Блиц Министров №69-70. "Голосование"

Золушка и охотники за привидениями

— Хоть поверьте, хоть проверьте — нынче еду я на бал! Я хочу, чтоб принц эльфийский там меня поцеловал, — пела Золушка, — На дороге трудной этой у меня полно забот: чтоб на скорости кометы… Уложиться в поворот!

Пропела и словно накаркала: из-за угла на всех парах выскочило непонятное железное чудовище с огромными светящимися глазами. Они у него были не только спереди, но и с боков, и сверху, и даже на попе! И в довершение всей картины это чудовище завыло дурным гнусавым голосом.

Оторопелые кони чуть не встали на дыбы, потом чуть не сиганули на обочину, но Леопольд вовремя натянул поводья, приструнив своих пугливых подопечных, и твёрдой рукой велел им гнать вперёд, предотвращая неминуемую аварию.

Карета-тыква со свистом пронеслась мимо чудовища, благополучно вписалась в злосчастный поворот – Леопольд сбросил скорость – и пошла на разгон, спасая коней, экипаж и единственную пассажирку от возможных неприятностей.

В общем, последняя, почувствовав, что только что была на волоске от смерти, перестала петь и забыла о прекрасном принце, испуганно вжавшись в сиденье.

— На таких скоростях нельзя менять направление, — будничным тоном принялся объяснять Леопольд, — Занесеёт!

— А чудовище? – залепетал Белый Мыш, который сейчас из подлого грызуна стал прекрасным скакуном.

— У чудовища большая инерция! – заметил Леопольд, — Пока оно будет тормозить и разворачиваться, мы уже благополучно от него уйдём! – с этими словами он поднял одну руку и облизнул её, как будто это была лапка, потом сплюнул, вспомнив, что он сейчас не кот, снова взялся за поводья.

Однако, пронзительный прерывистый рёв начал приближаться сзади, и вскоре означенное чудовище нагнало и обогнало карету, потом начало подсекать так, что пришлось остановиться. Видя, что тыкву уже не спасти, Леопольд выхватил свой кинжал и перерезал поводья, давая лошадям свободу, а сам, схватив в охапку Золушку и Гену с Чебурашкой, выпрыгнул в придорожную канаву. Белый Мыш и Серый Мыш кинулись врассыпную.

Сидеть в канаве было страшно, да и мокро. Особенно бузил Гена, на котором сейчас вместо привычной бугорчатой кожи цвета хаки красовался дорогой костюм придворного:

— Вот был бы я сейчас крокодилом – чувствовал бы себя как рыба в воде, а так…

А сверху раздавался свист, грохот, гремели молнии и откуда-то что-то падало.

Золушка и её свита ещё долго сидели в канаве, дрожа то ли от холода, то ли от страха, а потом предприняли робкие попытки вылезти наружу.

И взгляду предстала издырявленная в решёто и обугленная гигантская тыква. Чудовище стояло на обочине, раскрыв во все стороны какие-то непонятные жабры в количестве четырёх штук, а вокруг бродили мужики с ранцами. Около них вился страшный зелёный пузырь с мерзкой рожей, и рожу эту постоянно корчил.

— А кто нам за работу заплатит! – недовольно требовал чернявый.

— Ну что мне теперь делать! – зарыдала Золушка, — Так и прозябать в семье злой мачехи до конца своих дней? А я не простая падчерица-служанка! Я – заколдованная принцесса! Я – избранная! Это была не просто девичья мечта! Это была миссия! Мне надо было попасть на этот бал и встретить там своего суженого, чтобы мы смогли заключить с ним политический брак… И вершить судьбы мира… Я и так как Гарри Поттер всю жизнь кукую в нелюбимой приёмной семье…

— Я, конечно, не Тотошка, — подал свой голос Чебурашка, — Но меня превратили в твоего маленького породистого пёсика, чтобы ты могла быть полноценной дамой с собачкой… Так вот послушай меня, Золушка! На тебе волшебные башмачки! Не серебряные, но хрустальные… Если ты стукнешь каблуками три раза…

Договорить он не успел, Золушка превратила услышанные слова в действия.

