СОАВТОРСКАЯ ИГРА №11.Обсуждение и голосование.

1. Суть игры: Написание миниатюры двумя разными людьми, попытка создать вдвоём цельное произведение.

2. Цель игры: Помочь найти себе соавтора или бету, оценить свои возможности в плане совместной работы над текстом.

3. Игра анонимная. Участником может быть любой желающий. Голосование публичное.  

Миниатюра №1 — №10 Картинка №6

— Фух! Прости меня. Я не хотел. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю. Это ты меня прости.

— Всё, мир?

— Мир.

…

— Что молчишь?

— Да, ну. Вечно, блин, из-за какого-нибудь пустяка ссоримся.

— Ага.

— Да, ну, что ага?.. Да, ну, не смешно… Вообще.

— Всё. Обещаю. Не смеюсь. Всё. Всё.

— Да, говорю же, не смешно! Тут плакать надо. А ты смеёшься!

— Да, согласна. Над глупостью нашей смеюсь. Вечно из пальца проблему высасываем.

— Вот и я о том же. Кто узнает, из-за чего ругаемся, ведь засмеют же…

— Как придурки какие-то. Живём, как кошка с собакой! Вон, прям, как на картинке.

— На какой картинке?

— На стене висит. Ты, что? Картинки не видишь?! Глаза разуй!

— Кончай смеяться, говорю! Картинку вижу. Где кошка с собакой?

— Ну, давай ещё к словам придираться. Ну, не кошка с собакой. А кто там? Лисёнок? И кто это? Леопардица? Тигрица? Не важно! Похоже, ведь!

— Что значит, похоже?!

— Что ты к словам придираешься?

— Нет, подожди! Я, значит, лисёнок какой-то беспомощный! А ты леопардица?! Или там тигрица?! Короче, не важно! Хоть львица!

— Ага! И сожрать тебя хочу!

— Да, я не сомневаюсь!

— Ой! Ну, хочешь, я выкину эту чёртову картинку?!

— Повесь картинку на место! Пусть висит!.. Я сказал, по-весь кар-тин-ку на мес-то!!! Если я ли-сё-нок, пусть она напоминает мне, что я бес-прав-но-е су-щест-во!!!

— Я не говорила, что ты бесправное существо!

— Ещё б ты сказала!

— А я что?! В этой квартире уже сказать ничего не могу?!

— Я не…

— Это моя квартира точно такая же, как и твоя! Хочу – говорю! Хочу – снимаю!

— Кар-тин-ку по-весь!

— «Картинку повесь!» А ты её сюда вешал?! Палец о палец в доме не ударил! Да, ты не мужик! Ты лисёнок! Только на бабу и можешь рычать!

— Зачем тогда замуж выходила?!

— Дура была!

— Дурой и осталась! Тигрица она, блин! Кошка ты ленивая!

— Если я тебя не устраиваю в постели!..

— Я понятия не имею, устраиваешь ты меня в постели или нет! Ты сама хоть помнишь, когда в последний раз что-то было?!

— Ты что сдурел?! Тебе что цветок-то сделал?! Я, между прочим, сегодня полы здесь мыла!

— Не перетрудилась ли?! Сидишь целыми днями дома!

— Ещё скажи, что ты деньги зарабатываешь, а я вообще ничего не делаю!

— Я что?! Денег мало приношу?!

— Да подавись ты своими деньгами!

— Мам! Пап! Не ругайтесь!

— Вот молодец, ребенка разбудил!

— Я разбудил? У кого из нас тут вместо голоса тигриный рев?

— Да ты что? Между прочим, я в детском хоре солисткой была!

— Поэтому его через год и закрыли.

— Кто бы говорил лис недоделанный, мужики на охоту, рыбалку ходят, еду домой приносят, а ты только штаны на диване просиживаешь!

— На кожаном диване, что я купил.

— На деньги, которые мне на юбилей подарили!

— Зато он красивее тех кресел, что ты накупила!

— Эстетический вкус проснулся нежданно — негаданно! Сейчас как выкину эту картину к чертям и спокойно сяду в свое кресло.

— Оставь ты ее…

— Мам, не выкидывай, пожалуйста!

— Маленький, ты чего плачешь?

— Это я ее вам с папой нарисовал, сегодня же ваша годовщина свадьбы.

— Вот видишь, карга надоедливая, бедного сына до плача довела!

— Ну… ну прости меня Сашенька, сейчас картинку повесим, как красиво нарисовал, лисенок какой натуральный…

— А тигрица…

— Это барсик.

— Ах, барсик, а барсик очень красивый, так бы и погладил.

— Вам правда нравится?

— ОЧЕНЬ!

— А теперь сыночка ложись спать, скоро гости придут, нужно отдохнуть.

— Хорошо, мама.

Дверь в комнату малыша закрылась.

…

…

— Вот даже ребенок видит, что я главнее и ответственнее такого беспомощного лисенка!

Миниатюра №2 — №11 Картинка №6

Как Барс друга искал

Сказка

На высокой горе за дремучим лесом жил Барс. Он был очень красивый, сильный и ловкий. Охотясь на горных козлов, Барс прыгал со скалы на скалу на мягких лапах. Длинный толстый хвост помогал ему держать равновесие на самых узких карнизах. Белая шуба делала его невидимым на снегу и хорошо грела в самый сильный мороз.

Хорошо жилось Барсу, только скучно. Не было у него друзей. И вот как-то раз, пасмурным зимним днём, когда падали с неба колючие снежинки, Барс совсем заскучал. И решил он спуститься с горы в лес, поискать там себе друга. Решил – и пошёл.

На опушке леса сидела на дереве красивая птица – голубая Сойка. Увидела незнакомого зверя и затрещала:

— Кто такой? Откуда? Зачем пришёл?

— Я — Барс, живу на горе. Скучно мне там одному, вот я и пошел искать себе друга. Скажи, птица, какие звери у вас в лесу живут?

— У нас живёт Благородный Олень! – важно сказала Сойка.

— Благородный? Это хорошо! — обрадовался Барс. – Где его найти?

— В осиннике.

Побежал Барс в осинник и посмотрел на Оленя из-за кустов. У Оленя шкура коричневая, ноги тонкие, хвостик лоскутком, а на голове большие ветвистые рога. Олень срывал полоски коры с молодой осины и ел их. Почуял он Барса, вскинул голову — и бросился бежать.

Вернулся Барс обратно к Сойке.

— Нет, с Оленем я не буду дружить. У него рога, значит, он – тот же козёл. Только называется по-другому. Я с козлами не дружу. Я их ем. Скажи, птица, какие здесь ещё звери живут?

— Ещё здесь живёт Медведь, – сказала Сойка. – У него рогов нет. Только он сейчас спит.

— Ничего, — ответил Барс. – Я разбужу. Где его дом?

Повела Сойка Барса к медвежьей берлоге. Увидели они большой сугроб – ни входа, ни выхода, только сбоку маленькое отверстие, и парок из него поднимается.

— Медведь, просыпайся! – закричал Барс. – Давай дружить!

— Не слышит, — сказала Сойка. – Давай вместе.

— Медведь!!! – закричали они в два голоса.

Но Медведь так и не проснулся.

— Ну и соня! – сказал Барс. – Нет, с таким дружить не интересно.

— Ещё есть Волк, — затараторила Сойка, — Рысь, Барсук, Горностай…

— А ещё есть Лис, — сказал чей-то голос из-за куста.

— Кто там? – спросил Барс. – Выходи, покажись.

