Жители Мастерской, на ваш суд представлены СЕМЬ замечательных миниатюр. А также ВОСЕМЬ не менее замечательных миниатюр — на внеконкурс.
Пожалуйста, поддержите участников — проголосуйте за 3 миниатюры, которые, на ваш взгляд, самые лучшие.
ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.
______________________________________________________________________________
КОНКУРС
№1
Золотко
— Люся! И хде ж тебя носило, стервь такая? Хляди, руки усе черные. Шо, в ховне ковырялася?
— Та не ори, ба, мы ж ихрали, с Петьком.
— А шо ж так далеко от дома? Туточки бы у садике сидели, а то поперлися аж до похоста! Нюра вас видала.
— Так мы ж Оксану хоронили, ба. Не в саду же закопывать!
— Хоронили? А чохо? Хорошая ж кукляха була, целая, не покоцанная.
— Ну, ба! Ты шо, забыла? Она ж без хлазу! Страшенная, шо смерть.
— Ой, та шо хлаз, каку пýховку бы приляпила, вот те и хлаз.
— Дура ты, ба! Тухлю у ей Полкан схрыз ишшо у прошлом ходе и платьюшко подрал.
— А шо ж так долхо? Чай, не корову зарывали.
— Так ихрали ж, ховорю. Сперва она повесилася от хоря.
— Какое у ей хоре було? Тухлю посеяла?
— Не. Хахаль обрюхатил и бросил.
— Ох ты ж, халда, чохо придумала!
— Эт не я, эт Петёк сочинил.
— От, жопа сраная! Я этому Петьку сочинялку-то вместе с нохами пообрываю!
— Не. Я на нем поженюся. Мы уж доховорилися.
— Тю, нашла жениха! Рыжий, морда рябая.
— Сама ты, ба, морда рябая. Он добрый и марки собирает.
— Марки-хренарки. Ну, иди, обедай. Чай, пузо уж свело, пол-дня не жрамши!
— Щас, ба, руки сперва помою.
— От, умница ж моя! Така козявонька, а усё знает, усё умеет! Золотко, а не девка!
— Та отстань, ба.
№2
К школе готова!
— Ты хорошо подготовилась к школе? – Оля строго посмотрела на Катю.
— Да. Собрала ранец. Тетрадки, азбуку сложила…
— Этого мало! С завтрашнего дня мы будем школьницами. Детству капут. Нужно обрубать концы, ну, или мосты сжигать. Так моя мама говорит. — Оля потянула подругу на их «тайное место».
Заброшенный дом на тупиковой улочке, облюбованный местной детворой, давно являлся для взрослых костью в горле или, словами главы поселка, «проблемной зоной». По вечерам в нем буянили подростки, а днем он наполнялся воплями мелюзги.
— Какие концы? Какие мосты? – захныкала Катя.
Ей очень не хотелось тащиться по темноте в такую даль. Пронизывающий ветер забирался под легкую куртку, морозил тело и заставлял дрожать. Последний день августа выдался на удивление холодным.
— Это взрослые поговорки. Их надо знать лучше, чем таблицу умножения, – и Оля весомо добавила: — Так моя мама говорит.
Верхние окна «тайного места» даже издалека светились необычным пламенем. Девочки ускорили шаг. Оля торжественно распахнула дверь, и первая поднялась по скрипучей лестнице.
— Вот, смотри.
На чердаке творился погром. Деревянный конструктор был сожжен дотла, а пластмассовые детали Лего до сих пор тлели и издавали пренеприятнейший запах. К тому же едкий дым резал глаза и забивал нос.
Оля подвела подругу к окошку и гордо произнесла.
— Я повесила свою любимую Бэтти.
— Ух, ты, — Катя восхищенно смотрела на петлю из бывшей скакалки. Кукла с подбитым глазом умиротворенно болталась на веревке, раскачиваемая холодным ветром.
