Блиц Министров№ 31. Голосование

— А я пятёрку получил!

— Молодец! – похвалила бабушка. – А теперь, давай, садись за стол, а потом за уроки.

Алёшка нахмурился.

«Привыкли! – недовольно подумал он. – Вот, получал бы двойки и тройки, глядишь, по-другому бы пели. Вон, Вовка, получил всего лишь четвёрку, так с ним носилась вся семья. И в зоопарк поведут, и тортом накормили и деньги на кино дали… а тут… «Садись за стол, а потом за уроки»… Всё! Хватит!»

Что «хватит» он пока не решил, лишь задумался. Но додумать месть не успел – пришёл дед. От деда не укрылось настроение внука, поэтому, после обеда, он незаметно выпытал у него причину, а потом неожиданно сказал:

— А хочешь, я расскажу тебе сказку?

— Хочу – пробурчал Алёшка. Хоть что-то. Сказки он пока не перестал любить, да и дед был хорошим рассказчиком.

— Тогда слушай. В одном мире жило-было Солнце. Оно было очень доброе: не волновалось, не взрывалось, устраивая магнитные бури, не испепеляло землю, а светило всегда ровно и ласково. И люди, жившие под ним, были самыми счастливыми людьми.

И Солнце тоже было счастливо.

«Ах, какое я хорошее! Какое доброе! Как меня все любят!» И тут оно задумалось – а любят ли? И оно вспомнило, как однажды слышало от Жаворонка рассказы о другом солнце, в другом мире. Там тоже жили люди, но они считали солнце богом! Они пели ему гимны, славили его и даже приносили жертвы.

Солнце глянуло на землю и прислушалось – может, и его славят, только оно никогда не обращало на это внимание, а потому и не слышало? Но сколько бы оно не прислушивалось, своего имени так и не услышало. Да и какое у него имя-то? Никакого! Это в том мире Солнце называли и Гелиосом, и Ра… а тут… Солнце и всё. К тому же, если и восхищаются его восходами, то и заходами восхищаются ничуть не меньше. И даже не боятся, что оно может однажды и не встать.

И Солнце обиделось, а потом и рассердилось. А когда кто-то сердится, то он становится злым. Вот, и Солнце стало злым. И сердце его от злобы и обиды заледенело. Оно стало холодным, как сердце Луны. Поначалу оно видело множество огоньков внизу – это люди жгли костры. Оно даже подумало – вдруг, эти костры зажжены в его честь? Но нет, люди просто пытались согреться, а потом костров становилось всё меньше и меньше, пока не погасли последние.

Солнце опомнилось, попыталось вновь согреть землю, но греть её было уже не для кого.

«Что я наделало! – заплакало Солнце. – Ведь я и создано было для того, чтобы светить и согревать всех, просто потому, что я – Солнце! А не…»

— Я всё понял, — перебил деда Алёшка, — я должен учиться, потому что ученик. И хорошо учиться, чтобы быть учеником, а не неучем… — потом засмеялся и добавил, — а бабушка должна печь пирожки, потому что она – бабушка!

И побежал на кухню, откуда как раз доносился запах свежеиспечённых пирожков. Он взял один, остановился, подумал и сказал:

— Спасибо, ба…

Всё-таки, не все бабушки пекут пирожки, Вовкина не печёт. А пирожки куда вкуснее всякого торта.

Равнодушный отблеск холодной звезды красил волны в сапфирово-белый. Уже несколько лет после крушения люди пытались выжить на островах, окружённых со всех сторон океаном. Ещё вчера убежавшие от жестокой войны с Дарконом переселенцы нашли среди обитателей дюн и лесистых холмов надёжных учителей и союзников.

На побережье и в древних храмах эйзенвальдцы сначала смотрели на них с недоверием. Этих полосатых и покрытых мехом существ, сочетавших черты кошачьих с медвежьими эйзенвальдцы назвали ракшасами, хотя сами себя они называли хаоканами. Четырёхрукий ракшас легко смог бы порвать на куски человека, но огромные кошки всегда проявляли разумности, и с охотой приняли всех беженцев.

