"Каждый выбирает для себя..." Рецензия на повесть Юханана Магрибского "Сказка о востоке, западе, любви и предательстве"

  Каждый выбирает для себя

Женщину, религию, дорогу,

Дьяволу служить или пророку

Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе

Слово для любви и для молитвы,

Шпагу для дуэли, меч для битвы

Каждый выбирает по себе…

Ю. Левитанский

Вы любите сказки? Наверное, в детстве их любят все, а вот позже начинают стыдиться этой любви, прикрывая ее красивыми взрослыми словами: «фантастика», «мистика», «хоррор», «утопия» и «антиутопия». А ведь это все сказки – страшные и смешные, забавные, невероятные, волшебные, исполненные надежды и безнадежные… Но сказки!

А бывает, что лукавый автор прячет за словом сказка то, что сказкой далеко не является. И я сейчас, собственно, не о сказках вообще, а о такой обманке. Вроде бы все в ней есть: любовь, предательство, смерть, приключения, отвага и верность… А что, в жизни всего этого нет? Чем жизнь отличается от сказки? Если только наличием колдовства, так «Много есть на свете друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам». Вот в этой конкретной сказке колдовства нет. (Кстати, сказки бывают и бытовые, без колдовства, о чем частенько забывают…) И нет волшебников, и чудесных превращений, и говорящих животных… Плохонького ковра-самолета или волшебной лампы – и то жадный автор пожалел!

Зато рассказал очень горькую и тяжелую историю, как гибнет любовь и умирает верность, как кто-то жертвует жизнью, а кто-то остается жить, нередко жалея об этом, как люди совершают то, чего от них было бы чрезвычайно странно ждать – а они это делают! И эта история, в сущности своей, могла произойти где угодно и когда угодно, потому что люди не меняются. Вот не меняются они! Возьмите любое время и любую страну и расскажите историю про властного, но любящего мужа, верную и любящую, но истерзанную тоской жену, про священника или жреца, возлюбившего своего бога превыше всего на свете, и воина, чье сердце не может выдержать измены. Дайте им любые имена, прирастите крылья или отнимите ноги, заменив их на рыбий хвост, что изменится? Можем ли мы, люди, придумать историю про не-людей? Впрочем, это уже другой разговор… Не об этой сказке. О любви и предательстве – да! О Востоке и Западе? Ах, лукавый автор…

Спрятался за витиеватыми речами, несущими аромат изысканных специй и шелест шелка, прикрыл суть истории тенью от пальмовых листьев – и думает, что никто не различит скрытого? Где здесь Восток, где Запад? Тяжелый рыцарский двуручник и кривая сабля одинаково отнимают жизнь. Льстивая вязь слов и рубленые фразы – не одинаково ли спасают и предают? Где разница между кинжалом фанатика и костром…другого фанатика? Я бы поверила в Восток и Запад, если бы увидела настоящую разницу между ними. Но… есть ли вообще разница между людьми? Что-то меня тянет на философию… Автор, это ты виноват. Я надышалась томным зноем твоего города, его благоуханием и миазмами, фимиамом и запахом паленой плоти… У тебя страшная сказка. И очень безнадежная. От судьбы не уйдешь, говорят ее герои. Счастье, доблесть, верность, рассудок – не больше, чем игрушки в ее ладони. Строй интриги – а твоего врага погубят случайные грабители-нищие, да и то не сейчас, а годы спустя. Добивайся любви прекраснейшей из женщин, пройди смерть и боль, сделай ее своей – и пойми, что краденое счастье утекает из горсти подобно воде, текущей в песок. Будь образцом чести и доблести – станешь невольным изменником, а судьба, развлекаясь, вернет тебе потерянную душу тогда и там, когда ты и помыслить об этом не мог.

