Битва на салфетках №291. Голосование.

— Не ходил бы ты, милок, на ночь глядючи, — бабка Устинья покачала головой.

— Да не могу я, бабка, — развёл руками Матвей, — у меня депеша срочная для барина. Да и письмецо имеется для дочки его.

— Письмецо? – ахнула Устинья. – Так, Аннушки-то уже и нет. Деньков пять, как схоронили.

— Померла? Эка жалость… молодая ведь поди была? Ну, упокой, Господи…

— Погоди ты! – зашептала бабка. – Люди поговаривают, что самоубивица она. У барина-то деньжищ полно, похоронил, как положено. Да только людям-то ртов не закрыть. Видели её после похорон… — шёпот стал ещё тише, — потому и говорю – обожди, пока хотя бы петух не пропоёт.

Матвей замялся на пороге. Глянул на тёмный лес, через который ему нужно идти. Солнце-то уже село, да время лишь вечернее – если поспешит, то к ужину депешу барину и доставит. Дорожка прямая до самой усадьбы, да и луна яркая – хорошо путь освещает.

— Пойду я, бабка, — вздохнул он.

Устинья лишь рукой махнула:

— Тогда ступай с Богом.

«Угораздило же меня согласиться…» — думал Матвей, топая по ярко освещённой луной дорожке. Не далее, как вчера перевели его в это село – у старого почтальона совсем уже отказали ноги для такой работы.

А в лесу хорошо. Тихо, прохладно… прозрачный туман слегка стелется по травам, расчёсывая о них, будто о частый гребень, свои космы. И, вдруг… Сначала он даже не понял, что это — как чья-то тень перешла ему дорогу. Только тень-то — и не тень вовсе, а фигурка светлая, лунная. Вот снова выплыла на тропинку…

А это дева – молодая, стройная, а в лице такая печаль, что и страх у Матвея прошёл, лишь жалость осталась.

— Кто ты? – шепчет.

— Аннушкой меня кликали… — будто ветерок шелестит.

— Аннушка?.. Письмо у меня для тебя Аннушка. Танцуй!..

Танцует дева – руки тонкие к луне подняла, скользит над травой легко, бесшумно, а по щекам слёзы катятся.

— Что же ты, мил человек, с письмом-то так опоздал… поздно…

И пропала, будто и не было. Долго стоял Матвей, глядя на пустую тропинку, и горькая истина тревожила душу. Не смог, значит, дед отнести письмецо-то вовремя, ждала она его — письмецо-то это…

Он вынул письмо из сумки, вскрыл конверт, пробежал письмо глазами и положил на траву.

— Аннушка… — тихо позвал Матвей… — вот твоё письмо. Любима ты, навек любима…

Но лишь тихий шелест листвы был ему в ответ.

— Мария, это ты? – прошептал он одними губами.

Сказать вслух у него не было сил. Пошевелиться тоже. Оставалось только лежать пластом, глядя в потолок. То ли так действовала шоковая терапия, то ли лекарства, которые ему кололи, он и сам не знал. Зато хорошо понимал, что из психушки вряд ли выйдет здоровым. Диктатура с правозащитниками не церемонится. Есть заказ сверху – залечат.

— Кому ж ещё? – ответила девушка на потолке. – А упаднические мысли – это ты брось, Алехандро! Главное – не унывать и не сдаваться. Хочешь, расскажу, что тебе пишут?

— Да, пожалуйста.

По большому счёту, иного способа этого узнать и не было. Писем в психушку не пропускали. Пусть Мария Мендоса, расстрелянная франкистами – не более чем плод больного воображения (после этих лекарств ещё и не такое померещится), но хотя бы в бреду слышать слова поддержки и ободрения – это дорогого стоит.

Освобождение из психиатрической лечебницы известного правозащитника Александра Панченко стало знаковым событием. Сам он даже не ожидал, что столько людей придут встречать его к воротам «жёлтого дома». Как во сне, Александр улыбался усталой улыбкой, пожимая встречающим руки, благодарил, давал журналистам интервью.

И вот, наконец, он дома. По правде говоря, он ни на что особо не надеялся, когда набрал в поисковике имя Марии Мендоса. Оттого был удивлён, когда Гугл выдал кучу ссылок. Мария Исабель Мендоса. Испанская поэтесса и художница, родилась в 1915 году в Валенсии. В 1940 году за свои стихи была обвинена в измене Родине и приговорена к расстрелу. И фотография – как только Александр её увидел, подумал: не сошёл ли взаправду с ума? Он в точности узнал девушку из своих видений. Но главное – в биографии было сказано, что у Марии был жених – Алехандро Моралес. После гибели невесты он лишился рассудка и закончил свои дни в сумасшедшем доме.

«А ведь я на него чем-то похож, — подумал Александр, разглядывая портрет несчастного, нарисованный самой Марией. – Не потому ли она мне являлась, что я напоминал ей её возлюбленного?»

