Битва на салфетках 273. ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ГОЛОСОВАНИЕ. Заходи! Отдай свой голос достойному!

Голосование продлится до 27 августа 2017 до 23:00. Напоминаю, авторам салфеток голосовать обязательно.

Конкурсные работы

1

Такой я человек: уныние частенько овладевает мной, берет верх и ликует, празднуя победу. И не важно, что происходит печального и разрушительного в жизни, гнетущая безнадежность приходит всегда одна и та же. Но как же тяжко от того на душе, что желает иного состояния, легкости, подъема. И тогда я беру в руки карандаши. Они — единственные друзья, способные услышать меня и без слов передать белой бумаге все, что я пожелаю, оградив от тоскливых дум. Яркие, сочные цвета! Карандаши словно вдыхают жизнь в «полотно», и вместе с этим раскрашивают мое настроение в радужные краски, заставляя постепенно чувствовать себя окрыленной, свободной от серых будней и беспросветного уныния. Я вывожу линию за линией, полностью отдаваясь любимому занятию, которое словно лекарь для сердца и духа. И невозможно передать те чувства, которые переполняют меня в момент, когда сознание скидывает с себя груз мрачных мыслей после долгих раздумий о чем-то грустном, а на смену им приходит нечто светлое. Уже показываются первые наброски, подталкивающие воображение работать еще и еще, унося меня в мир фантазий. И, вот, от былой тоски не осталось и следа, она смыта волной вдохновения и стремления творить. А жизненные обстоятельства, ввергавшие в отчаяние, более не кажутся такими уж непреодолимымии страшными.

2

Не всем дано побеждать. Люди сразу родились неравными. И если в человека никто не поверил, для чего тогда жить и сражаться?

Человек черпает силы, что б жить в своей вере, уверенности. Будто бы каждый день строит стену из отдельных кирпичиков. Семья, любовь, работа, образование. Уверенность в том, что своей стране нужен. Что может совершить для других и для себя что-то полезное, развиваться, расти, раскрывать новые горизонты и грани. Появляются дети, а у тех появляются свои дети, т.е. для него уже внуки. Совершаются открытия, подвиги, пишутся книги и все вместе мы верим, что мы движемся к конструктивному. Зримы плоды того светлого будущего. Стена. Её можно потрогать, или увидеть духовно.

Но иногда случаются ситуации, когда ураган разметал твою стену. Когда смотришь, а от кирпичей ничего не осталось. Ни семьи, ни работы, ни веры в то, что сможешь найти для себя своё место в будущем. Похоже, мечты и планы сбываются. У кого-то это работает. У кого-то, как бы человек не надеялся на хороший исход, он никак не сбывается. Похоже, у Судьбы на меня свои планы. Может, для меня это и будет самый светлый исход, — не меня, и никогда раньше не было.

3

— Ох, ох, ох, — заскрипел Кощей, поворачиваясь на кровати на другой бок. — Ну и какой толк от того, что Бессмертный? Лучше б ВечноЗдоровый! Вот поиграл вчера с Водяным в карты на болоте, а сегодня, пожалуйста, все кости ломит. Да и не в первый раз ломит. Уж не артроз ли начинается? – забеспокоился он. — Сгоняю я пожалуй к Яге, может каким снадобьем угостит.

Черные ели, ухватив Кощея колючими лапами, никак не хотели отпускать. Прямо под самым носом визгливо захохотали кикиморы. — Смеются надо мной, чувствуют, что старею, — вконец расстроился Кощей.

С трудом добравшись до избушки Яги, поднялся по скрипучим ступеням и толкнул полуразвалившуюся от старости, как и сама Яга, дверь. И глазам не поверил.

