Разбор по-мастерски №21 (мой, Король неба) ИТОГИ

— Почти сто лет назад Нил Армстронг, ступивший на Луну, произнёс фразу, ставшую бессмертной: «Один маленький шаг для человека. Но громадный скачок для всего человечества!» И этот чип — такой же маленький, почти незаметный шаг для одного человека является огромным прорывом для всего человечества в иную реальность! Достаточно подключиться через него к поисковой системе «Универсум-портал», созданной нашей компанией и все накопленные за тысячелетия знания поступают в мозг в режиме реального времени!

На голографическом экране, занимавшем центр столовой глава компании «Футурист» Дерек Хейсиг, моложавый шатен в старомодных очках, излучая невероятное самодовольство, демонстрировал ведущей маленький квадратик.

В столовой авиабазы, просторном помещении, освещаемым светом встроенных в потолок плоских ламп, за длинными столиками из полированного орехового дерева, завтракали полторы сотни человек, но мало, кто обращал внимания на шоу, посвящённое юбилею компании «Футурист».

На фоне уходящих шпилями в стратосферу величественных зданий появилась фигура Дерека Хейсига, главы корпорации «Футурист», немолодого, но прекрасно выглядевшего шатена с округлым   румяным лицом, в анахроничных очках в тонкой оправе.

Заставка сменилась на просторную студию, словно парившую в небе над Гигаполисом. В одном кресле расположилась очаровательная темнокожая ведущая Пола Риверс, в другом — довольно улыбающийся Хейсиг.

— Скажите, господин Хейсиг, почему вы так настаивали на ликвидации транспортных средств, которые управляются людьми? — спросила Пола.

— Человек — самый непредсказуемый элемент в «Нервной системе Гигаполиса», — важно проговорил Хейсиг, сцепив тонкие пальцы. — Поэтому наша компания «Футурист» разработала систему, которая позволила полностью заменить человека. В первую очередь это касается пилотирования самолётов. После того, как гражданские авиалайнеры стали беспилотными, мы решили проблему катастроф!

— Электроника стала неотъемлемой частью нашей жизни, но она очень подвержена помехам, — заученно продолжила Риверс.

— Да, разумеется! — бодро воскликнул Хейсиг. — Вот поэтому филиал нашей корпорации «Футурист Электроникс» вывел на орбиту Земли спутниковую платформу, которая защитит Гигаполис от электромагнитных бурь.

Весь экран заняло изображение орбитального комплекса в виде длинного серебристого цилиндра с двумя «колёсами».

— А ты, Глебов, так и не поставил этот чип? — рядом со мной плюхнулся Адам Бакстэр, высокий брюнет, тонкие черты которого портил длинный рот с выпяченными полными губами и брезгливое выражение.

— Да на кой чёрт он мне сдался? — проворчал я, бросил на него косой взгляд. — Я привык только на свои мозги полагаться.

— Отсталый ты человек, Глебов. Всегда это знал. Так и остался на уровне питекантропа.

— Бакстэр, опять старую песню завёл? Я сто раз говорил, этот чип делает из людей идиотов. Если ко мне приходит пацан с подобной штукой в башке, он ни читать толком не умеет, ни писать, ни считать.

— А зачем лётчику уметь писать, Глебов? Лётчик — это что вообще такое? — Бакстэр, презрительно скривился, откинувшись на спинку стула. — Бесполезный кусок протоплазмы, случайно забытый в кабине самолёта. Он только на приборы поглядывает, а все за него делает компьютер. Заруби себе на носу, Глебов: лётчик сейчас мешает летать самолёту. Это тебе не мои беспилотники, — высокомерно добавил он.

— Ты злишься, Бакстэр, потому что я учу ребят летать. А твои парни умеют только собачьими хвостами крутить.

Бакстэр с кислой гримасой покачался на стуле.

— Учи, учи, Глебов. Ты учишь пока, потому что спишь с дочкой начальника нашей базы. А так выкинули бы тебя под зад ко…

Но договорить фразу он не успел, свалился вниз от мощного удара в лоб. Перемахнув через стол, я поднял его за воротник рубашки, притянул, целясь кулаком в лицо. Но Бакстэр вырвался из рук и нанёс ответный удар. Мы сцепились, свалившись на пол, начали молотить друг друга кулаками. Но у этого кабана сил было явно больше, чем у меня. Я пытался уворачиваться, но ему удалось пару раз вмазать мне так, что в глазах стало темнеть.