На секунду ей стало жалко милую Бэтти. Они так часто играли с ней, укладывали спать, кормили, одевали. Слеза предательски поползла по щеке.
Это от дыма, сказала себе Катя. И тут же повторила вслух козырную поговорку своей мамы. «В мире взрослых жалости нет!»
— А медвежонка Тэдди ты тоже повесила? – спросила она.
— Нет, мы утром с сестренкой в патологоанатома играли. Я его расчленила.
— А когда школу окончим, кого надо вешать?
— Разберемся.
Катя бежала домой, гонимая завистью. «Оля молодец. Отлично подготовилась к школе. А я, дурочка, не додумалась. Ну, ничего. Еще вся ночь впереди».
Она придумает свой метод расставания с детством. Оля обзавидуется.
№3
Недреманное око
Один судья очень любил спать на заседаниях. Все приговоры он выносил в состоянии сна. А чтобы никто этого не видел, он брал у куклы глазки и вставлял поверх своих. Однажды глазки выпали, и все всё узнали.
– Ну, ты и свинёнок, – сказал президент.
И воткнул в лоб судье недреманное око.
№4
***
Лучи лишь на миг позолотили тисовую аллею и скрылись в грозовой туче. Парк затих. В воздухе разлилось предчувствие беды.
Файф-о-клок — время полуденного чаепития.
Духовой шкаф на кухне поместья Элмхауз источал горький запах миндаля, сдобренного ванилью и корицей. Миссис Альба вдохнула аромат домашнего печенья и зажмурилась от удовольствия. Подошла к окну, с трудом открыла тяжелую фрамугу, пуская свежий воздух. Внимательно оглядела двор.
— Так вот где вы прячетесь!
В сумраке сарая за выбитыми досками притаились брат и сестра Смит. Бледные, как смерть, взволнованные, злые.
Старушка еле справилась с желанием – показать им язык.
Началось все «невинно». Булавки в перчатках, битые лампочки в кресле, грибы — дождевики в туфлях, репей в карманах. На что еще способна фантазия бездельников? Зловещий скрип шифоньера по ночам, бегающие по коридору простыни, падающая с полок посуда, мерзкий хохот под дверью.
Миссис Альба тяжело вздохнула.
— Скольких несчастных нянек вы извели? Двенадцать? Я тринадцатая? Как символично.
Просчитались, милые, мне не страшно.
Выковырять перочинным ножиком глазик Беттси — это твоя идея, Иден? Сестрица Мэри — девочка добрая, удавила любимую куклу прыгалками без лишнего членовредительства. Но начало положено.
Завтра я найду у изголовья гирлянду лягушек с выколотыми глазами, а чуть позже, возле любимого розового куста препарированную и распятую на крестовине соседскую кошку. Пора научить вас милосердию, дети! Милосердие – основа основ, краеугольный камень мироздания.
Мой сын — гений, доказал, человеческая душа – сосуд добра и зла, каждый пьет из него и выбирает свой образ.
Я всегда была против воспитания розгами! Предпочитала особый метод наставления балованных чад, вела их к истине сквозь тернии порока. Как и сейчас.
Эх, что-то я разговорилась, а время пить чай.
Миссис Альба достала подрумянившееся миндальное печенье, очень осторожно вдохнула запах. Утерла навернувшиеся слезы.
— Изумительный рецепт.
Разложила лакомство на блюдо, налила две чашки чая с молоком. В этот момент раздался телефонный звонок.
— Элмхауз на линии.
— Миссис Джекил?
— Простите?
Cлучилось чудо! Голос женщины мгновенно изменился. Да и не только он. Юная Альба заглянула в зеркало и рассмеялась.
— Мисс Хайд? Я ошибся! Рекомендательные письма для семьи Адамс готовы и отправлены скорой почтой в Нью Йорк. Вы готовы совершить морское путешествие?
— Конечно, мой милый! Перемена места и свежий воздух никому не повредят. Когда отплытие?
— Сожалею, мисс, на Титаник все места уже проданы. Вы идете следующим рейсом, на Британнике. Днем позже.