В ушах у Бэи траурным перезвоном звучал набат, которым жрецы оповещали жителей о грядущем сезоне засухи. Последний раз такое случилось почти 70 лет назад. Согласно поверьям, во всем был виновен Кадлок, древний дракон, который в очередной раз сорвался с цепи бога смерти, Тари-ашира, и своим жарким дыханием вскоре опалит землю. Но Бэя на подобные суеверия смотрела скептически. Бабушка Айя не раз вздыхала, глядя на ее «умные книги», привезенные из путешествий, а другие жители Арвеора и вовсе смеялись над ней за ее спиной. Но теперь все они, как одна семья, шли к священному древу, укутанные ночной тьмой. От этого ритуала даже Бэя не имела права отказаться, быть изгнанной из родного дома – не самый лучший итог двадцати лет жизни. И к звону в ушах добавился шорох сотен босых ног, ступавших сквозь колючую траву.

У древа все встали на колени, смиренно склонив головы, и старейшина Иохил совершил краткую молитву. В жертвенный котел он бросил горсть песка, сушеные цветы и несколько капель воды из великой реки Ганды. Теперь оставалось лишь ждать, когда небесные Девы сойдут в священную рощу и станцуют свой Танец Жизни, который должен прогнать приближающуюся беду. Оставалась лишь четверть часа, пока лучи луны, вышедшей из-за облаков, падают на испещренную трещинами кору священного древа.

Бэя чуть подняла голову, оглядевшись по сторонам. Подозрительно тихо, и никакого чуда не происходит… Луна уже почти скрылась, а без этого света ритуал не действителен, и значит Арвеор постигнет ужасная участь когда-то стоявшего на его месте Тирота. Бэя не особо верила и в это, но краем глаза она заметила бабушку Айю, и Бьянке было больно при мысли о том, что ее может постичь разочарование. Но время неумолимо шло вперед, а небесных Дев все не было. Ну кто-то же должен станцевать этот дурацкий танец! – нервничала Бэя. Наконец, лишь уголок луны остался виден в мрачной вате облаков, и тогда Бэя бросилась к священному древу. Вспомнив ритуальный танец арвеорских жриц, она принялась исполнять его над котлом. Зеленоватые лучи вдруг обвили ее со всех сторон, и магическая пыль, плавно кружась в воздухе, оседала в котле. В руках у Бэи сам собой появился посох, символ небесной Девы, и, вскоре, поглощенная светом луны, она исчезла.

— Элиа всегда получает лучших. – улыбнулся Иохил. – Только тех, кто способен пожертвовать собой ради близких.

— Кто бы мог подумать, что это окажется Бэя?

— Еще одна защитница Арвеора в сонме небесных Дев…

23:25, 1 июня 2018 г. Чат вконтакте

Машка, привет! Представляешь, ходили мы с Веркой сегодня в аквариум. Ну знаешь, новый открылся на ВВЦ. Так вот, угулялись мы вдрызг, а потом, под завязку уже, смотрим, там такая прикольная фича: типа, голограмма подводного царства. Водоросли всякие, тритончики плавают, все дела. И можно сфоткаться на фоне, а потом фотку фотошопят как-то – и получается, что, типа, ты русалка. Клёво так! Я очень хотела попробовать – потом попрошу большую распечатку, дома на стенку повешу – так какая-то лахудра впёрлась перед нами, сама стала фоткаться. Аквариум закрывается через 10 минут, мы понимаем, что уже реально не успеваем – а эта фифа и так позирует, и эдак, и изображает из себя… и главное, там у этого мужика, ну, который за всё это отвечает, видно на монике, что в итоге получится, уже со спецэффектами. Так из этой лахудры реально хрень получалась! Ну просто реально хрень! Ни кожи, ни рожи… и вообще, фигню какую-то придумали -фоткаться, типа, ты русалка… прикинь, бредятина какая!

Ее магия притягивала и манила. Стихийные сполохи обвивали ее руки, кружились над ней, будто ураган. А она играла своей силой, словно искусный музыкант, выбирая невероятно точную мелодию. К ней обращались многие, и для каждого она выбирала свою музыку, играющую разными нотами…

Она создавала причудливые образы, и одним лишь касанием они исчезали, словно мираж. Отдавая людям с такой же легкостью могла забрать у них самое ценное – жизнь. Властная, непокорная, жестокая…

– Джаралд, что случилось? – прошептала она, когда увидела брата, он еле держался на ногах, магия забирала его жизнь, он старел на глазах.

– Лес, – проговорил он

Прежде черный, сухой с гнилой листвой под ногами лес блистал красками. Вековые ели подняли пушистые лапы, давая проникнуть солнечному свету, листва кустарников окрасилась в нежно-изумрудный и пурпурный цвета. Лес жил.

