Сапоги №31 для примерки!

А1Б4 Зубодробительный триллер про путешественников во времени и причинно-следственные связи.

Олег Петрович Ванькин, майор внутреннего отдела секретных войск, насвистывая мотив популярной песенки, легкой походкой вошёл в предбанник кабинета начальника и подмигнул секретарше:

— Привет, Леночка! У себя?

— Так точно, — зарделась прелестница и шёпотом добавила: — Очень нервный с самого вашего возвращения!

— Да ты что? — удивился Олег Петрович. — Сейчас всё выясним!

Он без стука открыл тяжёлую, обитую кожей дверь с золотой табличкой «Полковник С. М. Задуйветер» и спросил:

— Можно?

Полковник, лысый одышливый толстяк с вечно недовольным лицом престарелого бульдога, гаркнул:

— Входи, лох несчастный!

Обалдев от такого приветствия, Олег Петрович втёк в кабинет и осведомился:

— А что случилось, Сеня?

— Молчать! Кому Сеня, а кому товарищ полковник! Распустились, понимаешь…

— Товарищ полко… Семён Михалыч, да в чём проблема-то? — растерялся Олег Петрович. — Не въезжаю я…

— Сейчас въедешь! — желчно пообещал полковник и бросил на стол иллюстрированный журнал «Наука и жизнь». — Страница сто восемь!

Пошелестев глянцем, Олег Петрович нашёл статью. Цветные фотографии наскальной живописи бросились в глаза. Стилизованный человечек с рожками-антеннами одной рукой придерживает гигантскую мишень, а другой опирается на треугольный гриб. Олег Петрович пробежался взглядом по статье: описание сделанной в пятидесятых годах находки в пещере под Астраханью, редкое изображение самого древнего бога, Таррама, с его причиндалами — карающим камнем и мыслящим светом.

— Никогда не слышал про этого бога, да и картинки не видел! — недоумённо глянул на начальство майор.

— Да ты чтооо? — фальшиво удивился полковник. — А знаешь, почему? ПОТОМУ ЧТО ИХ НЕ БЫЛО НЕДЕЛЮ НАЗАД!

Олег Петрович поморщился от вопля и спросил:

— А я тут причём?

— Тебе этот рисуночек ничего не напоминает? Типа такое засекреченное оборудование, известное лишь десятку людей… — внезапно ласково осведомился полковник, и в мозгу Олега Петровича вспыхнула лампочка. Диск был похож на панель перевозчика, который доставлял человека в прошлое и возвращал в настоящее… Концентрические круги на самом деле были цепочкой световых диодов на темном фоне тактильной поверхности… А гриб — заземлитель, ну конечно! Платиновый зонтик, дорогая штучка, позволяющая перевозчику не заблудиться в дебрях времени.

— Засветился ты, Олежек, перед кроманьонцами, — вдруг устало сказал полковник. — Как тебя запечатлели, любо-дорого глядеть! Богом сделали…

— …! — только и смог ответить Олег Петрович.

— Лучше давай думать, как разруливать ситуацию, — покачал головой Задуйветер.

Семён Михайлович встал за штурвал. Включил оборудование и повёл сухогруз по Реке Времени. Ванькин смотрел на корабли по берегам Стикса. Чего же здесь только не было! Баркасы пиратов, плоты беглых рабов, ладьи викингов и подводные лодки. На этой реке путешественников превеликое множество, и каждый пытается замаскировать свой корабль под реалии нужного времени. Наконец, каменистые склоны уступили зелёным холмам, и баркас остановился возле ступеней.

— Где это мы? Я не узнаю эту пристань и время.

— Это Древняя Греция. Если повезёт, ты увидишь сады Семирамиды, и изобретения Архимеда. Но это на обратном пути, а сейчас мы должны пересесть на новый корабль.

Приглядевшись, на границе между реальным и нереальным Ванькин увидел корабль Харона. А рядом немецкую мину и команду Орфея. Орфей собирался вернут Эвридику из царства Аида, Харон опасался минирования.

— Что здесь случилось, и почему из этого времени к нам пришёл вызов? — спросил Ванькин полковника.

— Какой-то сатир украл посох Крона на Балу Времени. А разбираться со всем послали простых пограничников. Видишь ли, обыватели не должны знать, что в древности на нашей Земле жили боги.

Как всем известно, время ветвится на рукава и притоки. В каком-то из этих течений тебя в мире нет, а твоё место принадлежит уже кому-то другому. Каждый предмет, явление, личность запускает цепочку событий. Но пришельцы во времени хорошо знают главное правило, — изменив запускающий триггер, можно переписать будущее. Именно на это сбежавший сатир и рассчитывал. Мысли его были мудры, хоть и наивны, словно тосты у Бахуса. Посох Крона украл, серп отыскал ещё раньше, на дне Эгейского моря. Остаётся лишь только найти прекрасную женщину, и можно править в Олимпе. Жаль, в самой Греции все красавицы на учёт, и охраняются неборождёнными. Конечно, сатир отыскал выход. Пещерные люди считали, что отдают самую красивую девственницу в жертву Тарраму.

У рогатого был острый нюх, и потому защитники времени не рискнули использовать технику. Ванькин просто подкрался и оглушил чудище ударом лопаты.