Агент явно расстроен.
— Не стоит переживать, Томми. Все, что не делается — к лучшему…
Все к лучшему…
Днем раньше, днем позже, да, мерзкие крысята? Вы проголодались и с большим удовольствием скушаете мое лекарство… Главное, выманить вас из подвала!
Красавица Альба Хайд посыпала миндальное печенье сахарной пудрой, подхватила поднос и легким шагом направилась во двор.
№5
Ма-ма!
Один мальчик украл у своей сестрёнки говорящую куклу и закопал в саду. Только один глаз ей вынул, чтобы девчонок дразнить. Сестрёнка плачет, посинела вся, хрипит, куклу найти не может. Пожалела её одна бабушка и решила помочь, потому что ведьмой была. А ведьмы, как известно, детей любят. И вот эта ведьма в полнолуние наколдовала, чтобы кукла сама к хозяйке вернулась. Той же ночью мальчик услышал, как в саду кто зовёт: «ма-ма!». Он через окно вылез и пошёл смотреть. Через неделю мальчика нашли закопанным в саду. А девочке купили новую куклу.
№6
***
Моя хозяйка — та еще фифа! Выложила круглую сумму за дилетантскую копию картины Андроса, сербского попа, свихнувшегося в собственной келье после геноцида. Тусклый колорит, блеклые тона, композиция не завершена, задний план не прописан, отсутствует перспектива. Сюжет вызывает оторопь и мороз по коже. Мальчик и девочка — явные психопаты, издеваются над старой куклой. Выковыряли глаз, удавили прыгалками. Совершили особый ритуал? Прощай суровое детство, привет дурдом? Тем не менее, лот выставлен в начальной цене — тысяча евро.
После долгих торгов и препирательств с неопрятного вида господином, в твидовой тройке и ботинках на босу ногу, я отдал за примитивное художество восемьсот тысяч, ни центом меньше.
Купленная картина уйдет с утренней почтой.
А мне пора промочить горло в компании со стариком «Дэниэлсом»
Я уже собирался покинуть аукционный зал, но хриплый голос за спиной заставил остановиться.
— Молодой человек, позвольте представиться — Джек Дэниэлс.
Я вздрогнул. Под ложечкой противно заныло.
«Однако…»
-Мне не дает покоя любопытство…
«Хороший навар, сказочные комиссионные! Будь снисходителен к чудакам!»
Я улыбнулся.
— Чем могу быть полезен, и как, простите, Ваше…?
— Имя не важно — важно намерение.
«Хм! Старик не лыком шит»
— Вы скупаете картины умалишенных художников за баснословные деньги. Понимаю, вопрос неуместен — кто Ваш заказчик?
«Кто мой босс? Сэр Виски, это молодая, красивая женщина, богатая как Жаклин Онассис»
— Одна весьма обеспеченная особа.
— Назовите имя! Профессиональная тайна? Понимаю. На прошлом Сотбис Вы купили
« Руки сопротивляются ему», полотно, приносящее владельцам смерть.
— Ну и?
— Два года назад «Плачущего мальчика», первую в рейтинге картину-убийцу.
— Я Вас не понимаю.
— А еще годом раньше неизвестную вариацию «Крик» Мунка.
— Вы меня пугаете.
— Молодой господин, я слежу за Вами в течении пяти лет. Хозяйка держит все полотна дома?
— В комнате приемной дочери, фрика из фриков…
— Имя?!!!
Я испугался полыхнувшего взгляда и выложил все как на духу:
— Дора Каприани, вторая жена Марио Гоцци, стального магната.
Глаза старика потухли.
Почему -то я начал оправдываться:
— Дочь Гоцци — единственная наследница огромного состояния. Все говорят — она не от мира сего.
Джек внимательно слушал.
— Эмо, готты, панки, кто их сейчас разберет. Видел ее пару раз с размазанной под глазами тушью и в похоронном камуфляже.