— Прекратить!

Бакстэр ослабил хватку и отцепился. Я присел на пол и поднял глаза. Рядом возвышался Максим Дресслер, начальник авиабазы, готовый лопнуть от злости. Квадратное лицо с крупными чертами было кирпичного цвета.

— Это что такое? — выкрикнул Дресслер, зло сощурившись. — Обоим выговор. Устроили, понимаешь, разборки! Идите готовиться к учениям.

На следующий день мы вместе с Бакстэром демонстрировали Дресслеру наши достижения. Мои курсанты показали великолепную слётанность в парах, воздушный бой, и фигуры высшего пилотажа. Отработали безупречно. Судя по выражению лица Дресслера, он остался доволен, чего нельзя было сказать о Бакстэре. Чем лучше выступали мои ребята, тем мрачнее становился он.

Над аэродромом пронёсся клин элегантных синих «птиц». Они взмыли в воздух, оставив расплывающийся инверсный след. Закружились в головокружительном вальсе акробатических трюков: по восходящей спирали ушли вверх, вращаясь вокруг своей оси. Исчезли в белоснежной пене облаков, стремительно упали вниз, бесшумно, как призраки, промчавшись над нами. Только солнечный луч успел блеснуть на фонарях кабин, переметнувшись на изящный фюзеляж.

Вдоволь накувыркавшись в небе, истребители пошли на посадку и, пробежав по бетонной полосе, остановились почти у самой кромки.

— Ну ладно, — проговорил Дресслер удовлетворённо. — Вполне недурно, полковник. Подготовили вы своих парней отлично.

— Да ничего особенного, — проворчал Бакстэр. — Позапрошлый век. Мои беспилотники могут летать раза в два быстрее.

Я усмехнулся, по кислой физиономии Адама было заметно, что он дико завидовал. Но сделать ничего не мог.

— Летать-то они быстрее могут, а вот до маневренности, управляемости и живучести моих «ястребков» им далеко, — парировал я.

— Верно, — поддержал меня Дресслер. — Кстати, Глебов, покажите вашу новую разработку. Спейс файтер Ф-120. Характеристики меня впечатлили. Нам бы таких «птичек» бы эскадрилью. Смогли бы «закрыть» всё небо.

Я подошёл к стоянке, где задрав длинный изящный нос, гордо возвышался летательный аппарат, похожий на леопарда, приготовившегося к прыжку. Не удержался и провёл ладонью по нагревшейся июльским солнцем обшивке, ощущая кожей гладкую, словно атласную поверхность. Казалось, космолёт тоже ответил едва заметной дрожью, как жеребец, приветствующий любимого хозяина.

Взревел двигатель, космолёт начал разбег. Легко оторвался от взлётной полосы. С характерным стуком убрались шасси. Едва заметно покачиваясь, машина начала набирать высоту.

Только отсюда, из пронзительной голубизны можно было по-настоящему оценить масштаб и гармонию города, чью безопасность в небе охранял мой авиаполк.

Превратившись в живую рельефную карту, под крыльями проносился город. Проницаемые для света высокие башни из лисенткона, особого строительного материала, опутывала ажурная «паутина» туннелей. Солнце искрами рассыпалось в глади каналов, утопавших в изумрудной пене парков и садов. Раскрывали стеклянные крылья огромные «бабочки», в которых на разных ярусах росли деревья, собранные со всех уголков Земли. По периметру город окружали висевшие в воздухе массивные «сторожевые башни», похожие на огромные перевёрнутые панамы с лихо загнутыми по краям полями.

Голубая ширь опрокинулась и вновь встала на свои места. Космолёт энергично пошёл вверх, сделал переворот, ещё один. Машина словно срослась со мной, руки вытянулись в крылья, и казалось, я сам лечу свободно, как птица. Сколько раз поднимался в небо, и каждый раз буря чувств захлёстывала с головой, когда резал крыльями воздух, который становится плотным и осязаемым из-за невероятной скорости.