Майору показалось, он слышал, как жернова мельницы заскрипели, и механизмы остановились, но кто-то, большой и сильный будто дёрнул их вновь. И, преодолевая инерцию, шестерни вновь раскрутились, перемалывая Вечность в Ничто и целые эпохи в мгновения. Сатир покачнулся и свалился на землю. Из под воды всплыл патрульный корабль в обличии наутилуса, полковник перетащил девицу и сатира до трюма.

— Ну а что, Крону мы отдадим похитителя, а эту девицу доставим Орфею, как его Эвридику. Мы же должны заплатить чем-то Харону за его перевозку в страну сказок и мифов через безвременье.

Боги могут ходить по Земле, и сиё хорошо. Но, всю дорогу обратно Ванькин думал только одно, — как он сможет увидеть сады Семирамиды в Элладе, если они располагаются в столице Ниневии?!

Полковник запустил двигатель и отправил корабль обратно. Меняющий лица, вечно плывущий по Реке Времени старик Кронос.

А2Б1 Космическая опера про проблему личного выбора

— Миронов! Не отходи от группы! – голос Валерии Павловны под сводами музея звучал громче пожарной сирены. Все, кто присутствовал в зале в ранний час, повернулись в ту сторону, в которую глядела воспитательница. – И ничего не трогай!

Тёма Миронов тяжело вздохнул, оставил в покое ноздрю каменного идола и поплелся к группе детсадовских детей. Валерия Павловна переключилась на Алину Кураеву.

— Алиночка, где твоя сумочка? – громко спросила воспитательница, не обращая внимания на пожилого экскурсовода, в десятый раз пытающегося начать рассказ о древних людях.

Алина скривила личико. Тёма сразу понял – будет море слёз, истерика, топание ножкой в золотистой туфельке.

— Найдется твоя сумочка, деточка, — ласково начал экскурсовод. – Кому нужна игрушечная кошёлка?!

— Вы обалдели?! – возмутилась Валерия Павловна. – Её сумочка стоит моего месячного оклада. Мы немедленно начнём её искать.

Взрослые усадили детей на длинную кушетку в центре зала, строго-настрого запретили вставать и, прихватив с собой трех ни в чём не повинных посетителей музея, оказавшихся в зале Древнего Мира, удалились на поиски.

Тёма тут же переместился в сторону скульптурной группы, изображавшей стоянку древнего человека. Фигур было три: два неандертальца, согнувшись в три погибели, пытались добыть огонь, третий, стоящий, держал на плече дубинку. Тёма смекнул, что он, видимо, строгий заведующий того садика, который изображала искусственная пещера.

— Тебе интересно? – спросил Тёму неизвестно откуда взявшийся высокий человек в белом костюме. – Пояснить что-нибудь?

Если бы не костюм, а также серебристый галстук и переливающиеся пуговицы в виде морд драконов, Тёма ни за что не стал бы разговаривать с чужим человеком.

— А это, — Тёма указал на фигуры пещерных людей, — это чучела, да?

Человек в костюме усмехнулся.

— В некотором смысле – это, действительно, пугала огородные. Кстати, я хочу показать тебе кое-что настоящее.

— Меч? – обрадовался Тёма, заглядывая в лицо незнакомца. – Арбалет? Корону?

— Лучше, — сказал человек в белом и, взяв Тёму за руку, подвел его к огромному камню в глубине зала. – Смотри!

Тут только Тёма понял, что не всё правильно вокруг. Он увидел, что дети на кушетке не шевелятся, что ботинок Гоши повис в трех сантиметрах от пола, а за окном несколько листьев и кусок газеты застыли, как приклеенные к воздуху.

— Что это такое? — любопытно спросил он. — И вы кто?

Мужчина смутился, выпустил руку мальчика и согнулся в почтительном поклоне. Тёма обалдело застыл — такое он видел только в кино.

— Меня зовут Эрденон, моя семья служила королевским особам в течении восьми миллионов лет!

— Очень приятно, Эрденон, — кивнул Тёма, пытаясь осмыслить сказанное. — А я Артём Миронов.

— О нет! Ваше Высочество, прошу вас покорнейше простить меня, но вы наследный принц расы стринодов, с планеты Стрион, и имя ваше Тамаон Даон, что в переводе на доступный вам язык звучит, как Повелитель Драконов!

— Я принц?! — ахнул Тёма. — Вы всё врёте, я просто мальчик!

— Посмотрите вокруг, — широким жестом Эрденон обвёл зал музея. — Стриноды создали жизнь на этой планете, подготовили своё бегс… свой переезд сюда, ибо Стрион обречён на смерть от лучей обезумевшего светила! Я остановил время, чтобы всё вам открыть, мой принц, настал момент, которого мы ждём уже слишком давно!

— А как же мои родители? — тихо спросил Тёма. — Ведь я родился у мамы с папой!

— Низшие служки, няньки, — с пренебрежением откликнулся Эрденон. — Вот он, ваш предок, изображён на этом камне, это Тамаон Вийон, Повелитель Времени!

Тёма широко распахнул глаза, разглядывая нацарапанный на коричневой поверхности светло-оранжевый рисунок. Вот это вот король? Этот тонконогий человечек с треугольным телом и квадратной головой, на которой торчат антенны, как у улитки? И что он держит узенькими, как веточки, руками? Обручи, один в другом, и большой зонтик?

