Глава 6

На утренней перекличке курсанты привычно зевали, Кирилл с Аланом вообще старались подпереть друг друга плечами; на ехидные замечания Сакаи о том, что спать надо дольше, а не по девушкам ходить, друзья синхронно оскалились: японец был их единственным конкурентом на этом поприще, остальные парни в массе были «чуть получше обезьяны», особенно итальянец Пабло по прозвищу Челентано.

— Итак, бойцы, — инструктор, бывший капитан космических войск, оглядел шеренгу и поморщился, — эх, да какие из вас бойцы…

Парни резко подобрались, застыв по стойке «смирно» и выкатив глаза, как персонажи «Звездного десанта» перед сержантом Зимом. Демарин смягчился и проворчал:

— Ну, ладно, желторотики… так вот.

Перед строем возникла голографическая проекция:

— Сегодняшнее задание: освоение функций ракетоплана в разряженной атмосфере, в ваккууме вы гонять уже неплохо научились. Садитесь подвое — пилот и десантник, — летите к ближайшим горам, производите аэрофотосъемку. Вопросы есть?

— Никак нет! — рявкнул курс во все девяносто глоток.

— По местам! Боевая готовность минутная!

Юноши помчались облачаться в легкие скафандры, благо атмосфера Марса, пусть и разряженная, была частично пригодна для дыхания благодаря интенсивному терраформированию за последние пятьдесят лет. В основном перемещались, используя не стандартные, достаточно тяжелые кислородные баллоны, а практичные фильтры, обогащающие кислородом уже имеющийся воздух, которые находились в шлемах атмосферных скафандров.

К ракетоплану Кирилл с Аланом, неразлучные как всегда, подбежали одними из первых, резво запрыгнули внутрь и принялись за проверку техники.

— Кир, фототехника в норме.

— Системы управления — норма.

По рации раздалось:

— Пристегнуть ремни! Старт но звукосвязи в момент «ноль», минутная готовность. Шестьдесят… полстадевять… полставосемь.., — ремни синхронно защелкнулись, — полстасемь…

Кирилл задраил люк с помощью дистанционного управления, проверил давление и герметичность, затем — еще раз, контрольный — собственный скафандр — и спокойно положил руки на штурвал. Алан успел подготовить фотолабораторию (снимки дублировались, помимо цифровых они также делались на пленку), после чего дисциплинированно пристегнул ремни.

— Семь… шесть… пять.., — друзья отсалютовали друг другу, — четыре… три… два… один.., — Кирилл сжал рычаги, — НОЛЬ!

Сорок пять ракетопланов одновременно поднялись в воздух, взяв параллельный курс, и ни один не налетел на соседний. Через пять минут полета колонна начала распадаться на отдельные белые точки — так полет выглядел на радаре.

Демарин довольно ухмыльнулся и дернул стартер, выводя из ангара вездеход с инструкторами и медиками на борту.

— Об этом, товарищ, не вспомнить нельзя:

В одной эскадрилье служили друзья,

И было на службе и в сердце у них

Огромное небо огромное небо

Огромное небо одно на двоих

Если и был у Кирилла недостаток, то очень невинный: пилот обожал в полете крутить эстрадные песни ХХ века. Алан нисколько не препятствовал такому хобби друга — напротив, красивые мелодии и дивные голоса вокалистов из забытых уже советских песен юноша обожал, даже выучил некоторые из них. Этой песни на кристалле до сих пор не было, и содержание англичанина сильно насторожило…

— Летали, дружили в небесной дали,

Рукою до звёзд дотянуться могли.

Беда подступила как слёзы к глазам:

Однажды в полёте, однажды в полёте

Однажды в полёте мотор отказал

И надо бы прыгать, не вышел полёт,

Но рухнет на город пустой самолёт,

Пройдёт, не оставив живого следа,

И тысячи жизней, и тысячи жизней

И тысячи жизней прервутся тогда…

Десантник беспокойно дернулся:

— Кир, выключи…

— Еще чего! Красота такая, пусть и печальная, — пилот, в отличие от друга, совершенно не был суеверным.