Вышел из кустов зверь – шкурка рыжая, глазки блестят. Смотрит хитро и говорит:

— Со мной тебе скучно не будет. Я по лесу хожу, всё вижу, всё знаю. Могу сказку рассказать, могу наперегонки побегать.

— Не слушай его, – затрещала Сойка. – Обманет он тебя, с три короба наврёт. В прошлом году он с Волком дружил. Так Волк без хвоста остался!

— Правда? Это почему?

— Он его рыбу на хвост ловить учил.

— На хвост? Рыбу? – засмеялся Барс. – Интересно.

— А в позапрошлом году он дружил с Зайцем, – не унималась Сойка. – Заяц пропал, и никто не знает, что с ним случилось.

Наклонил Барс голову, повёл своими круглыми ушами. Подумал.

Лис помахал роскошным огненным хвостом, зевнул и добавил:

— А в этом году я дружил с Коршуном. И где он теперь? – неожиданно он прыгнул к ветке, на которой сидела Сойка. Птица чуть не упала с перепугу, перья растопырила, возмущённо заверещала и улетела. А Лис с Барсом остались наедине.

— Не буду я с тобой дружить, – нахмурился Барс.

— Это почему?

— Как с тобой дружить, если ты врёшь и обманываешь?

— Это когда я тебя обманывал?! – возмутился Лис.

— А Волка?

— Волк Зайца обижал! – заявил Лис, сел, подвернув хвост, и важно задрал нос. – Всю его семью держал в страхе. Вот я серого и проучил.

— Где же Заяц теперь?

— К тёще поехал. Она у него в соседнем лесу живёт, вот они туда всей семьёй на зиму и отправились. Там, говорят, кора мягче, ягоды растут. Им с детишками хватит на пропитание. Да и волков нет, никто не потревожит.

— Ну, хорошо, а?..

— Подожди-ка, – Лис встал на все четыре лапки, ушки навострил, глазки прижмурил. – Скажи, Барс, а ты знаешь, что такое куропатка?

— Нет, – удивился Барс. – С ней тоже дружить можно?

— Дружить? – засмеялся Заяц. – С куропатками я не дружу, я их ем.

— Птица сказала, что ещё ты дружил с Коршуном…

Лис поводил носом, махнул хвостом, обернулся к Барсу и сказал:

— Об этом я тебе расскажу потом. И много других занимательных историй. А пока, — на рыжей морде появилась довольная улыбка, — я тебя угощу местным деликатесом. Пошли!

Барс пожал плечами, понюхал воздух и направился за Лисом.

— Только когда будем на козлов охотиться, я за тебя спрячусь. А то меня на снегу видно, — сообщил Лис.

— Ладно, – сказал Барс. – Пошли, друг.

— Не отставай, – прищурился Лис. – Мне ещё так много надо тебе показать.

Миниатюра №4 — №5 Картинка №2

Принцесса вышла на балкон, у которого всегда кружились голуби. Она изловчилась и схватила одного за шею. Тот затрепыхался. Девушка приладила свиток пергамента и швырнула птицу вниз. В нескольких метрах от земли та сумела расправить крылья и полететь. Принцесса проделала этот фокус ещё раз.

За этим процессом отправки писем, в складной телескоп, наблюдал лорд-канцлер. Он давно хотел избавиться от принцессы, но как все немного заленившиеся люди рассуждал, что всему своё время.

Местный король был уже сравнительно стар – он находился в возрасте, когда уже можно устроить против него заговор. Это понимали все крупные региональные бонзы королевства и первыми попытались захватить власть. Постепенно, в своих уделах они стали формировать ополчения, уничтожать соперников и даже до столицы не дошли как в локальных стычках, на дуэлях и от рук наемных убийц полегли все претенденты на престол.

Поэтому в дело включились придворные. Каждый из них думал про себя, что только он и представляет единственно возможного для развития страны правителя. Из-за амбиций они не могли соединиться и постоянно интригуя друг против друга почти полностью самоистребились.

Немало пало достойных и на дуэлях.

Видя как жажда власти поглощает души достойных и недостойных, принцесса решилась связаться с соседями. Ей хотелось остановить это кровавое безумие.

Заговор, однако, дело тонкое. И лорд-канцлер поджидал момент. Неделю назад он встретился со своими сторонниками. Они жадно выслушивали своего вождя:

— По плану час икс будет через полторы недели. Мы убиваем принцессу, сваливаем вину на наших врагов при дворе и вуаля – два зайца одним ударом. Есть ещё шанс, что прибудет подкрепление к жертве, да и меня самого могут обезглавить, но это вряд ли. А сейчас смотрим, что у нас в стране, и разбиваем самые сильные провинциальные отряды, оставшиеся после региональных схваток.

Четыре дня спустя на балкон приземлился почтовый голубь. Слуга, подметавший его, обрадовался – если кому-то приходит письмо, то кто-нибудь другой, если не все остальные борцы за власть могут заплатить — за имя отправителя. Слуга осторожно, чтобы не спугнуть птицу подошёл и прочёл надпись на внешней стороне. Послание адресовалось принцессе. Автором был какой-то незнакомый заграничный герцог. Слуга постарался запомнить фамилию и побежал первым делом к лорд-канцлеру.

Тот был занят – разговаривал с каким-то купцом – евреем. Разговор был важен, так что слуга предпочёл подождать и подслушать – деньги не лишние никогда. В дворцовые слуги попадали люди с феноменальной памятью, хорошими зрением и слухом. Говорили о стратегических инвестициях. Когда еврей ушел, постучался суперинформант.

— Милорд. У меня есть информация о возможном подкреплении принцессы.

— Слушаю.

— Некий герцог …ский. Это вам что-либо говорит?

— Хорошо. Знаю я этого герцога. Силён, отлично владеет многим оружием. В молодости он меня как-то пришибил – я четыре ребра сломал. Но зато он жаден, пьяница и бабник, каких не встречал. И я даже догадываюсь, что он от принцессы нашей потребует… Но будет поздно – ему ещё две недели пути – он ведь из дома слал…

Тем временем, герцогу оставалось всего три дня дороги – он решил отправить голубя на границе. Вместе с ним ехал молодой подмастерье волшебника, которого принцесса и вызвала, но так как они были братьями и оба носили герцогский титул, что позволяли законы их страны, то слуга банально ошибся.

Лорд-канцлер в дурном настроении вышел на балкон. Постепенно, он начал осознавать, что заговор надо ускорить.

И вот, он спустился на улицу и направился в казармы, где расположились основные силы мятежников. Увиденное потрясло канцлера до глубины души. Вокруг валялись тела, стены и пол были в крови, все что осталось от его пятой колонны– это несколько умирающих.

«Неужели герцог успел раньше» – мелькнула страшная мысль.

Когда, на следующий день, он расспросил в госпитале одного из трех выживших – все оказалось проще. Его мятежные гардемарины поубивали друг друга из-за спора о том, кто из их вождей первым начнет душить принцессу, так сказать, за честь быть первым.

Канцлера прошиб нервный смешок. Не выдержав, глупой и беспощадной правды, он не замечая, что говорит вслух, вышел и идя по коридору, бормотал:

— Никому нельзя доверять. Все надо делать самому.

И герцог отправился осуществлять заговор в одиночку.

Тем временем, подмастерью волшебника приснился сон, в котором узрел он, как принцесса гибнет от рук канцлера. Естественно, молодой, пылкий и очень принципиальный юноша, тут же, не подумав, как обычно и делают все ученики колдунов, щелкнул пальцами и пробормотал какое-то заклинание.