Космолёт вдруг непроизвольно поднял нос, я автоматически оттолкнул ручку от себя. Оглушила пугающая тишина, в которой вместо привычной вибрации турбин, было лишь слышно, как кровь бьёт набатом в виски, разламывая острой болью затылок. Клюнув носом, машина сорвалась в левый штопор. Закружилась по гибельной спирали, как кленовый лист.

Сверкающие оранжевым светом заходящего солнца высокие башни притягивали космолёт магнитом, раскрывая все шире и шире свои объятья. Черт возьми, надо прыгать, — промелькнула у меня спасительная мысль. Но нет! Неуправляемая махина упадёт прямо на жилые кварталы, разнесёт вдребезги хрупкую красоту.

На критической высоте меня осенило включить ракетные двигатели. Запаса топлива маловато, но вдруг поможет. Отдал ручку от себя, нажал педаль против штопора, скорость падения увеличилась. Но космолёт вышел из смертельного кружения и вновь отдал себя во власть уверенных рук хозяина. Стрелой пронёсся над аэродромом и начал снижаться.

Приземлившись, я зарулил на стоянку. Отодвинув фонарь, и ощутил слабость, которая поднялась от ног, разливаясь во всем теле. Стянул шлем, провёл пятерней по совершенно мокрым волосам. Кровь с грохотом стучала в висках. Сильный порыв ветра немного остудил разгорячённое лицо. Тяжело вытянув тело из кабины, я спустился по приставной лестнице вниз, и отправился к Дресслеру, чтобы отчитаться.

— Что это вы там такое вытворяли? — грозный рык начальника авиабазы не оставил надежды оправдаться. — Вы понимаете, какой опасности подвергли город?! Если бы космолёт упал на жилые здания, это привело бы к гибели сотен людей!

Внутренне я усмехнулся. Судя по нежно-пепельному лицу Дресслера, дрожащим губам, он боялся не за город, а за себя. Думал, я уроню космолёт ему на голову. Бакстэр, наоборот, выглядел довольным, как слон, просто лучился невероятным злорадством. Ещё бы, на глазах начальства его соперник облажался.

— Господин Дресслер, я смог бы отвести аппарат от города. Это опытный образец, мы устраним все недоделки, — мой голос звучал так жалко, что вспыхнули кончики ушей от стыда.

— Всё! Полёты на этой машине будут прекращены, — отчеканил Дресслер. — И молите Бога, полковник, чтобы об этом случае не узнал президент. Иначе вам точно придётся уйти в отставку!

***

— Я думала, ты привезёшь меня в отель, — сказала Нина, лукаво улыбнувшись.

— Здесь есть номера. Но, честно говоря, мне просто хотелось поесть. Даже не обедал сегодня. Некогда было.

Мы сидели в кафе, располагавшемся на крыше одной из самых высоких башен, откуда город виден как ладони до самого горизонта, где гладь океана сливается с небесной голубизной. Над нами через прозрачный купол в атласных складках неба сверкали скопления звёздной пыли. Когда опускалась ночь, лисенткон, оправдывая своё название «светящийся бетон» (lucent concrete), насытившись за день энергией солнца, начинал щедро делиться ею, эффектно разгоняя мрак. Стены переливались безумным разноцветьем. В небе разыгрывались огненные представления: низвергался мощный водопад, с грохотом проезжал длинный поезд, леопард выпрыгивал из созвездия Большой медведицы, проносился огромными прыжками и растворялся в воздухе. Обнажённая девушка раскачивалась на золотой цепи, уходящей куда-то в Млечный путь. Потрясающее впечатление.

Мы любили с Ниной бывать тут. Не только потому, что отсюда можно видеть город во всей его красе, здесь просто уютно, отлично готовят капучино. И звуки старомодного джаза, который я обожаю, дополняют тёплую романтичную атмосферу. На маленькой эстраде голограмма знаменитой вокалистки начала двадцатого века Билли Холлидей низким, бархатистым голосом исполняла «Осень в Нью-Йорке».

— Нина, о чем ты все-таки хотела поговорить со мной? О наших отношениях, которые зашли в тупик? Или о моем пребывании на авиабазе? Дресслер зачем-то тянет время и не хочет подписывать приказ о моем увольнении. Ты не знаешь почему?

