Для флешмоба Арманта и Иллинара "Купальская ночь"

Вячеслав Матосов

КНЯЗЬ ВСЕСЛАВ

(мистический рассказ)

1

— Погодь, княже. Аки нехристь ты бежишь из града Киева! — прокричал воевода Ивайло.

Князь Всеслав узнал Ивайло, правую руку князя Изяслава. Остановился Всеслав, обернулся на крик и понял, что придётся принять бой.

И тут же пришлось отразить первый удар противника мечом.

Но не успел отразить ответный удар воевода Ивайло и упал с глубокой смертельной раной в груди. Всеслав занёс уже меч, чтобы добить, но пожалел.

Шум погони приближался и надо было уходить дальше.

А уходил князь Всеслав Брячиславич из града Киева, где он, богатырь и чародей, княжил. Уходил из города, с которым давно решил распрощаться. Опостылили ему хоромы киевские потому, что чувствовал — окружён врагами. Киевляне могли снова посадить на правление коварного князя Изяслава. Только в родном граде Полоцке можно было окружить себя доверенными боярами. Потому и бежал туда. Сам он был двоевером,

— занимался чародейством-волхованием и верил в Христа.

Это произошло осенней полночью 1068 года. Тогда на бегу ему пришлось сбросить медвежью шкуру с позолоченными застёжками,

согревающую в долгих походах, и растегнуть кафтан из багряницы (красной плотной материи) с расшитым золотом поясом.

Из оружия пришлось оставить только кинжал для обороны. Сапоги из красного сафьяна были положены на ходу в дорожную

суму из мешковины.

Его голые ноги привыкли быстро ходить каждое утро по матушке-земле.

В темноте забрёл в загон для коров,   сделанный из плотного частокола, и не находил выхода отсюда.

Неужели здесь настигнут те тайные враги, которые гонятся за ним по пятам, и он сгинет здесь? И неожиданно заметил,

что в некоторых местах в частоколе оставались промежутки между брёвен,

в которые мог проникнуть только зверь. Толпа уже была недалеко и он решил применить свой дар.

Остановившись, достал из дорожной сумы коробочку из бересты с заговоренным порошком, прошептал над ним

заклинание волхвов и слизнул языком тот порошок.

И сразу же руки и ноги стали превращаться в лапы, покрытые шерстью. Тело приобрело звериную форму с той же

серой шерстью, вырос хвост, из головы сформировалась волчья морда.

И наконец, огромный волк встал на задние лапы, затолкал передними лапами упавшие на землю кафтан,

шапку с меховой опушкой, кинжал и коробочку в дорожную суму. Затянул зубами и лапами верёвку на суме,

зажав в зубах и раскачав, перекинул суму через частокол.

Торопясь, пролез в щель между брёвнами, сдирая при этом шерсть и кожу на боках. С сумой в зубах спустился в овраг

и помчался дальше вперёд.

2

Бег с тяжёлой сумой забирал много сил. Извилистый овраг заканчивался. Выйдя на дорогу, остановился.

Холодная пыль приятно охлаждала волчьи лапы. Оглядевшись, увидел одинокую хату с сараем.

Из последних сил добрался до сарая, грубо сколоченная дверь которого оказалась незапертой.

Там на соломе лежал тёплый телёнок, дыша шумно и отрывисто. Вот где можно погреться, подумал он,

но услышал с окраины деревни собачий лай.

Значит, учуяли меня-зверя, надо возвращаться в прежний вид, подумал он.

Помогая зубами и языком, нашёл внутри сумы коробочку, произнёс про себя заклинание для возвращения

, слизнул языком порошок и сел на солому.

Шерсть стала пропадать, тело приобрело человеческий вид. Болели рёбра, текла кровь из царапин на боках.

На верёвке нашёл сушившуюся тряпку, перевязал раны и оделся. Обессиленный прилёг рядом с телёнком,

обогреваясь его теплом.

Но стоило только положить ему голову на охапку сена, как тут же перед ним возникло голубое свечение и

появился мужчина с длинными белыми волосами в одеянии светло-зелёного цвета, подпоясанный поясом

с позолотой, с накинутым сверху красным плащом.

