Блиц Министров №48 "Министерия"

Творцы Вселенных

Говорят, что каждый человек – это отдельная Вселенная… но это значит, что есть кто-то или что-то, что создаёт эти Вселенные, делая их непохожими друг на друга…

Человек стоял на балконе высотного здания и смотрел вниз. Внизу копошились букашки.

«Букашки топчут букашек… — подумал человек, — и от них остаются мокрые, маленькие пятнышки… и я такая же букашка, — горькая усмешка тронула губы, — перегнись ещё чуть-чуть – и от меня останется такое же мокрое пятно…»

— Эй, проснись! – Тара толкнула мужа в бок. – Он опять на балконе и свесился!

Кан тут же очнулся.

— И что мне делать? – растерянно развёл он усами.

— Ну, придумай же что-нибудь!

Легко сказать – придумай…

И угораздило же их выбрать именно этого человека! Он и до них-то был неадекватный, удивительно ещё, что умудрился дожить до тридцати лет и не загреметь в психушку.

Но… учуяли тогда в нём какую-то творческую жилку, а у Кана, как на грех, идея была, хорошая такая идея, навороченная – не каждый такое и потянет, разве только тот, у кого и без них в голове извилины кудрявились не от переизбытка айкью, а от всяческих заморочек. А тут – вдохновения аж на целый роман! Но самому-то не воплотить – вот и выбрали этого чудака.

И всё шло хорошо – и известность быстро пришла, и фантазии у Кана, да и супруги, просто фонтанировали, но решили они взять ненадолго отпуск – улететь отдохнуть в мечтах куда-нибудь на острова. А после отдыха немножко расслабились.

Конечно, это явление временное, да и их подопечному тоже отдых пошёл, как казалось, на пользу, только вернулся он однажды мыслями домой, а мысли-то одна другой хуже. Не иначе в осеннем парке беса подхватил. Ладно бы ещё какого-нибудь беса чревоугодия или похоти – с такими и жить веселее, так нет! – уныния! И не прогонишь. Тут уж сам человек должен расстараться.

Всё, что удалось придумать Кану – это заставить мужчину бежать с балкона к стенному шкафу, чтобы переобуться – дескать, будет совсем не комильфо, если из лужицы, оставленной популярным автором, будут торчать домашние тапочки, а не какие-нибудь штиблеты.

А что дальше? Не далее, как две недели назад, Кан и Тара отбили подопечного от беса с помощью идеи провести ремонт в гостиной. Несколько дней тот увлечённо и собственноручно перекрашивал пол и потолок в красный цвет, а стены в чёрный. И теперь гостиная вкупе с белой мебелью и белым роялем имела несколько пугающий и ирреальный вид. А если ещё учесть и белый остов скелета, восседающего на стуле перед роялем и положившего руки на клавиши, то картина была та ещё!

Зато какой эффект это художество произвело на приглашённых гостей! И каким довольным и счастливым выглядел он сам. Он так любил слыть оригиналом! И – на тебе! Опять этот бес…

А что если… добавить к этому художеству несколько штрихов? Всего-навсего и надо прикупить белил.

И… молодой человек, направившийся было снова к балкону, стремительно выскочил из квартиры и помчался в магазин.

Вернувшись – открыл банку с белилами, налил их в лоток и, открутив ступни скелета, окунул их в краску. Взобравшись на стремянку, стал аккуратно вести белые следы по потолку. Вот они протопали от двери до люстры, обогнули её, дошли до балкона…

И тут Кан явственно услышал у себя в голове: «А теперь на балкончик… на балкончик… и на перилах оставь следы… а потом внизу…»

Бес! Опять этот проклятый бес!

«Куда! – задёргал, будто верёвку от колокола, одну из извилин Кан, — это же слишком тривиально! Спусти следы по занавеске… так… теперь по полу к роялю… теперь оставь отпечатки кистей на чёрных клавишах… ну вот! В субботу можно снова пригласить гостей!»