— И картины, что Вы скупаете?
— Дора вешает в ее спальне. Ну и что? Девочка сама ищет подобные шедевры в сети, а мачеха исполняет ее прихоти.
Старик помрачнел. Отвернулся, зашептал себе под нос:
— Завещание теряет силу. Анну признают умалишенной. Запрут в психиатрической лечебнице. Суицид. Скоро. Уже не помочь.
Я смотрел на него и пытался понять — кто он такой? Какое ему дело до обдолбанной крэком девицы, губящей жизнь на маргинальных тусовках? До ее потерянной души? До безумного увлечения?
«Вы ее ангел — хранитель, сэр Виски? И только что упустили очередной шанс? Бывает. Сегодня мой день!»
№7
***
— Кукла! – восторженно Эльмира доставала из подарочной упаковки рождественский подарок.
На, что двойняшки Доли и Моли только переглянулись между собой, держа в руках по скакалки, что находились в их подарочных упаковках. Не произнося ни слова, развернувшись, они вышли из гостевой комнаты. Чем очень пугали их родного дядьку Роджера. Он поражался, что эти двое между собой почти не общались. Им было достаточно лишь взгляда, чтобы понять, что думает другой.
Следующее утро началось с истерики Эльмиры, которая не могла найти свою куклу. Весь дом стоял на ушах ища куклу. Только двойняшки стояли в стороне и довольно наблюдали за неудачными попытками взрослых найти куклу Эльмиры.
Как по сигналу, Доли и Моли направились к выходу из дома.
Пройдя в заброшенный сарай, они прошли к месту, где были выбиты доски. А на их месте была повешенная кукла. Вид этой куклы был будто она пережила первую мировую. Разорванная одежка, без одного глаза, туловище обвязано калюющей проволокой. Вокруг шеи обмотана скакалка на которой она и была повешена.
Моли подошла ближе к кукле ткнув ее пальцем. Кукла заколыхалась, как маятник, от чего жирная муха недовольно зажужжав, слетела с нее.
— Эльмира, сестренка, — Моли повернулась к Доли.
— Сестренка мы придем и за тобой.
Довольно улыбнувшись, двойня посмотрела вдаль, прорабатывая какой-то план.
ВНЕКОНКУРС
№1
***
Из подвала, в который предстояло спуститься Генриху, чувствовался запах горелой плоти. Вдохнув напоследок свежего воздуха, и стараясь не выдыхать первые секунд десять, инквизитор накинул на лысую голову капюшон и, шлёпая кожаными сандалиями по воде, что скопилась на каменных ступеньках, спустился вниз. Сырость от стен не исчезла даже когда свет факелов, воткнутых в стену, встретил Генриха, горелый запах усилился, а слух различил стоны арестованных. Молчаливый монах встретил инквизитора и проводил в допросную, внутри которой уже собрались все участники предстоящего расследования. К деревянному настилу, который располагался под углом к полу, была привязана преступница – девочка лет тринадцати, чью красоту можно было назвать ангельской, если бы не чудовищность совершенного ею.
— Анжелина, дочь кузнеца, — зашептал на ухо Генриху аббат местного прихода. — Говорит, что верит в истинного Бога, вместе с матерью посещала церковь…
Генрих лишь делал вид, что слушает аббата, а сам в это время пристально вглядывался в девочку. Чутьё, дарованное Богом, и позволяющее определять еретиков отказывалось верить в то, что она повинна в колдовстве.
— Где доказательство вины? – прервал пояснения аббата Генрих.
— Здесь, здесь, — засуетился аббат и повёл Генриха к столу, что стоял в дальнем углу. – Мы окропили это святой водой, и каждое утро читаем молитвы.
«Это» оказалось куклой, вернее очень было похоже на игрушки, что шьют местные женщины свои дочкам из старого тряпья и набивают соломой. Схватив длинный шест и обмакнув его в святую воду, аббат осторожно надавил на «это».
