Битвы на салфетках №288. Голосование.

Она родилась совсем маленькой и не успела вырасти. Озорник-ветер, ворвавшись в распахнутое окно, подхватил её и умчал далеко-далеко.

И, вот теперь, она лежала на траве в незнакомом лесу и смотрела на солнышко.

— У-у-у! Какая ты маленькая и неинтересная, — раздался над ней чей-то голос, и она увидела длинноухое серое существо.

— А ты кто? – спросила она.

— Заяц я! Эх, даже этого не знаешь…

— Теперь знаю, — вздохнула она и грустно спросила, — а ты не научишь, как мне стать интересной?

— Я нет, но мудрая Сова наверняка знает!

— А ты не можешь меня к ней отнести?

И Заяц согласился. Он взял её на руки и принёс к старому дубу с большим дуплом.

— Эй, Сова! – позвал он. – Я тебе кое-кого принёс.

Сова сразу поняла – чем она может помочь. Она подняла малышку в дупло и сказала:

— Ты должна наблюдать, слушать и запоминать. И тогда будешь потихоньку расти. А сначала, давай-ка послушаем Зайца и, обратившись к Зайцу, попросила, — а ну-ка, расскажи нам о себе.

Зайчик сильно засмущался:

— Да я… да что я? Ну, живу, бегаю, прячусь от Волка и Лисы – уж больно я их боюсь…

— О! Кажется, я поняла… – засмеялась зайкина находка, – а хочешь, я всем расскажу, что ты самый храбрый? И что не боишься ни Волка, ни Лисы?

— Хочу… — вздохнул Заяц, — но ведь я от этого не стану смелее…

— Зато сможешь мечтать! – ответила она. – А если мечтать, то мечты могут и сбыться, если в них поверить.

И, вырвавшись из дупла, она полетела по лесу. И стала рассказывать всем и о храбром Зайце, и о мудрой Сове, а потом и о добром Волке и совсем-совсем не хитрой Лисе. И слушая её, звери становились лучше и добрее – ведь они учились мечтать быть такими, как… в сказке.

А сказка уже не казалась себе такой маленькой и неинтересной.

— Господин инквизитор, я — честная, законопослушная ведьма, вовремя платящая налоги.

Высокий человек в блеклых монашеских одеяниях молча открыл бухгалтерскую книгу.

— Мда, сказал он через полчаса, сидя в единственном кресле кабинета, — да это просто сказочная книга! Трудно постичь глубину и изощренность ваших денежных операций, госпожа ведьма, право слово… Вы не хотели бы завести себе бухгалтера?

— Это повредило бы моему имиджу.

— Заточение в тюрьме сроком до пяти лет — вот что повредит вашему имиджу. Вы же лучшая ведьма-воротчица во всем Синедоле, неужели так трудно найти себе помощника? Или, возможно, вы скрываете некие тайные операции?

— Везде ищете тайну? Легальных денег за зелья мне вполне хватает. Но я и вправду не в ладах с бухгалтерией… Но с шантажом — прекрасно. Так что я вынуждена угрожать вам, господин инквизитор.

— Вы довольно путано изъясняетесь. Неудивительно, что эти книги в таком беспорядке, — он вздохнул и откинулся на спинку кресла, — Вы же не можете внушить мне любовь к себе. Мы, инквизиторы, защищены от таких зелий. Также наше состояние периодически проверяется.

— Это так. К себе я внушить любовь не могу. К какому-то человеку — тоже не могу. Но, господин инквизитор, наука не стоит на месте! — в глазах ведьмы запылал огонь энтузиазма. Она торжествующе схватила сначала бухгалтерскую книгу, затем перо на столе, затем потрескавшийся череп, и — наконец — пробирку с лазурной жидкостью.

— Вы проверили книгу, отказались от чая, но зелье — вот оно! — она указала на мокрое пятно на верхушке кресла.

— И вы все же думаете, оно на меня подействует?