— Уффф… — выдохнул Кан, — до субботы можно особо не напрягаться, а там, глядишь, идейка какая наклюнется… да хоть какой-нибудь триллер про эту гостиную. О! Я даже вижу заголовок – «Следы на шторах» или «Лунный этюд, сыгранный скелетом в чёрной комнате…» Ну, я ещё подумаю…

— Кан? Ты слышишь меня? Эй, Кан! — Тара вот уже минут пять пыталась сказать что-то мужу.

— А?.. Что?.. Нет, я всё-таки гений!

— Гений, гений, кто ж спорит-то? Только тут такое дело… — и она, щекоча Кана усами, тихо зашептала ему в ухо, — я, кажется, того… в общем у нас родится наследник…

— Что?! – выпучил глаза Кан, — нам тут двоим – и то развернуться негде, сплошные лабиринты…

— А мы его подселим, — засмеялась Тара, — вот ему! – и она указала усом в сторону беса, который сейчас представлял собой сплошное уныние – ещё бы! – опять сорвалось.

— А что? – засмеялся и Кан. – Наследственность будет отменная. Да и идейка в наследство неплохая есть – пусть возомнит себя ангелом.

Тараканы переглянулись и прыснули от смеха. Впереди, после волнительного периода, вновь замаячила спокойная, беленькая полоса.

Защитник из Хмэр-Хмура

Прозвучал медный гонг, и враги сошлись в центре арены. Принц Грегори снисходительно усмехнулся Тэссену:

— Хотя наставники и обучали тебя боевыми искусствами, куда тебе сравниться со мной, я ведь сын лорда, а ты наверняка сын простого крестьянина, или грязного лавочника! Пусть первый удар будет за Тэссеном!

Оружие принца – цепь с благородным клинком на конце, стоило целое состояние, Тэссен хорошо знал об этом. Сам помогал ковать такие мечу кузнецу, пока самого юношу не забрали в военную школу. И хотя сам Тэссен был из самых низших сословий – а точнее, сиротой с улицы города, Хмэр-Хмур был основан отважными воинами, и законы здесь были такие – если ты проявляешь способности, будь ты лордом, или простым лавочником, ты обучаешься в Академии.

Так он и попал в школу военных искусств, куда в тайне мечтали попасть все мальчишки из Хмура. С первых дней Грегори задевал Тэссена из-за происхождения. Забирал миски с едой, высмеивал перед товарищами, хвастал оружием из благородного сплава. Его соперник молчал, но ожидал свой момент отомстить знатному лорду.

Разумеется, Тэссен смолчал, что у него был секрет против такого оружия. Цепь лорда гоняла Тэссена по додзе, но, всё же не успевала за Тэссеном. Простой окантованный посох доставал меньше цепи, зато на конце было хитрое приспособление. Тэссен нажал на кнопку, и кронштейны раздвинулись, выпуская двузубую вилку из посоха. Захват поймал цепь на дуге, Тэссен потянул на себя, вырывая оружие принца, на обратном замахе посох Тэссена прилетел прямо в лоб горделивого принца. Тот сидел на полу, изо всех сил понося грязного лавочника, но в глазах тренера Тэссен прочёл одобрение.

На сегодня учёба окончилась, и Тэссен вышел наружу, спустился по лестнице из Академии. Сам Хмэр-Хмур был построен терассами, крыши нижних домов служили фундаментом верхнего уровня.

Он хотел прогуляться, но сначала было нужно подумать, что в этом бою он совершил хорошо, сделал правильно, и в чём ошибался принц Грегори, разумеется, помимо своих поношений.

Разбирать свои действия Тэссена научил новый наставник. Ученик хорошо помнил момент как он с ним познакомился. Ученик всегда любил разную технику. И вот однажды он обменял старый ржавый кинжал у торговца на книгу по технике. Конечно, каталог по механики наверняка был дороже кинжала, но, может быть уже тогда продавец разглядел скрытую силу в сироте в грубой куртке послушника? Или быть может, хотел сохранить доброе отношение с новым славным защитником города?

