Глава 3. Карина

Дорога в Москву занимает несколько часов, поэтому выехали мы, как только начало светать. Вчерашний день выдался на редкость загруженным и о том, чтобы выспаться, не могло идти и речи. Пока мы готовились к завтрашней съемке, вечер плавно перетек в ночь, а еще через час нещадно зазвенел будильник, не дав нам даже глаз сомкнуть.

День обещал быть солнечным. На улице стола бодрящая весенняя прохлада, напоминая о том, что легко одеваться в дорогу пока не стоит, и неплохо бы захватить с собой легкую курточку. Яркие оранжевые полосы растекались в синеве ночного неба, прогоняя темноту, а птицы встречали новый день радостным звонким пением.

Я по-хозяйски села за руль Яниной машины, понимая, что таким образом могу оправдать собственное молчание. Говорить о личном не хотелось, а вот выслушивать и давать советы в самый раз. Сестра, как никто другой, понимала мою немногословность и не лезла в душу неуместными вопросами. Так было всегда. Янка — болтушка хохотушка, а я ее личный психолог и верный слушатель.

Сегодняшняя поездка мало отличалась от предыдущих. Я молча уставилась на дорогу, стараясь кивками поддерживать рассказы сестры. Мелодия входящего вызова оборвала ее на полуслове и тревожно резанула по сердцу. Взглянув на экран смартфона, я поняла, что предчувствие меня не подвело — это он. Громко чертыхнулась, и аппарат полетел через спину на задние сидения. Яна вздрогнула и ахнула от неожиданности. Уж чего-чего, а матом я ругалась крайне редко.

— Опять ссора? — осторожно спросила она и тотчас приоткрыла окно, впуская свежий воздух в салон. Не удивительно — я часто дышала ртом и сжимала руль до немоты в пальцах. Молчаливый кивок в ответ окончательно вывел ее из себя:

— Сколько ещё это будет длиться, Карен? Неужели весь мир сошёлся клином на этом придурке? — Яна с трудом сдерживала себя. Она ненавидела Марка всеми клетками души и разума ещё с тех пор, как мы только начали встречаться. И я понимала причину ее беспокойств.

История моей нездоровой любви длилась уже шесть лет, и ни в один из них я не была по-настоящему счастлива. Мы познакомились на работе, когда я, молодая амбициозная выпускница техникума устроилась дизайнером в модный салон. Марк был заместителем директора, на семь лет старше меня, личность яркая, харизматичная, сердцеед, по которому сходили с ума все наши сотрудницы. Да и сходить там было по чему — высокий красавец под два метра ростом, который всегда выглядел с иголочки и обладал тонким умом и своеобразным колким чувством юмора. Я сдалась его чарам после трёх месяцев работы в одном коллективе. Ухаживал он красиво, был внимательным, обходительным и интересным. Я потеряла голову, как последняя дурочка, не обращая внимания на предостережения Яны, которая сумела разглядеть за его обаянием скользкую натуру. Не могу сказать, что прислушивалась к ее мнению, у нас всегда был разный вкус на мужчин. Те черты характера, которые привлекали меня, ее отталкивали, и наоборот. Я всю жизнь питала страсть к плохим мальчикам, Янка же сходила с ума от современных рыцарей, эдаких героев, умеющих слышать, понимать и заботиться. Марк оттолкнул ее своим мятежным нравом, вспыльчивостью и умением ездить по ушам. А еще она узрела бабника, нарцисса и дамского угодника, который не пропустит ни одну юбку. Сама же Яна меняла этих идеальных мужчин, как перчатки, отыскивая того единственного. С Владом у нее начались отношения намного позже, и через год привели к пышной свадьбе. Я же все свои лучшие годы убивала на Марка, понимая, что не в силах вырваться из этого порочного круга. Мы сходились и расходились уже десятки раз, пробовали совместное жительство, а потом громко рвали все контакты. Марк любил меня каким-то ревностным тиранским чувством, которое мучало, изводило и превращало мою жизнь в ад. С ним я летала на крыльях, и плавала в дне, в истерике била посуду, выслеживала тех, с кем он флиртовал в мое отсутствие, и медленно слетала с катушек. Однажды дошло до рукоприкладства с его стороны, после чего сестра грозилась отравить ему жизнь, если не оставит меня в покое. Я и сама настолько устала, что ежедневно молила Господа об избавлении. Но Марк не отпускал, караулил у дома, изводил вечными звонками и даже угрозами. Я тоже не без греха — несколько раз сорвалась на секс, после чего проклинала его и умоляла оставить в покое.

