Историю, о которой написана эта книга, я, как ни странно, услышал за школьной партой. Восстание рабов округа Саутгемптон, штат Вирджиния, произошедшее в 1831 году, упоминалось в советском учебнике всемирной истории. Конечно же, с соответствующими идеологическими установками: рабовладельцы — изверги и тираны, восставшие — революционеры и освободители, их вождь — герой и чудо-богатырь. Тональность не менялась, всё равно, шла ли речь о Спартаке или о предводителе восставших чернокожих Нате Тёрнере. Признаться, я тогда даже имени его не запомнил, только эпизод из учебника запал в душу — и то лишь потому, что кто-то из одноклассников, отвечая эту тему, перепутал всё на свете и изложил дело так, что восстание возглавляла неотразимая негритянская красавица по имени Вирджиния, чем изрядно повеселил и класс, и учительницу. Но я не о том.
Итак, восстание.
Группа рабов под руководством самозваного проповедника Ната Тёрнера (будучи всю жизнь рабом, он, естественно, никогда не имел сана священника — хотя умел читать, писать и хорошо знал Библию) в течение полутора суток, двигаясь от фермы к ферме, вырезает под корень всё белое население, включая детей. Рабы с разгромленных ферм частью присоединяются к «банкету», частью пускаются в бега — впрочем, есть и такие, кто пытается защитить хозяев. Как и следовало ожидать, вскоре местные белые собрали ополчение, восставших отчасти перебили, отчасти повязали, кое-кому удалось бежать, включая и самого предводителя, который скрывался ещё месяца три, после чего его тоже поймали, судили и повесили. А те ополченцы, которым не удалось поучаствовать в деле, чтоб не скучать, начали, пока суд да дело, истреблять чернокожих — по преимуществу вольноотпущенников, потому как убивать хозяйскую собственность экономически нецелесообразно. И таки истребили порядочно, примерно в четыре-пять раз больше, чем удалось Нату Тёрнеру, пока их с трудом не остановили местные власти. История, конечно, далеко не спартаковского размаха, но, принимая во внимание, что это было практически первое восстание рабов в Америке, и одних только белых убито было шесть десятков человек за неполных двое суток — событие, безусловно, незаурядное.
Всё, что известно из истории о личности Ната Тёрнера, в сущности, сводится к его «признательным показаниям», записанных адвокатом Томасом Раффином Греем перед судом. Документ этот был вскоре после суда и казни опубликован и пользовался немалым читательским интересом, а ныне считается основным историческим документом о восстании — хотя, по мнению многих, его достоверность и объективность оставляют желать лучшего. Тем не менее Уильям Стайрон, задумывая и создавая свой роман, опирался в основном на этот текст — больше-то, считай, и не на что.
А время, в которое роман сочинялся, было весьма и весьма интересное. «Движение за гражданские права» вошло в полную силу. Только в год издания романа — 1967 — стихийные выступления чернокожих произошли в ста двадцати восьми (!) городах. Раз в три дня, вот так-то. Всего лишь год оставался до убийства Мартина Лютера Кинга. Словом, расовый конфликт был если не на своём пике, то близко к тому. Можно упрекать автора в конъюнктурности, в том, что писал «на злобу дня», но, по мне, всё проще — события окружающей действительности, к которым было трудно оставаться равнодушным, натолкнули автора на размышления и подсказали тему для романа. Тем более что от истинно конъюнктурной книги требуется угодить всем и вся. А про книгу Стайрона его друг Джеймс Болдуин вскоре после её выхода сказал: «Билл получит по шапке от обеих сторон». И оказался, в общем-то, прав. Несмотря на присуждённую за неё Стайрону впоследствии Пулитцеровскую премию. Негритянские интеллектуалы настолько возмутились, что даже вскоре выпустили книгу-отповедь: «”Нат Тернер” Уильяма Стайрона. Возражения десяти черных писателей».
Каких только собак на автора не навешивали!
Но ладно афроамериканцы, их-то понять можно. В конце концов, был народный герой-освободитель, икона, на которую только молиться, а автор взял и сделал из него живого человека, притом далеко не совершенного — и как же убедительно сделал, мерзавец этакий! Такое и правда простить сложно, тем более если автор белый. Но вот чего, к примеру, наша современница, вовсе не чернокожая и не из Америки, в своём отзыве пишет.