Ведь сам город основан благородными воинами, победившими тирана-дракона, и теперь представители прославленных боевых школ стали новыми аристократами города, не забыли и старых традиций, до сих пор чтили честь, и доблесть в сражениях, и конечно же, все боевые искусства. Правда, дети героев стали совсем уж другими, заносчивыми, жадными, погрязшими в всех грехах бонзами города.

Так или иначе, но в книге Тэссен разглядел интересное изображение. Восемь месяцев ушло на то, что б собрать махолёт из бумаги и трубок. И однажды Тэссен взлетел со стены города, пролетел он над рвом и пустыней, а затем над рекой, и над вершинами елей Заповедного Леса, и тогда ученик понял, что не знает, как будет снижаться, в каталоге о том не написано! Махолёт полетел прямо в дерево, и мохнатые лапы застучали по Тэссену…

Очнулся он уже на незнакомой и мягкой постели. Седовласый кентавр поил его горьким, но одновременно и сладким настоем на травах. Как оказалось, кентавр являлся смотрителем Заповедного Леса и проживал прямо в лесу в своей маленькой хижине.

— Для чего ж ты собрал махолёт? – cпросил как-то кентавр у Тэссена.

— Для того, что б найти настоящую силу! – сказал Тэссен спасителю.

— Ну какой ты смешной, — отвечал парню кентавр по имени Баерн, — хорошо, преподам для тебя пару уроков!

И смотритель привёл его на поляну в лесу, где среди высоких камней замерцали волшебные знаки.

— А что это за место? – cпросил ученик у смотрителя.

— Ну, я точно не знаю, только здесь обучал меня мой учитель. Посмотри, если сможешь собрать эту силу с камней, то сражаться ты сможешь сильнее.

Каждый день Тэссен старался придти в этот додзе в лесу, отрабатывал технику, и общался с кентавром, набирался премудрости Баерна. В благодарность приносил ему что-то с базара из Хмура.

Но однажды Тэссен нанёс особо сильный удар и земля под ним провалилась. Ученик попал в помещение с ровными стенами, это явно тайник, не пещера. В нише в центре стены стояли доспехи песочного цвета. Привлечённый особым сиянием ученик присмотрелся к доспехам, тут ему пригодилось всё знание техники, так, шестерёнку туда, проводок к проводками этим красного цвета… Поняв, что сможет справиться с подобным доспехом, ученик сунул руку в перчатку, сжал пальцы в кулак… Из перчатки рванулось прозрачное пламя, ученик тут же скинул перчатку и коснулся черты на стене шириной с его палец…

Приближался день для экзаменов. День, когда знатные лорды сражаются вместе с ремесленниками, что бы узнать, кто же станет командиром, а кто рядовым во всех отрядах защитников города. Тэссен вовсе не удивился тому, что соперником на экзамене ему выбрали Грегори.

— Готовься, — проговорил грозно принц, когда я побежду, будешь чистить горшки в моём знатном семействе.

Прозвучал сигнал к схватке, Тэссен так разозлился, что включил свой доспех на максимальном режиме, два сверкающих диска рванулись до Грегори…

Наблюдающий староста воинов сделал упреждающий жест и перед принцем возникла защита, громовой диск долетел до защитного поля, оглушительный взрыв сотряс всё помещение.

Когда дым рассеялся, принц лежал на земле, и что есть мочи орал, что нужно выгнать применившего запрещённую магию Тэссена из благородного города. Наставники дали Тэссену несколько дней, что бы убраться из города. Однако у юноши было не так уж и много пожиток. После поступка наставников он уже не хотел идти в стражи Хмэр-Хмура. Он закинул рюкзак на плечо и по лестнице в камне поднялся на внешние стены, где его уже ждал махолёт в катапульте.