— Кто в Синедоле достоин варить противоядия для Инквизиции? Разве не лучшая ведьма-воротчица во всем Синедоле?

Он вспомнил, что и впрямь в книге значилась неимоверная сумма, выплаченная приором.

— И так на что же я обречен? — он не сдержал скепсиса.

— Вам разонравится бухгалтерия. Цифры. Подсчитывать все сто тридцать семь налогов Синедола. Сводить дебет с кредитом. Выискивать тайные махинации, скрытые в ворохе цифр.

Он побледнел.

Ведьма улыбнулась.

— Зато вам будет нравится поэзия! — она продекламировала пару строчек Изонкзе Лиоцветной и инквизитор с содроганием понял, что едва не прослезился.

— Ваше сердце станет нежным, как бутоны иолны на рассвете, — голос ведьмы становился все слаще и слаще, — и, возможно, впустит в себя… любовь.

— Ладно, вы опять победили. Давайте сюда противоядие — и я наведу порядок в книгах.

Она молча протянула ему мерзкого цвета пилюлю.

Ей никогда это не надоест. Да и ему тоже.

У Отца и Матери родились три дочери. Когда девочки выросли, обрели стать и женственность, Отец пригласил в дом свою сестру — мудрую и добрую Фею.

— Я исполню по одному вашему желанию, — пообещала Фея дочерям брата.

Вперед вышла Диана – высокая темноволосая красавица, проводившая свое время в ночных клубах и просмотрах модных журналов

— Хочу принца на белом «Порше», — попросила она, — Беззаботного и щедрого.

— Хорошо, — кивнула Фея.

— А я хочу свое дело, — заявила рыжеволосая Елизавета, не отвлекаясь от компьютера.

— Я постараюсь, — улыбнулась Фея.

Анастасия, третья дочь, скромно молчала.

— А ты что хочешь, Настя? – спросила волшебница.

— Я не знаю, тетя, — тихо ответила девушка, все время помогавшая матери и отцу по хозяйству, наблюдая, как мать готовит и шьет, как отец улыбается, когда мама целует его в щеку. – Наверное, простого женского счастья.

Кивнула Фея в ответ.

На следующий день, утром, у ворот дома остановился белый «Порше». Из автомобиля вылез полупьяный сын чиновника.

— Девушки! — спросил он сестер. — А не подскажете, где тут ближайший клуб?

— Подскажу, — ответила Диана.

— Тогда прыгай рядом, — пригласил юноша.

Днем к воротам подкатил черный внедорожник, из которого вышел невеселый человек с жестким взглядом.

— Скажите, — спросил он сестер, — где тут можно поставить нефтяную скважину?

— Нефть сейчас не в цене, — ответила Елизавета. – Проще спекулировать на бирже ценных бумаг.

— Будешь моим компаньоном, — безапелляционно заявил человек с жестким взглядом, ткнув пальцем в ее сторону.

А вечером в ворота постучался плотник, который строил дом по соседству.

— Красавица, — попросил он Анастасию, — я скважину еще не вырыл. Покажи, где колодец? Пить хочется.

Принесла ему девушка ковш с водой.

Через десять лет собралась вся семья в доме отца. Диану привез незнакомец. Дочь осунулась от бессонных ночей, слегка располнела, и красота ее увядала, невзирая на пластические операции.

— Это муж твой? – спросила Диану Мать.

— Наверное, я поменяла их столько, что всех не помню.

Елизавету привез личный шофер. Она села за стол, не понимая, что происходит. В покрасневших глазах крутились только цифры. Дочь сильно похудела, и постоянно с кем-то разговаривала по телефону.

— А твой муж где? – спросил Лизу Отец.

Та только махнула рукой в ответ, отвечая на очередной звонок.

Свежая, румяная Настя пришла под руку с мужем-плотником, ведя за руки двух ребятишек. Стройная, улыбающаяся всему миру. Ее муж смотрел на нее влюбленными глазами.