Разочарование, как видно, было написано на лице Тёмы, потому что Эрденон мягко коснулся рукой его плеча:

— Я всё-всё вам объясню, ваше Высочество! Для этого меня и послали на Землю: подготовить вас к прибытию стринодов, заново научить родному языку и показать различные техники правления верными сюжетами, каковыми станут земляне.

Тёма попятился от камня, ему стало страшно. Мама и папа, Валерия Павловна и даже противная Кураева станут рабами каких-то стринодов, будут работать на них до изнеможения, а он, Тёма, должен будет на них покрикивать и хлестать плёткой…

— Я не хочу! — тихо, но упрямо ответил он Эрденону, и тот изумлённо вскинул руки:

— Как это не хочу! У вас нет выбора! Это ваша судьба!

— Не хочу, не хочу, не хочу, — как попугай, твердил Тёма, потихоньку отодвигаясь к кушетке, где в прежней недвижимости сидели дети из группы. — Не хочу, и не буду!

— Миронов!

Голос пожарной сирены резанул по ушам. Тёма поднял голову — человек в белом исчез, а Валерия Павловна с раздражением пыталась навести в группе порядок.

— Опять не слушаешься, Миронов? Велено же было сидеть на месте!

Тёма широко улыбнулся ей, не скрывая радости. Пронесло! Или это был сон? А может, всё только откладывается?

А3Б6 Мистический эпос, где я так и не поняла, чем дело закончилось, кто победил.

О, небеса высокие! О, горы холодные! Внемлите мне, ибо вам я пою. О, реки богатые! О степи ветреные! Внемлите, ибо и вам я пою. О, леса дикие! О, огни свирепые! Внемлите, ибо и вам я песнь веду. О, звери лохматые! О, птицы быстрые! Внемлите мне, ибо и вам так же я песнь веду. О воины умелые! О, девы прекрасные! Радуйтесь, ибо о вас я пою.

И идёт та песнь, поднимается, по лесам летит стрелой меткою, по степям летит ясным соколом, по рекам плывёт лосось-рыбою, и меж гор летит ветром вечным, да во внемлющих печень и вкладывается.

Когда был ещё жив Фаоко мудр, и Тагонов племя не ушло с земли, жил в Глухих Степях Оййомой-шаман. Был он сведущ в силах тайных и могуч в делах неведомых. Повергал он в прах всё, что ведомо. Взводил он то, что неведомо и никто не мог превзойти его.

Но один раз, в тёмной ночи час, когда Лунный Ящер встал лицом к Горе, где Авари-пир будет век идти, объявились в степи девять странников чернолицых да грознооких, и сверкали их булавы железные. И на шеях их вампум-бусы зачарованные сребрятся силою. И вошли они в дом к Оййомойю, дали ему накидку лиственную, да браслеты железные, и просили шамана «О, шаман-Оййамой многоопытный! Ты возьми накидку сию лиственную. И возьми ты браслеты железные. Было сказано нам, что ты можешь их использовать. Да возьми ты и перемести нас туда, где нет!..»

Но прервал шаман знающий, их речь недалекую. Ибо ведал он просьбу этую, за десятки лет до рождения воинов смелых. Семь дней и семь ночей готовился Оййомойю всевидящий к ритуалу тайному. На восьмой день посадил он восемь воинов под статуи каменные. Четырех под статуи демонов истинных, четырех под статую богов крылатых. А последнему приказал взойти на ложе земное, где сходились взгляды существ могущественных, как символ рождения человека нового, богами и демонами благославленного.

Оййомойю с улыбкой небесною, начал свой танец чарующий. Шаги его мягкие не оставляли следов в пыли пустынной, голос наполнен силой знания тайного, и каждый жест его вдохновляющий заставлял светиться вампум-бусы силою новою. Накидка лиственная шурша под ветром свободным, расцветала бутонами яркими и цветами невиданными. Браслеты железные, кровавым пламенем рисовали в воздухе символы мистические. И вскоре над головой каждого воина пылало имя его собственное, а рядом знак истинный существа покровителя. А над воином, возлежащим в центре всего сущего, шаман Оййомою начертал слова четкие ни кем не прочитанные: Сила, пронзившая три основы мироздания, с моим уходом оставит за собой лишь покой и благословение для людей праведных.

Как закончил шаман Оййомою возводить знаки заветные среди ветров свободных, растворился он в эфире среди памяти предков знатных. Оставив за собой лишь слова не сказанные, но всеми услышанные: о правлении воинов сильных не только телом и духом, но и разумом, о золотом веке под взорами их ними мудрыми. Пока не закончиться Авари-пир прославленный.

А4Б5 Шаманско-этическая драма в духе Карлоса нашего дорого товарища уважаемого Кастанеды

За спиной у шамана могут стоять два духа — один толкает шамана на тёмную, а другой на светлую сторону. Они одновременно и друзья, и инструменты шамана, так же, как и воин с оружием. Если смогут с ним подружиться, будут являться во снах, чтобы предупредить о несчастье, выдать ценный совет и подарить другу удачу в охоте. Но для начала, нужно научиться входить в транс, отыскать во внутреннем мире духа-помощника.

Выполнил я, все наставления учителя, выпил волшебной настойки, да лёг в круг из камней с тайными символами. Эта защита нужна, чтобы тело не вышло из круга, если душой завладеют могучие духи.