— Мы расстались два месяца назад, — напомнила я сестре, но она лишь грозно сдвинула брови:

— Тогда зачем он звонит? Ты спала с ним после расставания?

— Всего один раз, — честно призналась я. Марк был моим наркотиком. С ним плохо, но без него ещё хуже. — Но это был последний, обещаю.

— Ты все ещё любишь его? — Сестра сканировала меня строгим пронизывающим взглядом. Я напряженно смотрела вдаль, пытаясь укрыться от ее микроскопа. Трасса была непривычно пустой, и лишь редкие проезжающие мимо фуры напоминали о том, что мир всё ещё жив. Я любила этот маршрут, в то время как другие водители выбирали другой, более изученный путь в Москву. Узкая трасса петляла между высокими соснами и напоминала больше дорогу где-то в горы, чем в столицу. Обычно я отдыхала морально, оставляя километры позади, и никакая сестра не могла нарушить мою идиллию. Сегодня же Яна была невыносима.

— Значит, любишь, — подытожила она, когда спустя три минуты я так и не смогла ничего ответить. — Но разве это та любовь, о которой ты мечтала, Карен? Больше похоже на сумасшествие. Да и вообще, я тебя не узнаю. Вроде ты мозг в нашем тандеме: всегда возвращала на землю, когда я теряла голову от очередного мужчины. Но сейчас я, наверное, более трезво мыслю.

— Трезво мыслишь ты всего два года, как у тебя появился Влад, — решила напомнить я.

— Я просто устала от вечных страстей и решила уйти в тихую семейную жизнь. Скорее всего, повзрослела и набралась мозгов.

— А мне кажется, ты просто никогда по-настоящему не любила, — сделала вывод я. Сестрица была жуть, непостоянной — быстро вспыхивала и так же быстро остывала. Да и вообще, она больше пользовалась любовью мужчин, чем любила сама.

— Вечно на крыльях порхала, — певчим голосом протянула Яна и грустно усмехнулась. — Ну, я всегда была в состоянии хронической влюбленности, никогда не позволяла себе остывать. Может и поверхностно, но очень ярко горела. Хорошо, что на такую штучку нашлась управа.

— Ты снова говоришь о Владе, как о том, кто тебя остепенил, — подметила я. — Но никогда не говоришь, что нашла ту самую любовь. Почему же из всех ухажеров ты выбрала именно его?

— Потому, что он очень хороший. И всегда меня поддерживал. В семейной жизни не место страстям. Да и… Ты же знаешь, я обожаю купаться в мужской любви. С ним я иногда даже тону.

Я знала, о чем говорит Яна. Влад действительно в ней души не чаял. Постоянно одаривал подарками, возил отдыхать на лучшие курорты, исполнял любые ее прихоти. Кроме всех этих достоинств он был ещё и спортсмен, хорош собой и обладал шикарным накаченным телом. Несмотря на все это, сестра почему-то не горела к нему большой страстью. В их отношениях действовала поговорка: «Один любит, а второй позволяет себя любить».

— Ах, да ну этих мужчин! — махнула рукой сестра, заметив, что я погрузилась в мрачные мысли. — Сегодня у нас знаменательная съёмка! Я почему-то уверена, что фотки получатся бомбезные. Фанатки Нэлла умрут от восторга.

— Надеюсь, мы сами достойно выдержим этот день, — тяжело вздохнула я. Честно говоря, не понимала интереса Яны к этому малолетнему певицу. Да, мальчик красивый, талантливый и популярный, здесь ничего не имею против. Но такой типаж меня мало интересовал, даже в плане работы. Эдакий Бибер — идеальный материл, чтобы лепить кумира молодежи. Из него и слепили, как могли — такая себе красивая обложка, услада для глаз. Янка же думала иначе. Все время пребывала в радостном волнении, знакомилась с его творчеством, слушала песни, прочитала все интервью и записи в твиттере. Такой живой и взбудораженной я давно ее не видела. Это было странно, непривычно, и как-то нелепо.