На хмуром небе сгустились тучи, поднялся ветер, закрутил всё зловещей воронкой, и из образовавшегося торнадо материализовалась носатая тётка в шляпе-цилиндре и квадратных очках. Она принялась порхать вокруг места происшествия на своих стрекозиных крылышках и взмахивать волшебной палочкой, растрясая звенящую магическую пыльцу.

Мужики с ранцами оживились и принялись во всю стрелять из своих непонятных штуковин, но по Шапокляк – а это была именно она, так ни разу и не попали – старуха уклонялась от грохочущих молний, словно неутомимая муха. А когда у буянов кончился заряд, она опустилась на опалённую и разрушенную тыкву и грозно окинула четвёрку недовольным взглядом:

— Как вы посмели разгромить экипаж моей внучатой племянницы!

— Мы – охотники за привидениями! – заявил рыжий полноватый мужчина, — Мы ехали на вызов и по дороге увидели зловещую тыкву…

— Вы о волшебстве хоть когда-нибудь слышали? – требовала Шапокляк, — Сколько уже можно путать чудеса и волшебство с нечистой силой и прочей бесовщиной!

— Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов! – заявил худощавый блондинчик с причёской как у Элвиса и такими же как у Шапокляк квадратными очками на глазах. И это была последняя вменяемая фраза, которую он произнёс в этот день. Потому что дальше он достал калькулятор, уткнулся в него и принялся увлечённо жать на кнопки, словно в руках у него был современный гаджет последней модели, и ему только что пришла куча сообщений из социалочек: — Если число «пи» в полнолуние становится равно квадратному корню из сферического коня в вакууме, — бормотал он себе под нос, явно выпав из этой реальности, — То скаляр комплексомерного пространства принимает значение розового слона, инвертированного с помощью самосопряжённого оператора уничтожения торсионного бозона пранокармической чакроматерии.

— А у самих-то у вас что за монстр? – Шапокляк небрежно кивнула на летающий зелёный пузырь.

— Это – Лизун! – принялся объяснять чернокожий мужчина, — Талисман нашей команды!

— А вот за то, что вы тыкву разнесли… — начала было Шапокляк, но её перебили:

— Так тыква – это ж хеллоуинский монстр! – заявил чернявый, — Вот мы и решили его подстрелить!

— Вот за то, что всё тут разгромили – будете теперь отрабатывать! – постановила Шапокляк, взмахнула своей волшебной палочкой, и охотники за привидениями превратились в чистокровных скакунов, а Экто-1 – в новую карету. Вокруг остался наматывать круги только Лизун.

— Я не могу посадить это глупое существо в качестве кучера, — рассуждала Шапокляк, — Не могу доверить ему жизнь моей внучатой племянницы! Так что управлять конями, Леопольд, снова придётся тебе! А вы, Гена и Чебурашка – как интеллигентные люди — по-прежнему остаётесь лакеем и породистой собачкой…

— А мы, а мы, можно и нам тоже! — прибежали откуда-то Белый Мыш и Серый Мыш.

— А вам – нельзя! – пригрозила Шапокляк, — Вы совершенно не владеете никакими манерами! Могу превратить вас в петрушек, будете народ веселить. И этого зелёного – тоже!

Она взмахнула волшебной палочкой.

— А теперь садитесь в карету и отправляйтесь скорее на бал! Золушка! До полуночи остаётся совсем немного времени…

— Но моё платье… — испугалась Золушка, разочарованно оглядывая вымокший в канаве наряд.

— Платье – это ерунда! – махнула волшебной палочкой Шапокляк.

И платье тут же преобразилось, приняв свой прежний торжественный вид.

— Вот ботинки береги! – напутствовала Шапокляк дальше, — Они – волшебные! Когда они на тебе оба – ты можешь ударить ими друг о друга и вызвать меня…

Уже через час новая карета остановилась у дворца.

* * *

— Сорок два экспоненциальных протогомункула помноженных на доллар кубический, — бормотал себе под нос один из коней, вычерчивая копытом какие-то формулы на песке: — Есть! Я нашёл эту формулу магического заклинания! Сейчас я его произнесу — и мы примем прежний облик!