Половину избушки занимал накрытый рваной скатертью длинный стол. Посреди него радовала глаз огромная бутыль самогона. Рядом из дырявой миски торчали блестящие гладкие бока малосольных огурчиков. На разбитых черепках лежали грибочки. В плетеной корзине с торчащими во все стороны прутьями высилась горка подрумяненных пирожков. Сама Яга, одетая в праздничный синий сарафан, повязав на голову желтый выходной платок с зелеными цветами, сидела на подоконнике и наяривала на балалайке русскую народную. Здесь же, обхватив ее за талию, качал мохнатой головой изрядно подвыпивший леший. На другом конце, упершись руками в бока, выписывала ногами, обутыми в красные сапожки, всевозможные кренделя старая кикимора. Ее зеленые волосы колыхались в такт балалаечной песне.

— У тебя торжество, что ли какое, — проскрипел Кощей.

— Ага, проходи, — Яга помахала ему балалайкой. — У лешего зубы болят, у кикиморы младшая дочка с водяным загуляла, а я чой-то глохну.

— Да ты сдурела, старая, праздновать-то нечего, — ахнул Кощей.

— Много ты понимаешь, Кощейка, — Яга подмигнула ему правым глазом и с остервенением рванула струны. — Уныние-то грех!

4

На экране побежали титры, а зал вновь осветился. Люди начали вставать со своих мест и двигаться к выходу. Без сомнений, фильм был отличным. Это было видно по радостным лицам, слышно в воодушевленном гуле голосов. А запах попкорна только подчеркивал это.

Я был точно так же рад. Старательно улыбался и бодро шагал к дверям зала. Только радость у меня была скорее от того, что пришел в кинотеатр без компании, и нет нужды обсуждать этот очередной “шедевр”. Плоский юмор, картонные герои, банальный сюжет. Но название необходимо запомнить, хотя бы на ближайшие несколько дней, для поддержания бесед.

До позднего вечера еще пара часов. Чем бы еще их занять? Помощник услужливо вывел передо мной список текущих и ближайших мероприятий. Посмотрим. Выставка скульптора Н. ― нет, слишком пресно, да и высоким искусством я уже на этой неделе интересовался. Аттракционы? Ох, опять от шума заболит голова. Но до конца недели там необходимо побывать еще хотя бы дважды. Нет, не сегодня. Что же еще…концерты, квесты, семинары, лекции, тренинги, собрания…

Или плюнуть на все и пойти домой? Посидеть в тишине и бездействии. Страшно. Соседи обязательно заметят и доложат куда надо. А Инквизиция шутки шутить не будет. Убить, конечно, не убьют. И даже не изобьют, и в изолятор не посадят. Не такой страшный проступок, да и времена меняются. Но множество часов разъяснительных бесед, сеансов психокоррекции и воодушевляющих тренингов мне будет обеспечено. И усиленный контроль на полгода, не меньше. Знаю, проходили. Думаю, я и так уже у них в списке неблагонадежных.

Эх, ладно, юмористический вечер комика М., недалеко от дома ― быстрее доберусь обратно. Надо идти, ведь уныние ― это грех.

5

— Машенька, принеси пожалуйста мои очки. – сказала бабушка, раскрывая книгу.

— Снова будешь читать свои рецепты супчиков и салатов? У нас ничего нет! А из книги еду не сделать! – захныкала, конопатая девчушка, кутаясь в теплый платок.

— А ты сначала принеси мои очки и потом послушай рецепт счастья. – хитро улыбнулась бабушка.

Еще немного поворчав, Машенька, принесла очки и уселась слушать, что же на сей раз прочитает ее бабушка. Слова сплетались, в странные кружева, лились, как песня или заклинание. Наверное они и были заклинанием, потому что, на следующий день Машенька достала из почтового ящика квитацию о переводе денег. Оказывается, комбинатю в котором работал покойный дедушка, вспомнил о его родственниках, и прислал пособие. Машенька сразу же сбегала в кассу и получила деньги, с которыми в первую очередь побежала в атеку и купила бабушке лекарства. И только после того девочка пошла в магазин. Она выбирала самые нужные продукты, пока не застряла перед полкой со сверкающими свадебными аксессуарами.

