Глава 5. Адам

— Адам, у тебя ошибка во втором предложении, — старческим голосом прохрипела Вера Петровна — мой репетитор по английскому языку. Уже час она стояла над головой и наблюдала, как я осуществляю перевод одной скучной книги.

— Я вижу, не волнуйтесь. Присядьте, пожалуйста, вам ведь тяжело стоять, — умоляюще попросил я, устав от ее надзора. Обычно восьмидесятилетние старушки проводят будни у себя дома, выпекая пирожки для внуков, или просматривая русские мыльные оперы, но уж точно не занимаются репетиторством. Конечно, мама считала иначе, утверждая, что раз Вера Петровна научила ее худо-бедно владеть английским двадцать пять лет назад, то и для меня станет лучшим педагогом. И все равно, что она с трудом стоит на ногах и страдает старческим склерозом.

Старушка что-то недовольно пробубнила под нос, присев на кресло. Я с грустью посмотрел в окно и вздохнул. Погодка выдалась нелетной. С утра упрямо моросил противный дождь, а небо затянуло сплошной серой пеленой. В такой день любой запас энергии исчерпывал себя быстрее обычного. Мне хотелось остановить время и просто отоспаться. Подъем каждое утро до восхода солнца превратил меня в полудохлого овоща, монотонно исполняющего свои обязанности.

Вера Петровна закашлялась и пошла на кухню за таблетками. Я воспользовался этим моментом, чтобы проверить почту и немного передохнуть. С утра не пришло ни одной угрозы от Элис, как называла себя моя преследовательница. Вчера я даже спокойно добрался домой и не покидал помещение через заднюю дверь. Хотелось думать, что она отстала и нашла себе другой объект воздыханий, но интуиция подсказывала, что это лишь затишье перед бурей. Страшные воспоминания насильно стучались в мозг, но я упрямо их отгонял. Когда-нибудь тревога уйдет, горизонт прояснится и все это обязательно закончится.

В Инстаграме пришло новое сообщение от Яны. Я заметил его среди сотен других и поспешно открыл: «Доброе утро, Адам. Как тебе это фото? Хочу выставить, ты здесь такой взрослый! Кстати, после вчерашнего поста заказов посыпалось уйма, мы слегла в шоке!»

«Я очень рад. Фото хорошее, как и фотограф», — быстро написал ответ. Мы с Яной переписывались каждый день, и она была первым человеком за все это время, сообщения которого я не игнорировал. Конечно, мотивы сестер до сих пор оставались загадкой, но иметь с ними дело, почему-то, было очень приятно. Миловидные блондинки мне понравились сразу. Все началось с неудачного выбора студии, продолжилось сломанной розеткой и закончилось дракой с каким-то отморозком посреди сьемки. В дополнение к этому, они мило смущались, и смотрели на меня, как на чудо природы. Это умиляло, располагало, и заставляло меня таять. Милые хрупкие создания, от которых веяло теплом, добротой и искренностью. Яна более инициативная и разговорчивая, Карина — закрытая в себе, отстраненная, но все равно настоящая и в чем-то похожа на меня. Мне нравились обе, каждая по своему, но к Карине тянуло иначе. И вроде бы внешне не отличишь, но энергетика другая. Яна смогла бы мне стать замечательным другом, будь я не таким одиночкой. А Карина… При взгляде на нее внутри становилось тепло, а по спине пробегали мурашки. После сьемки, прощаясь, мы не могли друг от друга глаз оторвать. Потом я переписывался с Яной, благодаря ее инициативе, но от Карины не получил ни одного смс. Она на меня подписалась, но лайки вообще не ставила. Истории смотрела, но никак не реагировала. А я, как последний идиот, отчаянно искал ее ник среди тысяч просмотревших. И когда Яна предложила мне ещё одну съёмку, я с радостью согласился. Мне хотелось ещё раз увидеть Карину. Любая мысль о ней грела и приводила в трепет. Да, я помнил о том, что она намного старше и якобы собирается замуж, но это ничего не меняло. Кто-то впервые за долгое время меня зацепил, и смог на время отвлечь от плохих мыслей.

Когда Вера Петровна, наконец, вернулась, я с радостью сообщил ей, что время вышло и мне нужно уезжать. Дождался мамы, перекусил упакованным с утра бутербродом и поехал на очередную сьемку.

