Стиходром — 36. Итоги.

№1

Альтернативная история.

Отрывок из учебника истории за 5 класс.

«Однажды в обычном советском колхозе случилась ужасная метаморфоза

с котами, которые вместо амбара на склад удобрений пролезли гурьбой.

Подумав, что в серых бумажных пакетах еда: ветчина, колбаса и котлеты,

запас агронома пожрали котяры, а что не пожрали, забрали с собой.

Под вечер народ с сенокоса вернулся. Забегали в ужасе, хоть и не трусы:

«Кошмар! Караул! По родимой деревне чудовища ходят размером с комбайн!»

Такого советский народ не допустит: мотыгами гнали, обсыпали дустом,

а им — хоть бы хны! Позвонили в правленье: «Ой-ой! Председатель, подмогу давай!»

В таких ситуациях власти не дремлют: вошли БэТээРы и танки в деревню,

ЧП разыгралось немалых масштабов — районных, а может быть, и мировых!

Травили напалмом, стреляли по кошкам, изрыли ракетами поле картошки.

В итоге — доносят военные штабу, что страшные звери чихали на них.

Неужто бессмертны блохастые шельмы? Съезд Партии вынес другое решенье:

на фабрике имени Красных танкистов создали макеты гигантских мышей.

Их долго везли по железной дороге, набили гвоздями и, выждав немного,

когда задремали чудовища-киски, расставили с краю глубоких траншей.

Проснулись котяры – какая добыча! Ням-ням – и в траншею. Все пляшут: «Отлично!»

И полк экскаваторов вышел из схрона траншеи с котами скорей загребать.

Уже по ТВ сообщили по свету, на передовицах в известных газетах,

не выпили даже вагон самогона, как ходят живые котяры опять…»

Конец отрывка.

__________

2013 год.

Морзянка из бункера в чаще таёжной:

…Товарищ полковник, мы скрыты надёжно, провизия есть, держим мы оборону,

здесь каждый Отечества преданный сын. А что там в Москве? Не добрались, заразы?

Не шлют подкрепленье и нет с ними связи. Конец сообщенья. Полковник Миронов…

— Да что там скребётся? А-а-а! Морда! Усы!

№2

Когда ребенком был — мечтал о небе,

Мне чудилась свобода лишь в полёте.

Чуть повзрослев – предвидел вкус победы.

И все бежал, куда-то для чего-то.

Сперва бежал от вкуса манной каши

И сплетен надоедливых соседей.

Потом бежал от страха и от сажи,

В которой перемазался в беседе.

Я верил, что немного до мгновенья,

В котором суждено расправить крылья.

Еще виток, шажок, лишь пара звеньев

И, наконец-то, сказка станет былью.

И отданы долги, и вроде взрослый,

Могу легко конфеты вместо супа,

Но тени на стене меня, как в прошлом,

Пугают, заставляя вжаться в угол.

Расставлены капканы-мышеловки.

Да, я виновен в том, что в этой свалке

Не принял роль охотника и волка,

А на свободу сдуру сделал ставку.

Тут выбор невелик, метаться поздно.

Я уползаю в норку, в ней просторней,

Чем в мире, где похоже даже воздух

Уже отравлен злобой тошнотворной.

№3

Про дождь за окошком, домашнюю кошку и

про хозяина тоже немножко

Дождь за окошком суров и печален. В доме есть кошка. И кошка скучает,

бродит по комнатам, трется о мебель, в форточку смотрит на серое небо,

пыли гоняет сухие комки, мается от непонятной тоски.

Дождь за окошком. И дом – как темница. Кошка решает – пора веселиться:

в комнате скачет и виснет на шторах, тапки гоняет по коридору,

гол забивая носком под кровать, вечером мышку решает поймать.

Дождь за окошком все плачет и плачет. Входит хозяин – расстроен и мрачен,

треплет он кошку за мягкие ушки, в кучу сгребает носки и подушки,

перья, бумажки, обрывки газет.

Кошка наказана: “Вискаса” нет.

Капли дождя шебуршат за окошком. В кресле сопит недовольная кошка,

снятся ей сны под ворчание бури: вот у норы она снова дежурит,

мышь дожидаясь в тревожной ночи, та затаилась – сидит и молчит.

Кошке мерещится шорох у стенки. Только не мышка там — встав на коленки,

пыль протирая коричневым твидом, лезет хозяин с испуганным видом.

Кошку увидев, он делает шаг и замирает, почти не дыша.

Ссорится с тучами дождь за окошком. В доме вершит правосудие кошка:

“С кем ты связался на старости лет – серым воришкам доверия нет;

быстро же ты научился вранью…

Пива сегодня тебе не налью”.

№4.

Не люблю я тех, кто пьянкой

Губит жизнь свою не мудро.

Так зачем же валерьянкой

Напоил кота я утром?

Людям пьяным по колено

Море будет? В это верю!

Раз мой добрый кот мгновенно

Превратился просто в зверя!

Лучше спрячусь, страшно слишком.

В волосах от страха проседь.

Вот теперь я понял мышек.

Больше их не буду трогать.

№5.

Гадом был Иван Иваныч, гнул рабочих почём зря,

Им в засушливые годы не дал даже сухаря.

Все дрожали перед грозной вялой поступью его

И боялись, что увидит он шуруп какой кривой.

Каждый знал, что на заводе нет страшнее главаря,

Скажем так – Иван Иваныч был почти И.О. царя.