— Красивая корона для настоящей красавицы. – прозвучал над ее плечем бархатный барритон. Машенька оглнулась и видела его. Ее глаза утонули в озерах глаз ее суженного. Все свершилось в мгновение ока и две судьбы нашли друг друга.

6

Из недр шкафа извлечены любимые сапожки цвета бордо и старое твидовое пальто. Оно сохранилось ещё со школьных времён. И ты часто подтруниваешь над этим, обзывая меня «отличницей в очках». Дожидается своей очереди зонт-трость. Конечно же, чёрный, как и положено. Только в одном месте уголок слетел со спицы – надо подшить. А на верхней полке скучает всё лето и пылится клетчатый шарф. В нижней шуфлядке трюмо – плотные кожаные перчатки. Они отлично подходят к фетровой шляпе. Что смеёшься? Да, её носила ещё моя бабуля. С истинным достоинством английской королевы. И никак иначе!

Так-так, что же я забыла? Ах, конечно же! Две большие чайные кружки в горошек. В одной, кажется, поселилась трещина и паук. К ним для красоты достанем пузатый заварник в вязаном чехле. Этот кошмар искусства я сама вязала, неловко орудуя спицами. Злясь на весь мир, распускала, забрасывала в дальний угол и начинала вновь. Нет, носки я вязать не умею. Но если ты прекратишь ехидничать, попробую научиться. Впереди нас ждут долгие и пасмурные вечера.

Но мы не будем унывать, правда? Мы откроем интересную книгу и будем читать друг другу вслух. Нет интересных? Тогда напишем свою!

7

Костик то пропадал на пару месяцев, то забегал ко мне через день. Сейчас он сидел в кресле напротив с бутылкой пива в руке и разглагольствовал:

— Вся наша жизнь – это частный случай.

— В смысле? – не понял я. Настроение у меня было поганое, я был рад отвлечься Костиной болтовней.

— В прямом. Даже самые конечные совершенные вещи могут оказаться частными случаями.

— Это какие?

— Например шар. Я недавно прочитал, что шар можно рассматривать как частный случай тора.

— Тор, это который бублик? – я сделал большой глоток пива.

— Да. Тор образуется движением круга по окружности. Эту окружность можно уменьшать. Сначала исчезнет дырка…

Мне стало интересно.

— А если кольцо уменьшать еще больше, то оно из кольца превратится в точку. Правильно?

Костя отсалютовал мне бутылкой:

— Именно! Круг будет крутиться вокруг этой точки. И получится шар.

Я отхлебнул пива.

— Интересно. Но что это нам дает?

Костины глаза сверкали:

— Ну как ты не понимаешь, это только один пример! Шар может оказаться частным случаем еще чего-нибудь. Он не сам по себе. И в мире ничего само по себе не бывает.

Я пожал плечами:

— Это уже банальности.

— Зато под новым углом. — Костя отхлебнул пива, — Вот тебе еще пример: квадрат частный случай прямоугольника, ромба и параллелограмма…

Мне стало скучно, я перебил его:

— Это все геометрия. Что из этого?

— А то, что ты тоже частный случай чего-то. – Костя ткнул в меня пальцем.

— Ага. Органической жизни, как частного случая организации материи.

– Кстати, это значит, что жизнь могла возникнуть еще во время Большого Взрыва. Интересная мысль.

Я допил пиво и сказал:

— У Светки через неделю приезжает мама. До ее приезда я должен устроиться на работу. Иначе ее мама со мной просто разговаривать не будет. И мы со Светкой никогда не поженимся.

— Что, нигде не берут? – посочувствовал Костя.

— Да нет, берут. Но с девяти до шести сидеть в офисе… Такая тоска!

— Уныние — это грех. — наставительно сказал Костя. — Офис — это частный случай. В официальном трудоустройстве есть разные варианты. Оформись как индивидуальный предприниматель. И фрилансь себе дальше. Будешь платить немножко налогов и все. Кстати, нам в газету иногда дополнительный дизайнер требуется, а то наш не всегда справляется. Возьмешься?