Да, я по-прежнему любил добираться на работу самостоятельно, но сейчас это давалось сложнее. Каждый раз я испытывал пусть и не страх, но острое чувство напряжения, будто ждал удара извне. Во всем виновата она — проклятая Элис. Я чувствовал ее присутствие всегда, когда возвращался домой пешком. Обычно она следила за мной со стороны, не приближаясь. Так продолжалось уже несколько месяцев. Наверное, поэтому я до сих пор держался стойко и не просил маму меня подвозить. Хорошо, что она ничего не знала об Элис, иначе бросила бы работу ради моей безопасности.

Денёк сегодня предстоял загруженный. Съёмка с одной популярной фотомоделью, уроки вокала и запись новой песни в студии. Да и Станиславский имел ко мне какое-то дело. Приехав на место, я попрощался с мамой и вошел вовнутрь помещения. Стильное трехэтажное здание в центре города было одним из самых козырных мест в столице. Здесь снимались фильмы, клипы, и различные фотопроекты. Я знал это место вдоль и поперек, поэтому сразу же поднялся на четвертый этаж.

— Привет, Адам! — с гримёрки показалось размалеванное лицо Софи — моей сегодняшней коллеги.

— Ты уже при полном параде? — округлил глаза я. София вышла ко мне в полупрозрачном платье на голое тело. Я слегка опешил от ее вида. Она будет так сниматься? И если она в таком наряде, в каком же должен быть я?

— Эм… Понимаю, ты, наверное, в шоке. Это мой образ для сегодняшней фотосессии. Но ты будешь прикрывать меня своим телом. — Она выглядела смущённо. Бледные щеки покрылись красными пятнами. Софи всегда краснела не как обычные люди. Руками она пыталась прикрыть пикантные части тела, но я все равно прекрасно видел очертания полной груди и вздернутые бугорки сосков. Тонкая ткань в золотистую сеточку не прикрывала почти ничего.

— Софи, я не готов к такой съемке. Почему меня никто не предупредил?

— Мы обсудили подробности с твоей мамой. Она сказала, что смелая фотосессия — то, что тебе нужно. Это ещё сильнее поднимет рейтинг. Не нужно слишком пере…

— Довольно Софи! Я все понял. — Меня переполняла злость. Ну как она могла? Я скользнул за дверь в гримёрку и набрал маму.

— Что это значит, ма? Зачем ты согласилась на съёмку восемнадцать плюс? Я тебе что, порно звезда? Или может дешёвый стриптизёр из ночного клуба?

— Успокойся, Адам. — В голосе мамы послышались виноватые нотки. Я понял, почему в машине она вела себя так тихо и отрешённо. Скорее всего, ожидала такой реакции. — Тебе пойдет только на пользу. Эта фотосессия очень дорогая. Ты получишь за нее почти столько же, сколько за один сольный концерт, почти не напрягаясь.

— Господи! Когда ты успела превратиться в столь меркантильную особу? А если бы мне предложили сняться в порно ролике за большие деньги, ты бы тоже согласилась?

— Не делай из мухи слона, — раздраженно ответила мама. — Ты будешь просто стоять, остальное сделает София. Ничего не делать, только смотреть в камеру. В этом нет ничего зазорного. Твоя красота стоит уйму денег. Зачем ее скрывать? Мне уже заплатили, отказаться ты не можешь.

— У нас в семье я решаю, а не ты! Если будешь что-то делать без моего согласия, я тебя уволю. — Я отключился сам, чтобы не сорваться на грубость. Никогда не разговаривал с ней в таком тоне, но эта ситуация полностью выбила из колеи. Внутри пульсировала злость. Хорошо, что рядом не было бьющихся предметов.

Чем дальше, тем больше возникало сомнений, хочу ли я вообще работать в мире шоу бизнеса. Провокационные предложения увеличивались с каждым днем. Сьемки в рекламе, журналах, клипах — все с сексуальным подтекстом. Да, стиснув зубы, я снялся в некоторых, но большинство, все же, были безвозвратно удалены из почтового ящика. У меня все чаще возникало ощущение, будто меня пытаются втиснуть в свои рамки. Сделать безвольную марионетку, товар, картинку для вожделения. А поскольку большинство предложений фильтровали Станиславский, и мама, выбора у меня практически не было.