— Ты права, я ужасно переживаю, — с тревогой в голосе сказала Яна. — Очевидно, Адам сложный человек, но точно не пустой.

— Откуда такая уверенность? — с иронией спросила я.

— Ты его песни слышала? Столько глубины и смысла! И поет так чувственно — до мурашек пробирает. А эта хрипотца в мальчишеском голосе… В-а-а-ах!

— Ты сейчас похожа на очередную поклонницу, которая придумала себе идеал и слепо в него верит.

— Ты не понимаешь! — с жаром возразила Яна. Ее щеки пылали, а глаза светились. — Он ведь сам пишет песни и музыку. Талантище! Вот что должно быть внутри, чтобы писать тексты с таким глубоким смыслом?

— Да брось! — отмахнулась я, не узнавая свою обычно благоразумную сестру. Откуда такая наивность? — Всем звёздам создают заманчивый облик. Я больше чем уверена, что песни, которые якобы пишет Нэлл, на самом деле принадлежат другому человеку. Это ведь закон шоу-бизнеса!

— Я это знаю не хуже тебя, — возразила Яна. По выражению лица было понятно, что прислушиваться ко мне она явно не собиралась. — Вчера я просматривала его инстаграм. В постах тот же почерк, что и в песнях. От некоторых умозаключений мурашки по коже — очень мудрые мысли, не по годам. Я думаю, он очень глубокая личность.

— И впрямь уж! — Меня пробивало на смех. Разговор о внутреннем мире семнадцатилетнего мальчишки казался очень уж нелепым, тем более, с моей обычно умной и трезвомыслящей сестрой. — Я тоже заглядывала к нему в ленту. Одни фотосессии и демонстрация себя любимого.

— Это лишь на первый взгляд! Я тоже сначала так подумала, — не сдавалась Яна. — Пока не полистала ленту вниз и не посмотрела сохраненные истории. В некоторых постах столько боли. А какие у него проникновенные глаза на некоторых фото! Прямо в душу смотрят.

— Янка, опомнись! Инстаграм тоже могут вести другие люди. — Я начала уставать от непонятного восторга Яны. Тоже мне, нашла себе кумира! — Да и вообще, по сути, он еще подросток. Не вижу смысла копаться в личности ребенка.

Мои слова достигли нужного эффекта. Яна вмиг осеклась и опустила глаза:

— Да, ты права, наверное, он ещё ребенок. Сама не пойму, чем он меня зацепил. Увидела клип — и понеслась. Да и песни цепляют за живое. Так и тянет узнать о нем побольше.

— Вот сегодня и узнаем, — устало подытожила я. Ничего — настоящий Нэлл ее остудит и вернет с небес на землю. Не видела я в нем всего того, что сумела разглядеть Яна. Звезды шоу-бизнеса вообще не мои люди. Общалась со многими и все, как под копирку — пафос, гордость, самомнение и пустота внутри. Хотя в этом все Яна — моментально зажигается и быстро остывает. Так будет и с ее новым увлечением.

Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Подъезжая к столице, Яна все-таки включила Нэлла, и откинулась на спинку кресла, улетев в свои мысли. А я, слушая его песни, обнаружила, что раздражение стихает, а сознание впитывает каждое предложение. Слишком уж проникновенно пел, до мурашек.