Я задумался. Кажется, жизнь начинала налаживаться.

— Возьмусь.

— Вижу, твоя тоска закончилась? – Костя поднялся с кресла. — Еще по пиву? – Я кивнул, он продолжил, — Выход всегда есть. Уныние, тоска, безвыходность – это все от от недостатка информации и взгляда не под тем углом.

И я с ним согласился.

8

Море подернулось дымкой, а барашки волн словно приближались от горизонта к кораблю.

— Пацан, не вешай нос, выберемся. Не из таких передряг выплывали, держись! – тяжелая и крепкая рука капитана сжала плечо загорелого мальчугана в тельняшке. Юрка прибился к команде в одном из портовых городов. Упрашивал перевезти через пролив, а потом так и остался на судне. Сирота, голь перекатная, никакой родни на суше, а в глазах – искорки солнца, плещущиеся в зелено-синих волнах. Он быстро выучился лазать по мачтам и орудовать парусами. Где и силы брались в тонких, но цепких руках. Юрка никогда не жаловался, ни, когда ему прижало пальцы тяжелым ящиком с грузом, ни, когда соскользнул с палубы, пытаясь удержать удочку с заглотнувшим наживку огромным тунцом. Чего только не было за этот год, пока мальчуган плавал с командой, осваивая премудрости работы юнги и выживания на море. Океан не прощает ошибок и не держит слабаков. А у этого мальца была стальная жилка, упрямство, постоянно толкавшее его вперед и удивлявшее даже бывалого морского волка Сергеича.

Капитан Алексей Сергеич собирался распрощаться с морем после этого рейса. Старик плавал бы до последнего вздоха, встречая каждый оставшийся ему рассвет на волнах, и уходя в сон вместе с догорающими в волнах закатами, но у него на суше была семья, переживавшая за мужа и отца, и взявшая с него обещание вернуться и жить с ними, оставив море наедине с солнцем и небом. Но соленая вода ревнива, как женские слезы, и сегодня не на шутку разыгрался шторм. Бросив судно на риф, стихия закрутила, покуражилась вдоволь и бросила ставшую ненужной сломанную игрушку – медленно тонущий кораблю с пробоиной и разбросанные, словно поломанный конструктор, тела экипажа. Уцелели только Сергеич и Юрка. Выброшенные на клочок суши, оба понимали, что надеяться остается только на свои силы и милость стихии.

— Сдюжим. Мы же мужики, — посмотрел юнга на мгновенно постаревшего капитана. – Мы с морем, а море с нами!

Им оставалось пережить всего одну ночь на скалах, а уже через пару часов придет утро и рассеет мрак.

Внеконкурсные работы

1

— Позор Майдановне! Позор!

Каждое утро – одно и то же, стоит мне только выйти из дома, чтобы ехать на работу. Раньше соседи кричали эти же слова под окнами, но Василий Иванович, чья квартира находится на втором этаже, как раз под моей – пригрозил, что если ему будут мешать спать, он спустит на крикунов своего Шарика. А Шарик – собака охотничья, если что, мало не покажется. Тогда активная общественность стала караулить меня у подъезда.

Прежде они меня звали Михайловной, и Верка, которая, собственно, и является зачинщицей травли, частенько забегала ко мне на чай, а я – к ней. А теперь только и слышно: Майдановна да Майдановна. А я, кстати сказать, и в Киеве-то не была, не говоря уже о Майдане. Я даже на Болотной не была. Хотя с удовольствием переписываюсь с фигурантами «дела 6 мая». И взгляды мои, если по-честному, куда ближе к либеральным. Об этом я имела неосторожность сказать Верке, когда она заглянула ко мне на огонёк. Что тут началось! Она визжала, как базарная торговка, что я продала Родину за деньги Госдепа, что желаю утопить родную страну в крови собственного народа, развязав гражданскую войну, а тех, кто уцелеет – пустить на органы для пиндосовских выродков. Одним словом: ты мне больше не подруга и будь ты проклята!