— Счастье-то какое! – всплеснула руками Мать.

Как-то раз я прогуливался по своему двору. Мое внимание привлекли деревья. Я взглянул вверх на ветки, скрещивающиеся между собой. Листья сгущались и ничего не было видно в них. Но я заметил нечто черное там.

Я оглядывал это с разных сторон, но это никак не виднелось. Я попытался влезть на дерево, но его наклон был слишком крутым.

Так я оглядывал эту странную черную точку каждый день, когда проходил по своему двору. Я все никак не мог понять, что же это такое.

Наконец наступил долгожданный день. Осень небрежно скинула листья с деревьев. Среди голых веток я узнал черную точку. Это висела чья-та кофта. Я усмехнулся.

Это мне показалось забавным. Я не разочаровался. Это наоборот показалось мне интересным. В моменты, когда я проходил мимо этой таинственной точки, я снова мог почувствовать ту детскую наивность, любопытство и оживление. Это не настолько приятно узнать разгадку, как делать предположения, размышлять, думать и чувствовать какую-то неопределенность. Это ощущение того, что могут произойти любые чудеса. А чудеса — это то, чего так не хватает этому миру.

— А ну-ка всем успокоиться! Спасть пора. Идите сюда. Спать. Спать. Спать… Муррр, муррр, муррр… Я кому сказала, что поздно уже, закрываем глазки и засыпаем. Не кусаемся, а спим! Муррр…

— Мам, а мам! А расскажи сказку…

— Если вы успокоитесь, расскажу. Ну, слушайте…

Давным-давно это было. Даже люди не помнят это, а мы помним. И вы запоминайте, передадите своим детям. Жил в стране Египет на берегу великой реки человек. Была у него большая семья, сыновья и дочери, все они с утра до вечера работали в поле. Старались, и земля откликалась на их труд. Урожаи собирали богатые, да и не один раз в год. Жить бы да не тужить, но уходили труды прахом. Еле концы с концами сводили. А все потому, что поселилось в их амбарах с хлебом мышиное племя. Жило и плодилось, и почти весь урожай съедало да портило. Чего только ни делал человек: и ловушки хитрые ставил, и приманки отравленные, и приносил врагов мышиных змей и хорей, чтобы те мышей истребили. Но ничего не помогало. Никто не мог справиться с серой хвостатой напастью. И не осталось сил у человека. И пошел он в храм просить защиты у великих богов. Взмолился, пав на колени, спасти и сохранить детей его от голода. Но что боги? Далеко они, дел у них много, некогда о маленьком человеке подумать. Молчали главные боги Египта. Только веселая богиня Бастет услышала зов человека. Жалко ей стало просящего, изумрудом сверкнули очи красавицы-львицы, и сказала она ему, что поможет. Иди, мол, домой, встречай меня. Побежал обрадованный человек домой, только думал все – как узнает он богиню? Да и побаивался тоже, ну как в своем подлинном обличье появится – страшно. Пришел и видит: сидит на пороге львица, только крохотная, смотрит на человека зелеными глазищами, просится в дом. И стали они жить вместе. Мышиная напасть скоро исчезла. Маленькая Бастет оказалась прекрасной охотницей, ни один серый хвостик не упустила. И настали хорошие времена. Радость и счастье поселились в доме человека. И он так был благодарен маленькой богине Бастет, так чтил и любил ее, что стала она вровень с главными богами Египта. И с тех самых времен все кошки мира – потомки Бастет живут с человеком. Вот и вы принесете в свой будущий дом уют и покой, будете хранить его от напастей, и дарить ему радость и любовь.

