Салфетки № 332. Голосование

Весеннее воскресение – что может быть замечательнее. Даже кофе с утра не хочется. Кружка чаю после душа прогоняет последнюю сонливость. Долой костюм и туфли. Сегодня джинсы, ветровка и кроссовки – и больше ничего не надо. Мобильник и связка ключей остаются дома. Захлопываю дверь квартиры и слетаю по лестнице, почти не касаясь ступеней. Вылетаю на улицу и вдыхаю глубоко-глубоко, вбираю в себя все-все запахи и улыбаюсь синему-синему небу. Яркому, прохладному и высокому.

Все! Я сегодня гений. Не тот, что стоит на сцене под овации зала, не тот, о ком пишут в энциклопедиях. Я – творящий дух, гений города.

Я иду быстрым легким шагом по улице. Я чувствую всех людей города, я знаю все его закоулки, все завихрения ветерков и людских потоков, я помогаю городу жить, устраняю мелкие неприятности, помогаю светлому и хорошему. Пусть по мелочам и почти незаметно, но этого хватает.

Я гений не каждый день, далеко не каждый. Я работаю в офисе, как многие, иногда бываю в командировках и коплю на машину. Но это когда я человек. Но иногда мне удается… Или это приходит само. Когда нужно городу. А может, у меня просто случается нужное настроение и хватает душевных сил — не знаю. И, наверное, не узнаю никогда.

Ну и пусть, сейчас это не важно.

Карманы ветровки пусты. Но в них обязательно появится что-нибудь, когда это будет нужно. Иногда там что-то появляется, потому что я прошу. А иногда я даже не сразу понимаю, куда это приложить

Хлебные крошки? Это голубям, что суетятся возле скамейки. Масленка? Это для скрипучей качели во дворе. Ключ с брелком? «Мужик, это не ты уронил?». А иногда появляется что-то невидимое, но все-таки понятное. Машу рукой в сторону раздраженного водителя автобуса. Даже не говорю ничего, но лицо за стеклом чуть расслабляется.

И так проходит целый день. Меня носит, как весенний ветер по улицам, переходам, площадям и дворам. Конфета мальчишке, подтолкнуть коляску, погладить столб готового сломаться светофора – они тоже, бывает, устают.

Силы кончаются. Я уже почти совсем человек. Ранние сумерки, пахнет зацветающей черемухой.

И как часто бывает, мне вдруг кажется, что я все это выдумал. Что все это бред и ерунда, что я сам все придумал. Я просто человек, мне завтра на работу, надо не забыть пополнить метрошный проездной…

В кармане под пальцами появляется что-то прохладное и живое. Достаю и невольно усмехаюсь. Подснежник – большеголовый голубоватый, с мохнатым стебельком. И здесь, в городе.

Оглядываюсь кругом. Она стоит в стороне от перехода, задумчивая, грустная.

— Девушка возьмите, кажется, это вам…

И она улыбается.

Казалось, что все налаживается. Конечно, он понимал, что в полном объеме былую жизнь не вернуть, хотя все части тела функционируют, как положено. Они сохранили конечности, практически полностью лицо и все внутренние органы. Более того, бионические нервные окончания и позитронная система, внедренная в его туловище, позволяли чувствовать все значительно резче и острее. Жена приняла его и продолжала любить, несмотря на первоначальный испуг. Мягко и осторожно, не форсируя события, он смог наладить контакт, как с ней, так и с детьми. Жизнь вернулась в привычное русло. Такое уютное и безмятежное, как и до катастрофы.

Но однажды вечером, когда дети были уложены спать, сидя на диване в обнимку во время просмотра любимого сериала, жена, игриво мурлыча, и нежно поглаживая его, не проворковала – Мой милый, я так соскучилась по тебе — и провела рукой между его мощных ног — О да у тебя там кармашек!

Робокоп опустил руку вниз, нащупал мощный рычаг и и ласково зашептал — А что это у меня в кармане? — с этими словами он подался к жене и обнажил контакт…

Страшное разочарование ждало обоих: несмотря на уверения конструкторов о полной совместимости, робокоп к сожалению уже был дигитальным, а жена увы, осталась аналоговой…

Белогорье — это северный край забытых земель. Солнце тут редкий гость, а потому кругом темнота и смертельные опасности. Даже в хорошую погоду здесь сложно найти присутствие человека, а сегодня разбушевалась жуткая метель.