— Наша Галактика велика, — говорили они, мы должны помогать младшим видам и однажды и вы нам поможете.

В этот день Учитель Нанг Мбо сидел в походном шатре в лагере переселенцев и курил трубку. Потоки энергии проходили через сознание ракшаса, а по меху учителя пробегали золотистые искорки. Наконец хаокан шумно выдохнул и уставился на конструкцию из кристаллов перед собою.

— Ты видишь то же, что я? — спросил он у своего ученика и помощника, молодого ракшаса, мех которого ещё даже не начал покрываться полосками.

— Да, Мастер. Кроме оказавшегося здесь по ошибке корабля эйзенвальдцев больше нам не найти нигде сейчас помощи.

— Орден Стражи… — сказал было, вздохнул, и коснулся когтями кристалла, заставляя его разгорется. Эти камни всегда помогали ракшасам настроится. Помощник кивнул и добавил щепотку курительной смеси в жаровню. Пламя взвилось столбом, потому ученик не расслышал продолжение фразы учителя:

— Не успеют пробиться сюда до прибытия дарконов…

Хаокан взял в руки новый кристалл и добавил с отчаяньем:

— Искажение растёт, мы не станем свободною расой.

Вдруг завеса шатра задрожала от криков из лагеря.

— Ну и что там такое?

— Вновь пришли ученики с Эйзенвальда, Учитель. Говорят, что хотят научиться боевому искусству ракшасов.

В обществе хаоканов было множество ритуалов, и боевое танец для выражения агрессии занимал не последнее место в культуре ракшасов. В этом танце создания в разноцветных одеждах передвигались величаво и плавно и движения их завораживали.

— О, все Стражи Галактики, — хаокан улыбнулся, показав заострённые зубы и достал раскладной столик, и кивнул своим мыслям, — вместо воспитания агрессивности в людях наставник решил познакомить людей с упражнением для развития разума.

Когда-то, ещё в первых неделях знакомства ракшасы смогли показать, что смогли победить свою звериную сущность, но, как и встарь, уважат в других честь и доблесть в сражениях. В конце концов, иногда нужен шанс защитить то, что тебе дорого. Потому существа обучали людей разным странным вещам, как применять и использовать силу Вселенной, как сражаться с врагами. Как устроен их мир, и как работает магия. По вечерам хаоканы зажигали огни и делились сказаниями. Говорили о величайших воителях Стражах, потомком которых они и являются, о создателях-Предтечах, и их злых неудачных создания из изнанки реального космоса. А в ответ эйзенвальцы всегда говорили о своём родном мире, о войне, и о том, что они убежали от страха и голода. О системе Эйзен, где нельзя доверять даже близким и всем, кто не связан с правительством. О жестоких пришельцах-дарконах, о которых им каждый день говорит эйзенвальдское телевидение.

А ракшасы же обучали мистической силе людей. Постепенно они разделили на самых способных и отстающих, и у каждого был ученик эйзенвальдец.

В этот раз бывший пилот Эйзенвальда по имени Стив застал хаокана за вышиванием коврика из коралловых нитей. Две руки хаокан опустил в деревянную ёмкость и послушный командам коралл расплетал свои усики. Неужели Учитель сплетает доспехи?

— Учитель… — проговорил Стив и вздохнул, — вы так хорошо отнеслись к нам после аварии, что теперь я хочу отплатить за заботу. Не все из нас рады учёбе ракшасов. Среди нас есть сторонники Эйзенвальда и шпионы с Эйзена, что считают, что режим должен использовать силу ракшасов для войны против дарконов. Я не знаю, что делать, но флотилия Львов Эйзенвальда отправляется к этой планете.

