мыс Рока, по-португальски Кабу да Рока, место очень красивое само по себе, и такое высокое, что волна до него попросту не достала. Там всегда дует ветер, словно обнимая тебя, и, играя волосами, полощет их как флаг, но именно это ощущение рождает иллюзию, что у тебя есть крылья, и ты вот-вот воспаришь над землей как вольная птица.

С другой стороны, любила капитан и прекрасный остров Крит, тоже пострадавший, но все еще великолепный, а местные называли Куин Афродитой, просили даже зайти в сбивающие с ног волны где-нибудь возле Херсониссоса, чтобы сделать старомодную двумерную фотографию или даже объемный снимок для последующего написания картины. Одну миниатюру даже прислали по почте, но, увы, «Тариэль» уже взлетел, и принести на него картину не вышло… а из рейса корабль не вернулся, только команда едва-едва успела покинуть борт, повинуясь последнему приказу Куин.

Да, напитки вовсе не нейтральные, но вслух этого Минори не сказала, Нат-сан рассердится, а другие попросту расстроятся, как бы еще Джамиля-тян не заплакала в голос, причитая на родном турецком языке. Лучше промолчать.

Все разобрали стопки, подняли, собираясь хором провозгласить: «Ямос!» (все же напиток греческий), но тут у Минори неожиданно вырвалось:

— Да здравствует капитан!

Прочие вдруг подхватили здравницу, стопки со звоном сошлись в один сверкающий круг, как принято именно у русских. Да. Мировая Российская Империя не собиралась уничтожать чужую культуру, более того — обязательная графа «национальность» была данью уважения любому народу, живущему на Земле, — но культурой самой России заразились везде: в Африке, в Азии, в Канаде, на остатках того континента и архипелага, что были практически уничтожены извержением. Ни на что не похожее общество, живущее по законам и морали, близким к классической христианской концепции, тем не менее сохранило свободу вероисповедания, как уже было принято в России ХХ века, а потому любой гражданин Империи был равен любому другому, даже члену правительства.

Да, возможности у всех разные, но никто и никого не заставит прыгнуть выше головы, получи именно то, что ты заслужил, не больше, но и не меньше. Недовольные были и будут всегда, но умные люди знают — Земля достигла свободы, потому что человек решает исключительно сам, раб он или нет.

Экипаж «Тариэля» был чужд рабской психологии. И не только в силу профессии. Свобода — внутреннее состояние, и даже сам Император не вправе приказать им сменить борт приписки, пока не истекло время поисков пропавшего корабля и сгинувшего с ним капитана. Как следствие, пока они не увидят тело Куин, она жива.

— За нашу команду, — произнес Радж Нат, бортврач со звездолета «Тариэль».

— За всех нас, — эхом откликнулись пилоты.

— За покорение нами равнодушных звезд, — подхватил Ким.

— За наши сердца, что бьются в лад, — поддержала Минори.

— И за возвращение капитана, — тихо закончила Джамиля.

Стопки наконец-то разорвали образовавшийся сверкающий круг, и космонавты поднесли к губам холодную ракию. Наверное, всем показалось, что греческая виноградная водка словно бы пригарчивает от слез не то глухой тоски, не то отчаянной надежды. Как бы там ни было, они все равно останутся вместе.

Никто еще не знал, что вскоре в Центр Управления Полетами придет донесение с Плутона, срочное для космофлота и важное для команды — диспетчер дежурного поста Солнечной системы услышал позывные «Тариэля».