Холодный ветер хаотично разгонял падающие хлопья снега в разные стороны. Две параллельные дорожки, из недавно вытоптанных человеческих следов, пролегли у основания гор, заселённого дремучими лесами. Проследовав по пятам, окажешься у большого старого дерева. Здесь, мгновенье назад прогремела неравная схватка.

Кругом примятый снег, запачканный свежими каплями крови, перемешался с клочками серой шерсти и опавшими еловыми ветками. Стая волков напала на двух блуждающих путников, но получив серьёзный отпор, скрылась обратно в темноту. Чужеземцы храбро выдержали напор дикой природы, но получили серьёзный урон.

— Больно, — сказал пожилой старик. Его дорогая меховая шуба разорвана и запачкана, из свежих ран сочится кровь.

Юноша, одет поскромнее, пытался помочь, наклонившись над лежачим телом.

— Потерпи Нуи. Осталось чуть-чуть, скоро мы дойдём до Великой горы, — подбадривал юноша.

— Мы не дойдём, это была плохая идея. Я уже жалею, что выбрал самый опасный маршрут.

— Нуи! Я обещал тебе, что мы дойдём. Возьми мой талисман,- юноша вложил в руку старика небольшой мешочек на завязке. — С этим талисманом нам ничего не грозит. Он меня всегда спасал и сейчас все беды боком обойдут.

Юноша помог подняться Нуи, который с трудом держался на ногах. Старик повис на плече своего попутчика, и они двинулись дальше, слегка качаясь из стороны в сторону, подобно высоким заснеженным соснам в этом глухом лесу. Старик положил мешочек в карман, что подарило ему временный прилив сил и надежду…

Дикий рёв отозвался эхом в дали. На небе кружил одинокий дикий дракон. Ужасная огромная птица с твёрдой крокодильей кожей осматривала лес в поисках жертвы. Дракон долго не улетал, порхая на одном месте, едва задевая макушки сосновых стволов. Хищник, почувствовавший жажду крови, яростно двигал крыльями, чем пугал путников, которые прятались внизу, сообща обняв ствол дерева.

– Не бойся, Нуи. Нам ничего не грозит у нас талисман,- не переставая шептал юноша.

Старик проверил свой выпирающий карман и успокоился…

Часовые на сторожевой башне заметили два окровавленных тела, из последних сил подползающие к забору.

Всадники незамедлительно протрубили в горн и поспешили забрать долгожданных гостей. Юноша был практически без чувств, а старик что-то еле бормотал, сжимая в руке мешочек…

Когда старик очнулся в чистой кровати, весь перемотанный бинтами, его интересовал только один вопрос, что в его кармане.

Дрожащими руками нащупав мешочек, старик развязал его и обомлел. Удивлению не было предела. Внутри лежала простая сосновая шишка, которых Нуи повидал немало в лесу, где они блуждали все эти дни.

Иду по бульвару. Обветшалая улица с надкушенными углами домов, подсвеченная гирляндой нового, абсурдного имени. Новоявленные герои — нелепость какая!

Я, как выпавший из чемодана топор, спешно шагаю, почти клюю носом о потрескавшийся тротуар. Асфальт дряпает мне подошвы, а подлые лужи харкают на штанины. Остервенелое солнце бьет до испарины, где же тень? Все деревья – голые призраки в этом выцветшем от тоски городе. Весна созрела только в календарях.

Старики – жмых, рассыпанный по скамейкам парка. Жалуются, поди, на ноги и на давление. Сидите, Христа ради дома, в своих креслах-качалках, болейте себе там, на здоровье… Кому охота слушать ваше нытье? Расфуфыренным мамочкам с колясками – точно нет. Во сколько они теперь рожают? В пятнадцать? В четырнадцать? Потом, как паразиты, облепят детские площадки, возятся там всем скопом, копошатся и орут. Пестрая рвота рождественского эльфа.

Пройти мимо закусочной, не задохнувшись, вообще невозможно! То ли лук с котятами издает такой смрад, то ли старые девы работающие там. Скорей и то и другое.

Скорей. Скорей бы…

Вот уже за углом кафешка с красными зонтами и идиотским названием, которого мне никогда не запомнить.