Уже бывший уже ученик обернулся, что б попрощаться со всем городом. На террасы и улицы падала тень, и стены на песка надвигалась на Хмур из пустыни. В эти Чёрные Дни, когда маги больше не могут сдерживать натиск песчанных самумов, все люди прячутся в городе, но Тэссен метнётся в песчаных буран, что убьёт сразу Тэссена, или, быть может, унесёт его дальше города.

И летун перерезал верёвки, что держали здесь крылья, крыло встрепенулось, чёрный ветер пустыни поднял его в воздух, и Тэссен оттолкнулся от крепости, перепрыгнув поребрик. Свистел ветер в ушах, за стеной ров рванулся к Тэссену, тут бы ему и конец, но налетел порыв ветра и крыло поднялось вверх вместе с Тэссеном, он летел, вокруг клубился песок и свистел тёмный ветер, наконец он в летел прямо в главный массив из песка из пустыни, словно бы налетел со всей силы на стену, и наконец темнота погасила сознание Тэссена.

Наконец он очнулся, вися в бесконечном и странном пространстве, под ногами земля, над головой, хоть и день, но все яркие звёзды, и два огненных глаза смотрели на Тэссена.

— Что ж, добро пожаловать в наш мир драконов, о юноша.

— Кто ты такой? – неужели дракон? Из наших главных противников?! – воскликнул Тэссен и приготовился к битве, хоть бежать с чужой территории было и некуда, но Тэссен всегда готовился к такой битве.

— Что ж, я дракон, но мы с тобой не соперники, — сказал собеседники.

— Видишь ли, твоим городом долгое время правил справедливый и мудрый дракон, Император Песков, пока его не свергли его же советники, воспользовавшись любовью дракона к простой смертной женщины…

— Разве такое бывает? То что люди, драконы… И куда подевались драконы?!

— Хорошо, разъясню по порядку, драконы приходят в ваш Мир, как и в другие, что бы Искра облеклась материальным носителем. Оболочка дракона такая же смертная, как и все обитатели Мира, и подвержены слабостям. Слабостью Песчаного Императора была твоя мать, и сам ты, ты дракон полукровка. Император решил спасти тебя магией, после чего он пал жертвой предательства. В результате всего, ты рос не при дворе Императора, а на улицах города, но внутри ты всегда оставался таким, каким создан. И ты сын, полукровка, ты теперь Император Песчаных Драконов, ну а я твой советник из змеев.

— Но… в это трудно поверить. Ну и что же мне делать, советник?

— Ты узнаешь. А пока развлекайся, воюй и люби, занимайся исследованиями, добро пожаловать в этот мир, наш король Тэссен Первый…

«Герой междумирья»

На углу Парковой улицы открылось новое кафе. Днем кафе мирно дремало или притворялось спящим, а к вечеру оживало и превращалось в монстра. Из окон крошечного домика лилась громкая музыка и сверкали яркие огни, создавая вселенский хаос.

Уличный бедлам не давал заснуть маме Стаса, приходившей усталой с работы домой. Вот и сегодня она уже несколько раз зашла на кухню выпить чашечку теплого молока с капелькой меда, закрыла форточку и задернула шторы. Несмотря на все ее усилия спальня с окнами на улицу походила на космический корабль, волею судьбы совершивший посадку на Земле. Вместе с ней не мог заснуть и Стас. Он тянулся на кухню со своими историями и разговорами, молол какую-то чушь, крошил печенье, клянчил конфеты и привел маму в состояние тихой ярости.

-Стас, а ну-ка спать. Тебе завтра в школу!- сказала мама сердито. Вспомнив, что детей следует воспитывать личным примером, она ушла в спальню и легла в постель.

Мама уснула, а Стас все ходил к ее комнате. Ему было видно, как по маминому лицу скользят сине-зеленые тени, пробравшиеся сквозь неплотно сдвинутые шторы. Веки мамы были плотно сомкнуты, грудь равномерно поднималась и опускалась. Однако что-то в этой сцене тревожило Стаса. Мамино лицо в мерцающих сине-зеленых пятнах казалось чужим, незнакомым. Одеяло возле стены вдруг вздыбилось, образовав горб, и Стас вытянул шею и сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше видеть.