-Мама, мама, мама, — проговорила адская игрушка.
— Мы считаем, что говоря «мама» оно указывает на Пресвятую Богородицу, — аббат перекрестился и вытер пот со лба.
Сдерживая дрожь волнения от увиденного, Генрих развернулся в сторону девочки и быстрым шагом подошёл к ней. Теперь сомнений не осталось – ведьма, дьявольское семя!
— Где ты взяла это? – злым шёпотом спросил инквизитор и стиснул в кулаке руку Анжелины.
Девочка закричала от боли и попыталась высвободить руку, но безуспешно.
— Я не знаю, это не моё, — сквозь слёзы ответила она. – Это не моё!
— Врёшь, ведьма! – Генрих наотмашь ударил Анжелину по лицу. – Говори и спасёшь свою жизнь!
Спустя полчаса допроса инквизитор попросил вина и, опрокинув чарку, бросил презрительный взгляд в сторону девочки, которая от побоев потеряла сознание.
— Потерянная душа. Готовьте её к казни, приговор напишем позже. Чем скорее избавимся от этих порождений дьявола, тем лучше.
***
На предстоящую казнь собралась смотреть весь городок. Событие редкое и от того притягательное. Не абы, какой суд над вором, а казнь, да ещё и ведьмы. На рыночной площади всё было готово с утра: собрали две виселицы (одну стандартную, другую в несколько раз меньше), натаскали дров для костра. В полдень привели заключенных, Анжелину везли в клетке, поставленной на телегу, за ней несли сундук, в котором находилась кукла. Девочку подвесили головой вниз над уже собранным для костра дровами, куклу решено было вешать за шею, но костёр собрали такой же, как для человека.
Толпа загудела, когда Генрих выступил вперёд и зачитал обвинение в ереси. Анжелине было предложено в последний раз раскаяться и сознаться в том, что она изготовила дьявольскую куклу, поносящую Пресвятую Богоматерь и Господа Бога. Ответ был таким же, как и в допросной. Под злобные выкрики из толпы, инквизитор произнёс молитву и призвал Господа принять душу заблудшей овцы из своего стада. Пока Генрих совершал, предписанные в таких случаях ритуалы, тюремные охранники схватили по факелу и выстроились вокруг Анжелины и куклы. После слов «Во имя Отца и Сына и Святого Духа» пламя перекинулось с факелов на поленья и те затрещали. Кто-то радостно закричал, кто-то начал неистово молиться и лишь до ушей охранников, аббата и Генриха долетели
крики девочки.
***
С закатом из городских ворот вышли двое: юноша лет шестнадцати и девочка, которой на вид было лет двенадцать. Они взялись за руки и быстрым шагом направились по дороге. Спустя какое-то время между ними завязался спор и наконец, девочка вырвала руку, и от бессилия опустившись на землю, заревела.
— Варвары! – сквозь всхлипывания произнесла она. – Животные, а не люди!
— Я тебе говорил, что не нужно ничего оставлять в этом времени! – нравоучительно произнёс юноша. – Зачем ты отдала куклу той девочке?
— Её звали Анжелина, — раздалось в ответ, — и я просто хотела оставить что-нибудь после себя.
— Ну вот, оставила, — сквозь зубы произнёс парень и, наклонившись, силой поднял девочку с дороги. – Прекрати реветь, солнце скоро скроется, а до полуночи нам нужно добраться до точки возврата. Пошли.
Взглянув на компас, встроенный в наручные часы и поняв, что направление верное, юноша пониже спустил рукава, взял сестру за руку и потянул за собой.
№2
Давай делиться
Жили-были брат и сестра. Мальчик носил штанишки, а девочка – юбки. Остальные вещи у них были одинаковые. Фломастеры, книжки, диски с мультиками и игрушки родители покупали в двойном экземпляре. Желтый пластмассовый самосвал для дочки, и еще один – для сынишки. А все потому, что детки были жадные и делиться друг с другом не хотели.