В результате, карета переместилась во времени и пространстве, упав прямо на канцлера, который только вышел на площадь. Так счастливо закончилась эта история. Вы спросите, была ли свадьба? К сожалению, нет.

От учителя подмастерья, принцесса откупилась магической лабораторией и лавкой для продажи зелий в самом центре. Подмастерье за свой подвиг стал рыцарем и получил лицензию мага, (к тому же, у него была девушка). А его брат герцог …-ский, ну вы же помните: жаден, пьяница и бабник, каких поискать, он вообще ехал в соседнее королевство на фестиваль пива.

Миниатюра №6 — №3 Картинка №2

Я отпускаю вас. Летите. Я любила вас, но на свободе вам будет лучше.

Последний раз смотрю на такое родное и бесконечно любимое небо. Вы, птицы, улетите, а мы останемся. Навсегда останемся здесь. Жаль? Конечно. Но город уже накрыт щитом, значит мы не можем ничего поделать. Лишь сражаться, сражаться до последнего. Наша жертва поможет стране. Хоть немного. Задержим первую волну армии зиргов, не дадим прорваться в незащищённое государство. Наше государство.

— Какие шаги предпринимает враг, Хирт?

— Пока выжидают, госпожа.

— Хорошо. Успеем ещё раз всё проверить. Лучники готовы?

— Да. Все на позициях. Госпожа, почему вы не ушли, когда было время? Вы могли бы спастись! Рассказать королю о постигшей нас беде.

— Король и так уже знает. Не ушла, потому что это мои земли. Я не позволю зиргам пировать на костях государства, которому служила моя семья.

Пожилой маг пожимает плечами. Пот стекает по его шее, катится за ворот. Непросто держать щит-купол в такие-то годы. Но это Хирт умеет лучше любого из магов.

Далеко за городом уже кружат боевые драконы.

Трудно в шестнадцать лет принимать командование крепостью, оставшейся последним рубежом на границе. Принимать из рук умирающего от тяжёлых ранений отца. Трудно. Но возможно.

— Мои доспехи! Живо!

Я не подведу, отец.

Первый удар приходится на внешнюю стену. Драконий огонь плавит базальт, но стена, укреплённая лучшими эльфийскими мастерами, держит. Другой вопрос — выдержит ли ещё один залп?

— Лучники!

Из-за бойниц взметается чёрная дуга, разбивается о когтистые лапы. Бронированные драконы и их всадники не обращают внимания на стрелы. Для них это не больше, чем назойливые комары. Укрытые металлом морды гулко бьются о невидимый щит – пока Хирт жив, в город им не попасть.

Под прикрытием драконов серым потоком идёт в атаку пехота. Зирги лезут вверх, ощетинившись клинками, цепляются за выбоины стен. Не теряясь, воины льют им на головы расплавленную смолу. Но, не долетев до врагов, она тает в воздухе, будто её и не было. Становится понятно, насколько малы наши силы в сравнении с силами противника.

— Заклинание отторжения, — хрипит Хирт. – Их возьмёт лишь сталь.

Наша башня на самой границе щита, под нами — сверкание мечей, кровавая мешанина тел и стоны умирающих.

Трещат стены под лавиной зиргов – щит не остановит пехоту, хищное серое месиво потрошит нашу лучшую эльфийскую сотню. Теснит к лестницам – скоро враг будет на улицах. Мы обречены. А поверх шума битвы рвёт воздух грозный рык драконов. Пехота раздавит нас, щит падёт, драконы зальют город пламенем и полетят дальше — уничтожать земли, которые мы призваны защитить. Но если мы сможем заманить их в город… В узких улочках дракону не развернуться.

Ничего, что мы слабы. Мы должны сократить численность их армии. И мы сделаем это!

— Хирт, спускайся в подземелье. Пусть драконы войдут в город.

— Это самоубийство, госпожа!

— Мы должны защитить наши земли, Хирт. Ты уже понял…

Маг понял. Тепло обнимает меня единственный раз в жизни:

— Вы истинная дочь своего отца.

Сквозь лязг и крики боя затихают за стеной шаги Хирта, а внизу мечи зиргов уже крушат баррикады на улицах. Защитники рубятся неистово, секут плотные ряды врага наотмашь, не глядя. И гибнут, сминаются под напором. Они знали, на что идут.

Щит исчезает с громким хлопком, и, не встречая сопротивления, с победным рёвом врывается в город стая драконов. Кажется, всё небо заполонили оскаленные морды, кривые когти рвут крыши, чешуя слепит бликами на солнце. Парит над сражением крылатая смерть, пышет огнём, жжёт, не разбирая – своих ли, чужих. Над городом пылает багровое зарево, и всё живое задыхается, корчится в дыму, но те, кто ещё способен держать оружие, с яростью обречённых продолжают безнадёжную битву. Зирги, эльфы, люди – теперь все равны, одна гибель уготована для всех в городе-ловушке, из которого нет выхода.

Дышать тяжело – ни дуновения ветерка, даже воздух не проникает под незримый купол щита. Ниже, ещё ниже, Хирт! Звенит небо – драконы пытаются взлететь, уйти от огня, но только безуспешно бьются о магическую преграду. Бушующее пламя тянет к ним жадные лапы, горящими факелами падают из сёдел всадники. Оставшись без управления, обезумевшие драконы плавятся заживо в собственной броне. Мечутся между домами, разнося каменную кладку. Разбиваются о землю гигантскими телами; выше крыш вздымается раскалённая пыль.

И дрогнули зирги — бегут к спасительным стенам. С размаху – копья в спины, сладко хрустят перебитые кости, кипящий воздух дрожит от предсмертных воплей. Сами пришли незваными, а теперь спешат нас покинуть. Нет, наши гости лягут рядом с нами на ложе из пепла.

Среди трещащих костров зданий залитые потом, кровью и раздавленные усталостью, рубятся внизу защитники, до последнего, до конца. Только я и затянутое пылью солнце смотрим, как остатки великого войска зиргов сжимает в горячих объятиях гибнущий город-котёл.

Гордишься ли ты своими воинами, отец?

Я достаю верный меч. Он тоже должен попробовать зиргской крови. С высоты башни смотрю в последний раз на далёкие мирные поля родины, куда не ступит нога вражеской армии. Да будут вечно они зеленеть.

Миниатюра №7 — №6 Картинка №2

Да чёрт бы тебя побрал! Чтобы я тащился к тебе за тридевять земель, только чтобы назначить встречу?! Да я лучше удавлюсь, чем ради этого пересеку океан.

Дóмен гнал лошадей, и караван тонкой струйкой скользил по белоснежной пустыне.

Вороные гривы развевал ветер, на зубах скрипел неразлучный спутник путешественников.

Где-то там, далеко, на далёких островах, живёт красавица, которая жаждет его видеть. Но чтобы он погнался сейчас за призрачной мечтой, пытаясь добыть то, что совсем недавно было недоступно! Да ни за что! Чёрта с два она его получит! Яростно нахлёстывая жеребца, Дóмен перебирал в памяти всё, что она ему сделала. Всё, как унижала. Каждую минуту, каждую секунду рядом с ней.

— Ох, смотрите-ка, это опять он, тот самый дурачок. Помните, я вам говорила?

— Ах, это снова ты? Ну что ты стоишь тут, как истукан. Подай мне платок. Хоть какая-то от тебя польза.

— Да, да. И не надо смотреть на меня глазами побитой собачонки. Поди прочь, несчастный!

