Босеан №6. Стихотворный блиц. Приём кратких рецензий. Продлено до 30.06

Например, вместо 7 предполагаемых стихотворений — 8, так как два стихотворения пришли практически одновременно, пока приём не был закрыт

Количество взятых стихотворений может повлиять в дальнейшем на мнение тех, кто будет голосовать

КвАДРат

В роскошных залах Эрмитажа

Глас восхищенья не стихал!

Такого здесь ажиотажа

Давно никто уж не видал!

Квадрат Малевича приехал!

Так сильно всех он восхитил!

Пытались все к нему пробиться!

Он мозг взорвал и возбудил!

Под разным ракурсом смотрел я,

Квадрат мой мозг не догонял!

Ещё из детства, точно помню,

В тетрадке так же рисовал!

Но постояв ещё немножко,

Проник сознанием в него!

И ничего не обнаружив,

Вниз полетел, упав на дно!

Такого мрака я не видел,

Вокруг сплошная чернота!

Стучу по дну, вдруг кто услышит,

Ну а в ответ лишь тишина!

И как отсюда выбираться?

В какую сторону идти?

Осмыслить всё это пытаюсь,

Как можно мне себя спасти!

Кричу, ругаюсь, горько плачу!

Как я вообще сюда попал?

Об пол стучусь я головою,

Спаси Малевич! Я пропал!

Из ниоткуда слышу голос:

Расслабься, здесь ты отдохни!

И ни о чём совсем не думай,

Лишь бесконечность ощути!

Его специально рисовал я,

Чтоб в нём душою отдыхать!

Смотреть и ни о чём не думать!

Всё, что могу, тебе сказать!

И раз попал сюда, то можешь

Сознанием выйти из него!

Ты вспомни, что ты в Эрмитаже,

Про тело думай ты своё!

И с Казимиром попрощавшись,

Стою перед квадратом я!

Картина маслом — это круто!

А раньше думал, что мазня!

…Рейс отложен — молвит стюардесса.

Самолет поставлен на стоп кран.

В этой жизни все для человека.

Я пошел за столик в ресторан

Там ко мне подсел мужик какой-то

Чует что ли?… первую налил…

В общем мы устроили попойку.

Я его, конечно, угостил.

Разговор завелся как-то разом

Телевизор тему подсказал

— Я ведь был в Кремле, — моргнул он глазом.

— Там меня сам Брежнев награждал…

— Был я космонавтом в Байконуре —

Говорил мужик и выпивал

— Вызывает Кремль. Поверь. В натуре!

Я приехал. Очередь занял.

В общем там сидели еще двое

Оба космонавты, как и я

Был там иностранец — негр вроде

Ну да ведь в Кремле же все друзья.

В ожиданье время коротая,

Мы сообразили на троих

Ложками икру в закусь сжирая

Негр подозрительно притих…

Хоть и космонавт, но иностранец

Будучи не в силах с нами пить

Через час как истинный засранец

Вышел, что бы бороду побрить

А пока он где-то облегчался

Дверь открылась, к нам вошел Ильич

И со мной в засос расцеловался

Обознался, в рот ему кирпич…

В общем все закончилось удачно

Получили каждый ордена

Брежнев награждал, целуя смачно,

Не забыл он так же и себя…

Выпивши графин как алкоголик,

Мой рассказчик вышел, чтоб отлить

А вернувшись, за соседний столик

Сел, продолжил мозги выносить…

Смотрю, как тает воск свечи,

По нервам каплями скользя.

Всю глупость прожитой судьбы

Срезает пластами с души.

Вскрывает скальпелем огня.

То — суетливое ничто,

К чему стремился буйный нрав.

Материальное оно,

Как в ад открытое окно.

И пустота в конце и мрак.

Прожитых лет вернуть нельзя.

Их повторить Бог не поможет.

Но изменить, всему назло,

Плевав на то, что: «не дано»

Взлететь мечта тебе поможет.

Сорвав с души оковы страха,

Свободы оседлав коня.

Встать на дыбы, рвануть из мрака,

Не говорить: «Осталось мало».

И обрести в конце себя.

хлеба

мельник, выпив шардоне, веселится две недели.

и крыла свои раскрыв, улетает высоко.

на небесном полотне светит облако из гжели,

расписные журавли вылетают из него.

рассыпается мука белым снегом по заречью,

бродит публика вокруг оживлённа и пьяна.

осень золотом полна и печалью человечьей,

плачет моросью она, а у мельника весна.

он глядит во все глаза, как вокруг витают птицы,

машет словно самолёт алюминевым крылом,

и любовь его сильна к смуглолицей демонице,

а она в пылу страстей мечет молнии и гром.

