Глава 14

Кто сказал, что все расслабляются одинаково? Кирилл Старков, например, в свободное от учебы время на всех парах удирал на хоккейную площадку — такого вратаря сборная академии еще никогда не имела, в потому марсиане буквально выли, когда пилот удрал на практику на Меркурий, пусть даже и всего лишь за компанию с лучшим другом. После возвращения Кирилла хоккей ожил вновь.

Алан и на физподготовке успевал свою «дозу спорта» получить, а потому на досуге, свободный от академической зубрежки, расслаблялся тем, что как бы составлял «историческую кривую». Сфера интересов юноши в значительной степени лежала в классической фантастике, а потому похожее увлечение Стаси сблизило их еще больше.

— Смотри, — девушка сняла с полки старинное бумажное издание великого мастера Александра Беляева, — его «Властелин мира» тоже практически сбылся, сейчас же датчики слежения опираются на радиосигналы непосредственно от мозга.

Алан кивнул.

— А телепат вроде тебя — приемник?

— И передающая антенна тоже, — поправила Стаси, — потому идеальной считается пара «пилот — навигатор», если в ней есть хоть один телепат, для слаженности работы.

Да уж, в подобном контексте два пилота-телепата, да еще и асы, каковыми были Романова и Старков, были на вес золота — земная академия уже кусала локти от того, что упустила девушку из-за «недостаточно высокой оценки по математике». Математиков-то много, а вот практиков-телепатов днем с огнем ищи, так что марсиане злорадно в кулаки посмеивались над пижонами с Земли, величая их сухопутными крысами. Вообще пижонство процветало во все времена, раздражало честных людей, но было неизбывно как грипп.

Молодые люди склонились голова к голове над книгой, которую оба читали в детстве, но у Алана тогда не было текста на языке оригинала. Как же интересно стало читать про рефлексологию! И тут Алана осенило: а что, если в любимой «Лунной радуге» Дэвид Нортон воздействовал не только на аппаратуру? Он мог «менять облик» непроизвольно касаясь чьей-нибудь нервной системы, радиоволны, испускаемые мозгом, резонировали и заставляли видеть то, чего нет, а именно — воспоминания. Выплывали совсем иные картины, не имеющие отношения к действительности.

«Подсунуть бы задачку нашим физикам!», — услышал Алан мыслеголос любимой девушки.

«Да, но нужен контраргумент по этому поводу, не секретное же оружие предложишь разработать»

«Да как сказать… Слышал, что по новому проекту хотят создать киборгов с телепатоусилителями? Хорошо, если они смогут быть только приемниками, а если передающей антенной?»

Алан задумался.

Прежде Стаси не особо-то везло в личной жизни — стоило хотя бы случайным образом выдать свои телепатические способности (а у детей, подростков и юношества такое может быть сплошь и рядом), как очередной кавалер испарялся с блеском, треском и чуть ли не ракетным ускорением. Злая как сто чертей Стаси стала намеренно использовать подобные обстоятельства, дабы избавляться от тех, кто ей противен, пока на памятных им обоим танцам не встретила Алана. Конечно, она прекрасно понимала, что молодой человек тоже может сбежать, и морально была готова к этому, но все же у Эпплстона был уже друг-телепат, поэтому телепатка-подружка не стала чем-то пугающим.

Как ни странно, но на пороге XXII века предрассудки вспыхнули вновь: киборгофобия, неприязнь к телепатам, неадекватное восприятие новых технологий… большая часть человечества так и осталась зашоренной и мыслящей стереотипно, а особую актуальность приобрели слова Станислава Лема о тои, что космос не сделал из нас ангелов. Интеллектуалов и просто гибко мыслящих такая позиция обижала до глубины души, и уже шли дебаты о том, что киборги тоже должны приобретать гражданские права, если у биомашины гармонично развита личность.

