Битвы на салфетках №157 Тур второй

— Ковырялкин, к доске, — сурово молвила училка по физике, обозрев класс и остановив свой взгляд на последней парте. На лице молодой учительницы восседали кокетливые очки в тонкой оправе, за которыми прятались большие серые глаза в обрамлении пушистых ресниц.

— А почему я, Марь Сергевна? – затянул веснушчатый толстяк с задней парты.

— Ковырялкин, мне два раза повторить? – пенсне на носике училки раскалилось.

Толстяк медленно поднялся, не спеша прошел к доске, повернулся лицом к классу, который замер в ожидании очередного представления.

— Ну, — училка сняла очки. – Расскажи нам о законе Всемирного тяготения.

Ковырялкин хмыкнул.

— А чего рассказывать? Гулял Ньютон по саду, пялился на деревья. Упало яблоко, и его осенило – на земле, оказывается, есть сила тяжести.

Школьники захихикали. Представление начиналось.

— Говорят, — продолжал невозмутимо Ковырялкин, — это было божественное откровение, ну, типа, озарило Ньютона. Даже яблоко, которое упало, он забыл съесть. Вот чудак! Сразу побежал свои формулы рисовать, вместо того, чтоб от души позавтракать.

Класс взорвался хохотом.

Училка хлопнула ладошкой по столу. Смех стих.

— Ковырялкин, мне надо поговорить с твоими родителями, — обратилась она к толстяку. — Ты все время надо мной издеваешься.

Э-э, — протянул мальчуган. – Мама в командировке, а с отцом вы вчера встречались.

— Когда? – изумилась училка.

— Он сантехником в ЖКО работает, — невозмутимо пояснил Ковырялкин. – Вчера канализацию у вас чистил. Целый час дома в ванне отмокал после этого. Ньютона вашего ругал такими словами, что передать не могу. В общем, зря он выдумал этот закон тяготения.

Училка после этих слов слегка покраснела.

— Я настаиваю, — требовательно сказала она, — пусть твой отец заглянет ко мне после уроков, завтра.

— У вас опять что-то засорилось, Марь Сергевна?

Взрыв хохота потряс стены класса.

— В учительскую пусть приходит, — запищала раскрасневшаяся учительница. – К директору пойдем. А сейчас, марш на место. Даже оценку тебе не ставлю.

Ковырялкин понуро зашагал к своей парте и тихо сказал:

— Прав был Гегель. Мир загубят три яблока. Ньютона, Адама, … и какого-то Париса.

В почтовом ящике лежало одно письмо. Причём адресовано оно было некой Семёновой Е.В. Отправитель – Шульгина Н.Р. – неразборчиво написала номер дома. Видимо, поэтому письмо и попало к Насте.

Девушка распечатала, стала читать.

«Здравствуй, дорогая Леночка! Ты пишешь, что у тебя не получается снимать порчу криком в окно. Для этого нужно знать, как её наводят. Человека, которого хотят испортить, зовут с улицы полным именем. Затем убегают на кладбище, предварительно захватив с собой ветку осины, кладут её на могилу с тем же именем, что у того, кого портят».

Далее Надежда Романовна приводила текст заклинания, которое при этом произносят. И уверяла, что в течение трёх дней лицо у порченого покроется фурункулами.

«То, что надо!» — думала Настя.

Тогда Филипп бросит эту дуру Ирку! И посмотрит на неё, куда более достойную.

Настя смотрела в зеркало, пытаясь понять, что она сделала не так. Всё как написано: прихватила ветку осины, позвала Ирину с улицы, быстро убежала. Когда клала ветку на могилы какой-то Ирины Игоревны, заклинание прочитала без запинки – заранее отрепетировала. Что же не так, что? Почему у неё самой лицо так обезображено, а Ирка осталась прежней, словно не её портили, а саму Настю?

— Что, дорогуша, чужие письма читаем, порчи на соперниц наводим? – Надежда Романовна и не думала быть вежливой. – Ирина-то тебя видела. А в этом случае порча на того, кто наводит, и перекидывается.

— Снимите её с меня! Пожалуйста! – девушка готова была пасть перед знахаркой на колени, целовать ей ноги – да всё что угодно.

— Ладно, не реви! Сниму я с тебя порчу. Только учти: второй раз она не снимется. Так что хорошенько подумай, прежде чем другим зло делать. А Филиппа забудь – всё равно не судьба вам быть вместе.

Настя слушала и испуганно кивала.

— А письмо лучше Леночке отправь. Или порви и выбрось от греха подальше.