Все тише и тише говорила кошка-мама, давно уже сладко сопели ее котята, убаюканные ее словами. А ей не спалось, вспоминалось… И горели в ночи изумрудными звездами ее глаза. Муррр…

Звон разбившегося стекла окончательно прервал неспокойный сон Графа. В полудреме он уже слышал звук падающей мебели и тихие ругательства, доносившиеся из кабинета Хозяина. Открывать глаза было лениво. Но, когда дело дошло до посуды, Граф понял, что, Иннокентий на этот раз разошелся не на шутку.

«- А гороскоп-то не врет. Вот написано, что сегодня неблагоприятный день, и вот вам, пожалуйста. Хозяин уехал в отпуск и поручил соседке его кормить. А соседка вместо Шебы, мерзкий Вискас принесла. Сама-то хоть пробовала, прежде чем благородному коту давать? — Граф с неохотой приоткрыл зеленые глаза, пошевелил усами и потянул рыжим носом воздух». Запахло виски и неприятностями.

«- Сейчас он у меня получит! – Граф легко спрыгнул с кухонного шкафа, и неслышно прокрался в кабинет.

Кресло-качалка, подсвеченное ночником, раскачивалось как сумасшедшее. В вечернем фраке и галстуке-бабочке в нем сидел Домовой. В одной лапе он держал полупустую бутылку виски, а в другой — толстую как сарделька коричневую сигару.

— Ты что творишь, изверг? – зашипел кот. – Думаешь, если тебя Хозяин не видит, то можно над котом издеваться! И меня накажут за разгром, а тебе ничего?!

— Да ладно тебе, Граф, — пьяненько усмехнулся Домовой. – Я занят – привидение ловлю.

— Да ты рехнулся, Кеша! — ахнул кот. – Какое еще привидение?

— Такое, – передразнил его Домовой. – Я про него в тайной книге прочитал.

— Ага, — кот почесал мохнатой лапой ухо. – Ты как-то странно его ловишь – бьешь посуду, ломаешь мебель. Вот оно испугается и не прилетит! А хозяйский виски зачем вылакал? Для храбрости что ли?

— Прилетит, никуда не денется. Сегодня же лунное затмение – я в интернете прочитал, — гордо сообщил Домовой. — А стакан я нечаянно разбил, когда с кресла слетел. Я же должен прикинуться Хозяином. Вот я и нацепил его вещи и взял бутылку.

— Смотри, грамотный какой, — пробурчал Граф. – А ну покажи, где про привидение написано.

— Пожалуйста, — Домовой поднял с пола толстый фолиант и, раскрыв на нужной странице, ткнул под нос коту.

Граф долго изучал текст. Потом захлопнул книгу и зло посмотрел на Домового:

— Здесь написано, что двести лет назад в усадьбе с колоннами в селе Нечистом поселилось привидение. Наш деревянный дом ты принял за усадьбу с колоннами, пьяное ты чучело?- обозлился кот. – Ты что, читать не умеешь?

— Ой, — Домовой бросился наутек.

Кот рванул за ним, но потом передумал. Ему вдруг почудился запах сырости. Граф обернулся. Над креслом расплывчатым пятном маячило привидение и ухмылялось.

— Розина, ты уверена? Ты в самом деле этого хочешь? Подумай!

— Всё решено, Марина. Понимаешь, я столько лет не хотела верить, что мой Ихтиандр погиб. А он живой! Понимаешь, Марина, мой сын живой! И он в московском СИЗО. Его могут посадить. Я должна быть рядом! Пусть хотя бы во время свиданий.

— Что ж, сестрица, вижу, отговаривать тебя бесполезно. Ты с детства такая – если что решила, всё равно сделаешь по-своему. Дай же я обниму тебя на прощание! Никогда ведь больше не увидимся!

Крепко сжимая сестру в объятиях, Розина не смогла сдержать слёз. Прости, Марина! Станешь матерью – поймёшь!

— Счастливо тебе, Розина! Привет Ихтиандру от тёти Марины!

Розина знала, что сестра смотрит ей вслед. Но оборачиваться нельзя – дурная примета.