-Ложись спать, Стас, – сказала мама сонно, не открывая глаз. Она потянула на себя одеяло, чтобы укрыться, и отпустила. Одеяло скользнуло с кровати и упало на пол. И тут Стас увидел – рядом с тоненьким изящным телом мамы движется что -то длинное, темное. Тихо шелестела чешуя рептилии. Змей подполз вплотную и прижался к маме. Его тело сокращалось в такт ее дыханию. И казалось, что оба они – и мама и змей – составляют единое целое. Змей коснулся языком ее губ и издал глухой чавкающий звук. Мама коротко вздохнула и будто захлебнулась. Стас испуганно вскрикнул – и рептилия обернулась.

-Мама! – Стас бросился к кровати. Он еще не знал, что сделает, – что может сделать с рептилией, однако понимал, что должен помочь маме.

-Ма, мам, не спи!– захныкал мальчишка. Он потряс холодную мамину руку, покарябал ногтями, не сомневаясь, что она тут же проснется, как это бывало не раз, чтобы его успокоить, однако мама лежала не двигаясь. Его крики и плачь не разбудили ее. На стене напротив, исчезая с каждой минутой, мерцало синее пятно. Через него ускользнул в иную реальность змей. Стас, недолго думая, прыгнул в туманную ночь, запнулся о камень – и покатился по мокрой от дождя траве.

-Черт! – сказал капитан Белкин, вставая. Он преследовал слайва, выползшего из тьмы, поскользнулся и растянулся на мокрой траве. Капитан нахмурился, цепким взором разглядывая кусты, за которыми, возможно, cкрывалась опасность. Слайвы, бич Междумирья, нашли проход в соседние миры и воровали людские души. Капитан был Стражем Междумирья и отвечал за покой и порядок в этих местах и на Земле. Над его головой мерцали, переливались сполохи – такие же, как в мире, откуда только что вернулся cлайв. Змей был где-то рядом. Трава пахла едким змеиным потом, который не спутаешь ни с чем. Да и не мог змей насытиться одной-единственной маленькой человеческой душой. Капитану было ясно, что cлайв опять пойдет на охоту и волей-неволей себя обнаружит.

Вокруг было спокойно, как обычно бывает в летнюю безлунную ночь. С тихим шелестом роились, мерцали светлячки на толстых стволах одибаба. Равнодушная природа Междумирья молчала, давая противникам равный шанс. Белкин опасался, что не успеет он вернуть душу в смежный мир до рассвета, и тогда еще один человек на Земле не проснется.

Треснула тихонько ветка, зашуршали сухие опавшие листья. Кто-то осторожно крался по

земле, не желая быть обнаруженным. Капитан замер, держа бластер наизготове. Из кустов появился сит, представитель маленького народца, который считался вымершим, и Белкин, ругнувшись, опустил бластер.

-Ждешь кого, капитан? – ухмыльнулся сит и, приблизившись, запрокинул голову, чтобы лучше видеть Стража.

Он был росточком капитану до щиколотки, но не стеснялся своей величины.

-Один из слайвов нарушил соглашение, Сит, – сказал Белкин хрипло.– Не видел ли ты его поблизости?

-Проползал мимо какой-то слайв, – сказал сит спокойно. – Только не знаю, тот ли, кого ты ищешь. С той стороны сильно гремело и сверкало, не только слайва те звуки беспокоили, но и моя семья не могла всю ночь уснуть.

-И куда слайв пополз? – спросил капитан угрюмо.

-Скажу тебе, Страж, если утихомиришь ночных буянов, – сит выжидающе уставился в глаза

Белкину.

-За мной не пропадет, обещаю это, – торжественно сказал капитан.