Что плохого сделал герцог Жоффруа? Разве не был он, дитя своего века и народа, истинным аристократом, заботливым правителем, доблестным воином и любящим мужем? Да, он воевал – служа своему королю. Честно и доблестно, как умел. Верил в Бога – как мог и умел, любил жену – сильнее многих. За что судьба с ним так обошлась? Это сейчас наши недавно приобретенные гуманизм и толерантность говорят нам, что воевать нехорошо. Тогда герцог Жоффруа знал совсем другие слова: «честь», «доблесть», «слава». Так почему герой превратился в чудовище? Потому что сломался. Не смог принять то, что оказался не в силах изменить. Храня здоровье и чистоту жены, стал насильником и убийцей. А что он мог сделать? Думаю, что-то мог. Хотя бы не ломать чужие жизни, например. Но Жоффруа оказался из тех, кто не гнется, но ломается – как рыцарский двуручник.

А вот Изольда согнулась. Не как оружие, но как тонкий ивовый стволик, который заплети в косу, согни – и он будет расти покорно, куда скажут. Жоффруа, своего рыжего Жоффри, она любила искренне и всей душой. Но его, а не чудовище, в которое он превратился. И сначала умерла ее любовь, а потом она сама. Ведь нельзя же считать, что Изольда-жена герцога Жоффри и Изольда- жена купца Джабраила – одна и та же женщина. Собственно, это и чувствует внутренним чутьем Джабраил, когда осознает, что больше не любит Изольду. Его Изольда умерла: то ли на площади, где сгорели ее подруги, то ли еще раньше. Потому, может, и Шарль отпускает ее, как отпускают тень, уходящую в мир мертвых, царство Аида. Оболочка, пустой и высохший кокон вылетевшей души достается несчастному Джабраилу. Но о нем – чуть позже. И разве хотела Изольда чего-то плохого? Любила мужа, была образцовой женой. Сначала одному, потом, несомненно, другому. И вдовой она осталась куда раньше, чем герцог Жоффруа умер номинально, ведь тот, кто жег «ведьм», тоже вряд ли был ее мужем. Единственное, в чем автор проявил милосердие к Изольде – дети. Об этом она мечтала, к этому стремилась. Что ж, бойтесь своих желаний, они могут исполниться. И умейте выбирать…

Каждый выбирает для себя,

Выбираю тоже, как умею.

Ни к кому претензий не имею –

Каждый выбирает для себя.

Епископ Жан и рыцарь Шарль… Я помню прошлую версию, где все было несколько иначе. Раз ее нет – о ней не будем, пожалуй… Здесь нужно говорить не о каждом из них и не о двоих вместе, а о троих: Жане, Шарле и боге. Да, правильно сказал Мааэринн, что Жан – это фанатичная вера, а Шарль – верность и честь. А я добавлю, что вера и верность – ветви одного ствола. Но кого-то вера толкает убивать и казнить, а кого-то спасать и учить. Священник Жан становится полководцем, а затем и инквизитором. Воин Шарль – учителем, а затем и святым. И за сказкой-сказочкой проступает – хоть узлом вы меня завяжите – история совсем другого мира и времени. О могучем короле Артуре, его жене Джиневре и влюбленном в нее Ланселоте. Вы помните Ланселота? Он был безупречен, за одним-единственным исключением. Любовь к женщине, грешная любовь к чужой жене стала причиной того, что Ланселоту было отказано в обретении главной цели в жизни: святого Грааля. Купец Джабраил, не любовь ли увела вас от вашего Грааля, свободы родной Асиньоны? Но это другая сказка, и Грааль у каждого свой, а не один на всех (мы за ценой не постоим…), как у рыцарей Артура. Тот Грааль достался Галахаду – безупречному, святому Галахаду, лишенному человеческих слабостей. И это правильно! Кому Грааль, кому Джиневра – нельзя иметь все сразу, нужно выбирать. Мог ли епископ выбрать иначе? Бог ему судья. Его бог, чьи заветы он понимает так…как понимает. Что я вам, всю сказку пересказывать буду. Мда, практически рассказала. Автор, прости… Мог ли иначе выбрать Шарль? Наверное, мог. Но из него не вышло Ланселота. Честь. И любовь, пожалуй. Потому что Шарль погубил бы Изольду куда вернее, чем Джабраил. Из Шарля вышел Галахад, обретение которым Грааля было столь недолгим. А потом Галахад, если знаете-помните, обрел окончательный покой, то есть умер и был взят на небо. И Шарль, Галахад этой истории, обретает покой, отказавшись от самого себя, от своего статуса рыцаря и самой своей личности. И это тоже выход. Смерть для Жоффруа, власть для епископа Жана, перерождение для Шарля. Дети для Изольды. Так или иначе, а каждый получает либо то, что возжелал, либо то, что заслужил, причем эти категории очень сильно сливаются…