Грациозно двигая рыбьим хвостом, русалка выплыла за ворота янтарного дворца, окружённого со всех сторон садом из коралловых рифов. Прощай, дом родной, прощай навсегда!

А вот и балтийский берег. Тот самый, на котором двадцать лет назад юная Розина встретила свою любовь. Молодой матрос покорил её своей красотой. Тайные свидания под шум прибоя, пылкие поцелуи, страстные клятвы… Увы, всё это оказалось недолговечным. Однажды Розина застала любимого на пляже с красавицей-блондинкой. Нет, она не устроила бурю, которая поглотила бы любовников, не уволокла изменника вместе с разлучницей в морскую пучину – она просто уплыла. И больше к нему не вернулась.

Через девять месяцев родился мальчик с жемчужно-белой кожей, глазами цвета морской волны и тёмными чуть зеленоватыми кудрями. Только вместо рыбьего хвоста у него были человеческие ноги. Ребёнку дали имя Ихтиандр, что означало Человек-рыба.

Долго Розина корила себя за то, что однажды вечером, желая показать малышу, как красиво опускается в море закатное солнце, выплыла с ним на поверхность. Зазевавшись, она не заметила, как большая хищная птица ухватила младенца когтями и унесла в небесную высь.

Никто не верил, что Ихтиандру удалось выжить. Розина также умом понимала, что эта страшная птица, скорей всего, съела ребёнка. А сердце… Сердце отказывалось мириться с утратой. То и дело ей представлялось, как птицу кто-то спугнул, и она улетела, оставив добычу, как Ихтиандра подобрали добрые люди, как он играет с друзьями, ходит в школу… Близкие всерьёз беспокоились за её рассудок, поэтому с ними Розина особо не делилась. Но душой верила: Ихтиандр жив.

И вот затонувший пассажирский корабль. Люди побросали вещи, сели в шлюпки. За борт вылетел чей-то планшет. Видимо, сигнал тревоги застал владельца за просмотром новостей. Суд над участниками акции протеста против загрязнения близлежащих водоёма выбросами с химзавода, фотографии арестованных… Вадим Крылов, двадцати лет от роду, с чуть зеленоватыми кудрями, жемчужно-белой кожей, глазами цвета морской волны… Знакомый овал лица, губы – их Розина узнала бы из тысячи. И руки, те же руки, что много лет назад её обнимали. А на шее — талисман в форме морской раковины. Именно такой она надела на Ихтиандра.

И биография. Приёмные родители нашли его на дороге, израненного птичьими когтями. Когда ему было лет семь, переехали из Калининграда в Москву. Уже год как их нет в живых – погибли в автокатастрофе.

«Виновным себя не признаю, — говорил Вадим в последнем слове. – Считаю преступлением молчать, когда жаждущие обогащения рвачи нас всех травят, а коррумпированные чинуши им потворствуют!».

А ведь Розина тоже терпеть не могла, когда имеющие силу и власть обижают слабых. На его месте она, пожалуй, тоже не стала бы молчать.

Через неделю будет объявлен приговор, и судья ясно даёт понять, что всё уже давно решено, и виновность-невиновность не важна вовсе.

«Держись, Ихтиандр, скоро я к тебе приеду».

С этими мыслями Розина раскрыла пузырёк, из которого, шипя, стала вырываться ядовито-зелёная жидкость. Ведьма предупредила, что как только она её выпьет, рыбий хвост превратится в человеческие ноги, и она тут же потеряет свой чудесный голос. Такова плата за возможность жить на земле, каждый шаг по которой будет причинять невыносимую боль. Но разве это важно, когда она будет видеть сына? Надо будет только документы сделать, а то без них к нему не пустят. А ещё – снять квартиру (если заложить парочку украшений – денег должно хватить не только на билет), найти работу, желательно уборщицей или прачкой, чтобы поближе к водной стихии. Марина говорит, что будет трудно. Но ведь она, Розина, привыкла добиваться своего.