Глава 5

— Эй, обжора, гляди, дурочки прилетели. Боже, целая толпа.

Таната охватила смесь удивления с омерзением. Эта тьма обещала быть особо непереносимой от количества прибывших к свету. Раньше это были случайные прохожие и мыслитель о тьме воспринимал их, как неотвратимое явление природы « дурачкопад». Он даже не замечал их последние две или три тьмы. Нынешнее нашествие было трудно игнорировать в виду огромного количества нашествующих.

— Да, у нас аншлаг, слышь, обжора?

— Заткнись, я сосредотачиваюсь. — нервно, но деловито отозвалась Окко-н.

— На ком?

— В том-то и дело… Их до хрена что-то, а я одна… Этак меня порвут все, никакая паутина нежности не выдержит.

— Ах-ха, обжора, тебе страшно? Так быстрее прячься в свое убежище и сиди там, хоть одну тьму без тебя проведу.

— Не дождешься. Скорее ты сдохнешь от старости, чем я спрячусь.

— О, узнаю ненасытную Окко-н. Смотри не переоцени силенки-то.

— Не строй из себя умника. Если бы ты знал насколько ты глуп тратя время на размышления о мире, о сложности которого ты понятия не имеешь, да и вряд ли поимеешь понятие, в то время, как я трачу жизнь на наслаждения и беру от нее все. Кому нужны твои мысли на тему света, тьмы, и т.д. Повезло попасть в свет, так живи тут и радуйся, пользуясь сполна везением.

— Это откуда такое глубокое понимание жизни проснулось? С голодухи что ли? Только подумай, насколько бессмысленен мир, если он существует только для того, чтобы как можно быстрее, чаще и слаще нажираться.

— Зачем это мне? Чтобы, как ты превратиться в чахнущего брюзгу, запутавшегося в паутине сложности мира и тупо умирающего в болезненных попытках выпутаться из этой паутины? Лучше бы сразу запутался в моей паутине нежности.

— Ха! Да, ты «мудрец». Просто вся мудрость однобокая, все как бы пожрать. Даже сейчас между делом меня охмурить пытаешься…

— Да что ты! Ты же у нас каменная задница, мыслительная о тьме и свете. Куда мне до тебя? Это так, время убить.

В пределы света внеслась толпа, ведомая счастьем с такой же силой, как бывает ведома паникой. Последним, с важностью спасителя, в пределы света вошел Лелетке.

— О, да! У них есть предводитель, вон тот сзади, важный такой, наверное, жутко счастлив за себя и за «спасенных им». Интересно, как он узнал о свете? И как успел собрать и притащить всех этих сюда? Почему сам не пришел как многие до него? Надо поговорить с ним, он отличается от всех этих идиотов…

Танат рассуждал вслух. Находясь такое время в свете, в почти полном одиночестве, он отвык от правил общественного думанья и думал, когда и как хотел.

— Опять в тебе проснулся спасатель. — где-то сзади шепнула Окко-н.

— Может отстранишься, как в последнее время? А? Меня уже не смешит твое мельтешение во спасение.

— И не собираюсь пытаться кого-то спасти. Просто впервые дурочки пришли не сами, их привел предводитель.

Толпа на время замерла, все вертели головами, как бы пытаясь глазами насытиться светом. Как голодные глядят на витрины магазина со свежими продуктами премиум класса. Затем началось нормальное брожение, как по музею. Еще не пришло время осознания того, что это их свет, а они спасенные им навсегда.

— Зачем ты привел их сюда? — с брезгливой жалостью в голосе, произнес мыслитель о тьме, как говорят, обращаясь к случайно попавшей под колеса змее или лягушке.

— Ты кто?! — удивлению Лелетке не было придела.

— Разве это место обитаемо?! Но как? Почему в свете живут?! И как долго?

— Успокойся. Неужели ты думал, что никто не найдет вечный свет за всю вечность? Да ты дурнее, чем я думал. Так зачем ты привел их всех сюда, да и как узнал куда вести?

— Нет, сначала ты ответь! Ты кто? Демон тьмы, берегущий свет от мира, и не дающий ему спасти многих?!

— Какой феерический бред. Это ты как до такого додумался-то? Еще так быстро?

— Из твоего вопроса видно, вечный свет не находили, потому что ты убивал нашедших, не давая возможности свету спасти многих.

— Каких многих? Кого убивал? От чего спасти? Бред...