* * *

В самый романтический момент, когда эльфийский принц начал делать Золушке предложение, её прекрасное бальное платье стало превращаться в обноски. Но это была только половина беды! Один петрушка преобразился в страшное привидение с глупой рожей, которое тут же посеяло панику, а ещё двое – в мышей, от которых все шарахались и визжали. Чебурашку в истинном обличии все принимали за мышь – причём, гигантскую, от чего паника только усугублялась, и на фоне этого Крокодила Гену даже не заметили.

Спешно сбежав от суженого, Золушка кинулась спасать друзей.

— Башмаки! На тебе волшебные башмаки! – напоминал Чебурашка.

Укрывшись от сторонних глаз за занавеской, Золушка три раза стукнула каблуками, и прямо в раскрытое окно влетела Старуха Шапокляк с волшебной палочкой.

— Крёстная! Я не понимаю, что происходит! – причитала Золушка, — Я прекрасно укладывалась в лимит! У меня ещё целых пятнадцать минут…

— Это непредвиденный форс-мажор, внученька! – ответила Шапокляк, — Ты правильно сделала, что вызвала меня! Загадай желание и передай дальше — это отвлечёт народ от сложившегося кавардака. А утром всё забудут!

— А принц… Он меня тоже забудет? — расстроилась Золушка.

— Прояви изобретательность! Положи вот тут туфлю, и оставь в ней записку «лично присутствовать не могу, верунсь — заберу». Когда загаданное желание передавать будет уже некому, последний из игроков в неё его и засунет. А принц наутро найдёт! Это — материальный вещдок, такое не забывается! Может быть, утром он о тебе не вспомнит, но обязательно заинтересуется, кому передать это желание, оставленное в туфельке. Заинтересуется, где же тогда вторая часть головоломки… И по ней он тебя потом вычислит!

— Крёстная! Но он же – эльф! Они очень плохо соображают…

— Не переживай! У него есть и отец, и дедушка, и прадед… Они эти фокусы с туфлями уже проходили. Научат! Ну, а тебе придётся набраться терпения и ждать, пока твой суженый проверит не одну тысячу дамских ножек…

Отель «Prima Music»

— Уютный отель, — сказал Марк Иде, оглядев небольшой холл.

Он бросил чемоданы у входа и подошёл к приёмной стойке.

Пока муж оформлял документы, Ида разглядывала интерьеры. Внимание её привлекло панно над стойкой. Какой-то чудак собрал на красной кирпичной стене орнамент из обсидиановых дисков.

Ида подошла поближе. Это же старые виниловые пластинки! А вот и древний проигрыватель. Стоит на столе в углу холла.

В отеле они оказались единственными постояльцами. Мало кто решался посетить эти знойные места в разгар жары. Но мужу хотелось повидать родственников, и Ида решила не расстраивать его отказом от поездки.

Супруги доехали до третьего этажа, и нашли свой номер. Он оказался чистым и прохладным.

Ида приняла душ, и её тут же сморил сон. Она проснулась глубокой ночью. Марк безмятежно спал рядом.

— Хорошо бы чем-то занять себя до рассвета, — подумала Ида.

Она попробовала включить телевизор, но пульт не сработал. Надо бы отнести его в приёмную, чтобы сменить батарейки. Должен же быть в отеле дежурный?

Стараясь не шуметь, Ида накинула свободное платье в пол и вышла в коридор.

В свете последовательно вспыхивающих ламп она направилась к лифту. Нажав на вызов, прислушалась. Судя по звуку, лифт спускался сверху.

— Странно, ведь тут нет четвёртого этажа, — подумала Ида, но тут двери лифта распахнулись.

Она вошла в полутёмную кабину и автоматически нажала на кнопку нулевого этажа. И тут увидела, что в лифте уже кто-то есть. Мужской силуэт стоял у стены на расстоянии вытянутой руки. Ощущение было не из приятных, но она быстро вернула себе хладнокровие.

Кабинка спустилась к нулевому уровню, и Ида вышла в холл.

В приёмной никого не было. Черные диски тускло мерцали в свете одиноко горевшей лампы. Она повернула обратно к лифту.

— Ида! – вдруг позвал её недавний попутчик, — Ты не узнаёшь меня?

— Кир… – остановившись, прошептала Ида. При первых звуках его голоса воспоминания обрушились на неё звенящим и искрящимся шквалом.

— Как ты здесь оказался? – спросила она, взяв себя в руки.