И снова…

Каждый выбирает по себе

Посох, латы, меч или заплаты,

Меру окончательной расплаты

Каждый выбирает по себе.

Что же сказать о последнем герое, купце и поэте Джабраиле? Самый удавшийся персонаж, как мне кажется. Самый сложный, неоднозначный и трагический. Вот парадокс! Джабраил ближе всех подошел к исполнению собственной мечты. Он хотел Изольду – он ее получил. Понятное дело, что результат часто очень отличается от мечты, и редко – в хорошую сторону. Но он получил, что хотел. И понял, что хотел не этого. Он хотел женщину-мечту, женщину-любовь, а получил сломленный цветок, который, как ни лелей, можно сохранить, но нельзя возродить. Ради Изольды Джабраил был готов на все, разрываясь между любовью к женщине и любовью к родине. И он не трус, как обвиняет его друг и соратник. Он…гуманист. Человек, ценящий чужую жизнь, что редкость в те времена, да и в нынешние, к сожалению. Спуская на Асиньону ужас войны – пусть освободительной, патриотической – Джабраил плохо представляет последствия. Ему не хватило решительности на настоящее сопротивление в начале событий, когда еще можно было перехватить власть. И то никто не гарантирует, что получилось бы. Потом было поздно. Безнадежно поздно. Джабраил опаздывает спасти город, и он опаздывает спасти Изольду, вытаскивая из подземелья ее тело, а не душу. И ничего нельзя изменить, ничего, ничего… Он поэт, а не воин, да и воины там смогли бы немногое. Но Джабраил совершает самый мужественный поступок в этой повести: он остается жить и принимает на себя ответственность и за все содеянное, и за Изольду, окружая ее нежностью и любовью, и, главное, понимая, что она не виновата в его ошибках. Потому что «Каждый выбирает для себя».

Я начала эту рецензию рассказом о том, что сказка, рассказанная Юхананом, горька. Так и есть, согласитесь. Но горька – еще не означает, что безнадежна. Каждый получает, что заслужил. И Шарль, рыцарь-блаженный ведет своих учеников на поиски истины, а купец Джабраил ведет караваны и возвращается домой, где его ждут дети, о которых мечтала Изольда. Может быть, и епископ Жан по-своему счастлив? Герои сказки ненавидят и любят, отрекаются от себя и возрождаются к иной жизни. Они…живут. А сказочник рассказывает о них, ничего не приукрашивая и не скрывая. Наверное, я оказала кому-то плохую услугу столь подробным пересказом событий, но поверьте, интрига в этом тексте не главное. Рок, Судьба – вот что ведет героев, и от того, что мы заранее знаем печальный финал трагедии, она не теряет своей мрачной и величественной красоты. А хеппи-энд здесь и невозможен. Здесь вообще невозможен никакой «энд», потому что жизнь продолжается, только легенда уходит в прошлое, погружаясь в него, как руины великого города в песок пустыни. А сказка остается на поверхности. Она же легка, как тень от верблюда или высохший шар пустынной колючки. Ветер погонит ее от руин погибшего города, прибьет к костру кочевника и нашепчет слепому сказителю в чайхане. Сказке – жить дальше. Спасибо, лукавый сказочник.

Желающим сравнить ощущения сюда! — writercenter.ru/project/skazka-o-vostoke-zapade-ljubvi-i-predatelstve/