Гордый, властный взгляд. Надменный тон. Повелительное движение руки.

И, о чёрт, как же она прекрасна!

Караванщик скомандовал привал, люди и животные опустились в прохладной тени оазиса.

Дóмен достал письмо, прочитал ещё раз. Она звала его, предлагала встретиться. Следующие праздники обещали веселье, карнавал. Она хотела провести их вместе. Он должен был только приехать и дать согласие.

Но то, как они расстались! Те слова, которые она сказала ему! Да ни один мужчина не вытерпит такое! Нет, ни за что! Никогда! Он к ней не поедет.

В крепости, под протяжные звуки флейты, Розуэлла вышивала холст. Её проворные пальцы быстро сновали, губы трепетали, напевая мелодию.

Где-то далеко, за морями, жил её любимый принц. Она ждала его, скучала. Но как неловко они расстались! Какие обидные слова она сказала ему.

Палец соскользнул, игла пронзила тонкую плоть, и капелька крови окрасила рисунок.

— Это не к добру! – вскричала служанка, увидев, как алое пятно покрывает лицо на вышивке госпожи.

— Глупости! – недовольно вздёрнув носик, Розуэлла отшвырнула пяльцы и отошла к окну.

— Позови Тристана!

Молодой парень почтительно поклонился, ставя перед госпожой накрытую тканью клетку.Розуэлла достала перо и бумагу, набросала несколько строк. Затем вышла на балкон, держа почтовых голубей.

— Летите! И принесите послание моему любимому.

Она выпустила птиц, и белые голуби полетели над крепостными стенами. Розуэлла наблюдала за полётом, пока крылья не слились с небом.

Да ни за что! Не поеду! Можешь проводить праздники с кем и как захочешь. Ноги моей не будет в твоей крепости! Говорят, любовь слепа и зла — что ж, я достаточно натерпелся от тебя. Мне надоело быть рабом. Хочешь — можешь приехать сама.

Домен не мог найти себе места. С одной стороны — он твердо решил никуда не ездить. С другой — в сердце все еще жила надежда, что она изменится. Да и любовь все же, еще жила в нем. Однако, он понимал, что вернувшись перечеркнет все, что он делал за последние несколько месяцев. А этого делать ему не хотелось.

Розуэлла с каждым днем все больше и больше выходила из себя. Письма от Домена не было, он сам не приехал, а праздники приближались.

-Не хочешь? Упрямец. Что ж, ты пожалеешь. Только будет поздно.

На секунду сердце тревожно заныло. Оно единственное попыталось остановить неминуемые события. Но, девушка была слишком огорчена и зла, чтобы к нему прислушиваться.

-Отец, я согласна!

-Милый, я должна тебе сказать. Я беременна.

Домен с удивлением и радостью посмотрел на Айриэллу. Пусть он не любит ее с той же страстью, что и она его, зато он знает что любим и что его не будут отсылать за ненадобностью.

-Пошел прочь!

Об стену разбилась очередная ваза. После замужества, Розуэлла изменилась. К сожалению, в худшую сторону. Она стала еще более истеричной и капризной. Муж решил, что с него хватит и удалился в заграничную резиденцию. А сейчас Розуэлла дала отставку очередному любовнику. Ничего, их у нее достаточно для выполнения всех ее «принеси-подай». И кто виноват, что в порыве злости она согласилась на выгодное замужество, которое так долго предлагал ей отец?

Неисповедимы пути судьбы. Нити переплетаются и рвутся, расходятся, но представляют собой один рисунок. Рисунок пустынных барханов, которые меняются каждый день…

Миниатюра №8 — №7 Картинка №2

— Птицы мои, расправив крылья, пусть вознесутся к небесам! Узреют мир с высоты полета своего… А я останусь здесь. Среди медленно умирающего города, среди зеленой листвы и осыпающихся камней. Высокое синее небо — ты простерлось вдали, такое беззаботное, красивое, равнодушное, что мне никогда не хватит слов, чтобы описать мою любовь к тебе. Голуби белые! Вестники мира! С тех пор, как людей не стало, я часто видела вас вблизи. Вы были мне друзьями, но теперь… Я дарю Вам свободу, какой никогда не увижу сама… — и когда её звонкий голос прервался, она стерла непрошеные слезы с лица. И почему жизнь так несправедлива — почему она не может лететь с ними ввысь, к далекому солнцу! Поймать закат, долететь до радуги, коснуться облаков… Сколько изумительных грез просыпались в её душе, едва она представляла крылья! Сколько разочарований несла в себе реальность, едва она думала о том, как их получить! Она не сводила глаз со свободных отныне птиц, пока они не исчезли вдали. Тягучая тоска разлилась в груди от мысли о том, что она и впрямь их больше никогда не увидит, и девушка бессильно протянула руку, словно пытаясь вернуть их… И притом понимая всю бессмысленность этой попытки. Она прижала руки к груди и печально опустила голову — сделанного не воротишь.

Лишь после этого, который раз вздохнув, девушка отвернулась от окна и обратила свой взор на стены, увитые дикими растениями. Мощные лианы крошили камень, переплетались между собой, образуя колонны, которые даже крупный человек не смог бы обхватить руками. Взбунтовавшаяся природа — как она красива, как она жестока…

— Как горько, что ты стала нашим врагом… — не удержалась от грустного шепота девушка, коснувшись изящной ручкой лианы. Растение казалось ей теплым, живым, и робкая улыбка украсила её заплаканное личико. — Но… Быть может, все не так уж и плохо? — произнесла она вслух, и её голос был единственным звуком среди звенящей пустоты покинутого города.

Города, который блистал своим великолепием, поражая путешественников и даря уют и благополучие жителям. Надежда и опора до тех пор, пока не было нарушено слово, данное её отцом. Предки построили оплот своей власти и могущества на пороге джунглей. Договорились с духами леса, что не тронут их обитель, а природа сохранит город от разрушения.

И вот теперь, когда договор разбит топорами, срубившими первое дерево, она стоит здесь одна, и нет надежды, нет спасения…

— Слейся с нами, стань одной из нас, — донесся шепот. – Прорасти в землю крепкими корнями, охвати ветвями небо, восстанови нарушенное равновесие.

— Я не могу, — отчаянно зашептала она, и блестевшие от слез глаза поднялись кверху, ища поддержки и спасения. Но некому было ей помочь, некому было поддержать.

— Только так ты сохранишь себя, только так восстановишь обет, данный отцом. Отдай себя лесу!

— Вольные птицы покинули город, и только мне суждено остаться здесь. Где никого, кроме духов и деревьев. Без корней вросла я в землю, не могу оторваться. Крылья даруют свободу, несут в небеса.

— И лишают духа. Обретя свободу, потеряешь себя. С нами ты останешься собой.

Тяжкий вздох вырвался из груди, отозвавшись эхом в глухих переходах, разносясь под крышами, отражаясь от сводов. Как решиться на то, что кажется страшным, что лишит её свободы навсегда, лишит возможности двигаться. Отнимет глаза и голос.

Как же не хочется быть деревом. Веками тянуть из земли воду, ловить листвой солнечные лучи, разрушая камень. Становиться частью городских стен, оплетая их. Чувствовать на себе дыханье ветра, но никогда не летать вместе с ним. Разве что семенами улететь отсюда – легкими, как пух, белоснежными, как облако. И лететь долго-долго, пока хватит сил у ветра. Пока хватит терпения. Улететь из этой темницы.