Хуже всего дело обстояло в «прогрессивной» Европе; Алан с тоской вспомнил разговор с отцом, воспринятый в штыки всеми родственниками, кроме тетки. Юный виконт Келсо вот-вот должен достигнуть совершеннолетия, так что ему и невесту сватать полагается, и долг свой исполнять, а он берет и заявляет графу, что не хочет. Он-де будет работать в космосе, любит совершенно другую девушку и намерен жить так, как надо ему, да еще и приводит в пример жившую в ХХ веке герцогиню Альба как эталон. Неслыханная дерзость!

К чести самого графа, который искренне любит сына, он препятствовать не стал, лишь спросил, что делать с титулом в таком случае, на что Алан посоветовал папке нарожать еще сыновей, вызвав искренней здоровый смех у него и милой мачехи. Ирину юноша вспомнил с теплотой, мачеха у него оказалась что надо, причем они с тетей стали хорошими подругами и приняли Стаси безоговорочно.

«Слушай, а ты хотел бы двигать науку? Хорошо же получается»

«Не особенно — я люблю свое дело»

«Это сейчас, а после отставки?»

Алан задумался. Конечно, времени еще не просто много, а очень много, вот только правота Стаси чувствуется уже сейчас — = не сможет он не уделять внимание одной страсти за счет другой. Что же остается? В перерывах между рейдами диссертацию писать? По физике? Но в романах есть космонавты со смежной профессией, и отрицать рациональность такого подхода стал бы только человек сущеглупый и невозможно ленивый.

Да уж, права старая песенка, что с женщиной не надо спорить, женщина всегда права. Особенно, если это твоя женщина.

«Тут надо хотя бы с Киром посоветоваться»

«А с отцом? Граф человек умный, я не могу не признать его прозорливости»

«Пока давай дальше библиотеку разбирать»

Сопоставлять предсказание фантастов с действительностью оба, рад развлечения, стали еще в школе, причем девушка работала по Беляеву и Лему, а юноша — по Хайнлайну, братьям Стругацким и немного странному, но искусному художнику слова Ивану Ефремову. Разумеется, переводные книги могли быть с искаженным смыслом, так что это побудило виконта начать учить русский язык, все же это не просто нация, а легендарные создатели космонавтики, отцами которой, бесспорно, являются Королев и Циолковский. Далее — оба запоями читали про полет Гагарина, смотрели прекрасно сделанные легендарными студиями «Мосфильм» и «Таллинфильм» бессмертные классические ленты, пусть и художественные, но до ужаса реалистичные.

Сейчас ребята неожиданно обнаружили, что околдовавшая когда-то Алана «Лунная радуга» косвенно перекликается именно с «Властелином мира» и «Обитаемым островом» в отношении воздействия на человеческий разум.

— Говорю де тебе, волновое воздействие, — горячилась девушка, — вот, посмотри, что придумал Штирнер, и почему излучение не действовало на выродков!

— Мастера могли прочитать Беляева, это верно. — возражал Алан, — но относительно способностей Дэвида Нортона мы можем лишь догадываться, что именно фантаст имел ввиду.

— А исследования на тему проводят, — Стаси ткнула пальцем в информационный терминал.

— Ну и что?

— Ну и то!

— Нутром чуешь?

— Нет, женской интуицией!

Оба фактора Алан, чисто по-мужски, подверг здоровому скепсису, но не признать, что в выводах есть, вероятнее всего, доля истины и, возможно, большая, тоже не мог. Физикам предстоит просто-таки стонать от не в меру деятельных пилота и десантника.

— Салют, историки-пистолетцы, — в комнату развязно ввалился Кирилл, — чего это вы тут делаете?

Следом за товарищем прискакала как играющая в классики девчонка Фотина: гады медики все-таки нашли вывих и, недолго думая, наляпали фиксирующую повязку на манер конца ХХ века, отчего настроение, и так не особо радужное, упало предельно низко. Впрочем азартный спор остальных на тему фантастики и предсказаний сразу развеселили ее.

Слово за слово, парни сцепились в греко-римской борьбе, а по силе они были равны, так что теперь дело было уже за упрямством. Фотина только завистливо вздохнула.