Неожиданно ракетоплан начал задирать нос, а затем закружился как норовистая кобыла. «Вот дьявол!», — Кирилл попытался успокоить этого железного дурачка, но ничего не вышло. Мысли забегали с рекордной скоростью: «Занесет — влечу в пацанов, к горам забирать надо… на двоих небо? Нет уж, извините, оно только мое!»

Не слушая крик Алана о том, что надо катапультироваться, Кирилл убедился, что скафандр друга задраен и герметичен, а затем врезал с размаху по кнопке выброса — десантника мигом снесло и швырнуло наружу. Выруливая к горам, пилот усмехнулся: успеет. Должен успеть!

Песня тараном вонзалась в уши:

— Стрела самолёта рванулась с небес,

И вздрогнул от взрыва берёзовый лес.

Не скоро поляны травой зарастут…

А город подумал, а город подумал

А город подумал ученья идут…

…Внизу невредимый Алан поскорее выпутался из страховочных ремней, а затем задрал голову, со страхом глядя на несущийся к горному кряжу белый ракетоплан. Стрелка исчезла где-то впереди, горизонт озарился ярким пламенем — волной от взрыва десантника сбило с ног и проволокло по пологому склону.

— КИР!!!

Рация не работала, жив ли друг было неизвестно… без паники! Пороть горячку сейчас не время, надо действовать; Алан вскочил на ноги, благословляя про себя гравитацию Марса, которая все-таки меньше земной, и бегом кинулся навстречу транспортеру инструкторов — карту он знал назубок.

Кирилл потряс головой — в ушах у него все еще сильно звенело, а вот круги перед глазами уже прошли. Почти сразу же выяснилось, что: а) скафандр порван, о вылазке наружу не может быть и речи, б) рация не работает, сигнала SOS подать невозможно, в) если парни еще летают, то они его искать вряд ли будут, скорее всего, уж поминки справили. Да, успеть выброситься в спасательной капсуле за несколько секунд до взрыва, предварительно уведя поврежденную машину на плато никого не задев — большая удача, вот только теперь в живых бы остаться… а ведь запас кислорода тоже ограничен.

Эх, прав был Алан! Хоть бы его спасли…

При воспоминании о друге на глаза навернулись слезы: единственные дети у своих родителей, они полюбили друг друга как братья, и вот теперь предстояло расстаться навсегда. Если считать сентиментальность недостатком, то и это — недостаток Кирилла, или даже недостаток у парней общий.

Неожиданно что-то большое закрыло неяркий свет, капсулу дернуло и потащило: ура, его нашли!

На базе Демарин отвесил Старкову воспитательный подзатыльник:

— В следующий раз не геройствуй, сразу действуй по обстановке!

Пилот кивнул:

— Так точно, сделаю, только один вопрос: Ал живой?

— Отделался трещинами ребер — волной приложило, — но добежал до транспортера не хуже савраски, хотя в обморок упал, все же сказался недостаток кислорода. Кабы не он, тебя, олуха, и не нашли бы!

— А можно к нему?

— Иди, — Демарин махнул в сторону медицинского крыла.

Кирилл влетел в палату, обнаружив, что друг, как всегда, что-то читает, хотя и не с планшета (в руке у парня была шикарная книга Бёрнса с золотым обрезом). Расслышав легкий шелест, Алан не глядя сунул сборник стихов на тумбочку, встал и стиснул друга в объятиях, хотя и побледнел от боли.

— Ложись, братко, — Кирилл аккуратно пристроил парня обратно на койку, — поранишься же еще сильнее!

— Какая разница.., — в серых глазах плескались слезы, — Кир… ты живой, это самое главное… brother… it was so sorrow…

— It is past, — тихо ответил Кирилл, — и не думай ни о чем…

Парни сжали руки друг друга.