Сит поднял крошечный пальчик и прочертил в воздухе линию. Белкин кивнул и пошел в том направлении, куда указывал палец сита. Он вскоре увидел слайва. Зверь стоял, сложив кольца в пирамидку, и к чему-то принюхивался. За стволом огромного одибаба слабо мерцала синяя дверь — портал на стыке двух смежных миров. Капитан прицелился – и слайв, сверкнув острыми зубами, бросился на Стража и упал, сраженный мощным оружием. Белкин сделал несколько контрольных выстрелов – в голову, в грудь и хвост и подождал. Изо рта убитого слайва выпорхнул неяркий сгусток света. Капитан подставил руку и поймал душу, вышедшую из чрева змея. Словно бабочка, билась душа, трепыхалась, стремясь вырваться из неволи. Капитан держал ее крепко. Миг – и он шагнул в портал из Междумирья и вышел наружу в человеческом мире. Он снова стал обычным мальчишкой, но его рука скрывала душу человека.

Стас приложил лучик света к губам женщины и следил с улыбкой, как, довольно пискнув, пробралась душа в родное тело, расцветила румянцем щеки, оживила бледные губы. Стас был доволен: он выполнил свой долг долг Стража – убил коварного слайва и вернул душу маме. Теперь он может лечь спать – до рассвета осталось совсем немного.

-Стас, давай просыпайся, а то в школу опоздаешь! — мама потрясла сынишку за плечо.

– Ста-ас, слышишь, просыпайся. Ну что за ребенок! Вот тебе!

Она набрала в ковш воды из-под крана, вернулась в комнату и, смочив в воде пальцы, брызнула Стасу в лицо. Мальчишка фыркнул и выпрыгнул из кровати. Из кармана штанишек, которые он забыл снять, ложась в постель, вывалился пластмассовый бластер и с громким стуком упал на пол.

-Ну и дела! Как всегда, всю ночь играл в войнушку, а теперь не может проснуться! —

Мама негодующе фыркнула и потащила Стража Междумирья за шкирку в ванную. Капитан покорно подчинился, понимая, что в каждом мире действуют свои правила и здесь им командует – увы – женщина!

— Мишенька, пора принимать лекарства, — в палату детской больницы зашла молодая медсестра и улыбнулась десятилетнему мальчугану. — Какой ты молодец, что уже умылся.

Девушка поставила поднос с медикаментами на прикроватную тумбу и еще раз проверила по бланку, все ли на месте. Миша вытер лицо полотенцем и уставился в окно: там, за стенами, есть настоящая жизнь, где тебя не сковывает недуг, каждый день отнимающий по чуть-чуть такие крошечные силы, подводя к одному единственному итогу. Там есть смех, движение, свободное дыхание, и нет страха не пробудиться, уснув. Там нет ненавистных таблеток, уколов, запаха болезни. Там жизнь!

— Полина Петровна, а ложечки, — тревожно пролепетал мальчик, разглядывая утренние пилюли — как он их ненавидел и боялся.

— Может, сегодня ты попробуешь их проглотить так? — медсестра сочувственно глянула на маленького пациента. Она привязалась к нему за этот год, что он тут провел. — Ну, хорошо. Надеюсь, никто не узнает.

Девушка протянула две ложки Мише, и он незамедлительно стал перетирать одну таблетку за другой в порошок, поочередно отправляя «горькую муку» в рот, запивая водой. После четвертой пилюли он стал ощущать легкую тошноту, а язык будто начал неметь. Но иначе никак. Покончив с утренней пыткой, Миша вернул приборы Полине, после чего та покинула палату и продолжила обход.

Завтрак тоже не принес никакого удовольствия Мишеньке: он как и всегда с трудом проглатывал тщательно пережеванную пищу, бесконечно кашляя от мерзкого ощущения застревания еды и от нехватки воздуха. Он заканчивал есть позже всех, и после часа истязаний и приносящего головную боль кашля, наконец, справлялся.

