Салфетки-302. 2-ой тур. Голосование

Жители Мастерской, на ваш суд представлены 5 замечательных миниатюр и 1 не менее замечательное стихотворение вне конкурса.

Пожалуйста, поддержите участников — проголосуйте за 3 миниатюры, которые, на ваш взгляд, самые лучшие.

ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать до 4 декабря, 19:00 по Москве. За себя голосовать нельзя.

_______________________________

№1

Женьку приняли в пионеры! Он радовался тому, что это произошло в музее Революции. Теперь он с воодушевлением слушал учительницу, которая красиво говорила о роли пионерии, но вдруг услышал вздох Лены Урсовой. Лена серьёзная и красивая девочка. За вздохом он услышал её шепот:

— И это тоже пройдёт.

О чём она? В музее тихо, и Женька решился взять Лену за руку, когда они выходили парами на улицу.

— Лен, что ты сказала? Что пройдёт?

Она удивлённо подняла бровь:

— Всё. Но это не я, это сказал один царь.

— Все цари кровопийцы и дураки!

— А это был очень умный царь.

— Ну, ты скажешь! Все цари были дураками. Пионерия будет всегда! И комсомол! И скоро наступит эра коммунизма!

Лена снова вздохнула:

— Поедем ко мне.

Они вернулись к школе, и учительница ещё раз поздравила всех со вступлением в пионерские ряды:

— Носите с гордостью ваш галстук, ребята! Будьте готовы!

— Всегда готовы! – выкрикнул стройный хор голосов и все пошли по домам. Женька пошёл за Леной, не понимая, почему она молчит.

— Лен, почему ты сказала ту странную фразу?

— Потому, что я видела будущее. Я покажу тебе. Пойдём.

Они поднялись в квартиру и оказались в опрятной комнате. Женька всё время дотрагивался до галстука, убеждаясь, что стал пионером. Но радость померкла ещё в музее. Кто же эта красивая Лена? Враг? Нет, не может быть!

— Смотри, — Лена, протянула ему стёклышко. — Сквозь него всё видно. Не пугайся.

Женька не трус и в сказки он не верил. Какое ещё будущее сквозь стекло? Но нехотя он взглянул и увидел…

Сначала всё поплыло перед глазами. Потом проступил знакомый парк и знаменитая статуя пионера-горниста. Но почему она полуразрушена и запущена? Женька чуть повернул стекло и увидел молодую девушку на скамейке. Она что-то читала, откидывая с лица чёлку.

— Комсомолка! — обрадовался Женька и вгляделся в девушку. Она читала, изредка поправляя волосы, и загадочно улыбалась. Ветер шелестел страницами. Но что-то с ней было не так. Где её комсомольский значок? И почему на шее сверкает…неужели крестик?!

Что происходит? Как можно не таясь носить символ опиума для народа? Женька зажмурился, а когда открыл глаза, всё пропало.

— Что… что это? — растерянно спросил он.

— Будущее, — пожала плечами Лена. Его можно увидеть только раз в жизни. Ты увидел достаточно. Если не глупый, то думай.

Женька понял, что думать теперь придётся много. Что это за стекло? Как звали царя? Почему разрушена статуя горниста? Где в будущем знакомый мир? Лена объяснит?

Но она улыбалась так же загадочно, как комсомолка с блестящим крестиком.

№2

Осень в этом году выдалась ранняя — холодная, дождливая. Быстро стерев все краски лета, взамен не оставила ничего – ни грамма золота и надежд на бабье лето.

Я медленно брёл по старому парку, волею случая оказавшись в краях своего детства. Раньше парк не был таким унылым, слева были даже какие-то аттракционы – помню, как отец катал меня на карусели. Сейчас же от них осталась лишь поржавевшая оградка.

Бетонный обветшалый забор тянулся по правую сторону, за ним ещё тогда что-то начали строить, но, как видно, всё было заброшено. Зато сам забор стал холстом для любителей граффити.