— Адам, можно войти? — сквозь щёлочку в двери заглянула София. Я сидел на полу и отсутствующим взглядом уставился в окно. Не дождавшись ответа, она вошла и присела на корточки.

— Мы ведь не в первый раз снимается вместе. Чего тебе бояться, солнышко? — Холодная костлявая рука коснулась моего плеча, а затем погладила щеку. Стало не по себе.

— Тебе легко говорить. — Я чуть отстранился от нее. — Но я в таком не снимаюсь. Другой стиль, понимаешь?

— Все ради искусства, Адам. Если ты красив, почему этого не показать? Главное, чтобы душа оставалась незапятнанной и чистой. Понимаешь, о чем я? — Софи говорила томным чувственным голосом, подобно мурлыкающей кошке. Мы были знакомы около трёх месяцев и успели сняться в двух фотосессиях. Софи было тридцать два года, но из-за болезненной худобы она выглядела младше. Короткие пепельные волосы, светлые брови, ресницы, кожа. Она была, как не от мира сего: огромные губы, которые она всегда красила в красный цвет, длиннющие ресницы, с подчёркнуто белой тушью, пышная грудь, увеличена пластическим хирургом. Вообще, моя дружба с Софи была уже сама по себе провокационной. У нее был скандальный образ секс-дивы, не знающей никаких рамок. Чтобы не говорили люди, мне было с ней интересно общаться. Софи всегда изрекала мудрые глубоко мыслящие фразы, была начитанной и образованной, могла с легкостью поддержать любую тему. Она чувствовала мое настроение и умела найти подходящий совет. Я считал ее мудрой, зрелой и сильной. И мне было плевать, что София являлась самой высокооплачиваемой ню моделью России. Она снималась как полностью, так и частично обнаженной. Имитировала секс на камеру, позволяла партнёрам по сьемках к себе прикасаться. Ходили слухи, что у нее был опыт сьемок в порно, но я в это не верил. Софи постоянно убеждала меня в чистоте своих помыслов, говорила о глубокой вере в Бога, и высоконравственных приоритетах, поэтому я проникся к ней доверием, как к другу. Конечно, она не была тем человеком, поддержку которого я искал в тяжелые минуты. Хотя, разве я у кого-то когда-то искал поддержки?

— Все нормально, я снимусь. И только ради тебя, — тяжело вздохнул. Она обвила руками мою шею и губами прикоснулась к щеке. Затем притворно испугалась и принялась вытирать следы красной помады у меня на коже.

— Адам, ты чудесный. Думаю, тебе может даже понравится. — Ее пальцы скользнули по шее вверх и зарылись в моих волосах.

— Ладно, пора приступать к работе. — Я не выдержал этих ласк и резко встал. Был у Софи один странный момент, который напрягал — излишняя тактильность. Она всегда позволяла себе больше других, но умела придать этому слегка материнскую окраску. Это не давало мне оснований подозревать ее в порочных умыслах. Но все же был в этих проявлениях нежности некий сексуальный подтекст, что меня, разумеется, отталкивало.

Вся атмосфера предстоящей съёмки смущала и здорово напрягала. Фотограф и стилист вели грязные пустые разговоры, смеялись и курили прямо в помещении. София вертелась перед зеркалом, совершенно не стесняясь своей наготы. Несколько раз, когда мне делали укладку, она подошла почти вплотную и убрала какую-то соринку из моих волос. Когда ее просвещающая сквозь платье упругая грудь оказалась в нескольких сантиметрах от моих глаз, я понял, что, очевидно, соринка была лишь поводом. А может, что-то не в порядке с моим самомнением? Ещё немного, и я начну страдать паранойей, и каждую особу женского пола воспринимать, как продуманную сексуальную охотницу.

Мне зачесали волосы назад, и заставили надеть одни лишь облегающие черные штаны, которые больше походили на лосины. Верхняя часть тела должна быть не только открыта, но и блестеть маслом с частичками золота, под платье Софи. Когда визажист принялась натирать мое тело раствором, я не выдержал и сказал, что могу с этим справиться самостоятельно.

— Не смущай ребенка, Крис! — услышал я смех за спиной. Мало того, что эти особы даже не попытались завести со мной разговор, так ещё и позволяли себе подобные высказывания. Будто я всего лишь рабочий материал без собственного мнения. Внутри возрастала злоба. Ещё немного, и я покину это место, не дождавшись начала съёмки.