— Я — Ангел власти из того двеннадцатого легиона, о котором говорил Иисус.

Из-за своего волхования ты попал под влияние злого нематериального существа Дэва Амлиэля.

Я защитил тебя от его власти и ты спасся от погони. Но если ты снова обратишься к волшебству,

то я не смогу спасти тебя.

Запомни: твой последний час пробьёт, когда нищий придёт! — проговорил он и растаял в воздухе.

После этого видения удивлённый Всеслав заснул.

3

Утром он проснулся, медленно одел кафтан, шапку с меховой опушкой, где была зашита рубаха-«оберег»

со дня его рождения, сапоги и начал чистить кафтан соломой. Сильные боли в боках не давали возможности

быстро двигаться.

Повернув голову на скрип двери, он внезапно увидел молодую женщину в длинном сарафане

из серого холста с накинутой душегрейкой, в изумлении стоящую на пороге. Она, наверное,

давно уже наблюдала за ним.

— Откуда ты, боярин, — тихо промолвила она.

— Я — Всеслав. Помоги мне сначала, бока у меня ободраны, — ответил он, стараясь не упасть.

Он сделал несколько шагов к ней, но зашатался и чуть не упал от слабости и боли.

Она вовремя подхватила и закинула его руку к себе на плечо.

Сгибаясь под его тяжестью, поволокла на себе в хату. В хате сняла кафтан, положила на широкую лавку

, промыла бока тёплой водой.

Приложив какие-то промытые корни и травы к ранам, обмотала чистыми тряпками и дала выпить

отвар из целебных трав. Там же и заснул, а утром открыл глаза и увидел хозяйку-красавицу,

наклонившуюся и разглядывающую с нежностью его лицо.

— Я завтра пойду в Полоцк, — прошептал он, глядя прямо в голубые глаза её.

— Ты сейчас ещё очень слаб. Я вылечу твои раны. Зовут меня Пресветла. А это что? — сказала она,

указывая пальцем.

— А это— родимое пятно, — знак того, что я отмечен Высшими силами. Я, ведь, — «балий»,

колдун-чародей, — сказал он и тут же, как будто, провалился в темноту.

Вечером пришёл в себя, чувствуя пристальный взгляд. Хозяйка стояла перед ним во всей своей красе.

Головной убор-кичка, расшитая красными узорами,

и подвёрнутая за расшитый пояс верхняя юбка-понёва из серого холста, украшенная тоже красной вышивкой,

волшебно притягивали его взгляд.

Словно бражный мёд на пиру ударил ему в голову. Поднявшись на лавке, снял и отбросил в сторону

шкуру-дерюгу, которой был прикрыт.

Потянувшись к ней, горячо обнял и повалил на себя. Её разгорячённое дыхание, казалось, обжигало ему лицо.

— Где твоя душа, Пресветла, я хочу поцеловать твою душу, — шептал он, раздевая и блуждая руками по её телу.

Всю ночь настигал и снова отпускал их бешенный водоворот любви.

Утром, стоя на крыльце со слезами на глазах и держа его руку, она долго не отпускала от себя.

— Останься, чародей Всеслав, в Новгороде! Сильно околдовал ты меня. Будешь захаживать, — тихо говорила она.

— Иду, красна девица, в родной Полоцк, без него не могу прожить. А ты приезжай ко мне, княгиней сделаю!

— говорил он уже быстро, отрывая свою руку от её руки.

— Да, полно тебе, войдёшь в свой терем и сразу забудешь меня, — говорила она,

сама тому не веря и надеясь на что-то.

— Верь мне, верь! — прокричал он взволнованно, удаляясь всё дальше и дальше.

А сам понимал, что прощался навсегда, наблюдая, как она махала вслед ему платком.

Долго очень шагал по дорогам и бесконечным, иногда, казался ему этот путь.