И оказался я в подземелье. Круглые стены с переборками из кости, иногда над головой зажигаются раскалённые камни, а под ногами лежат кости животных. Я сразу узнал из описаний учителя Пещеру Смерти. Нужно немедленно двигаться, иначе незримое зло сожрёт душу, и нельзя дать слабину, чтобы не разорвали пещерные духи.

Поправил котомку за спиной и побежал. Вдруг споткнулся о камешек, глянул — как яйцо, только с нацарапанным символом, словно из защитного круга Учителя. Положил камень в котомку — в хозяйстве мне всё пригодится, и надо же что-то достать из обратного мира. Вдруг увидел странное существо на земле возле стенки. Меньше меня — человек с головою совы. На лице — то ли клюв, то ли хобот, да ещё с головы до ног — весь покрыт серым мехом. Попросил он попить. Достаю флягу ему из котомки.

— Спасибо тебе, человек, спас ты меня, напоил водной энергией из верхнего мира. Слишком долго я тут странствовал, не рассчитал свои силы.

Дальше мы уже побежали вдвоём. За спиною слышны удары, грохот и мерзкие крики.

— Залезай, — говорит, — на меня. Догонят — сожрут, это же пещерные духи.

Сел подземнику на спину, а тот развивает приличную скорость. Замигали горящие камни на стенах, только и успевай уклоняться от железных корней, что свисают в пещерах. Вот уже и выход впереди показался. Подземник остановился, я слез на землю:

— Всё, тебе дальше нельзя, но прощальный подарок я тебе сделаю, — метнул что-то под своды за нами — грохотнула лавина, и отрезала нас от преследователей. В щелях, между камнями замигал тусклый свет, на той стороне щёлкнули когти, и я услышал жуткий голос:

— Выходи, а не то всем хуже будет!

Вдруг впереди раздался воющий звук, как будто рёв злого животного. Но мне захотелось узнать, куда ведёт эта пещера?

— Там станция, но тебя не примут, если только кто-нибудь из пассажиров тебя не запишет в билеты попутчиком.

— Но мне надо обязательно выйти отсюда. И узнать секрет Учителя.

— Вспомни учения наставника, — пояснил подземник и исчез, будто его и не было.

«Весело, — подумал я. — И что мне теперь делать?»

— Тебе не уйти! – снова раздался жуткий голос, и буквально через мгновенье каменная лавина затряслась. Свет усилился, и словно разорвав, плотно лежащие камни, вырвался наружу. Передо мной, насколько я понял, повился дух подземного мира. Он был огромен. Тело человеческое, но ноги и голова – бычьи. Одним словом – минотавр. В глазах его, словно сама тьма застыла. Из пасти – наружу, вырывался огонь. На мгновение мне показалось, что — это огонь самой преисподней. Что делать дальше, я не знал. Но оставаться на месте было нельзя. Я побежал в сторону выхода, но добежать не успел. Дух обогнал меня и преградил путь. Обойти его было нельзя. Назад бежать – смысла не было. В голове промелькнуло – это конец…

Внезапно я вспомнил о круглом камне, что подобрал, как только попал в подземелье. Почему я подумал о нём, не знаю. Что-то мне подсказывало, что камень этот не прост. Достав его, я посмотрел на рисунок. Точно такой же, как на круге учителя. Возможно, что в центре рисунка изображён этот демон… или, как его там?.. а что за круг? Может, защита, какая? А стрелка слева? — камень словно пленил моё сознание. Окончательно запутавшись, я вдруг вспомнил об опасности, но демон до сих пор меня не тронул. Странно. Он рычал. Из его пасти вырывалось полупрозрачное, алое пламя — оно расплавляло воздух. Но демон не нападал. Я, держа камень в руке, медленно двинулся в сторону выхода. Но сделал это не по своей воле. Что-то двигало мной. Демон загородил мне путь. Было очень страшно. Он был втрое больше меня. Что ему стоит просто расплющить меня ногой? Но, что удивительно, демон не причинял мне вреда. В голове у меня мелькнула догадка: или он не трогает меня из-за камня, что в моей руке, или… да! Он не трогает, потому что я не убегаю от него! Когда я боялся и бежал, он меня преследовал, но стоило мне остановиться, как… Сумасшедшая догадка, но вполне подходит. Иначе как объяснить, что демон держит меня здесь, но не убивает? Однако мне надо было уходить. Учитель предупредил о том, что время пребывания здесь ограничено. Надо что-то делать. Я посмотрел на камень ещё раз. «Быть может отдать его демону? Нет, не отдам. Этот камень нашёл я и он — мой. Да с чего это я решил, что этот камень ему нужен?» Слишком много мыслей. Я, окончательно запутавшись, прижался к стене и, опомнившись, отскочил в сторону. Обернулся на раскалённые камни, и понял, что не почувствовал жара. «Ясно!» — я возликовал от собственного открытия. Камни не обожгли мне спину, потому что я в подземелье, но тело моё там, снаружи! Я понял, о чём толковал Учитель – добрый и злой дух в каждом. Этот демон – моё отражение. А тот подземный житель – тоже. Кто из них – зло, не сложно догадаться. Я вдохнул побольше горячего воздуха, которым была наполнена пещера и уверенно пошёл вперёд. Даже не заметил, как прошёл сквозь демона. Обернувшись, я усмехнулся, так как демона позади не оказалось. Значит я прав. Тут же я раскрыл ладонь, в которой лежал маленький камень.