из рассыпанной муки напекла толпа веснянок.

и мирошник словно стриж выплывает из пике,

возвращается домой он счастливым спозаранок,

пишет палочкой стихи на просеянной муке.

столько разного всего понамешано в мучице:

в ней таинственная связь, в ней и чувства и судьба,

и конечно страсть его к смуглолицей демонице.

ах, какие из муки получаются хлеба!

Осколки

Просил деликатно побережней с сердцем: иссякнет терпение, ярость дремать

не будет в заплатанном коконе вечность, но снова истерика * твою мать.

А правду не скроешь, не клеится «наше», маши полотенцем, посуду ломай,

и пусть в исступлении ты будешь краше… скажи, что вернёт нам потерянный рай?

Скворчат и сгорают на блиннице яйца и датчик пожарный привычно пищит,

но если откроем, весна к нам ворвётся, сметёт непогоду и нас помирит.

Я слабо надеюсь… Сыграть бы в молчанку, но ты хочешь ссоры, и сжав кулаки,

нарочно задену своё отраженье… осколки поранят всему вопреки.

Ну, что? Доигрались? Окрасились в алый твои полотенца и светлый паркет.

Не надо. Не бойся. Теперь мне не больно. О зеркале тоже не стоит жалеть.

В зеркальных осколках мы видим порталы, где версии нас, в изобилье миров,

синхронно играют судьбы варианты и с завистью смотрят на нас «не в ладу».

Ведь в этой вселенной нашли мы друг друга, а в тех не узнаем про славный союз.

Они бы махнулись… Но мы – поцелуем – закончили ссору и настежь окно…

Паранойя

а девочка ходит по раскалённой плоскости

и выдувает стеклянные пузыри…

снова и снова

Опять она со мною айриш пьёт.

Сводя с ума рисует мне картину,

где девочка

по плоскости идёт

и выдувает пузыри невинно.

Спектральный блеск галактик и комет

мелькает в их прозрачном ореоле,

останки звёзд,

зародыши планет,

возникшие в коллапсе эмбрионы.

В моей руке лежит её рука –

объекты рассыпаются в туманность,

и кружит пыль спиралью ДНК,

но тут же распадается бессвязно…

Я на твоей планете пассажир:

и звёздный ветер воет мне вдогонку,

подталкивая в сито чёрных дыр

и наполняя мнимую воронку.

Из горловины сыплются пески

в кипящий зев квазаров ярко-рыжих;

Первоисточник в пламени сожгут,

модифицируя потоки в жижу.

Она идёт,

сияя изнутри,

по плоскости расплавленной –

босая,

из лавы выдувает пузыри

стеклянные

и в вакуум бросает…

31.03.23

Миротворение

Край земли иголкой закрепив,

Чтоб не разошёлся лет за сто,

Демиург насвистывал мотив

Песенки весёлой и простой.

И легли в основу бытия

Два стежка, три ноты и смешок.

Демиург над миром воссиял

И решил, что это — хорошо.

Он, довольный, отдыхать ушёл.

Но в том мире, вне добра и зла,

С той поры всем было хорошо —

О плохом никто там не узнал.

И покуда нитка держит край,

Там поют, смеются и свистят…

Но никто там не восходит в рай —

Он не создан также, как и ад.

ЖИВЫЕ КОРАБЛИ

Время согреет дыханием нежным рваные раны земли.

Мы не заметили, как наши дети взрослыми стали, ушли.

Мы пережили невзгоды и беды, но не заметили мы –

Всё это время, стремившись к победе, мы к поражению шли.

Душа, не ведая о смерти, рвалась из тела в небеса.

Молитва письмецом в конверте до адресата не дошла.

Нас жизнь настойчиво учила – не верь, не бойся, не моли.

До райских берегов доплыли лишь с грузом мёртвых корабли.

Мы провожаем глазами кометы, видим движение звёзд.

Морю мы кожей своей неодетой всё задавали вопрос:

— Чей из бездонности мрачной, холодной, вверх поднимается свет?

Грудью дышало оно полноводной, но не давало ответ.

В лицо смеялась не однажды нас предававшая любовь,

Но умиравшая от жажды, в постель ложилась с нами вновь.

Нас убивавшая надежда без нас бессмертной не была,

Срывала с вечности одежды, была от веры без ума.

К чему всё это? Гимном жизни пусть эти строчки прозвучат –

Пустой, великой. Жизни! Жизни! – утробы матерей кричат.

А время лечит наши раны и раны матери-земли

И к райским берегам упрямо идут живые корабли.