Словно ответ, упало на плечо нежное перышко, принесенное порывом ветра, пробившимся сквозь густые заросли. Защекотало, растревожило душу, заставило забыть обо всем. Забыть о страхе.

И все же как жутко, невыносимо думать о том, что необходимо сделать для этого. Как страшно – взять нож, кольнуть прямо в сердце, окропить алой кровью белое перо, чтобы освободить душу, обретя крылья. Улететь далеко, к облакам, к солнечному свету. Высоко-высоко подняться над темными всепоглощающими джунглями. И забыть навсегда… обо всём… о прошлом, родителях, городе… всей жизни. Забыть, и не возвращаться.

И вот уже ноги сами собой идут в чащу, всё дальше от города, ступая по мягкой теплой земле. Чувствуется её парное дыхание, листва заглядывает в лицо, в самую душу.

— Отдаю вам своё тело в обмен на город. Заплетите в мои волосы цветы, закройте корой руки. Я с вами, деревья, с вами, лианы.

Защекотали ступни травы, опутали руки ветки. Побежали зелеными струйками по телу теплые пальцы джунглей, приковывая к почве.

Вдруг сорвалась с места девушка, помчалась без оглядки, перепрыгивая через корни, закрываясь от хлещущих в лицо веток, обрывая теплые тягучие путы. Забежала в храм, схватила кинжал…

Алая капля упала на алтарь. Полетела к небесам белая голубка.

Джунгли затянули город.

Тонкой струйкой поднялась к солнцу юная душа.

Миниатюра №9 — №12 Картинка №2

Я так послушно жду все это время. Так, будто я вновь самая младшая. Поджимаю губы и складываю руки. Восемь декад ожидания, для вечности – пустяки.

Господин помнит обо мне, помнит про условие.

Несколько веков назад я была юным, нежным созданием, всеобщей любимицей.

Я обожала голубей….

Обожание.… В памяти осталось только слово, а само чувство переросло в нечто иное. Господин изменил во мне все.

В бальном зале черно-белый шахматный пол. В сумерках глянец плит едва отражает алые портьеры. В собственном замке я подобна воровке.

«На закате человечества мы должны держаться вместе» — так Он говорил, когда мы въезжали в полупустые города. Я везде искала Лютин, единственную из моих шести сестер, которая решилась быть со мной. Но теперь она грезит о смерти и проклинает себя за страх показаться рассвету. Надеюсь, я найду ее раньше, чем солнечный свет. Мне только нужно дождаться Его. Он придет, я знаю точно.

На одном из подоконников клеть с голубями, сегодня ночью я выпущу их, но они не вернутся. Я бы не вернулась. Открою створку и, если хватит духу не впиться клыками в крохотное тельце, то возможно вспомню то восхитительное чувство.

Чувство свободы. Право выбирать, куда лететь, куда идти.

Я закрываю крышку гроба.

Сжимаю губы и складываю руки.

Я слышу, как мягко покачивается тяжелая ткань портьер. Воркование голубей такое тихое… Вот один из них захлопал крыльями.

Я погружаюсь в мертвое оцепенение, абсолютную тишину, которая приглушивает на время голод.

Когда я проснулась, Лютин смотрела на меня.

На подбородке у нее была кровь, к которой прилипло маленькое перышко. Глаза Лютин — широко расставленные, с тяжелыми веками — полны торжеством.

Жанетт, дорогая сестренка, — она вытирает кровь.

Я вижу, что безумие уже не искажает ее черты. Она спокойна… как в те дни, когда мы бродили среди лугов. Когда мы, смеясь, плели венки из цветов с жесткими стеблями. Затем опускали их в воду, гадая о возлюбленных.

Ее лицо, пусть на губах еще краснела голубиная кровь, было простым и светлым, как когда.

Ты все же решила присоединиться ко мне, дорогая? — я простерла руки, желая обнять сестру.

Коснись меня, Лютин, скажи, что я не одна, что мы будем ждать Его вместе. Вечность так тяжела, вечность порой напоминает мне эти старые занавеси, тяжелые от пыли.

Но она шагнула назад.

Скоро, — сказала я ей, — люди покоряться… и мы станет владыками над ними!

Я встала из гроба. И вытерла красную каплю на щеке неподвижной сестры:

Они покорятся… Господин не оставит им другого выбора. Лютин, Лютин… пойдем вместе охотиться. Я так голодна…

Она ничего не сказала. Прижалась щекой. Но в этот момент я четко услышала…

Стук пяти сердец.

Как интересно! — сказала Матильда во тьме.

Их лица постарели, но все еще похожи на мое, вечно юное. Все сестры сегодня здесь. Они пришли разделить со мной ожидание, пришли отдать кровь в обмен на вечность?

Не волнуйся, — сказала Леона, — мы отпустили всех голубей, кроме одного.

И те милые письма, которые ты так заботливо оставила на столе, привязали к их лапкам.

Кларисса смеется:

— Мы убьем вас всех! И когда твой хозяин придет сюда — его убьем тоже. Ведь он обещал скоро прийти, не так ли?

И я вижу, что вокруг гроба — круг из соли.

Лютин гладит меня по голове, пока они не открывают высокие старинные окна.

Почему, Лютин? — спрашиваю, — я понимаю, зачем так поступают они, но ты… ты ведь тоже…

Она улыбается. «Ты слишком маленькая, чтобы понять, Жанетт».

Я закрываю глаза. Сжимаю губы… от голода. Я слышу как течет кровь в жилах сестер, мне кажется, я слышу как движется Солнце.

Они бросают в круг венки из белых роз. Зажигают все свечи. Запах цветов смешивается с запахом горячего воска.

Я боюсь, — сказала я Лютин, прижимаясь к ней, — ты ведь старшая сестра, они тебя послушают… Скажи им.

Глаза ее горят алым. Губы шевелятся, но даже я не могу понять, что они произносят.

Нина, светловолосая тихая Нина, напевает псалом. Она ссутулится. Щурится. Зрение у нее всегда было плохим.

О, Лютин, разве не мы должны охотится на них?

Почему-то она одета в грубую крестьянскую одежду. Домотканое платье почти царапает.

Матильда достает из сумки пряжу. Элизабет охотничьим ножом отрезает шипы у роз.

Как близко утро! Все окна открыты, ночь зовет, голод зовет, зовет, зовет.

Я жду Господина, я хочу увидеть Его!

Платье мое запятнано красным, на полу — то, что осталось от Лютин, и мне нехорошо от ее мертвой крови.

Но Матильда не поднимает глаз с платка, на котором вышивает синие маки, Кларисса ставит мат Леоне, в руках Нины — книга, а Элизабет заснула на старом кресле, ослабевшими руками сжимая арбалет.

Прикасаюсь к лицу Лютин. Не стоило убивать ее. Ведь Господин скоро придет, он смог бы убедить ее. Мертвое лицо такое юное. Будто спит. Поднимаю голову и кладу себе на колени. О, в старые времена, пропахшие запахом луговых трав, помнишь ли ты, как мы пели на холмах, плясали до упаду, спали на траве, помнишь ли…

Я погладила ее щеку, не в силах оторвать взгляда от золотисто-коричневых ресниц.

А когда подняла глаза — на меня смотрело Солнце.

Один краткий миг.

Миниатюра №10 — №1 Картинка №6

— Брр, холодно, как тут вообще люди живут?

— Обыкновенно, мозгов то у них все равно больше, чем у тебя! — оскалился стоящий на снегу барс. Его шерсть переливалась и бликовала на солнце так же, как и снег.