— Не обращай на них внимания, милый, — тихо промурлыкала Софи, бесшумно подойдя сзади. Улыбнулась, и сама потянулась за маслом в моей руке. Нужна ли мне помощь, она, разумеется, не спросила. Просто молча принялась натирать мне спину. — Не смущайся, это всего лишь часть работы. Воспринимай это, как дань искусству.

— Я не люблю, когда ко мне прикасаются, — холодно ответил я. Софи обижено сдвинула брови, и я вынужден был добавить: — Это я не о тебе, а о них.

— Ну, иначе потрясающая идея не воплотиться в жизнь. Просто расслабься, хорошо? Никто не думал о том, чтобы затащить тебя в постель. Мы все ведь дружим с головой.

Она что, читает мысли? Такая проницательность совсем не радует и скорее, вызывает желание спрятаться. Тем не менее, ее заверение подействовало успокаивающе. Я сделал глубокий вдох и попытку расслабиться. Софи нежно касалась моей спины, будто ласкала. Вот только мной колотило изнутри. Тупая боль разъедала внутренности и вызывала желание сбежать. К горлу подступал колючий ком, и я задыхался от собственной уязвимости. Какое же гадкое и паскудное чувство! Я должен забыть о прошлом. Вычеркнуть страшные воспоминания, которые разделили мой мир на «до» и «после». До того судьбоносного дня я был обычным подростком. Радовался, грустил, смеялся, плакал…Жил. А после — умер внутри. Погрузился с головой в депрессию, написал десяток тяжелых песен и стал знаменитым. Моя яркая звездная жизнь началась после того, как я умер внутри.

Когда началась съёмка, ситуация усугубилась. Софи полностью включилась в процесс и касалась меня жадно, страстно, с откровенной интимной нежностью. Она прижималась так крепко, словно хотела оставить свой отпечаток. Ее руки блуждали по моему телу, губы прижимались к шее, а жаркое дыхание вызывало озноб. Меня постоянно умоляли расслабиться и насладиться процессом, но безрезультатно. Кое-как я, конечно, отработал. Но это был провал. Полный и бесповоротный.

Когда я собирался уходить, закончив съёмку раньше, меня вновь догнала Софи.

— Адам, я могу тебя кое о чем спросить? — осторожно начала она. Честно, я ожидал вопрос об ориентации. Многие девушки, проявляющие ко мне интерес и сталкивающиеся с отказом, предполагали, что причина в этом. Но Софи смотрела глубже:

— Скажи, тебя когда-то домогались?

— Что? — выдохнул я, ощущая, как теряю равновесие. Дыхание задержалось в лёгких, а в ногах появилась дрожь. — С чего ты взяла?

— Я не слепая, — грустно вздохнула она. — Ты знаешь, я всегда смотрю вовнутрь.

Она действительно заглянула слишком глубоко. Туда, куда я не позволю никому совать свой нос. Ни одному человеку на свете. Никому и никогда.

— Это не всегда уместно, — отрезал я. — Прости, если чем-то задел сегодня. Мне пора.

Я ушел, не дождавшись ответа. Да, излишняя прямота и даже грубость меня не красит. Сомневаюсь, конечно, что это оттолкнет Софи. Она обладала поразительным терпением к моим редким выпадам и искала причину изнутри. Вообще, она, наверное, была единственным человеком, который пытался заглянуть мне в душу. Вот только я не был готов ее впустить.

Злым, угнетенным и раздраженным до предела я приехал в студию. Отвращение к чужим прикосновениям, желание людей мной управлять, отношение, как к вещи… Все это ядом накапливалось внутри и стремилось вырваться наружу. Я вновь осознал, как ненавижу собственную жизнь.

Станиславский, похоже, тоже был не в духе. Услышав, что песня ещё не готова, он разозлился и, как обычно, покрыл меня матом. Выругавшись вволю, он залпом выпил рюмку коньяка и закурил прямо в кабинете.

— Ты неисправим. Лентяй, бездарь и мой персональный мучитель, — после долгого молчания в ответ, сделал вывод он. — Но у меня к тебе был другой разговор. Скоро сюда приедет Лиза Миронова. Надеюсь, ты не совсем отстал от жизни, чтобы не знать, кто это. Мы с ее менеджером заключили договор. Примерно со следующей недели вы должны будете везде появляться вместе. Она будет твоей девушкой минимум на полгода.