Она помолчала, оглядела зал, словно пыталась подобрать слова. Около рта залегли едва заметные скорбные морщинки.

— Отец хочет, чтобы ты присоединился к Бакстэру.

— Нина, это смешно. Я и Бакстэр? Да мы глотку друг другу перегрызём. И потом, я — лётчик. Лётчик-испытатель и моё место в небе. А джойстиком крутить — это занятие для пацанов малолетних.

— Господи, ты упрямый, как осёл.

— Это единственное моё достоинство, за которое ты меня любишь.

Яркие огненные всполохи города подсветили тонкий абрис её лица, перекинулись жарким огнём на тяжёлое золото её волос, отразились мерцающим неверным светом в глубине глазах, чей постоянно меняющийся цвет я даже не мог понять. Когда рядом, хочется спрятаться от этого чувства. А когда исчезает, начинает снедать тоска, мир становится блёклым, будто старая выцветшая фотография. Что могло нас связывать: юную очаровательную девушку и мужчину, который лишь на пять лет моложе её отца?

— Серёжа, не всю же жизнь ты будешь пилотом-истребителем. Когда-то надо решиться и уйти.

— Твоя правда. По меркам военной авиации, в сорок два я — древний старик. Но я хочу учить ребят летать. Понимаешь? Только в небе они могут стать настоящими мужиками. Когда от перегрузки на крутых виражах в глазах темнеет. А не подростками-переростками. Ну, ничего, когда Дресслер уволит меня, пойду куда-нибудь инструктором в частную школу. Или таксистом.

— Ты не сможешь, — она так тяжко вздохнула, словно сердце разрывалось у неё от горя, когда представила меня водителем авиатакси.

— Гордость не позволит? Позволит. Это лучше, чем лизать задницу Бакстэру.

— Да при чём тут твоя гордость? Ты не понимаешь. Все транспортные средства, которые управлялись человеком, будут ликвидированы скоро полностью. Как в гражданской авиации. И я думаю, это правильно.

— «Футурист Электроникс» постаралась? Компьютеры тоже программируют люди, — возразил я.

— Да, но после того, как гражданские авиалайнеры стали беспилотными, катастроф стало на порядок меньше. А сейчас они совсем исчезли.

Чушь собачья. Мне безумно захотелось рассказать Нине о недавней авиакатастрофе, для расследования которой меня пригласили. Как наяву в голове пронеслись видения обгоревших обломков фюзеляжа, хвостового оперения авиалайнера. Искажённые предсмертным ужасом окровавленные лица погибших. Почти триста человек! Причина оказалась банальной: из-за магнитной бури зависла электронная система управления самолётом. Он врезался в гору и загорелся. И никакой информации об этом в системе «Универсум-портал» так и не появилось. Нет, не буду её расстраивать.

Внезапно свет в кафе стал меркнуть. И в небе, словно отражение безумной феерии на Земле, пошли в пляс ослепительные разноцветные всполохи. И чем ярче они становилось, тем больше ослабевало свечение башен, словно небеса, как вампир жадно высасывал электроэнергию.

Погас свет в окнах, исчезла, словно растворилась в воздухе объёмная реклама. Воздух разорвали испуганные крики людей, грохот сталкивающихся друг с другом машин, женский визг.

Нина болезненно сморщилась, сжала виски руками и с тихим стоном соскользнула на пол. Я бросился к ней, приподнял на руках. Прижал пальцы к сонной артерии, с радостью ощутил едва заметный пульс. Я огляделся по сторонам и ощутил, как мурашки побежали по спине. Кафе теперь напоминало поле брани, усыпанное трупами. Всё посетители потеряли сознание, как и Нина! Я выхватил коммуникатор из кармана, хотел вызвать скорую. Но экран был безжизненно пуст. И тут вспомнил, что в моем авиамобиле стоит более мощная радиостанция. Бережно подхватив Нину на руки, я вышел на площадку, где стоял мой авиамобиль.