— Не знаешь, что за аврал? Всех собирают?

— Всех, всех.

— А что случилось-то?

— Знание упало.

— Как!

— А вот так! Сошло с орбиты и бац! Прямо с неба в руки недостойных.

— Твою же мать! Ну теперь начнется.

— Уже началось. Старший у портала сидит, умников из центра встречает.

— Прощай выходные. Да как же оно упало? Столько циклов без ЧП!

— Зевнул кто-то в центре управления, вот и упало. А я еще после первого раза говорил: хватит, убирать надо эти энерго-спутники, на механику переходить. Не послушались: «ошибки учтены, такого не повторится», демагоги.

— Да уж… А как оно там?

— Как обычно: стабилизировалось, трансформировалось и внедрилось.

— Уже?!

— А чего ему ждать? Полураспада? Нет, как упало сразу в дело.

— Ой, ей! А что же делать?

— Вот чего ты заладил: что да что?! Работать! По инструкции. Зрячим — глаза замазать, любопытных отвлечь, а умных на костер…

— Костры же отменили, вредят экологии.

— Да я образно, мало ли способов угробить умного недостойного. Плохо, что эти чистоплюи из центра опять в моралистов играть начнут. Пока решатся дать санкцию на купирование и изъятие, оно столько дел натворит, страшно представить.

— Может, обойдется?

— Как же, обойдется, после прошлого раза, недостойные до сих пор подпрыгивают от простой энергетическо-информационной проекции. А всего-то доска с пигментным покрытием. Нет, брат, теперь, пожалуй покруче будет. Главное не вовремя-то как! Перед самой регуляцией популяции.

— Ну, регуляцию, теперь точно отложат.

— Очень может быть, только это еще хуже. Недостойные и так задумались о морали и гуманизме, не проведем вовремя регуляцию, выйдут из под контроля, лови их потом по вселенной.

— Это точно. Слушай, а в кого в этот раз?

— Да из этих, как их, венгров, что ли? Николой Тесла зовут… По местам, босы прибыли!

Крики с улицы разбудили Анну Михайловну. В словах мужа сквозила обида.

— Только я старые листы сбыл!

— Митенька, что случилось?

— Бутылку кинули. Чем чинить теперь?

В новой, светло-серой шиферной крыше зияла дыра.

С чердака Петрович слезал, держа в руках круглый камень размером с теннисный мяч.

— Нюр! – крикнул он жене, — Посмотри, чем запустили!

Анна Михайловна с опаской взяла камень из рук мужа:

— Метеорит? Может в музей отнести? А вдруг он радиоактивный! Надо Матрёне показать, Павлик ее в газете сотрудник. Статью про тебя напишет!

Петрович, напуганный предположением о радиоактивности, на ночь запер камень в сарае.

Утром оболочка камня местами потрескалась и отпала. Внутри краснел клубочек шерсти. Петрович аккуратно очистил клубочек от кусков оболочки. Клубок шевельнулся. Петрович инстинктивно разжал пальцы, клубочек упал и покатился, оставляя за собой красную нитку. Петрович ахнул и накрыл беглеца ведром.

Утром Петрович с соседом Серёгой, объявив дома о рыбалке, в ведре вынес клубочек на пустырь и выпустил.

Клубок покатился, не меняя скорости, свернул на грунтовую дорогу, и, пролетая над лужами, повел мужчин в сторону местной речки Бобли.

Петрович оглянулся – нить за спиной было видно метра на три, не более. На берегу речки располагался изогнутый холм под названием «Городище».

Клубочек вкатился в середину «подковы» и вдруг трижды посигналил, вспыхнув красным огоньком. Холм завибрировал. Из открывшегося провала выплыл небольшой дискообразный объект и бесшумно завис над землей, сияя светло-серой оболочкой.

— Серёга, вот повезло!- сказал Петрович.

Через пару дней крыша была залатана кусками матового гладкого металла

И была она такова! Но, увы, очень не долго. Как ни крути, она имела разум, а с ним и беспокойство. Как же ей теперь жить? Ну, сорвала куш и живи на здоровье! Развела местных на сырную головку и живи без печали. Нет, лезут мысли, гнетут сомненья. А сильно ли лучше стало когда она схватила прибыль? Да не сильно и лучше. Тяготят, тяготят рыжую голову вопросы, а если счастье закончится и не удастся сыр свой насущный добыть? Дался ей этот сыр! Сыр да сыр кругом… Если не подкинет в следующий раз Небо средств к существованию, так помирать, как тот ямщик?