— Вы совсем с ума сошли? Мы с ней из разных планет! Это будет провал. Как для меня, так и для нее! — Я был в шоке, хоть и предчувствовал этот разговор. Станиславский давно намекал на подобную авантюру. Правда, я никак не ожидал, что это будет Миронова. Представить меня и Лизу в паре — все равно, что заставить огонь и воду сосуществовать вместе. Не могу сказать, что хорошо знал эту особу, но несколько раз видел ее на светских мероприятиях. Она была старше меня на четыре года и имела гораздо больше подписчиков во всех социальных сетях. Лиза вела блог обо всем на свете — книгах, фильмах, слухах, внешности, звёздах, советах по уходу за собой и так далее. Она пользовалась огромным авторитетом как среди блоггеров, так и звёзд эстрады. И, замечу, вполне обоснованно — Лиза была очень умна, коммуникабельна и красива. Подозреваю, что такая звезда, как она, даже не догадывается о моем существовании, и ее эта новость «обрадует» не меньше меня.

— Ты хоть знаешь, сколько она зарабатывает? И сколько мужчин из высшего света пытались ее завоевать? Пиар с ней — наша визитная карточка. Это тебе не какая-то дешёвая певичка из ночного клуба! За ней огромный тыл. И нам с тобой крайне необходимо сотрудничество с этими людьми. Надеюсь, тебе хватит ума с ней поладить.

— Более нелепого союза сложно представить, — не сдавался я. Очевидно, она даже не сочтет нужным поздороваться. Да и роман с отшельником вроде меня — плевок по ее репутации. Представляю, сколько грязи будет в социальных сетях!

Станиславский, естественно, не стал со мной церемониться. С кем-то созвонившись, он быстро уехал по делам и приказал идти работать и настраиваться на знакомство с Лизой. Я отправился в студию и на полтора часа погрузился в собственное творчество — спасение для души. А потом за дверью раздался оглушительный скандал. Предчувствие меня не подвело:

— Позор! Как вы могли так меня подставить? За что я заслужила такое унижение? Какой-то певец суицидник и я! Ты же говорила, что это будет Егор Крид! Какой еще нафиг Нэлл? Это должен был быть популярный артист, а не начинающий выскочка.

— Он популярен, Лиза! Больше трех миллионов подписчиков и постоянно растущая аудитория. Он только всходит на Олимп и уже такой успех! А песни у него с таким глубоким смыслом, ты просто еще не прониклась.

— Я слышала одну его песню и меня едва не стошнило. «Поиск правды в мире лжи». Ненавижу эту всю философскую дурь и людей, которые забивают этим голову. Мы с ним абсолютно разные! Что? Да пусть слышит, мне все равно! Я могу это все ему в глаза высказать.

Что ж, похоже, жизнь складывается, как нельзя лучше. Все с самого утра идёт против меня. Эта «звезда» даже не пытается скрыть свое разочарование. Через минуту в студию ворвалась моя будущая девушка. Ее глаза метали молнии.

Конечно, грех не признать, что Лиза настоящая красавица. Даже я — далеко не бабник, и то не смог удержаться от соблазна хорошенько ее рассмотреть. Смуглая, с черными, как уголь длиннющими волосами и соблазнительной фигурой, она была из тех, кто сшибал наповал одним лишь взглядом. Правда, особого вдохновения от встречи с ней я не почувствовал.

— Ты Адам Нэлл? — Она подошла очень близко и уставилась своими карими огромными глазами. — Черт, это правда, ты? Афигеть! Тебе лет-то сколько? Я в шоке! Они ещё и педофилку из меня сделать хотят!

— Слушай, заткнись, а? Если у тебя проблемы — вали к своему продюсеру и разбирайся, а на мне злость срывать не нужно! — Да уж, когда я зол — ожидать от меня джентльменства явно не стоит.

— Ты что себе позволяешь, нахал? — выпучила глаза Лиза и попыталась дать мне пощечину. Я перехватил ее удар возле самой щеки и крепко сжал тонкую руку.

— Слушай, курица. Хватит выносить мне мозг! Или ты возомнила себя Мадонной?

— Кретин, — яростно сверкнула глазами Лиза и выдернула руку. Я спокойно отвернулся и начал настраивать микрофон, словно ее и нет рядом.