— Спасибо дорогой, всегда умеешь поддержать в трудный момент, — прорычала рыжая лесная лисица, вытащив голову из сугроба.

— Всегда рад помочь, любимая, — из горла вырвался хрипок.

Эти двое только что оторвались от погони и отдыхали на полянке. Вокруг непроходимый снег.

— Скоро начнётся метель, нам нужно искать место, где можно укрыться, — втянув зимний воздух чуткими ноздрями, констатировал барс.

— Хорошо, только я вряд ли смогу долго идти, охотники прострелили мне ногу, — чуть подвывая, сказала рыжая.

— Алена, ты бы и так не смогла идти. Как ты себе представляешь мелкую лесную лисицу, проходящую сквозь толстый слой снега? Утонешь ведь…

— Макс, я не виновата, что так мало ходила на уроки профессора Олицория. У тебя опыта больше.

— Так, хватит ныть и жаловаться, я чую, что охотники близко, превращайся в человека и попытайся залезть мне на спину.

Через пару минут, вместо лисицы в сугробе лежала девушка в красном шелковом платье. Каштановые волосы, серые глаза, пышные черные ресницы и немного выпирающие щеки – её верное оружие против мужской безразличности. Левая нога в районе икры оказалась сильно поцарапана и кровоточила

— Встать сможешь? — обеспокоенно спросил барс.

— Нет, попробую подползти.

Превозмогая боль и подступающую от вида крови тошноту, Алена залезла на спину Макса., и они понеслись вглубь снежной степи. Ослепляющий снег хрустел под ногами зверя, а ветер свистел в ушах. Еще немного и можно полететь. Со временем пейзаж сменился, появились сначала редкие, а затем и более густые кустарники, низкие, приземистые деревья. В конце концов, они наткнулись на высокую гору. Каменная и большая, в ней находилась маленькая пещера, куда наши герои и отправились. Внутри сквозило, и из глубины веяло могильным холодом.

— Здесь мы переночуем. Я принесу хворост и, может, найду какие-нибудь травы для обезболивания. Сиди тихо.

— Хорошо, — с грустью в глазах посмотрела девушка. Ей было страшновато оставаться одной.

Макс, уже в человеческом виде, вернулся в их новое пристанище. Он принес пару узких бревнышек и охапку хвороста, трав он не нашёл. Среднего роста русый парень был одет в клетчатую рубаху и слегка потертые джинсы, порванные в некоторых местах. Оторвав от рукава кусок материи, он перевязал рану, так как больше ничего сделать не смог.

— Ожидая помощи, мы можем просидеть довольно долго, поэтому утром я оправлюсь на поиски еды, — Макс волновался, но старался не показывать эмоций, чтобы еще больше пугать Алену.

— Нужно понять, кто нас предал и зачем, — усевшись и греясь у костра, раздумывала девушка.

— Для начала нужно вспомнить каждый наш шаг и всех, кто нам встречался, — Макс достал загашенные на крайний случай сигареты из кармана джинсов.

— Не нужно, Макс! Нас никто не предавал, — встрепенулась Алёна. — Ты курил.

— И что?

— Запах… Охотники почувствовали запах табачного дыма…

***

— И вот тут Макс, ломая сигарету, крупным планом в камеру: «Курение – ваш главный предатель!» Ну, и визуально его слова подкрепляются тем же слоганом.

В кабинете начальника креативного отдела нависла пауза. Александр Петрович то смотрел на Витю широко раскрытыми глазами, то начинал ими быстро хлопать.

— Ну, и затем всё уходит в белый фон. На экране остаётся только слоган, — Витя прервал тишину.

— Хм… Белый фон, белый фон…, — начальник стал нервно постукивать в такт карандашом. – Витя, что это? Витя! У нас социальная реклама! Какие, к чёрту, животные?! У нас что, целевая аудитория – оборотни?!

Витя давно работал копирайтером, но облажался впервые, и поэтому не знал, как себя вести.

Александр Петрович продолжал разнос.

— Если ты поклонник каких-то там ваших «Сумерек», на хрена мне сюда эту сказку впихивать?!

Витя, который впервые в жизни решился показать своё внутреннее «Я», но остался непонятым, решил отделаться лаконично:

— Я не поклонник.

— А раз не поклонник, то зачем тащишь сюда эту ересь?! И потом! Это же ни черта не сценарий! Витя! Ролик — всего тридцать секунд! Что ты мне здесь сопли разжёвываешь?!

— Ну, это только концепция…

— Какая, … — матюкнулся Александр Петрович, — концепция?! Сценарий! Сценарий мне давай!

— Но мне казалось…

— Витя, ты случайно не заболел? — меняя тон на более спокойный, начальник снова уткнулся в принесённый Витей листок бумаги. — Вот это «курение – ваш главный предатель!» — вот это хорошо. А всё остальное на фиг. На фиг!

Александр Петрович перечеркнул карандашом все Витины старания и вернул листок подчинённому:

— Переписывай! И давай возвращайся к реальности, без своих этих «Сумерек»! Понял, Олицорий ты мой?!

— Понял.

Витя вышел на улицу. Очень хотелось курить.

— Да пошёл ты! — крикнул в сердцах парень.

— Это Вы мне? — остановился прохожий.

— Нет – нет, извините, — улыбнулся Витя и достал сигарету.

Докурив, он оглянулся по сторонам — никого не было. Обернувшись котёнком, Витя легко пролез сквозь щель под крыльцом. Это было самое уютное место, в котором никто и никогда не мешал ему работать над сценариями.

***

— И ты представляешь! Он мне про оборотней приносит! — Александр Петрович рассказывал своему другу сегодняшний нелепый случай.

Они сидели за столиком в по–вечернему шумном баре. Чесали спинки приютившихся на их коленях собачек. И весело вспоминали сегодняшний день.

— М–да, — улыбнулся друг.— Какие могут быть оборотни в мире вампиров?

— Так вот и я о том же!

Друзья засмеялись и впились клыками в собачьи шейки.

Миниатюра №11 — №2 Картинка №6

Про Барса, бобслей и Швейцарию

Барс, ступая по снежному насту, вдруг остановился и прислушался. Скрип снега подбирался всё ближе.

Из-за сугроба показались уши, хвост, а потом и наглая рыжая морда Лиса.

— Привет, Лис.

— Привет, Барс.

— А что это ты делаешь?

— Трассу.

— Трассу?! – Барс удивлённо склонил голову. – И зачем? – он заинтересованно повернул уши.

— Для бобслея.

— Для чего? – поперхнулся Барс, а Лис, гордо топорща уши и задрав нос, продолжал таранить снег. Позади виднелась ровная глубокая борозда, впереди «ледокола» собиралась смятая снежная волна.

— Ты что, не слышал? – стараясь не наесться снега, Лис поднял мордочку повыше. – Стадион здесь строят, надо трассу прокладывать, а людей и машин не хватает. Вот я и помогаю, — заключил Лис, отплёвываясь.

— А почему не хватает? — Барс, осторожно вышагивая рядом, озадаченно поднял хвост.

— Как почему?! Обычное дело. Денег выделили много, их разворовали, материалы растащили, а строить надо. Олимпиада на носу! – насмешливо глянул Лис своим хитрым глазом. – Ты что, не знал?

— Нет, — произнёс Барс озадаченно. – А что за олимпиада?

— Сочинская.

— Но мы же не в Сочи! – остановился от изумления Барс.