А вот и он – юный горнист. Тоже обветшал, но всё так же гордо поднимает горн к небу. И горн-то направлен на восход.

И вспомнил, как в том же далёком детстве меня отправляли в деревню к бабушке.

Сейчас, конечно, вспоминать смешно, но тогда я всерьёз думал, что это петухи своим криком будят солнышко. Слышал от бабушки выражение – вставать с петухами, а раз уж людей будят, то солнышко и подавно – недаром же оно и всходило с этими криками.

Я остановился у скульптуры… а ведь и он тоже, этот юный горнист, призывал восход. Светлого будущего… а теперь стоит лишь как памятник чаяниям и надеждам.

«Надежда есть наихудшее зло, потому что она продлевает мучения…»

Ницше, кажется…

— Каррр! – раздалось над ухом. Ворон. Большой, чёрный.

— Что говоришь, приятель? Nevermore?

Nevermore…

№3

— Осторожно, заметит!

Металлючки нервно зашептались между собой, прячась за фонарями и остатками стен старого монастыря. Заблудившийся прохожий шел, боязливо оглядываясь по сторонам, словно зная, что за ним наблюдают. Но задание было заданием, либо выполни, либо прочь из банды.

Мелько переполз к стене, стараясь не привлекать внимания. Затем потрусил вдоль нее, оставаясь в тени и не спуская глаз с намеченной жертвы.

«Забрать у человека кусок одежды, так чтобы он не заметил» — повторял металлючка про себя, всего-то. Еще один фонарный столб. Прохожий остановился, достал из кармана дрожащими от холода пальцами сигарету и закурил.

Мелько протянул чугунную конечность к вязаному шарфу. Если зацепить и напугать, возможно, человек сам оставит трофей у него в руках, бросившись бежать от невидимой угрозы. Медленно, миллиметр за миллиметром, металлические пальцы приближались к желанному предмету. Однако у ничего не подозревающей жертвы в самый последний момент зазвонил мобильник, и мужчина отошел в сторону.

Металлючка застыл. Неужели он упустил свой шанс? Пара минут напряженного телефонного разговора, затем человек вернулся под свет фонаря. Мелько опять потянулся к шарфу. На этот раз получилось ухватиться за вязаную «косичку» снизу, а телефон удачно зазвонил снова. Мужчина куда-то пошел с трубкой у уха, оставив заветную вязаную ленту в чугунных пальцах.

Похититель довольно оглянулся на товарищей, которые наблюдали из безопасной тени монастырских стен. Уже собирался обратно, пока прохожий был занят телефоном, как на улицу выкатили два черных мини автобуса. Двери открылись, переулок наполнился людьми в кожаных куртках.

Металлючка запаниковал. Компания расположилась как раз между его столбом и монастырем, пробежать между ними незамеченным было не реально. К тому же и фонарь уже не казался безопасным убежищем, к нему уверенным шагом шли несколько товарищей из автобусов, оглядываясь по сторонам, словно ища скрытые камеры или засаду.

В ужасе Мелько рванул в противоположную сторону. Единственным прикрытием теперь могла стать лишь старая статуя пионера, стоявшая чуть поодаль. Согнувшись в три погибели, металлючка попробовал запихать все свои конечности внутрь белого мальчика. Влезло не все, но разве кто-нибудь будет приглядываться к старому памятнику?

— А что это с нашим мальчонкой? Вроде всегда руки не хватало… — задумчиво произнес один из мужчин в кожаных куртках.

— Это наш город, небось, так культурное наследие «реставрирует». Мрамора не нашлось, пришлось дополнять чугуном.

№4

Горнее место

— Кто фальшивит? Уничтожу! – глаза дирижера свирепо вращались за стеклами очков.

Я с досадой отложил трубу. Грешен, промахнулся… Опять мысли там, в заброшенном лагере…

Родители сплавляли меня туда с 7 лет, а с 11 я увлекся игрой на горне. Пока все бегали или купались, я выжимал из горящей на солнце меди скрежет, от которого стыла кровь. Зато быстро освоил инструмент и 2 сезона был звездой вселагерного масштаба.