— Ладно, успокоились, — отдышавшись и взяв себя в руки, сказала девушка. — Объясню по-хорошему. Я не рада нашему сотрудничеству. Меня не интересуют малолетние самовлюбленные нарциссы. Но если Кэтрин что-то решила, мне хоть криком кричи — ничего это не даст. А значит, пиару быть, хотим мы этого или нет. И если уж этому суждено случиться, ты должен вести себя правильно. Сейчас я продиктую тебе список правил, которые ты должен соблюдать. Можешь записать на листочке.

— Издеваешься? — Я истерически прыснул. — В твоём поведении напрочь отсутствует логика, детка! Ты пришла мне правила диктовать или выносить мозг по поводу возраста и всего остального? Определись сначала, и не забирай мое время бессмысленной болтовней.

Она сузила глаза, нахмурилась и, как ни странно, немного смягчилась. Затем несколько минут молча изучала меня взглядом.

— Тебя самого хоть в известность поставили на счет нашего пиара? — спросила Лиза, когда я вопросительно уставился не нее.

— Примерно час назад узнал. И эта новость меня отнюдь не воодушевила.

— Серьезно? — Она подошла ближе. — А ты вообще в курсе, кто я такая? Любой на твоём месте был бы рад ухватиться за такую возможность. Пусть даже не по-настоящему. Во-первых, о такой девушке, как я, можно только мечтать. И во-вторых, уже один совместный выход в свет принесет тебе тысячи новых подписчиков и множество выгодных предложений. Ты или ненормальный на всю голову, или гей.

— Разрешаю тебе самостоятельно решить, кто я, и не мешать мне работать, — вздохнул я, отыскивая в тетради песню для дальнейшей работы. Время было позднее, и мне не терпелось быстрее закончить и идти домой.

— Нет, я серьезно! Объясни причину своей категоричности. Сейчас же! — топнула ножкой Лиза. Так просто она, явно, не отстанет.

— Господи, да ничего личного, — уже спокойнее возразил я. Женщины, когда их самооценка задета, как правило, неадекватны и, впоследствии, от них можно ожидать всего, что угодно. — Просто у нас, как бы, разные взгляды на жизнь. Я одиночка, белая ворона и мизантроп. Меня не интересуют эдакие «королевы бала» типа тебя. Да и вообще, меня интересует ни шоу-бизнес, ни светская жизнь, ни подписчики в Инстаграме.

— Что за бред? Пытаешься казаться особенным? — Она недоверчиво прищурила левый глаз. — И что же ты тогда здесь забыл? Может пора найти свое истинное призвание где-нибудь… на обложке женского журнала к примеру? Уверена, это у тебя получается лучше.

— У меня талант на все руки, — подмигнул ей я. — Везде успеваю. Главное, чтобы деньги платили.

— Какой же ты меркантильный! Значит все твои философские песни всего лишь блеф и игра слов? Жаль...

— Я польщён твоим вниманием к моим песням. — Я пересел за пианино и открыл тетрадь с нотами. Присутствие этой самовлюбленной стервы начало изрядно надоедать, и я мечтал, чтобы она, наконец, свалила. — Но все остальное можешь оставить при себе. Мне не обязательно знать о твоём впечатлении. А сейчас дай нормально порепетировать. У меня завтра концерт.

Я начал играть новую мелодию. В принципе, она хорошо подходила под мои вчерашние стихи, и немного доработав, может получиться неплохая песня. Бросив на меня убийственный взгляд, Лиза покинула студию, и я о ней забыл сразу же, как ушел с головой в музыку. Правда, ненадолго. Стоило мне ненадолго отлучиться за водой в холл, как она сразу же перехватила меня у двери. Неужели, поджидала?

— Я слышала, как ты играешь. Это талантливо.

— Ну, нифига себе! — искренне удивился я. Лиза окончательно справилась с гневом и теперь выглядела даже приветливо. — В лесу что-то сдохло?

— Отставь сарказм, Нэлл, — устало вздохнула она. — Выбора у нас нет. Завтра я должна буду приехать на твой концерт, чтобы заметили журналисты. Я только что говорила с продюсером, и даже готова смириться, если ты согласишься мне кое в чем подыграть. Я не хочу запятнать репутацию отношениями с тобой. Нужна история, благодаря которой наша пара не будет выглядеть так нелепо.

— Какая ещё история? Не слишком ли много ты на себя берешь?