— Бывают такие совпадения, — он улыбнулся, и её окатило теплом, заставившим опять почувствовать себя той ошалевшей от счастья девчонкой.

— Тянуть дальше некуда. Пришло время ответить на вопросы, — прервал затянувшееся молчание Кир.

— К чему объяснения? Тебе всё удалось. Ты стал тем, кем и хотел быть. Я бы тебе только мешала, — она много лет придумывала варианты ответов, но сейчас все они казались ей глупыми и неуместными.

— Это ложь. Я имею право на правду. Все эти годы я искал тебя, чтобы спросить, но ты как сквозь землю провалилась. Что во мне тебя не устраивало? Нелепые отговорки, вроде тех, что были в твоей записке, не сработают.

— Прошу тебя, Кир, не настаивай!

— Ладно. Прежде чем приступить к откровениям, нам надо немного привыкнуть друг к другу… снова. В танце мы всегда находили полное взаимопонимание. Давай потанцуем. И тебе будет намного проще всё мне объяснить.

— Я не танцевала вечность!

— Ты – и не танцевала?! Ты, лучшая на курсе! Не представляю… Посмотрим, что здесь есть.

Кир подошёл к стене и стал разглядывать пластинки.

— Да тут сплошная классика… О, нашёл! Сам Боккерини! Менуэт!

Он снял со стены один из дисков, установил пластинку на проигрыватель и перенёс иглу на чёрное поле. Под первые аккорды подошёл к Иде и отвесил церемонный поклон.

Она присела в шутливом реверансе, не намереваясь идти у него на поводу, но музыка вскоре увлекла её, и теперь она со всей серьёзностью вспоминала свою партию.

— Помнишь, ты был в чулках и в парике, а меня это страшно веселило! – изысканная нотная филигрань унесла Иду на двадцать лет назад, когда она ещё была ученицей хореографического училища и танцевала в паре с самой яркой звездой курса, — Кто бы мог подумать, что я тогда дёргала за парик самого Кирилла Савельева, будущего всемирно известного танцовщика.

— Ты могла бы быть такой же звездой, как и я. – Кир грациозно поменялся с Идой местами, — Равной тебе не было.

— Да, это правда. Но, кроме почестей, мне доставались ещё и сбитые в кровь ноги, и зависть сокурсниц. Тебе же всё было дано свыше. Ты с самого начала не имел конкурентов и снисходительно выслушивал мои жалобы.

— Ладно, предположим, я был туп и толстокож. Ты могла бросить меня, но не исчезать из искусства. Ты и сейчас великолепно танцуешь.

— Музыка закончилась, а мы все ещё выделываем фигуры, — спохватилась Ида, — Мне пора возвращаться в номер.

— Хорошо, но сначала посмотрим, что на первом этаже, — Кир решительно потащил Иду на лестничную клетку.

— Надо же, — они шли по коридору первого этажа и разглядывали развешанные на стенах пластинки, — Здесь одни вальсы. Беру любой, не глядя.

Кир сдёрнул со стены одну из пластинок, и они вошли в холл. Там тоже стоял проигрыватель.

— Волшебный отель! – обрадовано провозгласил Кир, приглашая Иду коротким кивком головы.

Ида положила руку ему на плечо и ощутила блаженство, плавно закружившись в такт сердцебиению. Очнулись они только на последних нотах.

— Так что? – настойчиво спросил Кир, заглядывая ей в глаза.

— Отец был против, — прошептала Ида, — Он не хотел мне участи мученицы, возложившей жизнь на алтарь танца.

— Ты опять не искренна, – покачал головой Кир, — Мнение отца тебя никогда не интересовало.

— Исследуем второй этаж? – помолчав, предложила Ида.

— Конечно!

— Джаз! – воскликнули они хором, ворвавшись в коридор второго этажа, как расшалившиеся дети.

— Выбираю наугад! С одним условием — если повезёт с композицией, то ты скажешь мне правду!

— А проверь! – ответила Ида, озорно пританцовывая.

— Понтейо! Это джек-пот! – Кир продемонстрировал восторг в своем прославленном высочённом прыжке.

— Осторожно, тут низкие потолки! – Ида моментально включилась в танец.

— Как же ты чувствуешь ритм! — восхитился Кир, — Не верю, что тогда ты ускользнула беспричинно.