И остолбенел: там, где только что плескалось море света, царила непроглядная тьма. Лишь в окнах небоскрёбов, словно зарево пожарищ, резвились разноцветные всполохи. Придерживая безвольно лежащее на моих руках тело Нины, я открыл дверцу авиамобиля и положил её на сидение, закрепив ремнями. Сел за штурвал и с замиранием сердца щёлкнул тумблерами. Приборы осветились фиолетовым свечением, хотя слабее, чем обычно. Лишь голографический экран с картой остался уныло чернеть, но меня это не беспокоило.

Авиамобиль скользил в пляшущих радужных бликах, словно катер в волнах диковинного моря, пролетал под величественными переливающимися всеми цветами радуги арками, «мостами», сотворённых безумной фантазией небесных архитекторов. Внизу как мрачные памятники на кладбище темнели башни.

Из сизой облачности вынырнул клин летательных аппаратов, похожих на большие ракеты с изогнутыми под углом длинными тонкими крыльями. Они бесшумно пронеслись ниже меня, и через мгновение я услышал канонаду взрывов. Черт, где наше ПВО, где беспилотники Бакстэра? Спят что ли?!

Впереди начала вырастать горная гряда, за которой пряталась база. Краем глаза я заметил, что ожил красный «глазок» у коротковолновой радиостанции, щёлкнул тумблером и надел наушники:

— Я — Сокол, вызываю базу. Приём. Я — Сокол…

— Слышу вас, полковник, — наплевав на позывные сквозь шум и страшный треск, прорвался голос. — Садитесь на рулёжке пятой полосы. И быстрее. Мы включим прожектора. У нас тут настоящий ад…

Когда авиамобиль благополучно приземлился, я открыл фонарь кабины и тут же болезненно закашлялся, едва не задохнувшись от одуряющих запахов гари, разлитого синтезированного топлива и пены для тушения пожара. Подхватив Нину на руки, бережно понёс к главному входу. По выгоревшим остовам ангаров, обугленным обломкам летательных аппаратов, стало ясно — база оказалась беззащитной перед атакой.

В туннелях было пустынно, встроенные в сводчатый потолок лампы светили еле-еле, с трудом разгоняя тьму. Изредка как тени проносились люди, исчезая в чернильной тьме проёмов. Я отнёс Нину в медицинский отсек и бросился на поиски врача и тут же наткнулся на хмурого Бакстэра, которого видеть хотел меньше всего.

— Адам, Нине нужна помощь. Она сознание потеряла. Что у вас тут, черт вас дери, произошло? Почему молчат зенитки, где твои гребанные беспилотники? И где всё? Апокалипсис наступил?

— Нине впала в кому, потому что у неё чип Хейсига стоит. «Универсум-портал» накрылась медным тазом. И все, кто к ней был подключён, без сознания.

— Что? — я попытался переварить сказанное. — Стоп! А у тебя разве этот чип не стоит?

Он пронзил меня уничтожающим взглядом, словно я сказал невероятную глупость.

— Конечно, нет. Что я дурак что ли?

— Ну, ты и мразь, — я грубо схватил его за ворот рубашки, так что затрещали пуговицы. — Меня гнобил, а сам…

— Да пошёл ты, — он брезгливо высвободился из моих рук. — Надо город спасать, людей, а не ругаться. Пока по клочкам его не разнесли эти ублюдки.

— А почему ты свои беспилотники не поднял? Что твои ребята тоже все в коме?

— Нет, конечно. Чипов у них тоже нет. Я распорядился. Просто спутниковая связь, да вообще вся наземная связь вышла из строя. И электроника. Так что давай, поднимая свой полк.

— Скажи на милость, не было счастья, так несчастье помогло. А я как подниму? У меня ни самолётов, ни лётчиков. Благодаря усилиям Хейсига и твоим тоже.

— Да нет, болван! Мы не ликвидировали истребители. Дресслер приказал их спрятать. Сейчас поднимем наверх. И ребята твои все здесь. Только ждут, когда ты вернёшься.

— Кстати, а Дресслер-то где? Он живой? Или тоже без сознания?

— Найти его не можем. Может, застрял где-то в помещениях, где электричество вырубилось.

Мне почему-то пришло на ум, что Бакстэр, который жаждал попасть на место начальника авиабазы, мог под шумок избавиться от Дресслера. Но сейчас это не имело особого значения.