— Здравствуй, друг! – Мой новый «давний знакомый» улыбается — чувствует запах выручки. Ряженый с претензией на денди. Глаза сверкают из-под дорогих очков. Чтоб тебя!

***

Вспомнил: кафе «Встреча». Что ж… банально, да. Зато, просто и актуально, для меня во всяком случае. Мой давний знакомый ушел, не стал дожидаться меня из уборной. Рассчитался за кофе – вот человек! Кофе, кстати сказать – хороший, богатый вкусом, ароматный… заказать еще, что ли?.. Нет, пора и мне домой. Люблю расслабиться в домашнем уюте, после приятной прогулки.

— Здравствуйте! Можно мне кебаб и куриную самсу? – самса для мамы, она работает – устает, незачем ей у плиты возиться, пусть отдыхает. – Что вы говорите? Да?.. Спасибо, вы тоже — очень хорошо сегодня выглядите!

В парке бесподобная атмосфера: людно, детский щебет и пение птиц. Вон и соседка наша с сынишкой гуляет. Резвый у нее малыш, смеется… Правильно — нечего в погожий день дома сидеть.

— Нина Григорьевна?! Добрый день! Сто лет не встречал вас. Мама? Да все в порядке, потихоньку. А вы как поживаете? Ах вот как? Здорово, что бабушку и дедушку не забывают! Ну, привет им. Ага, спасибо, передам!

Солнце, после дождя, пригревает, оживляет все вокруг. Почки на деревьях уже пробиваются, не успеешь оглянуться — зазеленеет все. Весна! Наш старинный бульвар — самая живописная часть города, дорога сама под ноги стелется. Свежий воздух чистым ручьем разливается в легких. Жить, хочется жить!

Вот и мой дом. Самса для мамы еще теплая. Для меня — кебаб, плед, фильмы. Аха!.. Я — законченный домосед. Серийный.

А если кроме шуток: может и мне семью завести? Деток? Чтобы смысл в жизни?.. Здоровски, было бы!

Ладно, подумаю об этом после. Пока что, «моя детка» у меня в кармане – славный пакетик с застежкой, заполненный на треть порошком. На завтра и послезавтра должно хватить.

Привет…

— «Что это у тебя в кармане?» — спросил меня мой друг на мой «привет!».

— «Топор, огниво, пачка сигарет» — я выложил, что нёс на тот момент, —

«С чего вопрос? Ведь всё перед глазами.» — мне показался недоверия протест.

Сей тон услышал я впервые

От человека близкого душой.

Из уст его пытался вырвать я порывы,

А получил доклад сухой:

— Прости, минуты недоверия мои

Сложились из истории людей,

Чьи мысли, выдавая за свои,

Несу я вглубь души твоей.

— Но как же так? Тебя не предавал я!

— Я знаю, друг! От этого и вся беда!

Не верится, что друг не предаёт,

Что верен друг до самого конца.

Меняется наш мир,

И окружение само его творит.

Поддался изменениям и я" — мой друг мне громко говорит.

Приняв всю боль, приняв от друга сей ответ,

Держу в кармане я топор — рубить концы, огниво — светом окружать себя.

… И пачку сигарет.

Прошло сто лет…

На перекрёстке жизненных путей

Мы повстречались взглядами

Проживших век людей.

Я подошёл к нему и выдавил: «Привет.»

Он скромно вынул из кармана

Топор, огниво, пачку сигарет.

И очень тихо мне кивнул: «Привет!!!»

«Дальше положишь — ближе возьмешь!»

Эта фраза бегущей строкой то и дело мелькала на огромном рекламном табло на той стороне улицы.

«Совсем охренели рекламщики… Но как же они это делают?» — пронеслось в раскалывающейся от боли голове.

Нет, но какая же сволочь этот маркиз… Так обойтись с ним, наследником короны!

Между тем к карете подошли двое полицейских. Один заглянут в окошко и Паркс предусмотрительно распахнул дверцу.

— Сэр, вы говорите по-английски? У вас какие-то проблемы?

«Видимо их смутил мой домашний парик.»

— Я говорю на четырех европейских языках, господа, а также на фарси, суахили и санскрите, — с достоинством, подобающим принцу крови, произнес он. И добавил:

— Да, у меня небольшая проблема — не подскажите, какой теперь год?