Нанг Мбо посмотрел на сказавшего, — не волнуйся, они не найдут вас. Что касается нас, телепатов, то для нас ваши замыслы словно открытая книга. Мы считаем, что каждый народ должен пройти через стадию выбора, перед тем, как узнать лучшем Стражей. А теперь отправляйся к своим, что бы собрать эйзенвальдцев.

Ледяная звезда освещала корабль над ними, корабельный компьютер фиксировал аномалию, что скрывала планету ракшасов.

Ученик поклонился учителю:

— Но скажите, зачем вы спасли нас, Учитель?

Хаокан посмотрел на пилота, и на миг ученик ощутил на себе его силу разума.

— Учитель…

— У тебя есть теперь сила, что бы успокоить шпионов.

— Все сражения и войны приводят лишь к поражениям и Хаосу… Всё, что мы делаем влияет на разум. Вы должны стать союзниками, что б вернуть равновесие в Галактику.

Впечатлённый пилот вышел из палатки Учителя и взглянул на звезду. Ледяную звезду для вновь созданных Стражей.

Кай бездумно перебирал льдинки. Лень было тянуться за очередным прозрачным кусочком, пальцы почти не слушались, совсем мало тепла осталось в теле. И уже стало все равно, где он и что с ним. Холод отобрал все, высосал все силы, чувства, мысли. Почти все. Осталось только какое-то покорное ожидание. Кай и сам не знал, что он хочет, что ждет. Но где-то в самом потаенном уголке памяти жила еще мысль, даже не мысль, а смутное воспоминание о чем-то. И очень хотелось, чтобы это было снова, чтобы повторилось, ну или хотя бы полностью вспомнилось.

Собирать слово «Вечность» давно надоело, не интересовало его это слово. Что ему вечность, зачем, для чего? А вот то в памяти не давало окончательного покоя, оно теребило, мешало заснуть. А потом вдруг в руке оказался кусочек льда очень похожий на крышу. Крышу его дома, Кай тут же вспомнил ее, словно увидел наяву. И льдинку положил рядом с собой. Кусочки льда сверкали разноцветными искрами, в их прозрачности очень трудно было отыскать что-то определенное. Льдинки не отзывались в памяти знакомой картинкой. Кай их уже много переворошил, но та «крыша» так растревожила его, что хватило сил искать еще и еще. Но вновь оцепенели от холода руки, и погасла искорка памяти, и снова пришло желание покоя. Но тут взгляд нечаянно наткнулся на чуть припорошенную снегом льдинку. Она лежала далеко, и пришлось встать и идти за ней, но не пойти было нельзя. Льдинка была облаком, тем самым, что однажды рассыпало над ним с Гердой целую корзинку громадных снежинок. Они медленно кружились в воздухе, и так весело было их ловить, и они таяли на руках. А Герде было их жалко, и она отпускала снежинки, а он смеялся над ней, вопя и кривляясь, что это же просто снег! И словно теплее стало вокруг. Он вспомнил Герду. И быстро нашлись новые льдинки, похожие на его дом, на дом Герды, собрались в розовый куст ледяные осколочки. И отыскался даже такой, что посаженный на прозрачную крышу стал соседским котом, так любящим петь весенние арии. Маленький город рос, льдинки добавлялись и добавлялись, и просыпалась память. Кай все вспомнил, но все же решил доделать картинку. А ей чего-то не хватало, самой малости. Кай и в руках уже держал несколько льдинок, но не мог придумать как, куда их положить. А может он просто отвлекся? На звук шагов, что приближался к нему. Он хотел, чтобы это была Герда, но боялся обернуться.

— Кай, тут не хватает солнышка! – звонкий голос отмел все сомнения,- давай сделаем?

— А откуда ты знаешь? – Кай удивился, и мгновенно понял, что Герда права, только… — А разве бывает ледяное солнце?

— Солнце должно быть у любого мира.

Снежная Королева глядела, как уходят вдаль две маленьких фигурки, она не могла их задержать. Да и зачем? У нее же осталось солнце. Ледяное.