— А вот и билет обратно, — усмехнулся я и направился к выходу. Я так и не понял, что значат эти символы, но достаточно было того, что я узрел истину. Я и есть зло и добро.

А5-Б2 Сентиментальный рассказ о непростых трудовых буднях рекрутеров-космодесантиков

Стас ехал по загородной трассе в своем авто. Только подумать, еще вчера он был уверен, что проведет выходной на даче, но не тут-то было… Утренний звонок перечеркнул все. И полковник Железин уехал. А главное – он сам распорядился насчет этой поездки. И что с того, что подросток убит? Причем здесь федералы? Да такое каждый день происходит. Наверняка подвыпившая компания гуляла и что-то не поделили.

Зеленый городок располагался в горной местности. Стас приехал, как и договорились с местной полицией, сразу на место происшествия. Им оказалась детская площадка, в небольшом сквере. Стас припарковал авто рядом с каретой скорой помощи и прошел сквозь толпу зевак. За полицейской лентой стоял молодой лейтенант и двое в гражданском. Рядом с телом убитого сидела женщина в белом халате. Убитый лежал возле песочницы. На нем был спортивный костюм. В районе сердца на теле молодого парня виднелось алое пятно. Стас заметил на его левой руке круглую татуировку в виде колец или чего-то еще. Федерал пролез под лентой и молодой лейтенант тут же представился:

— А, приветствую, — сказал он тихо и протянул ему руку. – Я — участковый, Алексей Сонин, — он указал в сторону двоих помощников. — А это мои ребята.

Стас удивился.

— Что, даже документы не проверите? – он укоризненно посмотрел на лейтенанта.

— Так, по вам видно, кто вы, — спокойно ответил участковый и кивнул на черный костюм Стаса.

— Смерть наступила примерно в четыре утра, — сказала женщина в халате и поднялась. – Его проткнули чем-то острым, точно в сердце. Причем, действовал профессионал, если я не ошибаюсь.

Стас оглядел толпу зевак. Он хотел попросить всех удалиться и заметил среди них — девушку. Ее глаза были полны боли. Скорее всего, она знала юношу и возможно, очень хорошо. Внезапно она заметила взгляд Стаса, опустила голову и ушла.

Вскоре тело парня увезли. Стас осмотрел место происшествия и, не заметив ничего особенного, подошел к своему авто. На лобовом стекле лежала записка, прижатая дворником. Стас развернул клочок бумаги и прочитал: «Мы должны встретиться. Завтра в пять утра, возле пещеры. Только никому не слова».

Лейтенант пригласил Стаса к себе домой. Стас не хотел стеснять Алексея, но отказываться не стал. К тому же ему надо было узнать, где находится пещера? Во время чаепития, Стас, ненароком поинтересовался:

— Алексей, не подскажете, у вас за городом нет никаких пещер?

Лейтенант чуть не захлебнулся чаем и закашлялся. Стас постучал ему по спине. Алексей откашлялся и хрипло спросил:

— Пещера? Какая пещера? Зачем она вам?

— Скажем так, я получил информацию по делу.

— Не советую, — сухо сказал Алексей. – Гиблое место — эти карстовые пещеры. Обвалы – не самое страшное.

— А что ещё?

— Да так. К делу не относится, — отмахнулся Алексей, но хмурое выражение его лица так и не изменилось.

Рано утром Стас, ёжась, пританцовывал у чернеющего проёма в холме, лежащим в начале целой гряды разномастных возвышенностей.

Стас забрался на вершину холма, указанного на нарисованной Алексеем схеме.

— Спускайтесь, — голос девушки был недовольным. — Зачем вы пришли?

— Здрасьте! А не вы записку мне подложили?

— Вы же взрослый человек, могли и проигнорировать! – девушка смотрела на него исподлобья. Выглядела она совершенно расстроенной.

— Как вас зовут?

— Не важно! – резко оборвала она. Но совладала с собой. – Извините.

— Хорошо. В чём дело?

— Вы должны меня арестовать, — начала девушка, глядя в землю.

— Почему?!

— Я его убила. Того, на детской площадке. И всех остальных тоже.

— Интересно.

— А мне нисколько! – снова выкрикнула она.

— Я не могу арестовать человека, если у него нет железных доказательств вины. Точка! Я поехал.

Девушка застонала.

— Я, — начала она, с трудом проговаривая каждое слово, — вербовщик для Звездного флота совершенно другой галактики, ни имя, ни номер которой вам ничего не дадут.

Стас изучал минуту красивое лицо, на котором застыло выражение боли.

— Это ничего не доказывает.

Она шагнула в проём. Он, нащупав кобуру, прошёл за ней, ориентируясь только на звук ее шагов.

Девушка в темноте чем-то звякнула и пещера проявилась в свете парящего под куполом синего диска величиной с тарелку.

У Стаса похолодело вдоль позвоночника. Девушка подошла к стене и обернулась к Стасу, ожидая, когда он сосредоточится на ней.

На стене было изображение, видимо, древнее: несколько концентрических кругов, один в другом, и фигура человекоподобного существа.