— Да это не важно! Просто чиновникам приятнее будет отдыхать в построенных под это дело пансионатах именно в Сочи, а игры можно проводить хоть в Казани. Да и порт рядом. Легче в случае чего сбежать. Переправить, так сказать, капиталы. И потом на лыжах кататься уже в Швейцарии.

— А где это?

— В Альпах. Тоже горы, только дикие.

— Как это – дикие?

— Ну, люди кругом, коровы. Мало зверья, никакой цивилизации!

— А-а-а-а, — протянул Барс, но всё равно ничего не понял. – А что тебе за это дадут?

— Как что!? Славу!

— А она тебе зачем?

— Для понту.

Барс пошевелил ушами, принюхался.

— Слушай, кажется, вертолёт летит. Бензином пахнет. Давай-ка лучше спрячемся, пока твои работодатели не подстрелили. А то, поди, кроме пансионата им ещё и шуба нужна. И шапка. В горах-то на снегу холодно. Хоть и в Швейцарии…

Лис вынырнул из снежной волны и тоже посмотрел вверх. Вертолёт приближался.

***

— Смотри, Василий! – что есть силы вопил Иван Петрович, пытаясь перекричать грохот мотора и размахивая руками.

Пилот поморщился. Гарнитуры шлемофонов работали исправно, и вовсе незачем было так орать. Но не делать же замечание начальству.

— Куда смотреть, Иван Петрович?

Услышав спокойный голос прямо возле уха, начальник вспомнил, для чего у него на голове это громоздкое устройство, и орать перестал.

— Что эти звери там делают? – спросил он, показывая пальцем вниз.

Василий хитро усмехнулся.

— Они там трассу прокладывают.

— Трассу? – Иван Петрович удивлённо склонил голову. – Зачем?

— Для бобслея.

— Для чего?! – поперхнулся начальник.

— Ну, Вы же знаете, — Василий слегка повёл плечами. — Стадион здесь строят, надо трассу прокладывать, а людей и машин не хватает. Вот и решили привлечь братьев, так сказать, меньших.

— А почему не хватает?

— Как почему? Обычное дело. Денег выделили мало. Только на три пансионата в Сочи и хватило. А стадион тоже надо строить. Олимпиада на носу! – Василий хитро скосил глаз на начальственное брюшко и снова уставился на приборы.

— К-какая олимпиада? — озадаченно спросил Иван Петрович.

— Сочинская.

— Но мы же не в Сочи! – изумлению начальства не было предела.

— Да это не важно!.. Хм. Главное – построить стадион. А игры можно проводить где угодно, хоть в Казани… Хоть в Швейцарии.

— А где это?

Теперь уже Василий озадаченно уставился на начальника. Вертолёт слегка повело, над заснеженными верхушками леса мелькнули толстые серые трубы градирен, уже давно ставшие неотъемлемой деталью пейзажа.

«М-да, — подумал пилот, возвращая машину на верный курс. – Похоже, эта атомная электростанция действует на людей совсем не так, как на зверей. Надо сваливать отсюда. В Сочи. А лучше – в Швейцарию!»

***

Лис и Барс проводили взглядами удаляющийся вертолёт.

— Так зачем, говоришь, тебе слава? — спросил Барс…

Миниатюра №12 — №4 Картинка №9

«Малевска, моя дорогая жена,

сегодня я решил написать Вам письмо без светских условностей, без ненужных вопросов, на которые и так известны ответы.

Я смею надеяться, что, не смотря на разницу в происхождении, Вы питаете хотя бы симпатию. И — как это эгоистично, не так ли? — хоть немного огорчились, когда узнаете о моей гибели.

Однако, я забегаю вперед. Ваш ясный ум любит последовательность и ясность изложения.

Три месяца назад почтеннейший Высокий Маг Ковен направил меня вторым корабельным магом на судно «Небесное Крыло». Я очень опечален, что солгал Вам. Цель плаванья — не научная экспедиция в северные моря.

Сейчас я греюсь у магического огня, который горит посредине палубы (ежедневная практика научила разжигать его без особых усилий), и пишу, не вынося мысли о лжи, сказанной Вам.

Я очень устал, дорогая.

Литор, второй корабельный маг, три дня назад похитил лодку. Уплыл перед рассветом. Подозреваю, что Девы Глубин являлись ему в снах, распевая заклинания, и помутили разум.

Итак, целью экспедиции является Бог.

Конечно, Вы читали священные книги, в которых говорится, что Бог и является источником жизни и магии мира. Перед отплытием мне открыли достойные люди, что Бог материален. Просто поверьте. Бог есть — и он спит в холодном краю.

И ему нужны человеческие жертвы.

Ему нужна кровь мага — может быть именно поэтому мы и существуем? Чтобы обеспечивать его необходимым?

Теперь Вы понимаете, что я, знаток древних ритуалов, делаю здесь, на корабле. Вернее, что я должен сделать.

Но жертва успела уже сбежать — и наверняка кости Литора уже обгложены Девами. И на многие, очень многие мили вокруг, нет ни одного мага, кроме меня.

Со всем уважением, ваш супруг Тирелл.»

Мужчина, сидевший в каюте, в компании с командой корабля, под символическим названием «Небесное Крыло» открыл портал и аккуратно погрузил туда свиток. За тем ещё несколько матросов передали ему пергаменты. Магический огонь грел очень слабо – магической силы вокруг почти не было, приходилось сжигать углеводы, но на этом долго не проживёшь. Тирелл и так ел двойную порцию, а еды оказалось не так много. Матросы рыбачили, ловили птиц, но в них изначально заложено мало энергии, да и Тирелл был элементалистом слабым. Куда лучше у него получалось покорять жизнь, смерть и информацию. Жизни, активной, мощной, было очень мало, от того и смерти не больше, книг на корабле почти не было, разве что матросские байки. Ну ничего, вот до Бога доплывём, там энергия чистая будет… А пока ждём… Тирелл лёг спать.

Ещё одно холодное утро. Ничего, ещё не далеко – на месте будем примерно завтра вечером. Тирелл создал небольшой воздушный поток для разгона корабля, через час его можно будет отключать. Все, кроме рулевого и вахтенных, пошли в каюты – там немного теплее, и просидели там до обеда.

После трапезы Тирелл проверил магический резервуар для почты – в такое время уже его дорогая Малевска уже присылала ответ. Нет. Только казённый конверт, наверняка от Высокого Мага Ковена. Наверное, задерживается… А что в конверте? Тирелл вскрыл его.

«С величайшим соболезнованием… та-та-та… наши войска не смогли помочь… но ваше имущество разграблено захватчиками, а ваша жена Малевска из дома Кисона была жестоко убита…»

Тирелл стоял по среди палубы, невидящими глазами уставившись невидящим взором в документ. Вдруг ярость нахлынула на него. Он захотел взять всё и уничтожить. С натугой поднялся айсберг и повис с десяти метрах над землёй. Начал раскручиваться вокруг оси, и с огромной скоростью врезался в другой в десяти километрах от корабля.

Два матроса скрутил его, окунули в воду и посадили обратно. Тирелл сам охладел немного… и разинул рот. Он читал, да и знал случаи, когда ярость поднимала силу мага, он не настолько же! На его лицо нашла улыбка. За тем он вспомнил Малевску… и его осенило. Надо заключить сделку с Богом – он готов принести себя в жертву, лишь бы вернуть Малевску к жизни… Теперь он не боялся, теперь он сделает так, как надо. А пока мощный воздушный поток, на всей скорости к Богу!