Тягостно было Лисице. Так уж ей нравился этот сыр, пока он был чужой… А сейчас и сыр прекрасный тут, и, хоть и не Травиата, да пение бесплатно послушала… Тревожно за день завтрашний.

Долго долго скиталась она по лесу… А потом взялась Лисица за сыропроизводство. Как она его получала без коров — неведомо, да сыр её разошёлся даже за границу. Накопила Лисица капитал, стала по лесу родному вокруг фабрики в чёрных очках расхаживать. И хорошо ей, и сыто, да бока от лежания ломит, и живот раздуло. Только и остаётся ходить вокруг фабрики и из под чёрных очков поглядывать. Вот только спадают они часто. Ну что поделать, не предназначены для Лисиц чёрные очки, чай, не Шварценеггеры.

Идёт так Лисица раз вокруг фабрики, чует — дым! Смотрит, фабрика горит. Ох, он металась, металась, да ничего было поделать. Бродила несчастная Лисица по пепелищу, плакала о доле лихой. Тут пчёлы вылезли, мол фабрика была ваша, а пепелище будет наше, и согнали Лисицу с родимых мест. Ушла Лисица в дальние края, обтёрлась её шерсть, живот опять стал нормальной формы.

Проголодалась она и обратилась к Небу, не даст же оно помереть ей с голоду на заре жизни? Понимает она, что не она вольна думать о завтрашнем дне и не в её силах потушить пожар, жить как то надо.

И видит лисица, не осталась её мольба без внимания — летит Альбатрос, тащит форель. Купила Лисица у Альбатроса форель за чёрные очки поломанные. Альбатрос взлетел, да так и не заметил, как очки свалились у него с клюва, Лисица их подобрала и была с форелью такова. Но как разводить рыбу в лесных условиях она не знала.

Новый глава отдела развития отсталых миров, Нир Керон, казалось, вот-вот лопнет от осознания собственной важности. Кай еле сдерживался, чтобы не скривиться, наблюдая за его пухлой физиономией, с показной суровостью поворачивающейся от одного присутствующего к другому.

— Ну что ж, господа, я надеюсь, что мы с вами не только не дадим опуститься показателям нашего отдела, но даже и повысим их. Сегодня нам передали инфодиск с информацией об очередном отсталом мирке, который необходимо подтолкнуть в развитии. Моё первое задание на этой должности, прошу заметить! — на этой фразе, глава, чтобы подчеркнуть важность сказанного, ткнул толстым пальцем вверх, — Копии перед вами. Ознакомьтесь пожалуйста, и начнём работать.

Кай просмотрел записи инфокристалла. Ничего необычного, отдел уже много раз работал с подобными мирами. Аборигены застыли на стадии пещер, каменных молотков и наскальных рисунков, и никак не могут продвинуться дальше по пути прогресса.

— Господин Керон… — Кай заметил, что его напарник, Зенто, подаёт ему какие-то знаки, но решил всё же сказать то, что вертелось, похоже, на языке у всех присутствующих. — Не понимаю, зачем было собирать общее собрание? Мир не выделяется ничем необычным. Чтобы подтолкнуть его развитие, не требуется особых усилий. Есть стандартные процедуры…

— Чтооооо?! — Нир Керон надулся ещё больше, хотя минутой раньше казалось, что это невозможно, — Не требует усилий?! Я не потерплю, чтобы в моём отделе так наплевательски относились к своей работе! Молодой человек, я налагаю на вас штраф! За… ммм… за несоответствие занимаемой должности! И прошу вас больше не высказывать свои глупые мысли вслух!

— Но что же тогда делать? — Зенто решил перевести гнев начальства в другое русло.

— Всё то вам надо разжёвывать! — фыркнул Нир Керон, — Сейчас… Вот! Тут указано, что аборигены владеют письменностью. Значит, сделаем вот что…

Великий вождь Абдырг с интересом рассматривал непонятную штуку, похожую на огромный лист дерева, имеющий странную, угловатую форму. Порвать его не получалось, хотя вождь честно пытался. Поверхность листа была покрыта какими-то крючёчками, палочками и кружочками, а в центре было изображение круглой штуки с дыркой посредине. Вдоволь налюбовавшись, вождь позвал старшую жену и велел сделать ему из этого листа новую набедренную повязку. «Всё племя обзавидуется» — мечтательно подумал он.

В саду было тихо, словно всё живое замерло в ожидании какого-то чуда.

На одинокой скамейке сидел человек, который с детской беззаботностью бросал камешки в небольшой пруд неподалёку. И только звуки ударяющихся о воду камней разрушали, казалось бы, мёртвую тишину. Он рассеянно накручивал на палец длинный локон чёрных, как угли, волос, а на лице его застыла глупая, наивная улыбка.