— Это ничего не доказывает, — упрямо повторил Стас.

Девушка коснулась центра кругов и они, отделившись от стены, развернулись шире. Пространство внутри них наполнилось изображениями, словно включился телевизор. Там, по ту сторону действительности, космический корабль, ощерившийся миллионом пушек, антенн, лазеров прибывал в космопорт. Вокруг корабля сновали катера. Один из них приблизился и за полупрозрачным стеклом кабины Стас увидел лицо парня, вчера лежащего в луже крови на детской площадке. Он подмигнул Стасу и, проделав эффектный кульбит на своем катере, удалился.

Стас едва вышел из пещеры. Его шатало.

— Так значит, он не умер?

— Нет, — с грустью сказала девушка. — Он лейтенант Звездного Флота. А вы будете там генералом.

— Я?!

— Ваши знания и выучка…

— Стоп! Я могу туда попасть?!

— Да, но навсегда.

Стас сел на землю. Замолчал.

— А ты, значит, организуешь этот переход?

Девушка кивнула.

— А это тело перенести нельзя?

— Нет, — она вздохнула.

Стас помолчал.

— Сделай это! Я согласен. Сегодня вечером. Можно на той же детской площадке.

— Хорошо. Вы приняты, — сказала она и коснулась его руки. Стас минуту удовлетворенно разглядывал расползающиеся по запястью синеватые кольца.

А6Б3 Апокалиптический фильм-катастрофа, который хочется начать словами «в далекой-далекой галатактике»

Альфа и Омега

Вначале существовал лишь бесплотный, нетленный, сумрачный Хаос. Отец всех миров, людей и богов. Первой из Хаоса вышла Земля. Крохотные семена Жизни, порожденные первоначальной сущностью, принесли на Землю Жизнь, и вместе с ней часть своего отца. Собираясь вместе эти капли Жизни образовали на Земле новые силы: бесконечный свет – Эфир, глубокую тьму – Нюкту, бескрайний мрак – Эреб и оживляющую любовь – Эрос.

С ходом временем, Жизни становилось меньше, и она уже не могла порождать силу. Но объединяясь меньшим количеством, она обрела форму. Так появились боги – вершители земных судеб.

Последними появились люди и звери. И Жизни людям досталось ничтожно мало. Им приходилось выживать за счет Земли и Силы, объединяясь в племена и семьи.

Первые люди жили не зная старости, слабости и немощи. Единым племенем, с позволения Земли, под покровительством Сил и надзором богов. Изобилие, дарованное слабым, не знало границ. Земля как мать кормила детей своих, светлый Эфир дарил радость и улыбки, тьма Нюкту приносила покой, Эрос творил чудеса, а мрак Эреба приносил смерть, тихую спокойную смерть похожую на сон.

В отличие от Сил и людей, боги хотели знать, кто из них сильней и достойней, развязывая войны между собой за власть в этом мире. По началу войны богов не касались людей, и это был золотой век. С приходом серебряного века люди стали молиться богам, и начали покидать единое племя, удаляясь в земли, где правил благосклонный им бог. Последний век, век крови, что длится сейчас, заставил людей сражаться между собой во имя своих богов. И не кончится этот век пока Хаос снова не решить взглянуть на результат трудов своих.

Единое пламя, не желая такой участи своим детям скрылось от остальных людей. И люди забыли свое происхождение. Но боги помнили начало времен и, отдавая дань всему сущему, приходили умирать в земли единого племени. Время от времени после сражений, что разрывали небо и стирали горы, огненные колесницы богов падали на землю. Они принимали человеческий облик и разрешали людям заботиться о себе в свой последний час. Даже в человеческом облике боги были несравнимы с людьми, их сила даже перед смерть могла уничтожать скалы, а кровь имела синий цвет.

В глупости своей люди не понимали богов, и им приходилось общаться с людьми при помощи говорящего каменного шара.

Он хранился в самом центре последнего поселения Единого племени и рёк истину, всю, которую можно было только узнать уму человеческому. Мудрецы записывали все слова шара, рабочие возводили святилища в его честь, появлявшиеся израненные боги встречались с честью, и за это даровали боги Единому племени то, что могли – над землёй его всегда светило солнце, под ногами его лежали золотые жилы, мужчины вырастали мужественными воинами, а женщины рождали много детей.

Но не того жаждал народ Великого племени. Он десятки тысяч лет оставался неизменным, служил лишь всем, не ввязывался в войны богов, не искал силы, богатства и славы, шёл по пути предков, слушая камень и набираясь мудрости. Племя приняло бесполезнее дары богов с мыслью, что значит так надо.

Но и к Единому племени пришёл упадок. Сначала людские племена, видя, как облагодетельствован народ Единого племени, воспылали завистью, жадностью и злобой, желая захватить их землю. Боги, обуреваемые конкуренцией, тоже начали войну – каждый из них хотел единолично править Единым племенем и все стали наперебой выкрикивать какие-то фразы в Каменный шар, чтобы слушали только их. Беда пришла к Единому племени.