— Ладно, сейчас найду аппарат для Нины и отправляюсь.

— Да хватит уже об этой шлюхе заботиться, — прошипел он мне в лицо, в глазах блеснула злость. — Которая спала со всеми подряд. Ты один слепой, Глебов. Лучше делом займись.

Как я не прибил его сразу, не понимаю. Наверно, нахлынувшая ярость парализовала меня. Сердце гулко забилось у самого горла, я сжал кулаки.

— Всё, Адам, если ты завтра пронесёшься убитым — это будет моя работа.

***

— Так, ребята, меняем тактику, — приказал я. — Все ушли на вираж. Беспорядочно кружитесь вокруг «бандитов».

Я взял ручку управления на себя, по восходящей спирали истребитель так стремительно набрал высоту, что у меня потемнело в глазах. А за мной ринулась враждебная стая хищных «птиц». Они сошлись в одной точке, и воздух разорвал оглушительный треск и грохот. С левым креном я заложил крутой поворот и с удовольствием понаблюдал огненный шар в окружении широкого нимба разлетевшихся искр и ливень из обломков.

Посадив истребитель, я сдвинул фонарь, но сразу выбираться не стал. Прикрыл измученные глаза, и вернулся к последнему моменту схватки. Все решали не секунды — мгновенья. Малейший просчёт стоил бы жизни. Но это так будоражило, хотелось повторить этот эффектный маневр, ощутить прилив адреналина, окунуться ещё раз в радость победы.

— С вами все в порядке, командир? — на крыло вскочил Суров, заглянул в кабину.

Приоткрыв глаза, я лишь устало улыбнулся.

— Молодцы, ребята! Все сделали, как надо.

Мы сражались с ракетами противника, которые обрушивались на город, насколько хватало сил. Нам удавалось уничтожить большую часть из них, но война не обходится без потерь. Каждый раз узнавая, что один из моих ребят не вернулся, я испытывал злость на себя и безысходность.

Я выбрался из кабины и вернулся на базу. Хотя энергосистему удалось восстановить, электричество старались не тратить понапрасну, и в туннелях света было не больше, чем от керосиновых ламп. Где-то не горело даже аварийное освещение, но я выучил маршрут наизусть и мог попасть сюда даже с закрытыми глазами. Хотя зачем я приходил? Ничего не менялось. Там, за стеклом в комнате, оборудованной под палату реанимации, лежала моя спящая царевна. Всё та же безнадёжная картина: лицо, не отличимое по цвету от белой повязки, под которую были убраны волосы. Безвольно лежащие на бежевом одеяле тонкие, ставшие почти прозрачными руки, увитые датчиками.

— Ты опять здесь торчишь? — я вздрогнул, услышав знакомый, но до жути опротивевший голос. — Пошли, у меня кое-какая информация появилась.

В кабинете Дресслера на прозрачном экране было пришпилено несколько фотографий объекта, похожего на висящую в пространстве длинную цилиндрическую ось с надетыми на неё колёсами: одно большое, другое поменьше.

— Один астроном-любитель оказался обладателем мощного оптического телескопа, — объяснил Бакстэр. — Вот именно отсюда и вылетают наши «детки».

— Ни чёрта не понимаю, — сказал я. — Эта платформа должна была защищать Гигаполис от электромагнитных бурь.

— Вот-вот. Но вместо этого стала конденсировать излучение и атаковать город. В итоге бури только усилились, и всё полетело к чертям собачьим.

— А почему я должен верить тебе? — спросил я, повернувшись у Бакстэру. — Может ты всё врёшь? Почему все спутники вышли из строя, а этот нет?

— Думаю, потому что у станции Хейсига была защита выше, чем у остальных. Они вбухали кучу бабла в это.

— Значит, все спутники не работают, а этот — работает. Но не так? Что-то не сходится, Адам. Темнишь ты, однако.

— Твою мать, Глебов, если бы знал, что ты такой трус, никогда бы не стал к тебе обращаться, — буркнул он.

Возможно, Бакстэр врал. Хотя вряд ли он придумал такой хитроумный план, чтобы убить меня. Но это, возможно, единственный шанс вернуть Нину, восстановить энергосистему, спасти людей.