Ничего не происходило, как вдруг подул сильный и холодный ветер. Молодая и стройная яблоня закачалась, листья зашелестели, и красивое, идеально круглое яблочко упало на тёплую землю. Под порывами ветра оно покатилось в сторону человека и оказалось прямо у его ног.

Он посмотрел на яблоко, и во рту сразу же выделилась «сладкая» слюна. Яблоко так манило, так пахло. Человек с жадностью схватил его, поднёс к трепещущему рту и надкусил. Живой и в меру сладкий сок брызнул из яблока и затмил все чувства незнакомца.

— Какая вкусная, просто божественная пища! — воскликнул он, слизывая с губ яблочный сок. — И… жалко, что так мало!

Мало… А ведь из этого можно было сделать какое-нибудь большое открытие, которого не будет мало никому. Но разве ему, несведущему в таких делах, это надо?

Внеконкурс №1

Светлое небо прочертила яркая огненная полоса пламени и раздался взрыв. От ударной волны вылетели стекла из оконной рамы, а тарелки подпрыгнули в кухонном шкафу.

Васька выбежал на улицу — посмотреть, что случилось.

Копошащаяся в огороде бабка Люда разогнулась и теперь ее взгляд был направлен в небо.

— Неужели атакуют? — спросил старый Макар, спокойно сидящий на лавке возле рассохшейся стены сарая.

— Ага, марсиане, — зло хмыкнула бабка, — по твою старую душу прилетели.

— Ась? — дед был тугим на оба уха и не слышал, что ему говорили.

Не обращая внимания на их препирательства, Васька побежал через огород к тому месту, где теперь зияла воронка от небесного тела.

— Не лезь туда! — бабка уже кричала ему со своего места. — Нужно дождаться спасателей, ты меня слышишь?

Васька слышал ее прекрасно, и потому только быстрее стал спускаться в центр углубления в земле, боясь опоздать.

Он проворно передвигал руками и ногами, не обращая внимания на грязь, которая густым слоем покрыла его джинсы. Камни были горячими, почти обжигающими, а в середине земля вперемешку с песком спеклась в единое целое. Но сквозь копоть Васька заметил то, на что надеялся и искал — оно лежало наверху и мерцало. Солнечные лучи проходили сквозь прозрачный купол и отбрасывали радужный спектр на землю. От сферы исходил странный тонкий свист, как от кипящего на плите чайника. «Взорвется,» — подумал Васька и придвинулся чуть ближе, не в силах оторвать взгляд от танцующих огоньков.

Внезапно у Васьки перехватило дыхание — а вдруг там… инопланетянин? Он прилетел к ним, чтобы завести дружбу с людьми и теперь только он, Васька, а не Мишка или даже Димка, у которого есть компьютер, будет посланником Земли. И как удачно космический корабль упал в огороде бабки Люды. Неслыханное везение!

Мысли мальчишки были прерваны громким воем сирены и шумом пропеллера. Со стороны города летели с запозданием спасатели. Все дальнейшее произошло так быстро, что Васька не успел и рта раскрыть, чтобы предупредить людей о таинственном знании, которое принес для него обитатель другого мира.

Территорию оцепили, оградили живым щитом из людей в черном и стали ждать саперов. Потом шар обнюхали служебные собаки, которые не проявили интереса к нему. Остальным было разрешено подойти ближе. Кто-то из прибывших выразил мысль, что надо бы пригласить уфологов, но его речь потонула в вопросах от налетевших журналистов.

Откуда-то появился дед Макар с ружьем, пальнул солью в центр воронки. И тут уж началась настоящая паника. Кто-то схватил Ваську подмышки и утащил в дом. Оказалось, бабка.

— Что же ты там забыл, окаянный? Смотри, какая суматоха творится в округе, но ты даже в дом на бежишь! А вдруг марсиане прилетели? — повторила она слова деда Макара.

— Они же все погубят. Там должен был быть я, — грустно сказал Васька и шмыгнул носом.

Ночью он видел странный сон, в котором из корабля вышел человек и сказал, что все ошибаются — на Марсе есть жизнь. Только об этом никому нельзя говорить, иначе планета погибнет, а им придется всех уничтожить.

Всех, кроме самого Васьки. Его они ждут в гости. Когда-нибудь, может лет через сто, потому что он еще слишком маленький, ведь ему всего восемь лет и у его друга Димки из города есть компьютер…

Внеконкурс №2

Критическая ошибка