Вернувшись к себе в палату, где он был единственным обитателем, Мишенька обнаружил нежданного гостя в виде пожилого мужчины, стоящего у окна. От неожиданности мальчик встал, как вкопанный, не решаясь зайти в палату. Странный визитер будто почувствовал, что уже не один и обернулся.

— Михаил, я уже заждался тебя, — седоволосый смуглый человек расплылся в доброжелательной и искренней улыбке, и слегка поклонился, сняв с головы смешную шляпу-котелок. — Должно быть, ты очень утомился от завтрака.

— А вы кто?

— О! Какой же я невежливый! Можешь звать меня Василий Павлович. Я и мои друзья — благотворители… Те, кто помогает и поддерживает детей, таких как ты, просто так. Понимаешь? И сегодня мы решили провести день здесь.

— А что это за коробочка такая? — с неподдельным интересом мальчик стал рассматривать цветную коробку размером с большое яблоко, появившуюся на кровати.

— Это подарок, я принес ее специально для тебя. Загляни внутрь. Только знай, это не простая вещица, — посетитель покрутил пальцем в воздухе и бросил лукавый взгляд на ребенка. — Ты сможешь увидеть все, что пожелаешь, и оказаться в любом месте.

— Я иногда мечтаю и вижу сны, где путешествую, но чтобы увидеть это в коробочке? Так не бывает, — лицо маленького человечка, измученного продолжительной болезнью, осветила лучезарная и чистая улыбка.

— Давай проверим.

Миша уселся на кровать и осторожно взял коробочку, от которой, казалось, исходило слабое свечение, и аккуратно поднял крышку. Мальчик нахмурился — ничего не произошло, а внутри была только пустота. Но спустя мгновение на юном личике заиграли яркие блики, переливающиеся всеми цветами радуги, слепя глаза. Послышался детский смех, но он шел не из больничных коридоров, полных тяжело больных ребятишек, а словно доносился из необычной коробочки; затем комната наполнилась ароматом цветов и ягод, но за окном царила зима.

— Все, что захочешь, и куда захочешь.., — голос странного гостя становился все тише и тише, пока вовсе не пропал вместе с белой бездушной комнатой. Им на смену пришли ясное лазурное небо, приветливое солнце и лесная опушка! Миша огляделся в недоумении: как же это? По опушке разнеслась звонкая птичья трель, сладкая и такая чудесная.

— Должно быть, я сплю, — мальчик сделал несколько шагов и почувствовал, что его ноги стали намного сильнее, крепче, не болят колени. Он, не веря происходящему, посмотрел на ноги — вместо тонких, хилых и в постоянных синяках были здоровые и без гематом. Те же изменения случились и со всем телом, а жуткие шрамы от бесконечных операций на груди бесследно исчезли.

Тут озорной ветерок словно подтолкнул мальчугана, вздымая на его голове пшеничного цвета волосы и увлекая за собой. Мгновение спустя Мишенька уже несся во всю по бескрайнему полю, полный сил и жизни… На минуту он остановился и прислушался к себе. Ничего. Ни боли в груди, ни головокружения, ни нехватки воздуха. Все как у нормальных, здоровых людей.

— Эй! Мишка! — раздался знакомый голос.

Позади стоял его младший братик, которого он давненько не видел — родители в последнее время не брали паренька с собой, считая, что часто бывать в детской больнице тому не стоит.

— Догоняй! — залился звонким смехом мальчишка и со всех ног побежал по зеленому, залитому солнечным светом полю. Миша бросился за ним, силясь догнать; ветер ласкал разрумянившееся лицо, кроны шумели, будто что-то рассказывали детям. А они все бежали, бежали…

— Настоящее волшебство, — голос Василия Павловича прозвучал как гром среди ясного неба, заставив Мишеньку вновь очутиться в проклятой палате.

Он с грустью посмотрел на пожилого мужчину и тяжело вздохнул.