Когда приехали, было уже девять часов утра. За два дня до съемки мы сняли студию, которая находилась далеко от центра города. Еще тогда присутствовало волнение, что Адаму не понравится место в виду неудобного расположения. А когда оказались внутри, пришли в шок от того, что увидели. Во-первых, на первом этаже активно велись ремонтные работы и стены содрогались от громкого звука сверлящей дрели. Во-вторых, гримерная и две комнаты, которые выделили нам для сьемки, были, мягко говоря, не прибранными и в реальности выглядели хуже, чем на фото. Сказать, что мы были в шоке — не сказать ничего. Яна раскладывала вещи со слезами на глазах, а я в замешательстве искала рабочую розетку, так как две возле зеркала оказались нерабочими. Мы поняли, почему фотостудия была дешевле остальных — владельцы просто не хотели терять деньги, пока ведется ремонт. Что ж, хороший ход, а главное беспроигрышный — наверняка желающих было немало из-за низкой цены. Разумеется, выставлять претензии поздно, как и искать новое место для сьемки. Уже через час Адам Нэлл увидит весь этот кошмар. Я съежилась, представив как наш звездный гость пробирается сквозь груды строительного мусора, и кашляет от пыли, пытаясь подняться на второй этаж.

Яна была на взводе и с трудом сдерживала панику. Мне самой хотелось провалиться сквозь землю, чтобы избежать встречи с Нэллом.

— Как я теперь поглажу рубашку? — сокрушалась сестра. — А как ты сделаешь ему укладку, если все не работает? Одна рабочая розетка только для света. Хуже не придумаешь!

— Мы обязательно найдем решение, — я попыталась успокоить Яну, хотя сама была на грани.

Когда раздался телефонный звонок, сестра подпрыгнула на месте и вскинула на меня страшные глаза.

— Алло… Да, мы сейчас выйдем… Спасибо.

— Что? — нетерпеливо спросила я, когда она отключилась.

— Менеджер приехала. Сказала, что будет ждать внизу. Возможно, Адам с ней. Наверное, не хотят подыматься наверх, видя этот ужас.

Мы торопливо спустились по лестнице, и вышли на улицу. Недалеко красовалась модная иномарка ярко-красного цвета, а когда мы подошли поближе, нас кто-то окликнул. В беседке, недалеко от припаркованной машины, сидела молодая женщина и приветливо нам улыбалась. На вид около тридцати лет, красивая, стройная, с модной татуировкой возле ключицы. Ее длинные каштановые волосы были собраны в высокий хвост, губы и грудь, очевидно, увеличены с помощью силикона, ресницы нарощенные, одета стильно и дорого. Она выглядела, как леди из высшего общества и уже от одного взгляда на женщину было понятно, что нам предстоит иметь дело со звездой.

— Здравствуйте, девочки! Меня зовут Дана, я менеджер и мама Адама.

Мама? Мы с Яной, мягко говоря, остолбенели. Она выглядела не на много старше нас и производила, как не странно, очень приятное впечатление.

Мы робко подошли и представились. Новая знакомая пригласила нас сесть напротив и обговорить несколько вопросов по поводу сотрудничества. Мы охотно согласились, так как приглашать наверх и демонстрировать ей неудачно выбранную студию не очень-то и хотелось. Расслабила и успокоила новость о том, что на съемке ее не будет, и она лишь заберет сына обратно.

— Адам немного задерживается, — вздохнула Дана и закурила сигарету. — Простите, что дымлю, как паровоз. Это единственная плохая привычка, с которой мне тяжело расстаться.

Разговор был недолгим и произвел на нас хорошее впечатление. Условия съёмки нас более, чем устроили. Да и женщина оказалась понимающей и открытой, без напускного пафоса и высокомерия. А когда Яна восхищенно высказалось о творчестве Адама, Дана еще больше прониклась к нам симпатией.

— Мы немного волнуемся, — смущенно призналась сестра в конце разговора. — Мы узнали про Адама всего несколько дней назад и боимся что-то сделать не так. Возможно, вы расскажете нам побольше о своем сыне?

— Я думаю, он на вас не обидится, — улыбнулась Дана. — Честно говоря, Адам сложный человек и ведет себя со всеми по-разному, в зависимости от того, какое впечатление произвел на него собеседник. Сложно сказать, каким он будет сегодня, но если чем-то заденет, не берите близко к сердцу.

— Вот оно как, — взволнованно выдохнула Яна. Я сама внутренне напряглась, услышав эту информацию.

— Он не любит, когда малознакомые люди называют его по имени. Только Нэлл, хорошо?