— А может, я влюбилась в другого! — лукаво блеснула глазами Ида.

— Исключено, — воскликнул Кир, и вдруг посерьёзнел, — Неужели это может быть правдой?

— Нет. Но все другие версии ты отвергаешь, а другой правды у меня для тебя нет. Да, ты не забыл? У нас ещё есть третий этаж! – адреналин кружил ей голову, как креплёное вино.

— Там твой муж! – схватил Кир её за руку.

— Вот это меня всегда в тебе и настораживало, — отняла руку Ида, — Твоя вечная расчётливость. И неумение забыться даже в самые безбашенные минуты. Мой муж – человек благородный. Он не осудит меня из-за нескольких танцев со старым знакомым. А вот что скажут три жены, которых ты сменил за двадцать лет?

— Да, жён у меня было в избытке. Но такой партнерши, как ты, не было и не будет. Музыка закончилась. Бежим?

— Летим! Хочется поскорее узнать, что нам приготовил третий этаж!

— Рок-н-ролл! Он жив, и место его обитания — здесь! – провозгласил Кир, — Элвис! Ставлю!

— Полетаем! – выкрикнула Ида, выбрасывая ноги в подскоках, как в те годы, когда она ещё была невесомой девчушкой с горящими глазами.

— А теперь – акробатика! – и Кир схватил Иду за талию и подбросил в воздух.

Он заботливо подхватил её при приземлении, но её левая нога подвернулась и она рухнула на застеленный ламинатом пол.

— Раньше для нас это было элементарно, – опустился на корточки расстроенный Кир, — Очень больно? Давай помогу…

— Не надо, — пролепетала посеревшими губами Ида, — Я позову мужа.

— Я сам тебе помогу! Покажи, что с ногой.

Не дожидаясь ответа, он откинул подол её платья. Ниже колена левую ногу перерезал уродливый поперечный шрам. Будто часть голени, сдвинув по оси, грубо приколотил неумелый плотник.

Кир поднял на Иду ошеломлённый взгляд.

— Тогда меня сбила машина, — Ида тяжело роняла каждое слово, — Ногу еле спасли. О танцах не могло быть и речи. Я не смогла бы жить, если бы ты бросил меня из-за увечья. И не смогла бы жить, мучаясь мыслью, что ты со мной из жалости. Оставался один выход – исчезнуть. Отец понял и помог.

— Как же ты сейчас танцевала…

— Не знаю. Я забыла и про искалеченную ногу, и про боль. Этот отель вернул нам нашу музыку. Подарил несколько минут из юности. Это действительно волшебство. Но утром магия исчезнет, и всё вернётся на круги своя. Двадцать лет прошло. Двадцать лет…

— Ида? Ида! – послышался звук открывшейся двери и голос Марка.

— Уходи, Кир! Довольно объяснений. Утром мы проснёмся и решим, что всё это было во сне. И не ищи больше встреч! Не делай больнее ни мне, ни себе.

По коридору послышались шаги. Свет поочерёдно вспыхивающих ламп сопровождал подходившего к холлу Марка.

Кир отступил к лифту и нажал на кнопку.

Двери лифта мягко распахнулись. Мужской силуэт проскользнул внутрь.

— Четвёртый этаж, — думала Ида, поднимаясь с пола с помощью Марка, — На кнопке загорелась цифра «четыре». Но четвёртого этажа здесь нет. Что же может быть на этом несуществующем этаже? Может быть, те мелодии, под которые мы с ним так и не станцевали?

***

Опять утро…

В горле пересохло, голова раскалывается. Не открывая глаз Сергей потянулся за подготовленным заранее стаканом воды.

Когда мысли наконец-то начали проясняться, вернулись и страшные догадки.

Он резко сел. В то время, как мозг полностью отрицал их, болевшая голова, грязь в комнате и капли крови говорили об обратном.

Капли крови…

Застонав, Сергей упал обратно в постель.

* * *

— Мам, смотри — летающие хомячки! — воскликнула девочка, показывая на ночное небо за окном.

— Хорошо, Тань, иди спать.

Девочка ещё немного задержалась возле окна. Летающие хомячки! Вот кого она хотела бы увидеть!