— А вы можете сделать так, чтобы я выздоровел? Чтобы навсегда стал таким же, каким я был только что?

— Если ты желаешь. А ты очень хочешь, но знай, что тогда здесь тебя больше не будет.

Мальчик кивнул…

… По коридору разнеслось эхо торопливых шагов, и вскоре в палату к маленькому пациенту зашла Полина.

— Как ты? — вымолвила девушка и тут же осеклась: на кровати, обмякший и абсолютно бледный лежал Миша, без кровинки в губах и на щеках.

Врачебный персонал долгое время бился над телом мальчика, пытаясь вернуть его в этот мир, но бесполезно. А где-то там, в совсем другом мире, полном света и надежды, где нет бесконечной боли и печали, свободно дышал полной грудью маленький Миша. Он жил! Наконец он жил!

Обретенное счастье

Наконец у Корфуня все переменилось. Он сделал для себя открытие. Целую неделю выматывался на работе и дома, а все равно ничего не клеилось, все разваливалось, ломалось и рушилось. Как будто нашествие неприятностей, решивших специально изводить человека, чтобы подтолкнуть его к поиску нужного выхода. И вот сегодня, в пятницу, Корфунь, устало плетясь с работы домой, заглянул в недавно построенный и открывшийся магазин-кафе с выпечкой. Слишком ароматно пахло из-за двери заведения. Волшебный, обещающий сытое безмятежное счастье запах настойчиво бился в ноздри и будто нашептывал ласковым и манящим голосом: «Откушай меня и будет тебе счастье!»

Колокольчик карамельного цвета нежно и мелодично звякнул, впуская нового адепта в другой мир, в рай чревоугодия. Чего только не лежало на полках! Румяные толстобокие пирожки выпячивали пышные лоснящиеся бока, еле сдерживающие под слоем теста стремящиеся вырваться наружу разнообразные начинки – сладкие и нежные, острые и игривые, похрустывающие, мягкие и воздушные. Взгляд притягивали пирожки из слоеного и дрожжевого теста на любой вкус. Ароматная пухлая выпечка, щедро посыпанная ванилью и политая медовым сиропом, пирожки, похожие на откормленных поросят, наполненные мясными начинками со всевозможными соусами. А пиццы! Многоярусные подставки ломились от изобилия пицц, на которых высились горы из ветчины, сыров, кукурузы, овощей и зелени. Сглотнув слюну, Корфунь прошел к следующим полкам, где притаился настоящий блинный рай. Блины с икрой и с семгой, с курицей и грибами, с нежнейшим творогом и фруктами, обильно политые воздушными сливками. Это был настоящий Эдем, в который хотелось вернуться покаянным грешником, забыв о доме и работе, чтобы отныне искупать вину блуждающего сына. День за днем каяться и за каждый прощенный грех получать одно из невиданно вкусных яств.

— Всем хочется проглотить свой кусочек счастья, правда? – мягко прозвучало за плечом Корфуня. Повернувшись, он увидел его обладательницу. Хозяйка кафе была такой же мягкой, как ее голос, и пышной, как сдобная булочка. И от нее настолько аппетитно пахло какими-то специями, что его обессиленный организм и разум сразу и навсегда покорились этой прекрасной богине. А она видела мужчину насквозь: усталое лицо, прилипший к спине живот и помятый костюм были как белый флаг, моливший о спасении.

— Пойдем, — улыбнулась она, ласково взяв мужчину под локоть и усаживая за стол, уютно расположившийся в недрах оазиса съедобного счастья. – Совсем скоро все изменится и жизнь пойдет как по маслу, — с этими словами она начала щедро поливать маслом первую порцию румяных блинчиков, как по мановению палочки исчезавших во рту Корфуня. Блюда сменялись одно за другим и ощущение бездонной сытости убаюкивало мужчину, ощутившего себя вновь маленьким и счастливым ребенком, которого любят, а он в ответ любит весь этот вкусный, мягкий и ароматный мир.