Наше время, 2026г. Начало. 13 минут до катастрофы

Те, кто не были в числе «избранных», готовились ждать своей участи. Старики, обнявшиеся и взобравшиеся под одеяло в теплую постель. Заблудившиеся на улицах прохожие — сейчас же, забившиеся в дальний угол: тихо выли и взывали о помощи у невидимого божества. Мамочки, прижимавшие к себе всхлипывающих детей — раскачивались из стороны в сторону, словно стремились убаюкать, подготовить к вечному сну, нашептывали чудные сказки о волшебном мире. Женщины и девушки — по одиночке, либо за руку с любимыми — боязливо жались к стене ближайшего здания: кто с ненавистью, а кто отрешенно — смотрели в небо, ставшее непроницаемо темным, сейчас же периодически разрезаемое световыми лучами прожекторов изредка пролетающих вертолетов над головой.

Вероятно, сейчас каждый из них молился своим богам — будь то Ктулху или же сам Всевышний. Находились и те, кто поминал черта рогатого и винил во всем Сатану. Что ж, может в этом и есть доля истины.

Сириус, 9 световых лет от Земли

Спешный отбор «избранных» прошел за месяц. Ими стали аристократы и прочая знать. Жестоко, да. По-другому никак… не следует лишний раз сеять панику среди простого люда.

Грядет эпоха Перерождения. Слабых не останется. Будет идти ожесточенная борьба за выживание среди сильнейших. Еще меньше шансов на цивилизованное существование новая эпоха оставит третьему поколению землян.

Объектом заселения выбрана ближайшая звезда от солнечной системы Сириус, которая наиболее подходит условиям проживания. Чтобы приспособиться к жизни на ней, вокруг заведомо оборудована станция в виде кольца — с целью продления времени исследовательских опытов. К примеру, чтобы пронаблюдать как приспособятся образцы земной флоры на новом месте — ведь для того был произведен сбор необходимых ресурсов с Земли.

Заранее отобраны властвующие фигуры, организованные в административную иерархию. Самыми главными были Наместники Сириуса. Они и их потомки должны будут хранить ценные технологии, и координировать колонизацию.

Спустя несколько столетий потомки землян сбились в девятнадцать сильнейших космических кланов. Теперь их корабли зовутся Домами Власти. На данный момент кланы разбиты на два противоборствующих фланга — миротворцев и темных гильдий. Первые значительно преобладают над вторыми. Но опасность быть низвергнутыми в пучины галактики росла ежедневно. Темные гильдии — сильные, отчаянные и безжалостные — жаждали власти. Ими звались те потомки землян, которые вступили в симбиоз с вирусом Черное Сомнение, даровавшим им сверх способности различного рода.

Сейчас никто не вспомнит, откуда взялась такая напасть. Были догадки, что витающее по галактике черное облако — это есть один из результатов лабораторных разработок запрещенного оружия Наместниками Сириуса, которое по слухам с легкостью бы уничтожило людей за несколько поколений.

Темные гильдии жаждали власти. Потому шла война между Светлыми и Темными: целью сверхлюдей стал захват всех Наместников Сириуса на кольце, чтобы добраться до новейших разработок, которые у них хранились за «семью замками» и занять места властвующей династии избранных.

Миротворцев становилось все меньше. Вакцина от прогрессирующего вируса находилась у тех же Наместников. Эффект от нее был временный. Черное Сомнение с каждым разом распадается относительно быстро.

Ее уже имели дети представителей аристократии. Оно и понятно, каждый Дом Власти отбирает несколько человек из нее и отправляет их на станцию Наместников, которые в свою очередь могут своих представителей направлять в Дома Власти.

***

Я — Кайсвас. Дочь одного из хранителей запрещенного оружия. Когда внутри корабля еще не завыли сирены и все вокруг не погрузилось во тьму, я уже все знала. Знала — потому покорно ждала. В особенности настораживали эти странные сновидения, в которых я ощущала ласковые объятия холодной бесконечности, шепота таинственного голоса у уха, прикосновение теплых губ к открытой шее.