Потом Верка рассказала соседям о нашей ссоре. Те её охотно поддержали. Тем более, подстерегать меня каждый день им не в тягость. Верка идёт на работу в то же время, что и я. Петровна с Наташкой пенсионерки. Боря – тридцатилетний безработный – Евдокия Павловна пашет на двух работах, чтобы обеспечить великовозрастное дитя. Лизка домохозяйка – её Петька неплохо зарабатывает.

Словом, хоть вовсе не выходи из дома. Но как на работу не ходить – уволят же. А на одну пенсию попробуй проживи. В Москве со всеми надбавками ещё куда не шло, а Балашиха – это несколько другое.

Идея устроить себе пикник в Горенках пришла в мою голову не так чтобы совсем уж неожиданно. Сколько раз, глядя в окно электрички по дороге на работу, я ловила себя на мысли, как хорошо было бы прогуляться по лесу. Зимой – по пушистым сугробам, а летом – среди высокой травы, прикоснуться к лиловым цветкам иван-чая, поближе рассмотреть рубиново-красные ягоды рябин, поднять резной лист земляники – не притаилась ли под ним сладкая ягодка. Но всё время некогда. По будням – работа, в пятницу, не заезжая домой, мчусь на электричку до Фрязева. В выходные – грядки или уборка снега, а воскресенье нужно ж ещё приехать – убрать в квартире, постирать, приготовить на неделю. Хотя неподалёку от моего рабочего места есть кафе, но питаться там дороговато. Вечером хочется поскорее домой – поесть и завалиться спать. Когда тут по лесу погуляешь?

Когда? Да хоть завтра. Выйти из дома пораньше, пройтись пешком до Горенок. Позавтракать приготовленным с вечера бутербродом со сладким чаем, слушая стрёкот кузнечиков. Даже вставать пораньше для этого не придётся. Умылась, оделась – и в путь…

Влажная от росы трава приятно щекотала ноги. Утренний ветерок обдувал лицо, стремясь добраться до прикрытых кофтой плеч. Тропинка виляла над краем обрыва, за которым пролегали рельсы. По ним, стуча колёсами, промчалась электричка. И остановилась на станции, где уже собрались желающие попасть в столицу. Лесенки приветливо приглашали подняться. Можно было прибавить шагу – и вот я уже в электричке. Но я не спешила. Машинист, наблюдая за дверями, тоже не спешил их закрывать. Он ждал? Меня? Видно, мир не без добрых людей! Я махнула ему рукой: езжайте, мол, я на следующую. Он кивнул: понял. Двери закрылись, и электричка, набирая скорость, устремилась прочь. А я села на скамейку, вытащила бутерброд, бутылку с чаем. Моя приедет только через час, так что торопиться некуда.

И пусть соседи напрасно ждут: когда же Майдановна, наконец, выползет на улицу? И ведь надо ж было – подвергнуться травли, чтобы, осуществить, наконец, давнюю мечту. Вот уж поистине не было бы счастья…

2

Нет, ну надо ж быть такой дурой! Мало того, что села не на ту электричку, так ещё и осталась без копейки денег. Нет, меня не обчистили – я их просто не взяла. А зачем? На электричку и на метро у меня проездные, в столовке не питаюсь – еду беру с собой в универ. Кто же знал, что именно сегодня будет такая подстава? Главное, Реутов проехала, и тут вижу – чего-то мы едем не туда куда-то. Не влево – на родную Балашиху, а вправо – на Владимир. Нет, так далеко я, конечно не заехала – выскочила на Никольском. Будь у меня хотя бы пятидесятка, можно было бы не париться – уехать на автобусе. Это теоретически. А практически невозможно от слова совсем. Не побираться же, в самом деле! Тем более, далеко не факт, что вообще подадут. Да, влипла ты, Мария! Придётся, по всей видимости, пилить пешком.

— Скажите, а Балашиха – это туда? – спрашиваю первую встречную, показываю прямо. Ещё не хватало для полного счастья уйти в другую сторону.