— Конечно, — хором ответили мы. Ничего себе, высокомерный зазнайка! По имени его не называй. Здесь я поразилась Дане. Был бы у меня ребенок, я бы его хорошо проучила за подобные требования, но уж никак не потакала.

— Адам очень закрытый, и порой бывает резким, — продолжила женщина. — Он не любит разговаривать, не любит, когда что-то идёт не по плану, и часто бывает лицеприятным. Моя старшая дочь копия меня, мы обе открытые и дружелюбные. Но Адам, скорее всего, пошел характером в моего отца и к нему нужно найти особый подход.

Мое раздражение достигло точки кипения. Скорее всего, Дана прочла это в моих глазах, и поспешила успокоить:

— О нет, вы не переживайте! Он старается со всеми быть дружелюбным. Я лишь хотела подготовить вас к возможным трудностям.

— Мне кажется, я понимаю вашего сына, — мягко сказала Яна. — Он пишет потрясающие песни и музыку. Подобное самовыражение свойственно лишь глубоким людям. Все гении были интровертами.

— Вы очень тонко подметили, я тоже так считаю, — просияла Дана. Яна, как тонкий психолог, нашла правильный подход к матери Адама, чем автоматически вызвала к себе симпатию. Мне же хотелось исчезнуть от такого притворства.

— Если я вам кое-что расскажу, вы обещаете сохранить это в тайне? — внезапно спросила Дана. Мы едва не подпрыгнули от неожиданности:

— Конечно, мы умеем хранить тайны!

— Спасибо, девочки, — как-то обреченно вздохнула женщина. «Она на грани» — внезапно мелькнуло у меня в голове. Обычно так начинают говорить, когда внутреннее напряжение достигает предела и норовит вырваться наружу. — У меня не совсем обычный сын. Приятно, что вы смогли прочувствовать его внутренний мир через песни. У Адама было сложное детство, без слез и не вспомнишь. С ранних лет он был очень замкнутым, ни с кем не общался и не проявлял интереса к вещам, которые нравились другим детям. Начал рано говорить, читать, рисовать и со временем полностью ушел в это все с головой. Читал сложные взрослые книги, рисовал картины с налетом одиночества, не проявлял интереса к сверстникам. Я обратилась к психологам, и в результате Адаму навешали ложные психические диагнозы, которые не были оправданы. Возможно, это детские травмы. Отец с ранних лет избивал и унижал Адама, запирал в темных местах, выгонял на улицу. В результате сын замкнулся в своем мире, в который не впускал никого.

— Ничего себе! — выдохнула Яна, перекинувшись со мной удивленным взглядом. Меня тоже слегка передернуло от рассказа Даны.

— Врачи — отдельная тема, — с грустью в голосе продолжила женщина. — А когда узнали, что его IQ превышает нормальный в десятки раз, начали изводить разными психологическими тестами. Когда я видела, что его хотят сделать подопытной свинкой, пришлось вмешаться и все это прекратить. В школе он ни с кем не дружил, всегда держался особняком и говорил, что ему с ними неинтересно. Учеба давалась ему легко, но Адам не считал нужным выполнять по его словам «глупые задания» и часто спорил с учителями. А потом пошли прогулы, подработка в разных учреждениях, и его едва не выгнали из школы. Адам сам накопил себе деньги и записался в музыкальную школу, о которой всегда мечтал. Всего за год он освоил несколько музыкальных инструментов, начал писать музыку и тексты, и ушел в это с головой. Видя потенциал, основательница школы перевела его на бесплатное обучение и взяла под свое крыло. Именно благодаря ей со временем получилось пробиться в шоу-бизнес. Она первая показала его песни Станиславскому и пошло поехало…

Дана сделала паузу, внимательно вглядываясь в наши лица. Я не знала, как реагировать на рассказ о столь личных вещах. С чего вдруг она так доверилась незнакомым людям? Через минуту Дана протяжно вздохнула и продолжила:

— Думаю, вы уже поняли, что я не просто так все это рассказала. Вижу, вы хорошие девочки. Да я и не могу ждать, выискивая подходящих людей. Я бы очень хотела, чтобы вы нашли с моим сыном общий язык. Он совсем замкнулся в себе. Вижу, его что-то мучает, но он ничего не рассказывает. Я уже и к психологу хотела его отвезти, но ни в какую. Ему нужны друзья, поддержка, человек, которому он мог бы открыть все, что на душе. К вам он сразу проникся симпатией, поэтому согласился на сотрудничество. Возможно, вы бы нашли общий язык, хотя понимаю, что это больше крик отчаяния.