Снова этот момент. Рядом появилась тень. Вокруг разверзлась холодная пустота, а перед глазами заискрили брызги огненного дождепада. Страха нет. Только умиротворение. Охватывают уже знакомые доселе чувства. Было в них что-то неуловимо родное. Как и каждый раз, в этот — явление тени сопровождалось витанием в воздухе причудливого аромата. На миг закрыла глаза, с упоением набрала его в легкие — замерла, лихорадочно перечисляя в голове хоть какие-то соответствия. Может быть жасмин? Древесно-мускатная вода? Однозначно! Было еще что-то… Морозная слива. Вы когда-нибудь ощущали на языке запах морозной сливы? Это потрясающий запах!

Закрыв глаза, слушаю, как вселенная вокруг меня стремительно сжимается, нещадно сдавливает голову. Внезапно ее объятия сделались более ощутимее, чем обычно. Невидимый продолжает стоять рядом. Дотронулся моего плеча. Впервые различила голос у уха — сейчас напевает что-то заунывное:

Стекаю слезой по гладким щекам

Мое оправдание — пустое

Режут насквозь обрывки зеркал

Мечту, что сравняли с Землею…

В груди потяжелело, серая пелена застлала глаза. Голос из сновидений — молодого мужчины. Почему же кажется таким родным?

Наблюдаю через окно, как вдали в нескольких местах уже подрывалась станция, построенная три сотни лет назад первыми землянами. Темные ищут тех, у кого особая метка на теле, раскрывавшая принадлежность к аристократии. У других — какому клану и какого космического корабля ты принадлежишь.

Если мне предрешено было умереть во благо спасения будущих поколений, я вступлю на эту тропу войны с Темными.

Внезапно рука, сжимавшая плечо, переметнулась к запястью, последовал грубый рывок — заставил обернуться вокруг собственной оси.

— Здравствуй, наследная принцесса Сириуса, — прошелестел бархатный с хрипотцой, уже знакомый, голос.

Из черной тени образовались ядовитого нефритового цвета глаза.

— Лжойз, — ужаснулась я.

Была наслышана о нем. Один из сильнейших Темных. Поговаривали даже, что он бессмертен и являет собой одного из первых землян, населивших Сириус. Имел смертоносную способность превращать руки в любое оружие самых твердых сплавов. По слухам даже металл ел и мог запросто сожрать половину корабля.

Следом за пронзительным взглядом из мерцающего черного облака появился он весь.

— Моя избранная… — сверкнул улыбкой из темноты.

Я дернулась от протянутой к моему лицу руки, но тут же остолбенела, словно вросла ногами в пол. Этот запах… Неужели он принадлежит ему? Все это время мне снился он? В сердце защемила грусть и разочарование, сменившееся гневом и ненавистью.

— …Я скучал, моя принцесса, — продолжал говорить парень-киборг, пытаясь приблизиться.

Голос его не был дерзким или насмехающимся, напротив — ласковым и даже нежным, полным теплоты и искренних чувств, которых я не понимала по отношению к себе.

Гладкие серые, словно седые, волосы — ниспадали ему ниже плеч; на губах играла слегка насмешливая улыбка; мраморная кожа, прямой нос, ямочка на чуть выдававшемся вперед подбородке; широкие серые брови и нефритовые глаза, смотревшие исподлобья. Рост под метр девяносто, сам худощавый, но вместе с тем имел широкие плечи и узкие бедра. Таков был Лжойз — Темный Король всех отверженных.

— Любимая, — совсем уж просиял он, шагая навстречу без опасений, что наткнется на один из супер кинжалов, которым нет равных при ближнем бое.

— Почему ты меня так назвал?

Почти одновременно с раздавшимся загадочным смехом Лжойза лезвие моего кинжала со стоном поверженного воина погнулось о броню, вовремя натянувшуюся на его голом торсе.