Бобби в замешательстве переглянулись, но что-то подсказало им, что «сэр» вовсе не шутил. Хотя роскошная карета, запряженная четверкой лощадей, на Пятой авеню смотрелась довольно нелепо. Особенно теперь, в три часа ночи. Да и пассажир в допотопном белом парике выглядел не менее странно. После паузы тот, что постарше, все же учтиво ответил:

— Десятый, сэр. Пока еще десятый, сегодня же только тридцатое…

— Э… э десятый — одна тысяча… девятьсот?!

— Шутите… Две тысячи десятый, — почти с испугом глядя на Паркса, ответил полицейский и почему-то добавил, — от рождества Христова.

«Ну маркиз и гад! Целых полтораста лет...»

В расстройстве Паркс машинально потянулся к карману, чтобы достать кисет и закурить.

Правая рука полисмена легла на кобуру, а левую он предостерегающе вытянул ладонью вперед и меняя тон, резко выкрикнул:

— Руки из карманов! Сделайте так, чтобы я их видел и выходите из маши… из кареты, сэр!

«Ну вот, началось!»

Как был, в парчевом халате, шароварах и домашних шлепанцах, Паркс выбрался на мостовую, держа руки перед собой. «Теперь все, вернусь — отрежу этому маркизу уши!»

Второй полицейский приблизился и стал его обшаривать. Нащупал в кармане халата кисет:

— Что это у вас? Доставайте, только медленно.

Почувствовав непривычную тяжесть кожаного мешочка, Паркс вдруг отчетливо вспомнил вчерашние события. «Вчерашние, каких-то полтора века назад...»

Дальше положишь — ближе возьмешь! Кисет был набит бриллиантами, изумрудами и сапфирами, принадлежавшими королевской семье.

Будто случайно, он выронил увесистый мешочек и несколько камней выкатились, волшебно заблестев огранкой в свете уличных фонарей. Полисмены уставились на них, открыв рты. Чтобы выхватить кинжалы из-под парика, Парксу хватило секунды. Один полетел в сердце полицейского, который находился подальше, а второй рассек горло тому, что стоял рядом.

«Что это у меня в кармане? А вам какое дело!» — бормотал про себя принц, вытирая кинжалы о мундиры жертв.

— А маркизу отрежу уши! — убежденно резюмировал он, пряча их обратно под парик.

По случаю теплой погоды вышли с соседом, Кузьмичом, на балконы. Захотелось глотнуть свежего воздуха. Балконы рядом, через перегородку, но она нам не мешает. Стоим, болтаем, смотрим на заросшее камышами небольшое озерцо недалеко от дома. Это всё, что осталось от степной речки. Оно уже полностью освободилось ото льда, и даже прилетели две дикие утки. Мы, глядя на них, говорим о весенней охоте, о том, что пора пойти на дачу и посмотреть, не пора ли приводить её в порядок. Кузьмич глядя на уток говорит:

— А ты знаешь, откуда берётся рыба в водоёмах?

— Как не знать, — отвечаю, — из икры, конечно, а ещё рыбхозы разводят мальков и зарыбляют водоёмы на радость браконьерам. Правда, красную рыбу не разводят, её только в магазине можно поймать, но и то, за большие деньги.

— Ну, там и икру можно поймать за конскую цену, — отвечает учёный сосед, — а вот в нашей луже, как она появилась? Нешто рыбхоз постарался?

— Нет, — отвечаю, — это наши рыбаки-любители притащили ведро мальков и выпустили туда. Теперь там развелось много карасиков на радость мальчишек.

— Разумно, — соглашается сосед, — но чаще в такие озера рыба попадает от уток и других водоплавающих. Они переносят икру на лапках и перьях.

— А вот скажи, — меняю я тему разговора, — в прошлом году возле дома выросло много кустов мелиссы. Я видел, как иногда женщины срывали листья на чай. Откуда она тут появилась? Тоже утки на лапках принесли?

— Трудно сказать, — бормочет сосед, — наверное, ветром занесло.