После напоминания мамы Таня пошла в комнату, так и не увидев падающую звезду.

* * *

Не привлекая лишнего внимания, по ночным дворам шел куст.

— Ты где? — спросил у него телефон.

— Немного задерживаюсь, с кровью были проблемы. Камеру взять получилось?

— Да, по этому поводу не переживай. Я тебя жду.

Куст улыбнулся, представив будущее мероприятие, и, удобнее перехватив банку искусственной крови, направился в сторону центра.

* * *

На крыше многоэтажки отдыхало стадо хомячков. Кто-то обсуждал предстоящие гонки, кто-то любовался ночными пейзажами, кто-то просто спал. Никто из них не заметил прихода старого хомяка.

— Итак, правила вы все знаете. В этот раз летим через мост до городского музея. — Начал тот без объявления войны и, улыбнувшись, добавил:

— Задание для проигравшего уже готово.

Он всегда выступал организатором ежемесячных гонок, хотя сам участия не принимал.

Остальные розовые с разноцветными пятнами хомяки заметно приободрились и пошли на разминку.

— А до моего прихода ее нельзя было провести? — Вздохнул старый хомяк и сел на краю крыши. Внизу ночной город играл многочисленными огнями. — У вас десять минут.

* * *

На улице было холодно. Сергей достал сигарету, но закурить не успел: его внимание привлекло скопление людей неподалёку. Они стояли по одному или парами и что-то оживленно обсуждали. Послав плохие мысли подальше, мужчина направился к толпе.

Не вслушиваясь в разговоры он сразу направился к предмету разговора и, увидев его, чуть не потерял сознание.

Сергей отошел к стене и сел. Кровь. Лужа крови.

Надо собраться. Это невозможно.

Он взглянул на серое небо. Но успокоится ему было несуждено: услужливое внимание выхватило мелькнувшие зверинные следы на окне. На пятом этаже.

* * *

Мурлыкая себе под нос песенку, Куст шел на встречу. Вдруг сверху раздался писк. Рассмотреть птицу он не успел: та ударила его в грудь, повалив на землю, и улетела.

Куст выругался, увидев разбитую банку. Встал, отряхнулся, проверил телефон — целый, даже звонок не сбросил.

И увидел звериные следы у себя на груди. Закричав, он кинулся прочь, ещё не до конца понимая куда.

— Куст? Куст? Ты где? — спрашивал ему вслед брошенный телефон.

* * *

— В этот раз ты, Серега, — поздравил старый хомяк проигравшего и вытянул из укрытия большие тапки в виде собачих лап, — Надевай.

Под хохот разноцветной эскадрильи Сергей залез в тапки.

— Они с клеем? — спросил он.

— Удивлен?

— Нет.

— Падает звезда, — обратился к стасу старый хомяк, — Время пожелать себе премию и удачу в следующих гонках.

Ничего пожелать Сергей не успел. Он вдруг почувствовал, как соскальзывает с крыши, хотя та была абсолютно ровной. И вот он уже летит вниз, и физика успешно игнорирует все усилия его крыльев.

Но до земли он не долетел, лишь испачкался: у самой лужи его подхватил ветер и понес в сторону его дома. Устав сопротивляться, Сергей смирился с неизбежным. По пути он перепугал всех собак, сбил троих прохожих и одного куста-пилигрима. И упал на балкон после того, как «ветер» впечатал хомяка в чье-то окно.

После этого его никто уже никуда не тянул.

* * *

— Ну что, оборотни, гонки?

***

Петька спешил в кино. От переизбытка чувств он даже подпрыгивал, как девчонка. Ещё бы! Поход в кино был для Петьки настоящим событием, а всё потому, что такие походы всегда нужно было заслужить, и не чем-нибудь, а хорошей отметкой.

Дело в том, что учился Петька, мягко говоря, плохо, зато ленился на славу, и для его матери даже тройка давно уже стала считаться вполне допустимой отметкой — с тройками-то переводят в следующий класс. Но у Петьки и тройки последнее время стали встречаться всё реже.

А не далее, как вчера Петька получил не то что тройку, а четвёрку с минусом! И не по физре какой-нибудь – там-то он круглый пятёрочник, а по литературе! С горем пополам, но ему удалось выучить заданное на дом стихотворение. А всё потому, что очень уж ребята хвалили этот новый фильм про шпионов.