Танат закинул голову вверх и зажмурил глаза. Впервые ему захотелось уйти из света. Такой дури он еще не слышал. Видно было, что ему придётся иметь разговор, а возможно и драку, с особо дебильным представителем мира, желающим спастись. Когда те, кого он хотел спасти, просто не верили ему и смеялись над ним, приводя в качестве аргумента, что в свете не может быть зла, а только счастье, Танат испытывал чувство досады, от неумения убеждать и от того, что свет и счастье так безраздельно сплелись в умах. И вот довелось дожить до обвинения в мировом зле. В таких ситуациях обычно хочется, сказав «да ебись оно все конем», уйти подальше. Но идти ему все равно было некуда. А приведший всех в свет, идиот-собеседник, явно, просто не даст ему уйти без хороший взбучки. Того и гляди накинется со всей пролетарской ненавистью. Выход был только один, пытаться разрядить обстановку. Бить сразу было опасно, он ведь не один пришел, а пришедшим вместе с ним еще было до него дело, они еще не пообвыклись в свете, чтобы насрать с высокой башни на своего спасителя.

— Меня зовут Танат. Я не собираюсь изгонять вас из света. Вот он, пожалуйста, он ваш весь, а скоро станете вы его, но об этом позже, если захочешь, конечно. Живу я здесь уже восемь циклов перерождения светила. За это время сюда многие приходили, но всегда сами без компании. Отсюда и мое любопытство.

— Так тут живут!? А где они все?! И почему храните в тайне это место? Что жадные или кто-то запрещает?!

— Да, что ты раскричался? Да, тут живут, но далеко не все пришедшие и не долго… Такие вот условия окружающей среды, как-то так, кажется, говорит голос из большой горы, когда рождается светило. Я уверен, что и ты, если останешься, конечно, не захочешь идти по миру, возвещая о свете с первыми лучами родившегося светила.

— Это еще почему?! Ты на что намекаешь? Я не такой как ты!!! Гляди нас много, живо тебя во тьму выкинем.

— Да я не сомневаюсь в ваших возможностях. — максимально стараясь без насмешки произнес Танат.

— Вы же все уже во свете спасенные, так чего ты такой нервный? Давай сядем, поговорим, времени еще тьма, пока тьма не рассеется.

Лелетке почуял подвох. Он мог ожидать увидеть здесь, что угодно, любое чудо, но только не эту прагматично нагловатую личность, притом явно что-то знающую и пытающуюся испортить всю радость от спасения. Как завистливый сосед по коммуналке, стремящийся плюнуть во вкусный борщ на общей кухне, потому что он вкусный и ему не принадлежит…

— И что ты мне можешь рассказать? Поделиться своей жадностью или трусостью? Ты не хозяин света и не смей нам мешать!

Поборовши себя, Лелетке ответил спокойно и с расстановкой. В нем уже прочно сидел спаситель.

«Должно быть это демон тьмы, призванный бороться в свете и со светом. Он специально сеет во мне сомнения. Таким образом, отпугивая спасенных от спасителя, а может быть это свет испытывает нас, выбирая достойных? Не важно, ясно одно, надо быть твердым в вере в свет».

— И не думал. Вижу, ты еще не готов к беседе. Только знай в мире все совсем не так, как есть на самом деле. Если захочешь говорить, я всегда у источника света.

Танат переместился на свое привычное место, на котором он провел уже восемь циклов перерождения светила.

«Интересно, откуда такая вера в неизбежность спасения? Возможно, из-за существования неизбежности гибели. Если есть неизбежность со знаком плюс, то должна быть неизбежность и со знаком минус. Мы привыкли, что нет права без лева, света без тьмы, плюса без минуса. Весь мир в целом и каждые его составляющие в частности, для нас почему-то всегда должны делиться на две противоположности. А что на самом деле? Мы не в состоянии понять, потому что даже через наше мышление проходит нулевая линия, разделяя его на две половины. Хотя если подумать, то в мире нет нуля. Есть все, что отличается от ноля, и только ноля нет, так как он сам по себе значение «нет», а, следовательно, то, чего нет быть не может. Однако, именно то, чего нет, заставляет нас делить мир пополам и верить в неотвратимое существование другой половины. А кто их видел эти половины, отдельно существующие друг от друга? Взять хотя бы две половины тела. Вроде, левая и правая, но по отдельности это два гниющих остатка тела и только вместе это может быть телом. Так не разумнее ли считать, что у тела нет лева и права, а просто определенное количество хоть и похожих, но разных конечностей и прочих частей?…».

— Однако, этот идиот, который привел их сюда, верит в себя… Я таких еще не видел. — в некой задумчивости произнес Танат, обращаясь к Окко-н.

— И что это меняет? — ехидно ответила Окко-н.

— Думаю, для тебя ничего. Просто интересное наблюдение. Не думай, что я говорю с тобой — это чтобы убить время.

— Ну, это в стиле неразумного «мудреца» Таната. Он убивает время, хотя его у него больше, чем у всех. Так для чего оно тебе?

— Еще не знаю.

— Потом будешь жалеть, время убьешь, не воротишь.

— Можно подумать, ты его не убиваешь, обжора, просто ты делаешь это не осознанно, от этого оно кончается еще быстрее. А ты в это время думаешь, что ведешь бурную интересную жизнь, всегда находясь в гуще событий.