Отзыв на "День Гондваны"

Однажды мне приснилось нечто странное, как будто читаю я роман про Сатх Ноя, а это вовсе и не роман, а сон. Нет ничего постоянного в этом сне о сне, ты вчитываешься в историю о сосуществовании двух империй, но внезапно ощущаешь, что тебе рассказывают о происхождении человека. Но чего только не бывает во снах, на то они и не явь, так что и подходить к описанию такого надо соответствующе.  

Ничто не может так исказить любую грезу, как толкование. Раз услышал чужое мнение, два услышал чужое мнение, а потом раз, и чужое стало твоим, слишком уж неявна та граница, где ты теряешь себя и становишься сновиденческим героем. Вот и получается, что слушать других в таком деле надо с большой осторожностью иначе Хаос завладеет твоими мыслями и поступками. Но и собственное мнение о собственном же сне тоже может оказаться не таким, потому что ты спящий, это не то же самое, что ты бодрствующий. И оказываешься ты внезапно чужим самому себе и с большим удивлением рассматриваешь того незнакомца, что отдал тебе воспоминания при пробуждении.

Но как бы там ни было, но попробую описать тот сон, что смотрел тот я, который смотрел сон наяву Евгения Пышкина про Гондвану.

Во сне всегда всё ясно, даже когда и неясно, враг остается врагом, неизвестность — неизвестностью, а ложка — ложкой, хотя вот её-то может и вообще не быть. Мир логичен и последователен, пусть логика не соответствует той реальности, что ждет после пробуждения. И неважными в этот момент становятся те философские вопросы, которыми любят задаваться философы, вроде “Как Праматерь может определять наименьшее зло” или “Как дух игрушек будет воспринимать декоративную собачку”. Так и тут, Хаос изначально плохой, Праматерь изначально добрая и любовь всегда единственная. Это данности, они незыблемы, как и положено во сне и только в момент, когда тебя разбудят можно будет отказаться от старых аксиом… и выстроить новые, но это уже совсем другая история.

Но сны — снами, но мы же реалисты, так что вернемся к роману. Если не выстраивать логических карточных домиков, а просто смотреть, то можно довидеть многое из недосказанного. Вера показана с разных сторон, как культ, как система восприятия, как обряды, как руководство к действию. Каждый герой во что-то верит, в себя ли, в бога мрака или в наличие той ложки, про которую я уже говорил. Но автор деликатно раз за разом наталкивает на мысль, что без ревизии своего внутреннего “Я” не подкрепленные огнем собственной души верования не дадут чего-нибудь хорошего.

Хотя и тут не всё так просто, как кажется. Потому что велик Хаос и мудр, той мудростью, что не дает успокоения, но заставляет искать пути обхода собственноручно созданных условностей и законов мироздания. Именно так, со всем рвением, верит в собственные заблуждения тот, кто теряет контроль над тем, что ему внушают или не обладает той рассудительностью, чтобы отделить свое мнение от чужого. Кажется, я говорил что-то похожее про сон? Правильно, и тут нет никакой ошибки, сон и явь — это не антонимы и не две грани одной реальности, это единое бытие, но связанное неявными законами, которые человек не всегда может охватить разом.

Всё в мире связано в неразрывное макраме, и нет в этом жесткой последовательности цепи событий, когда за “А” идет “Б”, а за “Б” — “В”. События соединены сложной паутиной других событий, причин и решений, и потому можно потревожить звезду, прикоснувшись к цветку. Конечно, не всякий цветок, способен на такое, но в том-то и скрывается мудрость, чтоб видеть, чем отзовется наше слово. И не надейтесь найти тут единственно-правильный ответ, потому что… а вот не надейтесь и всё, без всякий “потому что”. Не факт, что читатель не найдет этого самого ответа, но надежда — глупое чувство, а ответ всё равно будет пересмотрен чуть позже.