Фильм Петьке тоже понравился. Выйдя из кинотеатра, какое-то время он был весь погружён в его содержание.

«Вот интересно, — думал он, — почему это иностранные разведчики называются шпионами, а русские шпионы – всегда разведчиками? Надо будет спросить у Мишки».

Мишка был Петькин закадычный дружок. К тому же, отличник. Конечно, со стороны учителей к Мишке были претензии. Дескать, какой же ты друг, если не можешь подтянуть своего товарища? Мишка на такие упрёки лишь вздыхал. Как же! Подтянешь… сколько раз пытался, и уроки вместе делали, но… ленив Петька донельзя. Даже вызубрить, как следует, и то не может.

Неожиданно Петька услышал сзади протяжное «ооох…», и, повернувшись, увидел лежащего на асфальте старичка. Рядом с ним валялась палка. Видно, старичок споткнулся обо что-то и упал. Петька бросился ему помогать. По сути, он был добрым мальчиком, вот если бы ещё и учился хорошо…

— Обопритесь на мою руку, дедушка, сейчас поднимемся… вот так. Вы не ушиблись?

Подняв старичка, Петька подал ему палку.

— Спасибо тебе, Петя, — улыбнулся старичок.

Петька аж глаза вытаращил. «Откуда это старичок знает, как его зовут?» Вроде бы раньше он никогда его и не видел. Если бы видел, то точно бы запомнил. Хотя бы из-за бороды. Ни у кого сейчас нет таких бород – длинных, белых. Разве только у старика Хоттабыча такая борода.

— Почти угадал, — снова улыбнулся старичок, заставив Петьку ахнуть от этих слов, — я не совсем обычный человек. И мне тоже ведомо волшебство. А за твою доброту и помощь, дарю я тебе одно желание. Загадай, что пожелаешь. И ещё. Это желание ты должен передать любому человеку. И тот в свою очередь другому, — и он, помахав рукой, неожиданно исчез.

Петька протёр глаза, покрутил головой, но старичок будто сквозь землю провалился.

И тут он осознал, что старичок-то и впрямь, значит, волшебник. А значит… а значит, он может загадать что угодно!

Мысли лихорадочно закрутились у него в голове. Что пожелать? Что? Но, как нарочно, ничего путного в голову не приходило. К тому же, этим желанием нужно с кем-то и поделиться. Или… как он там сказал?

«Это желание ты должен передать любому человеку».

Эх… уточнить бы… Вот пожелает он снова пойти в кино. Ну, Мишке передаст желание. И Мишка тоже пойдёт в кино? И вот так, по цепочке все и пойдут в кино?

Петька представил, как пожелает сейчас стать миллионером! Хорошо же? И учиться не надо, и работать. А потом и Мишка пожелает, и Димка, которому Мишка желание передаст. И вот так по цепочке. Да по всему миру! И все станут миллионерами и… помрут от голода. Работать-то кто тогда будет? А деньги не скушаешь. Петька засмеялся.

Нет, конечно же, у каждого будет своё желание. И едва подумал об этом, так сразу и смеяться перестал. А ну как по цепочке убийца какой попадётся, злодей какой-нибудь? И что тогда будет?

«Ладно, повременю пока желание загадывать и передавать. Глядишь, что-то дельное в голову и придёт…», — и он поспешил домой, почувствовав, что проголодался.

С того дня прошло много лет. Петька всё же закончил школу. Сколько раз у него было желание воспользоваться даром старичка-волшебника! Аж на языке крутилось: «Пусть меня сегодня не спросят…», но тут же вспоминал свои опасения и, пусть и получал заслуженную двойку, но зато был спокоен. Впрочем, этот дар, висевший над ним, как Дамоклов меч, в результате принёс свои плоды. Ему надоело каждый раз трястись, раньше-то он не трясся – ну, двойка так двойка, а тут, почувствовав ответственность и страх, что может использовать желание, стал потихоньку вгрызаться в учёбу. И всё чаще ходить в кино.

А желание? Оно и по сей день с ним.

Кто знает, может однажды к тебе на улице подойдёт человек и скажет: «Я дарю тебе одно желание…»

А, может, и нет…