— Я вас очень понимаю, — начала моя сестра, положив руку на плечо Даны. В ее голосе скользнули нотки сочувствия. — Мне и самой хотелось бы с ним подружиться. Но что, если Адам не захочет с нами сближаться? Вы ведь сами говорили, что он замкнутый в себе. Если мы ему чем-то не понравимся?

— Я не могу повлиять на сына и его выбор. Все будет так, как он захочет. Но если вдруг у вас получится найти общий язык, я буду очень рада. Вы обе излучаете какое-то тепло и искренность. Если нужна будет помощь, вы всегда можете обратиться ко мне. Главное, найдите с ним точки соприкосновения.

Мы заверили Дану, что сделаем все возможное, чтобы сблизиться с Адамом, а потом она уехала. Поднявшись на второй этаж, мы продолжили готовиться к съемке. Я чувствовала себя обремененной, Яна же наоборот, вдохновилась и с нетерпением ждала встречи с Нэллом.

— Она хочет, чтобы мы стали службой психологической помощи, что ли? У меня и своих проблем по горло. — Я знала, что Яна обвинит меня за безучастность, но хотелось быть честной. Я не чувствовала в себе эмоциональных сил искать подход к незнакомому юноше и уж тем более, становиться ему другом. Да и рассказ Даны здорово остудил любое желание иметь с ним дело. Сложные люди не для меня, а уж тем более подростки.

— Не хочешь — ну и ладно. Я возьму его на себя. — Настроение сестры было кардинально другим. Ее глаза горели таким живым блеском, будто она выиграла путевку на Канары. — Хорошо, что Дана не пожелала подняться. Увидела бы, какую убогую студию мы сняли, вряд ли захотела сыну таких друзей. Господи, я сейчас умру от волнения!

— Да уж точно, как-то нерадостно, — под нос буркнула я, но ответить Яна не успела. Мы услышали голос за спиной:

— Простите, я немного опоздал.

Мы вздрогнули и быстро обернулись. Приход Адама был настолько волнительным событием, что даже немного застал нас врасплох. Он стоял в дверном проеме и стряхивал опилки с обуви. Да, это был тот же Адам Нэлл, которого мы видели в дорогих клипах и фотосессиях. Только сейчас он выглядел не как стильный красавчик с глянцевой обложки, а как обычный мальчишка со двора. Потёртые джинсы, кроссовки, толстовка с капюшоном, рюкзак за спиной. На одежде следы белой извести, волосы в пыли, будто он выбрался из каких-то завалов.

— Меня тут немного пыльцой притрусило на первом этаже, — приветливо сказал он и смущенно улыбнулся. М-да, неловкая ситуация… Янка почему-то замерла на месте, как вкопанная, и не могла отвести от него глаз. Я решила взять ситуацию в свои руки и уверенно направилась к нему:

— Меня зовут Карина. А это моя сестра Яна. Будем рады поработать с тобой, Нэлл. — Я протянула ему руку для приветствия.

— А я Адам, и мне будет приятно, если будешь называть меня по имени.

Он сжал мою ладонь и обжег пристальным, проникновенным взглядом. Наверное, это был первый момент, когда стена, которую я выстроила вокруг себя, дала трещину. Внутри что-то дрогнуло, а к щекам прилила кровь. Какой же он нереально красивый! Такой живой, настоящий и какой-то теплый. Совсем не тот самодовольный мачо с экрана, а обычный парень с какими-то до боли трогательными глазами, в которых можно утонуть. Я смотрела на него, казалось, вечность, боясь пошевелиться. А он и не спешил забирать руку. Просто грел ее в своей и смотрел долго, неотрывно, будто сканировал. Это момент я вижу до сих пор, как только закрываю глаза.