Однажды в «Детский мир» привезли куклу в единственном экземпляре. Красивую такую, в платьице и с бантами. За ней сразу выстроилась очередь из пап и мам. Мама скупердяйчиков стояла в очереди первая. Она, конечно, подумала о том, как же сыночек и дочка поделят куклу. Но справедливо решила: пора близнецам учиться играть вместе.
Брат и сестра покупке радовались, правда, недолго. Пока не поняли, что второй куклы не будет. Тогда мальчик схватил куклу и побежал играть за дом. А девочка, соорудив петлю из скакалки, бросилась следом.
– Давай делиться, – сказала девочка и накинула скакалку брату на шею.
Пришлось мальчику делиться. Он взял себе глазик от куклы. Красивый такой, голубой. А девочка – две ручки. Ручки тоже ничего. Одна короче другой.
– И голову забирай, – сказала девочка.
Мама посмотрела, что детки играют вместе и умилилась. А ночью, когда близнецы спали, куклины ручки, голова, глазик и тельце, стуча по полу, припрыгали в спальню.
– Надо делиться, – сказала голова.
И ручки разделили сначала мальчика, а потом девочку. Теперь в семье пять детишек, а на материнский капитал папа построил большой просторный дом.
№3
Китайские игрушки
В «Детский мир» привезли китайские куклы. Санэпидемстанция пришла в магазин, проверила игрушки и сказала, что куклы ядовитые. У них даже глазки не выдерживают собственного яда. Выскакивают вон. А мама и папа все равно купили куклу, и долго смеялись над дочкой, пока у них самих глаза не полопались.
Робин Кукл
Мальчику и девочке пришло время идти в детский сад. Заведующая садом и говорит, несите с собой кроватки, посуду и игрушки, а то не примем. А у мальчика и девочки была одна только китайская ядовитая кукла. Они принесли ее в детский сад, и теперь у них много кроваток, посуды и игрушек.
Мэр-свинёнок
Президент назвал мэра свинёнком. Мэр обиделся, отобрал у прохожей девочки куклу и вырвал пластмассовый глазик.
Челобитная
Дети хотели пожаловаться в письменной форме министру образования о том, что в детском садике нет кроваток, игрушек и посуды. Сразу наползли проверяющие куклы, съели письмо и наставили детям щелбанов. В детском саду по программе писать еще не положено, сказали они.
Вуду
Завхоз одного государственного учреждения имел тайное хобби. Он делал кукол вуду и продавал их на плешке. Кого только не было в его коллекции. Обамы не было. Это был не его уровень.
Куклократия
Куклы не то, чем кажутся
№4
***
Ну а что глаза? Глаза. Смотрят на тебя, выклёвывают душу бездонным взглядом, высасывают мозг голубым зерцалом. Доказывают, что два лучше, чем один, а три хуже, чем два. Всё очевидно. Видишь ты, как всегда, то, что впереди. А наклони голову чуть криво, оттого, что верёвка шею натёрла, и всё! Тут же угол зрения меняется, меняется взгляд на проблему.
Хорошо, когда обзор ничем не загораживается. Пусто впереди и узко по бокам. А если и сверху тоже – ничего не видно? Смотришь вверх, ищешь сочувствия, сострадания, а нет его. Нет, потому что никогда не было. Потому что не заслужили мы его. За верёвки свои, натянутые так, чтобы удушать, а не спасать. За колючую проволоку, обмотавшую наши мысли. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. За детские мечты, запертые в ящике. Смотрят они в него, и видят черноту. Не потому, что плохие, не потому, что файлов много, но все пустые. А потому что мы, погрязшие внутри этого ящика, не выпустили их, уже оперившихся, на волю, а заставили летать, так, как были, прямо с пустыми файлами, вокруг себя. Вокруг своих проблем, своей разодранной в клочья памяти, своего понятия о том, чего больше нет. Нет, потому что никогда и не было.