Уже через пол часа показался Тот берег. Тирелл сбавил скорость и к самому берегу пристали как нормальный корабль.

Тирелл загрузился всем необходимым для ритуала и пошёл. Всё, это в той яме.

— И не вздумай! – Раздался голос слева. – Я всё сделаю и никому не дам! — Литор нацелил на Тирелла молнию. – Я, я покорю Бога и захвачу мир!

Не успел Тирелл рта раскрыть, как тот уже скрылся за холмом. По сути да – Бог материален, значит можно его и покорить, и даже убить. А если Бог так выпьет Литора? Малевску будет не вернуть!

Тирелл поспешил. Стояли Литор и Бог.

— Ещё жертва – раздался рокочущий голос – хватит. Я уничтожу мир и вы сами погибните! Мне надоело…

Ритуальный нож ударил точно в центр груди большого и лохматого существа. Бог исчез. Мир исчез. Был Тирелл, рядом Малевска, прекраснее, чем всегда.

— Освободи, прошу, и другие миры Ада – тихо попросила она. Тирелл кивнул."

Миниатюра №4 — 12(Вне конкурса)

Принцесса вышла на балкон, у которого всегда кружили голуби. Она изловчилась и схватила одного за шею. Тот трепыхался. Принцесса приладила свиток пергамента и швырнула птицу вниз. В нескольких метрах от земли голубь сумел расправить крылья и полететь.

Принцесса проделала это ещё раз.

За этим в складной телескоп наблюдал лорд-канцлер. Он давно хотел избавится от принцессы, но всему своё время.

Местный король был уже сравнительно стар – он находился в возрасте, когда уже можно устроить против него заговор. Это понимали все — и стремились первыми захватить власть. Так они уничтожали соперников — и даже до столицы не дошли. И вот в дело включились придворные. По их мнению, только они сами представляли единственно пригодного для развития страны правителя.

Вот и принцесса связывается с соседями. Заговор, однако, дело тонкое. И сейчас лорд-канцлер поджидал момент. Неделю назад он встретился со своими сторонниками. Они были настороже и в столице, и в стране, и за границей.

По плану час икс будет через полторы недели.

Мы убиваем принцессу, сваливаем вину на весомейших врагов и вуаля – два зайца одним ударом. Есть ещё вероятность, что прибудет подкрепление к жертве, да и самого меня могут обезглавить, но это вряд ли. А сейчас смотрим, что у нас в стране, разбиваем самые сильные провинциальные отряды.

Четыре дня спустя на балкон приземлился почтовый голубь. Слуга, подметавший балкон, обрадовался – если кому-то приходит письмо, то кто-нибудь другой, если не все остальные борцы за власть, могут заплатить за имя отправителя. Слуга осторожно, чтобы не спугнуть птицу, подошёл и прочёл надпись на внешней стороне. Послание адресовалось принцессе. Автором был какой-то незнакомый заграничный герцог. Слуга постарался запомнить фамилию и побежал первым делом к лорд-канцлеру.

Тот был занят – разговаривал с каким-то купцом — евреем. Разговор был важен, так что слуга предпочёл подождать и послушать – деньги не лишние никогда. В дворцовые слуги попадали люди с феноменальной памятью, хорошими зрением и слухом. Когда еврей ушел, постучался суперинформант.

— Милорд. У меня есть информация о возможном подкреплении принцессы.

— Слушаю.

— Некий герцог …-ский. Это вам что-либо говорит?

— Хорошо. Знаю я этого герцога. Силён, отлично владеет многим оружием. В молодости он меня как-то пришиб – четыре ребра сломал. Но зато он жаден, пьяница и бабник, каких я не встречал. И я даже догадываюсь, что он от принцессы нашей потребует… Но будет поздно – ему ещё две недели пути – он ведь из дома слал…

Тем временем, конечно герцогу оставалось всего три дня дороги – он решил отправить голубя на границе.

И были три этих дня все необыкновенно счастливы. Слуга был счастлив, вытирая чудные — из дивного тонкого фарфора, расписанного жар-птицами — ночные горшки, потому что в кармане у него звенели золотые монеты. Лорд-канцлер был счастлив, с тонкой улыбкой здороваясь с сияющей от радости принцессой.

Принцесса даже подружилась с женой лорда-канцлера.

Однако, через три дня радости у главного мятежника поубавилось, когда к замку прискакал герцог.

— Ах! — сказала принцесса, вытирая голубым платочком глаза. — Это герцог! Как же он прекрасно выглядит… Настоящий воин!

Герцог с годами слегка раздался в талии. После долгого перехода он был весь в пыли, а плащ его был испачкан драконьим пометом, что, говорят, к внезапному богатству и скорой смерти.

Герцог также был слегка пьян, слегка зол, слегка дураком.

— Мой дорогой герцог, — воскликнула принцесса, выходя к нему, — как внезапно, совершенно удивительно, недуманно-негаданно, это же просто как обухом по темени, как гром среди ясного неба, вы совершенно застали нас врасплох своим внезапным удивительным приездом! Какая счастливая случайность вас привела?

Герцог попытался сфокусировать глаза, лорд-канцлер попытался улыбнутся.

— Но я знаю, — сказала принцесса, — вы приехали сюда, чтобы приободрить моего почтенного отца. Закатить пир на весь мир, открыть все винные погреба, перецеловать всех милых девушек в нашем дворце… Конечно, мне не понять эти мужские развлечения…

Принцесса покачала головой. Герцог приободрился. Лорд-канцлер пытался разгадать план принцессы.

— Однако, принцесса, — сказал он, — это немного…

— Я уже лет пятьдесят как принцесса, — ответила милая девушка, — так давайте же это отпразднуем!

Спустя через три дня Лорд-Канцлер проснулся рядом со шкафом, набитым чудеснейшими фарфоровыми изделиями, голова у него болела, а в левой руке почему-то был скипетр, измазанный вареньем.

— Мятеж! — вспомнил он.

Странно знакомый слуга склонился над ним:

— Лорд-Канцлер, Высочество требует вас в тронный зал.

— Сначала мне нужно кое-что… — сказал печально Лорд-Канцлер, обхватывая голову.

Слуга ответил:

— Высочество приказало немедленно прийти, — и верноподданнически потащил Лорда-Канцлера в тронный зал.

— Я вижу, все собрались, — сказала принцесса, выхватывая с рук лорда-кацлера истекающий вареньем скипетр.

На голове у нее почему-то была корона. На плечах — мантия, вся в винных пятнах.

Она села на трон.

Король тем временем лежал на диване, сияя умиротворенной улыбкой.

— Теперь королева — я! — сказала теперь-уже-не-принцесса, слизывая варенье со скипетра. — Клубничное, мое любимое… Ах, да вчера, мои дорогие друзья, внезапно, совершенно удивительно, недуманно-негаданно, это же просто как обухом по темени, как гром среди ясного неба, папочка совершенно застал нас врасплох своим внезапным решением сделать меня королевой!

Она помахала бумажкой с королевской подписью:

— Теперь этой страной правлю я! А ныне идите и опохмелитесь!

И правила королева долго и мудро. В королевстве в счастливые времена ее правления начали разводить единорогов, перевешали разбойников, также прекрасная добрая королева захватила пару чужих царств, разоблачила сто тридцать девять заговоров лорда-канцлера и один — герцога, женила на себе милого принца, потеряла пару скипетров и велела сменить дизайн чудеснейших фарфоровых изделий.

Авторам — удачи! Критикам — милосердия!

Всегда ваши Mushka и Иван Люгер