— Вот и не угадал,- веселюсь я, — должен тебе сказать, что это я её посеял. Однажды был у соседа на даче, пил чай с мелиссой. Такой напиток я пил впервые, мне он очень понравился. Пахнет мятой и имеет своеобразный вкус. Захотелось развести её на своей даче. На мою просьбу поделиться рассадой, сосед ответил, что её лучше разводить семенами и показал, как их собрать. Собранные веточки с коробочками семян я спрятал в карман куртки, после чего мы вернулись к чаепитию. Тогда мы хорошо почаёвничали и о мелиссе я совсем забыл. На свою дачу пришел только несколько дней спустя. Снимая куртку, услышал, как в ней что-то шуршит. Вытащил из кармана какую-то солому и вспомнил про мелиссу. Не откладывая на потом, вытащил всё, что там было, и разбросал по грядке. Когда вернулся домой, обнаружил, что потерялся ключ от квартиры. Его нигде не было, зато обнаружил дырку в кармане, а за подкладкой залежи какого-то мусора. Ключ оказался там. Пришлось через дырку доставать ключ и вытряхивать мусор, развевая его по ветру. Доставая последнюю щепотку, среди мусора увидел мелкие зёрнышки. Похоже, это были семена мелиссы. На следующий год я в этом убедился — семена дружно взошли на радость котам. Теперь, думаю, что бы ещё притащить с дачи для пущего украшения дома.

— Так вот, кто мусорит в нашем палисаднике, — хихикает Кузьмич,- я ещё подумал, откуда тут взялась мелисса, а это, оказывается, наш домашний «селезень» для котов старается.

Хотел в ответ сказать колкость, но тут его позвали в дом. Повезло ему, но я этого «селезня» не забуду. Будет ещё время поквитаться.

Свежо, темно, прохладно. На черном небе парочка тусклых звёзд. На земле рассыпаны лепестки абрикоса. Самое время для того, чтобы, укутавшись двумя куртками, с чашкой какао и поджаренным в тостернице хлебом, выйти в свой маленький дворик. Для создания уюта можно зажечь свечу или воспользоваться переносной гирляндой на батарейках. Живущим в высотках, даже и мечтать о таком не приходится. Лично я ни при каких обстоятельства не осмелилась бы выйти на городскую улицу в такое позднее время.

Впрочем, и мне доводилось некоторое время обитать в квартире многоэтажного дома. До глубины души поражало наличие бесчисленного количества призрачных людей, ежеминутно вламывающихся в личное пространство. Я не знала их имен, не знала, как они выглядят, но из-за них постоянно раскалывалась голова. Сверху проживали любители громко слушать шансон и петь в микрофон Бутырку. Внизу регулярно ругали ребенка, у которого, по-видимому, напрочь отсутствовали способности к наукам. В описание прочих назойливых звуков вдаваться не буду, ограничусь лишь упоминанием того, что у кого-то из соседей обнаруживались более высокие стремления, как например, игра на музыкальном инструменте, у других же более низменные, как например, распитие определенных напитков. Сводилось все к тому, что каждый норовил оставить свой звуковой след в этой безумной какофонии. Иначе, тебя словно бы и не существует.

С переездом в новый дом, всё навязчивое осталось в прошлом. Всё, кроме чувства разобщенности. Не найдя в себе способности к презентации через звук, неожиданно во мне пробудился интерес к освоению виртуального пространства. Когда я набралась храбрости завести свой блог на одной небезызвестной площадке, то впервые попробовала на вкус возможность делиться своими мыслями, не будучи перебитой. Мне вдруг стал понятен феномен социальной сети: выкладывая свои мысли, каждый раз находишь человека, который, как зеркало отражает кусочек тебя.

Недавно поймала себя на мысли, что даже если все из моего окружения удивленно закатят глаза с возгласом: «Ты ведёшь Инстаграм?? Зачем?? Вот у меня его нет. Никогда там не зарегистрируюсь!», я все равно продолжу писать.

Завибрировал карман. Пришлось потереть ладошки — согреть озябшие руки, а потом уже доставать телефон. Вспомнила про какао, оно еще не успело остыть. Помедлила прежде, чем посмотреть на экран. В голове промелькнул вопрос: «что же это? Уведомление об обновлениях или все же…?» Сделав пару глотков, увидела первый комментарии под выложенным пару часов назад постом: «да, мне это тоже знакомо». Лайк.

Ради этого стоит продолжать писать.