И вот стоят они, в занозах собственной совести, смотрят мимо вас, думают о чём-то своём. И кто уже знает, что они там себе думают. Почему вдруг бросаются вниз с энного этажа, почему убивают за не вовремя сказанное слово. Почему кусок пластика, вечно зажатый в руке, им дороже целого мира.
Кто сказал, что два – это плохо? А три, может, даже лучше, чем два. И пять на троих – всё же лучше, чем ничего. Пусть и мало, зато тот, кто выше висит, дальше видит.
Весь мир – метафора. Метафора здравого смысла, идей, которые никогда не придут, мыслей, которые не отпустят. Мечты, которая никогда не обретёт свободу.
И сидим мы все на полу своей пещеры, ковыряем в носу щепкой от старого пианино, смотрим на тени из прошлого и думаем, что видим всё, что нужно. А нет её, пещеры, нет. И никогда не было. Есть только нос, курносо выглядывающий из дверей, да крест, загораживающий выход. Убери его, расчисти путь, и конец. Упадёт на тебя подпираемая им крыша, и раздавит. Навсегда. До башмаков. Как будто тебя никогда и не было.
№5
***
Упал башмачок? Не важно. Стоять! Стоять, сказал! Висишь? Не важно. Всё равно стой. Прямо смотреть! Что ты смотришь так жалобно? Веселей! Спину прямо, грудь колесом. Вот так.
Слушайте, дети, сказку. Что, не хотите сказку? А чего же вы хотите? Быль? Тогда Устав читать будете. Шучу. Да, сказал, шучу я. Добрый я сегодня, расскажу вам о том, как боятся в Америке дети кукурузы. Что, спрашиваете, кто такая Америка? Это страна, где живёт писатель Стивен Кинг. Король, говорите? Может, и король. В королевстве ужасов.
Что у вас глазки-то остекленели? Уже страшно? То-то вот. Не будете ужастики слушать, да писаться с испугу ночами.
Вы колья, колья-то уберите. Чай, не осиновые. А я не Йен, как его там? Саберхаген. Что? Сомерхолден, говорите? Да чёрт с ним, какая разница. Он не чёрт? Да вы хоть, кто такие черти, помните, гаррипоттеры недоделанные? И верёвку подтяните на турничке. Что, не турничёк? Да и пёс с ним. Что?!!! Вы и собаку повесили? Ах, столыпины, галстуков на нас нет, Мишане на закуску.
Всё, расстроили вы меня. По домам! Про Кинга? Завтра продолжим. С вами и Стивеном умилишься, и Хичкок – фильмы о природе.
А ты иди сюда, иди, деточка. Мы тебе и глазик починим, и платьице подлатаем. И туфельку найдём. Будешь, как новенькая.
№6
Ирка
Я очень люблю маму, она добрая и хорошая. Она тоже нас очень любит, больше всех на свете.
Хоть бабушка и ругала ее, называла плохими словами, но мы знаем, – она у нас самая лучшая.
Бабушка всех ругает, кроме собаки Стрелка, бывшей некогда Стрелкой. Со временем она оказалась кабелем и приобрела похожее имя — Стрелок.
Баба Оля, так мы называем нашу бабушку, за собакой очень ухаживает и кормит одними «велосипедами», Ирка так назвала куриные спинки.
Она уже взрослая – ей четырнадцать, я самый младший – мне девять, а Янке двенадцать – она средняя. Мы смеялись над «велосипедами», тогда Ирка сказала бабушке, что не будет, есть то же, что и псина, но это были только слова. Мы ели то, что нам давали.
Гадкий пес, невзлюбил нас сразу, еще когда мама, привела нас к бабушке и оставила якобы на неделю. В первый же день Стрелок цапнул меня за ногу.