Космолёт вырвался из объятий Земли. Голубой дымкой изогнулся горизонт, слившись с быстро темнеющим небом. Внизу остался Гигаполис, ровные ряды башен, пробивая взбитые в густую мыльную пену облака, напоминали огромный орган, созданный для того, чтобы кто-то сыграл на нём симфонию вечности.

— Слышишь меня, Глебов? — услышал я голос Бакстэра. — Ты уже совсем близко. Давай!

От комплекса оторвался клин серебристых аппаратов: длинное веретенообразное тело и тонкие изогнутые под углом крылья. Я должен успеть до того, как они настигнут меня, потому что провести маневр уже не успею.

Я нажал кнопку на панели управления. И на экране отразилось, как невидимый луч лазерной пушки прошёлся по всей махине от начала и до конца. Станция вздрогнула и вдруг начала распухать, словно её надували изнутри.

Но ракеты неслись прямо на меня, я сбил лучом одну, вторую. И тут смертоносный ливень из обломков комплекса обрушился на космолёт. Он потерял управление и рухнул вниз. Нестерпимый жар стал рвать лёгкие на куски. Я закашлялся, схватившись за горло, упал без сил рядом с панелью управления, на которой уже начал плавиться пластик. Но перед тем как потерять сознание, показалось, что какая-то сила подхватила космолёт, словно поймав в сачок, и задержала падение.

Сознание медленно прояснилось, и сквозь багровое марево я увидел изящный женский профиль. И только спустя мгновение понял, что это Нина сидит рядом.

— Нина? — открыв глаза, я попытался приподняться на локте.

— Все закончилось, дорогой.

Она нежно провела ладонью по моему лицу и отклонилась в сторону. Приподнявшись на локте, я взглянул в широкое во всю стену окно. Солнце расплавилось в еле заметную полоску золота над горизонтом. Обычно в это время Гигаполис окутывала чернильная тьма. Но сейчас в высоких башнях сияли мириады огней. Туннели и широкие улицы заливал ослепительный свет. Как заворожённый я стал следить за сменой феерических представлений, которые разыгрывались в небе.

На миг всё исчезло, едва заметно проступила алмазная россыпь звёзд. Но словно из глубин космоса явилась тройка стремительно летящих элегантных синих «птиц». Они закружились в головокружительном вальсе акробатических трюков. Один из самолётов свечой пошёл круто вверх, два других зеркально отклонились от него по параболе, и вместе они прорисовали на глубоком бархате неба цветок лотоса.

Господи, неужели у меня все получилось?! Или всё это только показалось?

Правила

1. Победитель предыдущего тура — Ведущий — выбирает произвольный текст объемом 5-25 тысяч знаков с пробелами (согласие автора обязательно) и создает новую тему с заголовком «Разбор по-мастерски — <порядковый номер>»

2. Любой желающий новым комментарием пишет критический разбор на предложенный текст. Форма произвольная, но от нее зависит результат голосования.

3. Участники, зрители и критикуемый автор вправе вступать в вежливую и доброжелательную дискуссию с критиком в комментариях к критическому разбору.

4. Участники, зрители и критикуемый автор голосуют плюсами и минусами за критические разборы.

5. Через неделю Ведущий объявляет Победителя — автора критического разбора с наибольшим количеством голосов.

1. Критический разбор просим публиковать с новой ветки, тогда он точно не потеряется среди других комментариев;

2. Просим не прятать разбор в оффтоп, чтобы он выделялся среди других веток;

3. С той же целью убедительно просим помечать каждый разбор вот таким заголовком:

КРИТИКА НА КОНКУРС

4. Желательно, чтобы в обзоре содержались разделы: соответствие названия тексту, насколько полно раскрыт сюжет, насколько глубоко проработаны персонажи, стиль, язык, легкость чтения, достоинства и недостатки, выводы.

Пожелание от ведущего:

1) Убедительно прошу, прежде чем голосовать, прочитайте, пожалуйста, все обзоры, представленные в ветке!

2) Комментарии к обзорам (особенно длинные) прячьте в оффтоп или скрытый текст, чтобы было проще видеть критические обзоры. Людям, которые работают с мобильных телефонов, трудно (а иногда и невозможно) пролистывать все комментарии до конца.