— Проваливай, — делая несколько шагов назад, прорычала я и отбросила бесполезное оружие в сторону.

Закинув руку за спину и быстренько нащупав заготовленный на такой момент шприц со стволовой инъекцией, добытой путем множественного родственного скрещивания нынешнего поколения и зараженных Черным Сомнением, я метнула его четко в цель — настолько быстро, что Лжойз среагировать не успел. Такому приему я тренировалась с самого детства.

Теперь он бесчувственно свалился у моих ног, сопровождая свое падение гулким эхом, разнесшимся по темному коридору. Голубая жидкость всосалась в его вену на шее и в мгновение ока паутиной синих вен окрасила все видимые участки кожных покровов. Лишь на время данная сыворотка приглушит его способности. Теперь мне оставалось каким-либо образом укрыть его от глаз других и начать свою игру.

Белое солнце будто застыло. Под ногами хрустел полувековой снег. Виньер нёс дрова в пещеру. Куски дичи уже были нанизаны на осиновые прутья. Охотник боялся, что на запах крови сбегутся звери и утащат добычу.

Находить пищу стало сложнее, а выбраться из Поющего ущелья не получалось. Магический барьер не ослабевал.

Виньер с трудом запалил огонь. Пламя не хотело разгораться. Ленивые огненные языки изгибались, пробовали мёрзлое дерево на вкус и с неохотой прятались в золу.

Виньер привык к голоду и холоду, он давно досыта не ел, но энергия Земли ещё питала кровь охотника. Шкура бизона огрубела, но служила одеялом и плащом.

Виньер давно не чувствовал вкуса еды. Жевал мясо медленно и смотрел, как зарождается буря. Крупные снежные хлопья метались и кружились в диком танце, ворожили и колдовали, сплетая древние языческие символы и знаки.

К утру вьюга стихла. Вход в пещеру наполовину замело. Было уютно, а на сердце непривычно спокойно. Виньер чувствовал, что должно что-то случиться.

Скинув шкуру и стянув рубаху, охотник перетянул чёрной лентой волосы, полоснул по руке обсидиановым ножом. Сила Земли всколыхнулась, яростно засияла и хлынула наружу. Виньер сжал зубы и побежал к обрыву.

Крылья распахнулись резко, уверенно. Охотник улыбнулся. Огненные чешуйки твердели, покрывали каждый дюйм тела.

Зоркие глаза уловили движение где-то на пределе возможного. Магический барьер исказился и внезапно исчез, растворился, словно не бывало.

Люди!

Панически сжалось сердце. Виньер не был готов к переменам, нежданным гостям.

Пока не заметили, рванул с небес на уступ. Едва не порвал крыло, но быстро вернул человеческий облик и рухнул в снег.

Когда он пришёл в себя, застонал. Тело жгло и чесалось. С трудом открыл глаза. Вокруг суетились чужаки. Их было трое.

Косматая седая старуха в мешковатом сером балахоне возилась у костра, варила мясо в котле. На плоском камне в самой дальней части пещеры сидел лысый худощавый мужчина с безумными глазами и татуировками по всему телу, точил нож. Вокруг костра весело носилась конопатая девчушка с голубыми глазами, распевала монотонную песню, подобную заклинанию.

— Кто вы? — Виньер приподнялся на локте и обвёл чужаков внимательным взглядом. Отметил, что его отмыли от крови и одели.

На охотника обратила внимание лишь старуха, зашелестела бесцветными губами:

— Ты не пугайся. Вон тот малый — блаженный бродяга, он разговаривает лишь с духами. Но безобидный. Мы с внучкой бежали от морока, съедающего всё живое. Лыборь нас спас, помог пробраться в ущелье. Сюда морок не идёт. Видать, какие охранные чары действуют или травы-благодать, затаившиеся под снегом.

— Откуда ты о таких вещах знаешь? — напрягся Виньер. Не нравились ему эти людишки.