— А кто, если не я? Вижу, ты не заинтересован в наших отношениях.

— А с каких пор ты ими заинтересовалась? — Я начал уставать от ее присутствия. Лиза была красива и не глупа, но высокомерие, самовлюблённость и эгоизм отбивали всякое желание иметь с ней дело. Я решил пойти на уступки, лишь бы она, наконец, оставила меня в покое. — Ладно, давай выкладывай, только в вкратце. У меня мало времени.

— Господи, ты невыносим! — Она сложила руки на груди. — В общем, для меня главное — репутация, и она ни в коем случае не должна пострадать. Ты младше меня на четыре года, а это, поверь, огромная разница. Ты еще ребенок! И у нас должна быть история, весомая причина, почему я сдалась, и начала с тобой встречаться. Поэтому пусть будет так: ты давно был в меня влюблен и отчаянно добивался внимания, но я была несокрушима. А потом ты спас меня от ненормального фаната, и я, в знак благодарности, решила пойти с тобой на свидание. Ты заваливал меня цветами и пел серенады под окном. Во всех социальных сетях и интервью ты должен кричать о своей великой любви ко мне, а я же, как истинная женщина, просто приму от тебя внимание. Думаю, такой вариант событий принесет нам обоим популярность и уважение со стороны людей. Твои поклонницы сойдут с ума от восторга. Настоящий Ромео, принц на белом коне, который готов на все ради своей дамы. Ну и пример многим мужчинам, как нужно добиваться женщину.

— Слушай, тебе только женские романы писать. — Я, почему-то, улыбнулся, услышав эту историю. — Конечно, большая часть всего, что ты сказала — всего лишь мечты домохозяек. Настоящая любовь — это родство душ и взаимопонимание. А ты описала спортивный интерес и цель. Но я обещаю подумать над этим всем. Главное, чтобы мы с тобой поменьше соприкасались друг с другом.

— Я тоже не горю желанием видеть твою нахальную самовлюбленную морду. Грубиян!

Лиза развернулась и ушла, бросив на меня уничтожающий взгляд. И что ее так разозлило? Вроде нормально себя вел, даже согласился с ее условиями. Стиснув плечами, я вернулся в студию и решил не думать о плохом.

День медленно подходил к концу. Мама сказала, что освободиться не раньше десяти и попросила подождать меня на месте. Но я чувствовал себя слишком уставшим, чтобы откладывать поездку домой. Возможно, сегодня мне тоже повезет, и я доберусь домой самостоятельно, не столкнувшись с Элис. Не повезло.

Она перегородила путь машиной, как только я вышел из метро и свернул направо. Из машины вышло три здоровенных мужика, и, схватив меня за шиворот, впечатали лбом в капот машины. Пока я задыхался и соображал, что делать дальше, меня тронула за подбородок ее рука. Глаза Элис горели странным огнем, а губы растянулись в лукавой улыбке.

— Ты еще не передумал? — спросила она, поглаживая мою щеку.

— Нет. И не передумаю, — прохрипел в ответ я. Затем меня резко подняли, крепко зажав руки по сторонам и лишив любого движения. Элис подошла ближе и силой повернула к себе мое искривленное злобой лицо.

— Ты очень пожалеешь, Адам. Я сделаю все, чтобы ты сам приполз к моим ногам сам.

Меня ударили в живот и толкнули на землю. Через минуту машина удалилась, едва не отдавив мне ноги. Конечно, любой скажет, что я безголовый дурак, который сам полез на рожон. Ведь можно было подождать маму. Но я не стал этого делать, и не имею права жалеть себя. С трудом поднявшись с земли, я поковылял в сторону дома. Изводила боль, как в душе, так и в теле. Достав телефон и, дрожащими пальцами найдя профиль Карины, я написал ей сообщение в директ: «Хочу вновь увидеть тебя». Коротко, обычно, банально, не имеющее никакого отношения ни к тому, что только что произошло, ни к чему-либо другому. Просто мысль, которая вертелась в голове все это время, но не была никак озвучена. Странный минутный порыв, не подающийся абсолютно никакой логике и объяснению. Веление сердца, без помощи разума. Наверное, в другой ситуации я бы не решился на такой шаг. Но был слишком на грани, чтобы думать о последствиях, и собственной гордости. Мне просто захотелось это сделать. Бог знает, зачем.