— Балашиха? Да, в эту сторону. Это Вам надо на девятку сесть.

— А если пешком, сколько будет времени?

— Пешком?! Это ж далеко! Часа три как минимум.

Ну всё, полный трындец! Попала конкретно!

— А я никуда не тороплюсь. Жалко на проезд тратиться.

Не говорить же малознакомому человеку, что вот так лопухнулась. Будем считать, что у нас поход!

Случайная попутчица, как оказалась, идёт той же дорогой. Не в Балашиху, конечно, гораздо ближе. И хорошо – вдвоём как-то веселее.

Идём, значит, мимо домиков с заборами. Оттуда пахнет яблоками, печёной картошкой, берёзовыми вениками. Идём, болтаем. Она рассказывает, как в Турции классно отдохнула, как её сын-школьник будет встречать её на остановке. Я ей тоже рассказываю – о весёлой студенческой жизни – понятное дело, весёлой от сессии до сессии. А там за дело берётся Дракула – наш декан и препод по матану. И головы летят только так. Половину ещё на первом курсе отчислили.

Ну вот, пришли. Вернее, пришла одна моя попутчица. Для меня конец пути ещё ой как нескоро. Прощаемся, она переходит улицу, а я пилю дальше.

Дорога вьётся туда-сюда, тропинка для пеших то исчезает, то появляется. Но у дороги, как говорится, две стороны. Перехожу туда, где более-менее приличный тротуар. Всё больше темнеет.

А вот впереди лес. Прощай, нормальная дорога! Ан нет – вот она, чуть подальше. Но по ней идёт какой-то хмурый мужик. Нет, туда не пойдём! Кто знает, что за тараканы у него в голове? Вечер, лес, пустая трасса – идеальное время и место, чтобы лишить беззащитную девушку чести (пусть даже не девичьей, а вполне себе женской). Словом, плетусь по обочине. Как раз машины едут мне навстречу, светят фарами. Если какой-то лихач выползет – хоть увижу, в сторону отскочу.

Ага, теперь дорога раздваивается. Куда теперь? И спросить не у кого. Мужик куда-то как испарился. И больше реально никого. А то – нормальные люди по вечерам сидят дома, телевизор смотрят, а не шастают вдоль трассы.

А вот и автобус – как раз девятка, которая вполне могла бы быть моей. Сворачивает влево. Значит, Балашиха там. Ну да, мне ж ещё попутчица говорила, у светофора повернуть. Иначе зайду в Салтыковку, навещу соседей на ночь глядя. Ещё она говорила, должен быть мост через реку. Не обманула. Вот и он. Достаю мобильник – щёлкаю. Всё-таки не каждый день хожу этим маршрутом, другого раза может и не быть.

Последней более-менее запоминающейся достопримечательностью, которая попалась мне по дороге, был бассейн «Нептун». Зайти, что ли? Да нет, уже поздно, в другой раз, может быть, если получится.

Ещё несколько метров – и ура! – знакомое шоссе. А там дальше – огоньки «Перекрёстка», «М-Видео», ресторана «Хижина»… Нет, туда мы не пойдём. А смысл, когда в кошельке ни шиша? К тому же, до платформы уже не так далеко. А там и до дома рукой подать…

Не успела я зайти в квартиру, как предки позвонили с дачи.

— Привет, Маш! Ты уже дома?

— Да почти.

Вру, что по истории реферат задали, просидела в библиотеке, ну и припозднилась. А то ж начнут мозг выносить: растяпа, одну оставить нельзя. Поболтали немного, пожелали друг другу спокойной ночи.

Всё-таки уже в квартире я посмотрела на часы. Почти девять. А в Никольском я, значит, вышла в семь. Два часа получается. Погорячился кое-кто!

Что было дальше? А ничего особенного. Поужинала, что мать приготовила, повисела немного в Фейсбуке и легла спать. Говорят, перед сном полезно прогуляться. Только сознательные граждане делают это сами, по доброй воле, а некоторым для этого нужен хороший пендель.