Пришлось ему однажды провести ночь в крестьянской избе. Хозяин Степан поместил его

в маленькую отдельную комнатку, где сложена была разная утварь. Укрывшись хозяйским тулупом на соломе,

Всеслав задремал, но вдруг багровое сияние возникло на стенах комнатки и перед ним появился лысый

худой старик с длинной седой бородой в чёрной длинной рубахе с красными полосами.

Дребезжащим голосом он изрёк:

— Долг за тобой имеется, княже. За свой дар преображения ты мне, Дэву Амлиэлю, обязан. Долг беру я разными недугами. Берегись.

И начал таять в воздухе. Захотелось Всеславу вскочить и поймать того старика. Но не смог,

— отнялась у него тут же левая нога.

В бессильи закрутился Всеслав по полу, разбрасывая вокруг горшки и мешки. Он с ужасом подумал,

что не дойти теперь до родного града и, наверное, суждено будет помереть на дороге одному.

Но когда, уцепившись руками за скамью и собрав все силы, он встал, то к ужасу своему увидел,

что вокруг происходило что-то невероятное.

Красный плащ Ангела власти, явившемуся ему в Киеве, переплетался в каком-то вихре с чёрной длинной рубахой Дэва Амлиэля.

По стенам комнатки метались пятна багрового и голубого света. Он понял, что идёт борьба за него.

В то же время потерял сознание и упал на солому.

На следующий утро, прощаясь с хозяином, он спросил:

— А что, батько, не слыхал ли ты шум ночью?

Но тот ответил отрицательно.

И вот наступил тот день, когда уставший князь Всеслав взобрался на холм и увидел колокольню

собора Святой Софии родного града Полоцка.

Волшебный малиновый перезвон колоколов встречал князя!

Зашитая рубаха-оберег спасла его. Он упал грудью на родную землю, охваченный радостью,

и с облегчением перекрестился.

Эпилог

Семидесятидвухлетний князь сидел на дубовой скамье в горнице в своём тереме в Полоцке.

Богато длинная одежда-ферязь, накинутая опашень с длинными разрезными рукавами и расшитая

бисером были одеты на нём. Та же шапка с меховой опушкой венчала голову.

Послышался шум, — охрана схватила кого-то.

— Там нищий к тебе, княже, — доложил слуга.

— Приведи его, — ответил Всеслав и вспомнил пророчество Ангела Власти.

Предстал перед ним нищий «калика перехожий». Лицо грязное, — невозможно разглядеть.

Синяя полосатая рубаха в заплатах, за спиной — горб, глаза хитрые и бегающие по сторонам.

— Вот ноги привели к тебе, княщь. Иду в Киев град. Дошволь ше отдохнуть на твоём дворе и обогреться,

— из подлобья посмотрел и прошамкал он беззубым ртом.

— Ладно, калеченный, ступай в людскую и отдохни.

Провожая взглядом идущего к двери нищего, услышал отчётливо сказанную фразу:

— Вернёшься в Киев — будешь жить.

— Что ты сказал, холоп юродивый? — закричал Всеслав и вскочил, пытаясь догнать

и схватить того за полу.

Но внезапно растаял в воздухе нищий.

Померещелось мне это, что ли, подумал князь и направился в опочивальню.

Ночью не спалось ему. Думал всё про то, что бы это значило. Упрямо сверлила в сердце боль.

Тревожно стало на душе.

Протянул руку, чтобы нащупать свою шапку— оберег, но не нашёл её.

Тот нищий, наверное, украл её, подумал он. Вскочил с полатей и стал одеваться.

Прибежал в людскую и перебудил всех слуг. Нет, не было того нищего там, и не заходил, отвечали ему слуги.

Выбежал из терема, побежал по полю. Одна мысль засела в голове, — как бы быстрее нищего нагнать.

И вспомнил, что волчьи лапы побегут быстрее.

Надо обратиться в зверя! Нащупал берестяную коробочку на поясе, — она всегда была с ним.

Достал порошок и начал бормотать заклинание.

И вдруг силы начали оставлять его!

Закружилась голова и упал на траву. Покатился колесом перед ним белый свет.

Утром нашли его слуги бездыханного в поле с рассечёной головой на месте родимого пятна.

Вячеслав Матосов. Торонто. 2016.