Не выдержал правитель Единого племени, самый мудрый и искусный из его народа, Взошёл он на гору и возгласил: «О, боги! С начала времён служило наше племя вам, и было тем счастливо. Вы развязали войны, многие наши брать ушли и погибли, нам пришлось уйти из родных краёв и спрятаться, но мы всё равно служили вам и помогали, когда могли. Вы дали нам бесполезные дары, желая отобрать которых наши же братья восстали против нас. Сами вы разодрались, хотя заполучить нас в единоличное услужение. О, боги, вижу, что вы сами не видите добра для нас, и мы решили выбрать это добро сами.»

Так сказал он, и по велению его разверзлась земля, и вышел из неё огонь, и поглотил смиренно стоящий народ Единого племени, и нахлынула вода, и скрыла от людей все остатки, все воспоминания о Едином племени, и Каменный шар, и чудны здания, и свитки, где находилась Мудрость богов. Долго печалились боги, ибо не было с той минуты места в мире, где не шла бы война, где можно было бы найти спокойствие и спасение от той жестокой и так сильно надоевшей реальности, которую они сами породили.

внек №1. Где можно найти ответ на вопрос – куда же все-таки они деваются и почему?

Уйти в Тойсу

По выжженной беспощадным светом Иш пустыне шёл караван. Двуногие резвые ящеры несли на себе воинов и провиант, а неповоротливые, но надежные, многоножки-хизгины везли ценные грузы, паланкины с пассажирами и бойсин караванщика. Путь от побережья Гейчи в Великий Аштан через белые пески Кайсу и охровые плато Тойсу занимает два цикла луны. Долгое опасное путешествие, на которое решится не каждый. Нестерпимая жара, мучительная жажда, песчаные бури, жестокие кочевники и дикие хищные предки хизгинов — онхи – лишь видимая и ведомая часть ужаса. Но есть ещё и другая, о которой в пути стараются не упоминать вслух, но всегда помнят.

На границе Кайсу и Тойсу, на скале, названной караванщиками Указующей, кто-то когда-то начертил рисунок-предупреждение. На нем некто рогатый тащит в воронку Перехода обезглавленное тело. Старики говорят, что если человек потеряет голову, от любопытства или от жадности забудет о цели и свернет с пути, за ним придет Рогатый и уведет из этого мира навсегда. На каменистых тропах Тойсу пропадали не раз и отдельные путники, отлучившиеся от своего каравана, и целые экспедиции. Никто из свернувших с караванного пути никогда не вернулся. Погибли ли они или как-то иначе ушли из мира, не известно. Но не всё ли равно? «Уйти в Тойсу» — стало синонимом смерти.

А ещё иногда по ночам в Тойсу слышался страшный вой, дрожала земля. Старики верили, что это голос Рогатого, который зовет к себе тех, кто нарушил Заветы.

Иногда правда там находят другие существа. Помятые, мокрые, немые, потерявшие память. Их боялись, вдруг странники не до конца пришли в этот мир, и принадлежат другому – страшному и таинственному. И в любой момент они вдруг могут скинуть маску и явить миру свою истинную личину – ни на что не похожую и опасную.

Их не прогоняли – проклятие грозит тому, кто бросит живое существо в пустыне на верную гибель. И обживались. Учили язык, строили дома, приобретали какое-нибудь ремесло… Только когда слышался далекий вой и вдалеке дрожала земля – их так и тянуло туда, в неизведанное. Будто они пытались что-то вспомнить, но не могли. Много их сгинуло в пустыне снова – утащил Рогатый в переход, не иначе… Соседи порой и вздыхали с облегчением – да что с них, с чужаков, взять? Но и сами ещё больше боялись Тойсу…

Старый Шу вел свой караван уже неделю. Он планировал своё последнее путешествие. Двадцать хизгинов, везущих пряности и дорогие ткани, которые умеет делать лишь народности, живущие на островах и под страхом смерти хранящие секрет. Хитрый Шу их прекрасно понимал. Он сам бы поступил так же. Кто повез бы тряпки, которые может сделать любой ремесленник на углу, и платил бы за них столько золота? А тут такая легенда, которая и заставляет изнеженных жителей столицы раскошеливаться.

Сам-то он не был изнеженным. Жесткий, но хитрый и осторожный. Как иначе он смог бы подняться из нищих бродяг, появившихся из ниоткуда, до владельца каравана и главы гильдии караванщиков Тойсу. Но скоро он будет сидеть дома, а денежки сами потекут к нему рекой.

Ему жаль было свободы караванной жизни. Теперь он никогда не увидит этого высокого неба, длинных теней, которые отбрасывают скалы, в ушах уже не засвистит ветер и восхищенные взгляды путников не будут встречать его. Того, кто лучше всех находит место для ночевки и костра. Кто знает пустыню лучше всего, кто разделит пищу и воду так, что хватит всем…

Старик вылез из бойсина и пошел по тропе пешком. Он знал тут каждыйповорот. Вон за тем камнем он один раз чуть не потерял жизнь, укушенный ядовитым кмаром. А вот место, где на них напали разбойники. Мало кто уцелел из того каравана. Дальше Указующая скала. Никто не устроит там засады, дикие онхи не забредают сюда.

Почему-то Шу захотелось в последний раз посмотреть на странный рисунок. Скоро про него будет правнуком рассказывать страшные истории на ночь. А то дети без него выросли, и внуки уже тоже подрастают…

Старик присел у камня и стал смотреть, как мимо последний раз медленно проходит его караван. Храбрые воины, тяжело груженые хизгины, надежные погонщики. Долго он собирал тех, к ому можно доверять.