Я выходил на площадку, где стояла гипсовая статуя горниста-пионера, сравнивал себя с ним, находил, что я круче, и лихо выдувал сигналы на подъем и отбой.

Все шло замечательно до тех пор, пока я не влюбился.

Товарищ Паола была нашей пионервожатой. Ей уже исполнилось 18, но кто вам считает, когда гормоны неистовствуют от нежных завитков на шее, тонкого профиля и бархатного голоса? Даже пионерский галстук, затерявшийся в ложбинке, вызывал у меня томление.

Я довольствовался созерцанием, пока не грянула катастрофа. На третью смену в лагерь прибыли пацаны из столицы. Самый старший из них, обладатель смазливой мордашки, еще и играл на трубе. Он сразу предложил свои услуги в качестве горниста, но начальник лагеря вежливо ему отказал, обосновав наличием своего кадра.

Как-то раз, далеко за полночь, терзания любви выгнали меня на территорию, под звездное небо. Я направлялся к беседке под ивами, когда услышал странные звуки. Осторожно заглянул внутрь и увидел два слившихся тела. Товарищ Паола страстно отдавалась столичному франту.

Не ведая, что творю, я кинулся в палату, схватил горн и трубил побудку, пока разъяренные солагерники меня не поколотили.

На утренней линейке горн передали удачливому трубачу, и всю третью смену я подчинялся его сигналам.

Зато по приезду в город я пошел в музыкальную школу, чтобы в грядущий сезон изничтожить конкурента и неверную возлюбленную своим мастерством.

Но на следующий год пионерские лагеря исчезли вместе со страной под названием СССР.

Я успешно закончил консерваторию, но чувство незавершенности не отпускало. И тогда я разыскал раритетный горн и поехал с ним туда, где впервые испытал шквал эмоций.

Там я обнаружил запущенную свалку, испохабленные граффити стены и разбитого горниста. Место, где дети радовались жизни, пугало инфернальным запустением.

Я встал перед полуразрушенным зданием и протрубил сигнал.

Ни на одном концерте я не играл так, как здесь — в месте, где в буйной растительности и свете звезд растворилось мое детство. В горнем месте.

№5

— Вань, ты почему не пошел на субботник?

— Я там был, честное слово.

— А я тебя не видела.

— Я тебя тоже.

— А слышал, что говорила вожатая?

— Нет, там метлами ребята шумели, вот я и не услышал.

— Ты видел статуи пионеров у входа.

— Да.

— Так вот, из плохих пионеров делают статуи. Их заколдовывают, и они превращаются в камень. И если ты дальше будешь пропускать субботники, то из тебя сделают такую же статую.

Ваня задумался на несколько секунд, потом засмеялся.

— Глупышка, вожатая просто запугивает тебя.

— Откуда ты это знаешь?

— Просто поверь мне.

— Почему я должна тебе верить? Вожатая всегда говорит правду, а ты обычно врешь.

— Тогда хочешь докажу? — с азартом спросил Иван.

— Давай.

Ваня убежал на улицу. Целый день Ваня больше не появлялся.

На следующий день в столовой Ивана тоже не было. Маша уже боялась, что из него уже сделали статую.

Но вдруг прогремел взрыв. Все пионеры отвлеклись от еды и пошли к воротам, взрыв произошел там. У одной из статуй оторвало руку. На ее месте остался кусок железки.

— Видишь, внутри никого нет. — посмеявшись, сказал Ваня.

— Но на субботники ты все равно будешь ходить.

Внеконкурс

Ленто

Кажется столько раз отыграл, что не чувствую вакуума — ни своего, ни чужого…

Но пустота это лишь степень ожога

каменных губ Забытого Временем.

Где вы, готовые к красной пандемии?..

Пока остается остов от инструмента

буду сигналить из прошлого. Ленто…