Она отправилась во все уголки света за элементами, чтобы помочь брату. Время шло, день сменялся следующим. Все было найдено и готово. Но когда она подошла к брату, горькие слезы потекли по ее лицу…

Я сделала всё, как учила меня мать: зелье воплощения, связующее души нужно варить именно в этот день года при благоприятной погоде и яркой луне. А луна сегодня светила ярче некуда, заливая лес голубоватым призрачным светом. Лес, к которому я привязана чарами древнее самого леса. Они – моя защита и мои цепи. Лес охраняет меня, но охраняя, не даёт уйти дальше пяти шагов за его пределы.

Ещё младенцем принесла меня мать сюда. Больную, почти умирающую и попросила лес о спасении. О цене вы уже догадались…

Я бросила ещё пару трав в котёл, сняла и отправила туда же жемчужное ожерелье, дала немного покипеть и добавила последний ингредиент – кровь. На миг вода в котле стала ярко алой, но уже в следующий момент засияла ярким голубым светом, зелье забурлило и успокоилось, выпустив в воздух стайку звёздочек-пузырьков. Моя кожа впитала их почти все, и от неё тоже начало исходить сияние. Я грациозно выгнулась, передавая поток энергии своей аниме – сове, сидящей как приклеенной на вершине магического посоха. Именно она – моя душа, моя вечная спутница останется здесь в лесу вместо меня. И если всё получится, лес не заметит подмены. Я с тоской глядела на неё, не желая расставаться, но понимая, что всё имеет свою цену. Особенно если получено при помощи магии.

Через несколько минут перья совы засветились тем же призрачным светом. Все до единого. И я поняла, что зелье сработало. Завтра, я смогу навсегда покинуть это место. Осталась последняя ночь моей несвободы.

Они сидели на кухне. Одна – с заколотыми в пучок тёмными волосами, с синяком под глазом, другая – эффектная ухоженная блондинка.

— Знаешь, Ир, — с грустью говорила темноволосая. – Мне кажется, у Вадика кто-то есть. Он в последнее время как с цепи сорвался. Вчера отлупил за пересоленный борщ.

— Не знаю, Марин, — отвечала подруга. – Вообще не понимаю, зачем ты за него вышла. Он как из Чечни вернулся, совсем стал бешенный.

— Он же не всегда такой, — заступилась за мужа Марина. – Только когда выпьет.

— А если учесть, что выпивает он очень часто…

— Ну так он же воевал. Такого там насмотрелся – как после этого не пить? Ты мне лучше помоги. Помнишь, мы в десятом классе хотели устроить спиритический сеанс – позвать дух Петра Первого. Думали, с контрольной поможет – его тема.

— Ну да. А он не пришёл. Ты что, Марин, хочешь сейчас попробовать? И поэтому сказала, чтоб я круг притащила?

— Именно. Думаю, может, духи скажут, есть у Вадика кто-то? Ну, пожалуйста, Ир! Я уже вся измучилась! Не могу так больше!

— Ну, ладно, давай, — согласилась Ира. – Кого звать будем? Опять Петра?

— Да без разницы. Лишь бы сказал. Вот у меня как раз свечи.

Через пять минут шторы на окнах были задёрнуты, круг диаметром с большую пиццу лежал на столе, и женщины грели блюдце с нарисованной стрелкой над пламенем свечи.

— Дух какой есть, приди к нам!

Лёгкий нажим пальцев – и блюдце задвигалось по бумаге.

— Ты кто? – спросила Марина. – Абдуалиева Айшет Рамзановна, — прочитала по буквам и с удивлением поглядела на Иру: слышала такое имя?

Та только пожала плечами.

— Слушай, Айшет, у Вадика есть любовница?.. Твой Вадик мерза…

— Чё? – раздался громкий голос хозяина.

Увлечённые необычным явлением, подруги даже не заметили, как он пришёл домой. И вот его внушительная туша стоит в дверях, разя перегаром.

— Уже ничё, — послышался загробный женский голос.

— Не понял…

Марина с Ирой тоже не успели ничего понять. Кухню вдруг окутал густой дым. Когда он рассеялся, перед изумлёнными хозяевами и гостьей предстала смуглая девушка лет примерно пятнадцати. И двинулась прямо к Вадику, который от неожиданности попятился к входной двери.

— Помнишь, старший лейтенант Куликов, как в Гудермесе ты и твои однополчане меня насиловали? А потом загнали в дом и взорвали – вместе с маленьким Азаматом.

— Твою мать! – испуганно прошептал Вадик.

— Потом вы сказали, что я снайперша, напала на вас с автоматом, — продолжала Айшет, придвигаясь к нему всё ближе.

— Пожалуйста, не надо! – Вадик упал на колени. – Я не виноват! Это всё они! Пожалуйста!

В ответ послышался демонический хохот. Через минуту бледные ручки сжались на шее Вадика…

Первой пришла в себя Ира. Перевернув блюдце, она быстро задула свечу. Призрачная девушка стала растворяться в воздухе, пока совсем не исчезла. Затем Ира распахнула шторы, запуская на кухню солнечный свет.

Марина, отойдя от шока, бросилась к мужу. Но Вадик оставался лежать неподвижно, глядя в потолок мёртвыми глазами.