На самом деле он не очень переборчив был в еде. Однажды стащил у Яны обложку от тетради и сожрал. Бабушка тогда рассердилась и прокричала, что мы бросаем свои вещи где попало, а теперь из-за этого целлофана Стрелок может сдохнуть. Янка объяснила, что обложка от старой исписанной тетрадки — бумажная, — которую она, разжав скобы сняла и собиралась прикрепить к новой — простой. Так она делала из «газетной» тетради – красивую, ведь у всех девочек в классе именно такие – разрисованные, яркие. Ирка крикнула из дальней комнаты, что пускай бы и сдох – нам бы больше мяса было. В тот день она впервые получила от бабушки пощечину. А потом я слышал, как баба Оля разговаривала с кем-то по телефону и жаловалась, что уже очень устала, она говорила гадости про нашу маму и про Ирку, рассказывала, что та неряха, наглая, да еще и курит. А я то знаю, что мои сестры курить просто не умеют. Из нас троих курю только я.
Наша бабушка ложилась раньше нас и спала всегда очень крепко. Она никогда не слышала, как Ира подкрасившись и сделав прическу вышмыгивала в окно гулять. И уж тем более она не подозревала, во сколько та возвращалась. Иногда она приносила нам шоколад или еще чего сладкого. Мы с Яной лопали в темноте «вкусняшки» и счастливые засыпали. А Ирка после таких прогулок всегда храпела и пахло от нее чем-то слащавым и приторным.
Как-то раз, я не услышал, когда наша сестренка вернулась с ночной прогулки, помню только, как та уходила. В тот вечер она была взволнованной и с нами почти не разговаривала.
Я проснулся от воплей несущихся с улицы. Босиком я выбежал в маленький дворик нашего частного дома и побежал за сарай, — туда, откуда доносились крики. Мне стало страшно от увиденной картины. Баба Оля лупила Ирку и таскала за волосы, а Яна выпучив мокрые от слез глаза, присела на корточках и зажала рот рукою.
Мне показалось странным, что нигде не слышалось лая собаки. Случайно я обратил внимание на орешник и увидел, что на его ветке, подвешен на старой скакалке Стрелок.
Ноги и рука у Ирки были искусаны.
Мы всегда очень ждали маму. А теперь мы ее ждем еще больше, потому что бабушка, перевела нас в другую школу, где мы кушаем, ночуем и помногу разговариваем с разными учителями.
Недавно мама сказала, что скоро приедет и заберет нас домой, но вот уже три дня, как у нее отключен телефон.
Сегодня первое июня – Всемирный День Защиты Детей. Нас водили в кино и угощали мороженым, но настроение не очень…
За теплицей драка. Наша Ирка и еще две девчонки «метелят» Лильку из двенадцатой так, что косички с соплями разлетаются в разные стороны. Она сегодня всей группе врала, что наша мама давно уже приехала, если она вообще куда-то уезжала!
Врет! Однозначно врет. Зараза!
№7
Бант
Одной девочке на день рождения подарили куклу и новое платье. Красивое такое с лиловым бантом на поясе. Она обрадовалась и пошла гулять с подругами. А подруги завидовали страшно – у них все платья обычные – в горошек. И вот завели они девочку в сарай за гаражами, а там темно, сыро, по углам паутина. Девочка посинела вся, хрипит, ничего сделать не может – испугалась потому что. Не знаю, что там происходило, но девочка домой не вернулась, а утром в сарае нашли куклу без глаза. Зато у подруг теперь по обновке: у одной – платье, а у второй – бант.
№8
Жадность
Как-то раз в детском саду воспитательница заставила детей играть в прятки. Всё бы ничего, да только прятаться было негде. Один мальчик, который был самый хитрый, решил спрятаться в ящике с игрушками. И вот сидит он в этом ящике. Час сидит, два сидит – никто его найти не может. Мальчик проголодался, посинел весь, хрипит — потому что воздуха не хватает. Попытался вылезти, но тут в него кукла одноглазая вцепилась и не пускает, говорит: «подожди, они сейчас за тебя испугаются и когда найдут – конфету подарят». Мальчик поверил, решил подождать и через пять минут задохнулся. А кукла себе его глаз забрала.