Как появится над цехом поседевшая глава,

Знают люди, щас начнётся, снизойдёт на них гроза,

Щас посыпятся опилки из-под стружечки людской,

Щас согбенный их начальник всех закрутит в рог тугой.

Не сбежать и не укрыться из-под взгляда блёклых глаз.

Но недолго потешался – и об этом наш рассказ.

Как-то раз Иван Иваныч по заводу проходил,

Он хозяйским своим взором вмиг ущербы оценил:

Что-то крысы изодрали, что-то ветер уволок,

На рабочих всё списали, и народец дал зарок:

Заведём кота, все дыры мигом в окнах позальём,

И в след раз пущай посмеет… уж мы кодекс-то прочтём…

Вот идёт Иван Иваныч от любимой проходной

И встречается он взглядом с новоявленным котом…

Кот – не люди, не боится он начальника. Никак

Не сбегает, не гнобится беспардоннейший кошак.

Тихо сел Иван Иваныч… на котишку зашипел,

Котик наш не побоялся, шикнул раз (не утерпел).

Шикнул два, и выгнул спину. Ощетинился, огонь

Вдруг в глазищах загорелся – ненасытный, золотой.

Как на мышь, глядит он, резко прыгнул, лапкой – хвать!

Так и сел Иван Иваныч – не позвать и не поднять.

Оказалось – он ведь мышка, ей и был с полсотни лет,

И теперь сидит в дурдоме, семки лущит на обед.

№6.

Мне снилось или нет, что белый фрак

Носил когда-то? С гордостью и смело.

Была и воля, сжатая в кулак,

И крыльями не раз я резал небо.

Но белое так марко. И на нём

Не белое искали – только пятна.

И думал я — не тем иду путём.

Для белого не бел я, вероятно.

Мне снилось или нет, что чёрный фрак

Надел я? Пусть чернеть мне было поздно.

Не думалось, что чёрному я враг,

Но пятнами на чёрном стали звёзды…

Теперь я в сером. Помню магазин,

Где серый фрак примерил я за ширмой.

Но я такой, поверьте, не один.

А фрак прирос — стал шкурою мышиной.

Дышу вполдыха, думаю тайком,

Но для других теперь я безупречен.

Могу пищать, но только шепотком.

В возне мышиной, правда, не замечен…

А где-то гибнет белое в борьбе…

И чёрное с ружьём на изготовку…

Мне повезло, что я сижу в норе,

Но гложет мысль, что это мышеловка…

№1.

На волю выбраться хотел,

Мечтал, что «там» ты будешь нужен,

Ругал несчастный свой удел

И лёгкий путь искал наружу.

Нырнул в мышиную нору

И был таков? Увы, едва ли.

«Нельзя бросать свою дыру» —

С «той» стороны тебе сказали.

№2.

Анималистическое

Посвящается Еноту

Когда в болотах девственных лесов

Тонули храмы в честь богов-манулов,

В какой-нибудь неведомой глуши

Слагали гимны в честь богов-енотов.

Несли им на подносах урожай,

Девиц ловили по окрестным сёлам,

И апосля удачливой войны

Дома и храмы славили основы.

Мозаик, фресок, статуй целый рой —

Мечта об Эльдорадо всех Кортесов.

Всё в честь енотов – солнца дивных дней,

Когда планета покрывалась лесом.

Божественная масочка, и хвост,

Такой до невозможности пушистый,

Мелькнёт – и сразу в восхищеньи люд,

Махнёт – с небес прям в рот слетает пища.

Далёкий век, златые времена,

Когда и человек гулял на воле,

И всё зверьё не в храмах да стенах,

А в небесах, лесах и чистом поле.

Под землю уходили города,

Тонули Атлантиды в бурном море.

А где-то пирамиды в честь ослов,

А где-то далеко – и в честь драконов.

№3.

Вечер.

Храм.

А в храме пастор.

Богу, ввысь, молитвы шлёт.

Под звучание органа

Благодати вышней ждёт.

На божественную милость.

Благоденствие и мир,

Он надеется.

Всевышний

Светом церковь озарил.

Откровенье!

На колени

Пастор встал, и видит он

В ослепительном сияньи

Что же это?!

Сон?

Не сон?

В дверь заходит.

Пастор к свету

Руки грешные простёр,

Что он видит?!

Тень. Так мягко

Наступает на ковёр.

Надвигается.

Служитель

Церкви ниц падёт, и что ж?

Взор подняв, кого он видит?

Кот — не кот, и ёж — не ёж.

Шёрстка, хвостик, ушки, глазки-

И божественная стать.

Красота – такая штука,

Что пером не описать.

Божество, и вдохновенье,

И услада для души,

Всех грехов он искупленье,

Хоть весь Космос обыщи-

Не найдёшь такую прелесть,

Неземную красоту.

Он зашёл.

И что же пастор?

«Церковь выбрал ты не ту».

№4.

Пока всё в изобилии, в семье царит идиллия…

— Ах ты кошечка моя!..

— Мой мышонок маленький,

Нет сапожек у меня,

Полушубок старенький,

А соседка мне вчера

Перстенёчком хвасталась…

Хоть гулящая она,

Мужики к ней шастают,

Но, в обновках каждый день,

И машина новая…

— Тебе сплетничать не лень?

Дура бестолковая!

У нас лишних денег нет!

В нычке была штучка,

Но вчера зашёл сосед-

Занял до получки.

— Деньги где?! Опять пропил?!

Крыса бесполезная!

— У тебя, вот, не спросил!

Кошка ты облезлая!

…А денег не хватает – скандалы удручают.

Из комментариев.