Старуха задумчиво помешала суп и ответила:

— Об этом все знают, кто от морока спасается.

Бродяга вздрогнул, уронил нож и запричитал на птичьем языке. Упал на колени и прижался головой к холодному камню. Девчушка покачала головой и подошла успокоить блаженного, погладила его по голове.

— Что за морок такой? Откуда он взялся?

Старуха пожала плечами.

— Говорят, это происки Владыки Холода и Льда. Захватил власть, поглотил весь мир, развёл морок, черпает силу жизни. Теперь убивает всё живое, чтоб никто не смог ему противостоять. А как ты тут оказался? Давно пришёл? Из каких земель?

Охотник стиснул зубы и улегся обратно на солому. Всю правду говорить опасно.

— Я живу здесь давно. Спасался от разбойников, ударился головой. Да и позабыл о прошлом. Не знаю откуда пришёл и кем был.

— Бедняга, — сочувственно покачала головой старуха. — По виду ты ладно сложен. Может, воином был? Да теперь не особо важно. Надо думать, что с мороком делать будем. Мы — в ловушке, а морок ждёт, притаился у входа в ущелье.

— Я думаю, есть тайные ходы. Сюда проникают животные и птицы. Но я не смог обнаружить лазейки.

Старуха замолчала, сосредоточилась на супе.

— Всё, готово! Поешьте, а потом с моей девонькой сходите, поищите выходы. Она молодая, юркая, многое подмечает, видит больше других.

Виньер спорить не стал, кивнул. Его такой вариант вполне устраивал. Главное было выбраться, а там ускользнул бы своим путём. А то повадки блаженного начинали нервировать. Вдруг полезет драться, а Виньер не выдержит и обернётся?

Суп оказался сытным, наваристым, ароматным. Старуха явно знала толк в травах.

Моря была забавной девочкой, непоседливой. Витала где-то в своём мирке и радовалась жизни. Жаль, что морок заполонил земли. А Виньер помнил другое время, яркое, свободное, беззаботное, полное счастья, смеха и близких людей, других человекодраконов… Владыка Холода и Льда истреблял их жестоко один за другим. Охотник единственный спасся, успел укрыться под щитом энергии Земли.

Но и сюда Владыка добрался.

Наст крошился, рассыпался крошечными льдинками, как взлелеянные мечты в сердце Виньера. А голубоглазая Моря скакала рядом и восторженно глядела по сторонам.

— Дядя, вон там какая-то нора! — показала девочка на дупло старого дуба, привалившегося к горе. И правда, охотник раньше не обращал на него внимания. Ну, дупло и дупло. А сейчас пригляделся — что-то странное в нём было. В него втиснулся бы и медведь.

— Давай, проверим! — воскликнула девчушка и влезла в дупло, исчезла в зияющем зеве, полном тьмы. Виньер поспешил следом и оказался в узком проходе между гор. Свет едва проникал в обнаруженный тоннель, Моря пропала.

— Эй, где ты? — крикнул охотник и осторожно двинулся внутрь. Пахло пылью и прелыми листьями. Вдруг что-то острое вцепилось в плечо Виньера. Он отшатнулся и развернулся.

Перед ним маячил бесформенный призрак с горящими красными глазами.

Порождение морока! Сердце охотника ухнуло. Он понял, что попал даже не в ловушку, а в капкан. Чужаки вовсе не были людьми! Настал конец эпохи человекодраконов.

Но сила Земли не дала сломаться и покориться судьбе — взметнулась, прожгла застывшую кровь.

Виньер вспыхнул алой зарёй, рассекающей сумрак, и пронёсся по заброшенному горному коридору к выходу из Поющего ущелья.

Ветер рвал и метал, стонал и бился в агонии, как Владыка ревел в бессилии, что нечаянно упустил долгожданную жертву.

А последний человекодракон летел, и его сердце бешенно билось. Он готов был бросить вызов судьбе, готов был сломать и переродить умирающий мир.