Забавный, конечно, выверт решил провернуть Уильям Стайрон. Он, белый мужчина, захотел рассказать от лица чёрного мужчины о том, как живётся угнетаемому населению. Ну посудите сами, что он, белый, может знать о том, каково это, быть чёрным рабом? Это всё равно, как если бы он написал об изнасиловании от лица женщины. Хотя, постойте, изнасилование он тут тоже описывает, хотя и не от лица женщины, спасибо и на этом. Кажется, он думает, что он имеет на всё это право. Посиживая в уютной тени своих белых мужских привилегий он хочет поднять бабосиков и славы на унижениях и страданиях других. Ну что ж, по ходу ему это удалось, раз другие белые мужчины наградили его Пулитцеровской премией. Пулитцеровскую премию за рассказ о том, как более-менее образованный религиозный негр, сходя потихоньку с ума от унижений и неудовлетворяемых вожделений, неудачно организовывает восстание рабов, подставляя своих соплеменников и убивая тех, кого не хотел убивать. Замечательно выходит. Типа вот хорошая, конечно, гуманистическая затея освобождения, но попала не в те руки. Да и как бы нет среди негров подходящих рук, видите, сплошные животные инстинкты. Написал писатель хорошим языком фуфню на актуальную тему, отхватил премию, и теперь вот читают люди, умудряются даже в этом находить благородство и любовь, хотя главный персонаж ни разу в книге никого не любил, а уж благородством там и не пахло. Ну и не могу не отметить роль женщин в книге. Их вообще забыли. Они появляются только тогда, когда надо готовить, рожать и совокупляться. Плохо. Очень плохо.
Справедливости ради, не все отзывы такие. У некоторых рецензентов есть мозги здравого смысла заметно поболе, и они понимают, что книга-таки хороша. Даже очень. И я с ними солидарен.
Автор решал — и решил — невероятно трудную задачу. Влезть в шкуру чернокожего раба, жившего за сто с лишним лет до него, проникнуться его чувствами, мыслями, мироощущением. Понять, что заставило этого человека, не обделённого умом и живущего, в общем-то, неплохо в сравнении со многими его соплеменниками, — встать во главе толпы, которая будет безжалостно истреблять своих вчерашних господ и их детей, вплоть до грудных младенцев. Что вообще бурлило в головах этого необъятного «чёрного моря» рабов, что двигало ими, чем дышали, что чувствовали. Почему пошли за ним — и почему тех, кто пошёл, было так мало. Вот взять хотя бы один только кусочек. О том, что испытывает чернокожий в присутствии «белого господина».
Позволю себе дать одну рекомендацию тем, кто действительно хочет получить удовольствие от романа: не читайте аннотаций к нему. Там много чуши. Собачьей. Вот пример:
Да какая нафиг любовь! Если герой когда и был к кому привязан душой, так разве что к родной мамке, одному дружку детства и ещё, может, тому самому своему приятелю Харку. (Специально для гомофобов — НЕТ, Тёрнер по роману не гей). Ну и ещё Господа Бога любил, само собой — он был всё же человек религиозный. А девица эта,Самый популярный роман Уильяма Стайрона, который, с одной стороны, принес целую коллекцию престижных призов, а с другой — вызвал шквал гневных откликов прессы и критиков, обвинявших автора в ретроградстве и расизме. Причиной тому послужила неожиданная оценка Стайроном знаменитого восстания рабов 1831. Это событие становится лишь обрамлением завораживающе красивой истории о страстной, безжалостной и безнадежной любви предводителя восстания к белой девушке...
которую он — единственную из всех жертв восстания — замочил собственноручно,
А под конец чтения подумалось мне ещё об одной вещи. Вот ведь взять Российскую Империю примерно тех, тёрнеровских, времён. Вряд ли положение крепостных крестьян так уж сильно отличалось от положения чернокожих рабов. И восстания тоже случались. Да порой ещё и какие! А вот романа, написанного от лица вождя — или участника — крестьянского восстания, да при этом не напичканного лубочными стереотипами (см. первый абзац рецензии), я что-то не упомню. («Пугачёв» — не в счёт, Емельян — не раб, а из вольных донских казаков, и рабской участи никогда не знал.) Вот написал бы кто, к примеру, такой же силы и глубины книгу, к примеру, о Бездненском восстании. Или о Кандиевском. Интересно могло бы получиться…
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.