Он постоял у странной скалы и даже почувствовал какую-то симпатию к Рогатому, как к старому товарищу. Тоже ведь трудится… Давно уже. Устал небось. Под солнцем и ветром, ночью и днем, только бесконечные караваны будут проходить мимо.

Шу вдруг понял, что уже был тут, что ему нужно найти и вспомнить что-то важное. Он медленно побрел в пустыню, и постепенно забывал о своем караване, терял память и разум… С тропинки ещё некоторое время было видно зеленое пятно, уходившее вдаль. Вскоре раздался вой и затряслась земля.

Когда стиральная машинка остановилась, Люся с удивлением вытащила из неё зеленый носок, которого она точно в стирку не клала. Не машинка, а Черная дыра какая-то! Носки то исчезают, то появляются новые. Но долго думать о причине этого странного явления Люся не стала. У неё было полно других хлопот, Вселенная потерянных носков её не интересовала.

Внек№2 не оставит равнодушным тех, кто пережил Распад Империи.

Солнце садилось. Козлодой вздохнул и стал сметать каменную пыль – результат сегодняшней работы. Сделано немало – рисунок на камне стал глубже и заметнее, последняя линия, идущая к жертвеннику, стала длиннее почти на ноготь.

Камень был из дешевых. Вот раньше давали огромные плиты мягкого песчаника. А какие были резцы! Острые, целая деревня ремесленников занималась изготовлением и заточкой резцов для Художников Святилища. Да, он тогда, в империи, был уважаемым человеком, не то, что сейчас. Он, конечно, не верил в эту чушь для плебеев – про Небесного человека, семь кругов и наковальню воздаяния.

Но заказы были. Если пахарь получал восемь тюнов, то Козлодою платили пятьдесят. Плюс камень! И инструменты! И жилье при Святилище бесплатное! И возможность выезжать для отдыха и ритуального поста. И молодые рабы для помощи. И пленники для жертвоприношений.

А главное почет! Идет, бывало, Козлодой, на нем одежда чистая, тяжелая. Блестит. За ним свита учеников. Все вокруг только и бегают: «Чего изволите, великий господин Художник?» На его произведения специально водили смотреть рабов. Сами они не шли, без надсмотрщика с плеткой не обходилось… Но зато какие тогда рабы были почтительные! Наверное, посмотрят на камни – и сразу боятся. А сейчас? Бесплатно работать не хотят, орут громко. На камни смотреть не ходят – то лес валят, то тростник. Если свободное время – спят или пляшут. Ну, куда это годится? Мало что осталось от Империи, а с таким отношением и это потеряем.

Козлодой задумчиво посмотрел на свой посиневший от нечаянного удара молотком ноготь. Сейчас ведь он бесплатно работает. За еду. Скудную еду дочка приносит. Где продаст остатки былого достатка, где попросит ради былых заслуг, где заработает, а где и украдет.

Он работает просто так. Никому не нужные плиты копятся у них во дворе штабелями. Небесный человек, семь кругов, наковальня воздаяния. Больше он ничего делать не умеет.

Хорошая дочка выросла, заботливая. Но ей свою жизнь устраивать надо. Десятник из городской стражи посватался. Сильный человек, надежный. Дом у него казенный, маленький, доход скромный, зато при любой власти для меча работа найдется. А купец-караванщик подарки дочке дорогие прислал. Золотые горы сулил, в гарем свой звал. Почета у наложницы никакого, но дом богатый, рабы-слуги, еда лучше, чем во дворце Императора. Работы никакой, только ублажать господина. Пока молода, красива, сама о себе позаботиться должна, раз отец не смог.

Горько Козлодою, что всё потерял, на обочине жизни оказался. А от того, что не он дочери кормилец, а она ему, ещё не старому, единственная опора — стократ горше. Как жить? Такое отчаяние накатило! Окинул Художник плиты тоскливым взглядом, и хоть не верил в Небесного человека, сложил руки в ритуальном жесте и воззвал к нему.

Сколько просидел в молитве без сна и еды, только небо знает. Может одна ночь прошла, может несколько. На рассвете услышал Козлодой крики погонщиков и решил, что это ответ. Встал и, как был, пошел вслед за караваном.

Очень скоро одежда его превратилась в лохмотья, кожа задубела, волосы спутались. Стал бывший Художник пилигримом-дервишем. Встречались на пути разные люди, всем рассказывал он о Небесном человеке, семи кругах и наковальне воздаяния, рисовал, что умеет, на чем придется. А ещё рассказывал о великой Империи, которой больше нет, о её сказочных дворцах и прекрасных Святилищах, о славных подвигах героев и важных победах армии Императора. Рассказывал о людях и для людей, иногда и о себе чуть-чуть. Кто-то слушал с интересом и любопытством. Кто-то по доброте своей был рад скоротать ночь у костра и разделить скудную пищу с прохожим. Кто-то наоборот, злился и гнал прочь. Кто-то просто смеялся над выжившим из ума бродягой. Ведь только безумец станет проповедовать изжившее себя учение канувшей в лету Империи. Козлодой не обижался. Он знал. Пусть прошлое осталось лишь в его памяти. Пока его рука рисует, Империя не исчезнет бесследно в песках времен.