Разрешите представить - Лев Елена

Лев Елена известна не только как талантливый художник-иллюстратор, но и как автор рассказов и повестей, а в январе 2016 года в издательстве «АСТ» в серии «Хроники темного универа» вышла ее первая книга «Нелли. Тайна серых теней».

— Елена, расскажи, с чего начинался твой писательский опыт? Что сподвигло тебя на такой отчаянный шаг, как взять тетрадь, ручку… и начать писать?

— Желание начать писать истории появилось, когда заболел мой отец. За ним необходим был круглосуточный уход в течение долгого времени. Ночи, дежурства у постели, отслеживание капельницы… Текст пошел легко, сцена цеплялась за сцену, нужные слова находились без труда. Книга, написанная в те ночи, ещё лежит «в столе». Я надеюсь, когда-нибудь она увидит своих читателей.

Конечно, это была тетрадка, исписанная мелким почерком, потом вторая тетрадка, а уж потом появился компьютер.  

— Давно это было? И что произошло с этими рукописями?

— 2009-2010. Это завершенная история и её только надо отредактировать и перенести из тетрадок на компьютер. О, тот сюжет мне очень нравится. Но книга о любви, о женском. Пока я не в силах выпустить эти записки на волю.

— А более ранний опыт записывать истории у тебя был?

— Нет. Не было. Осмелела тогда, когда первый рассказ отправила на сетевой конкурс. А особенно почувствовала расцвет только в Мастерской писателей. Обнаглела и опубликовала «Крысу Нелли».

— Что за рассказ и что за конкурс? Какие отзывы ты получила?

— Архивы кубикуса. www.kubikus.ru/ Рассказ «Тёмный гость». 3-е место. 2010г.

Часто читаю у нас в Мастерской: «так злобно прошлись критики»! Нет, такого у меня не было. Даже на «Рваной Грелке», самом суровом испытании литературного мастерства — комментарии участников в отношении моего текста были по существу — правомерны, справедливы.

«Темный гость» получил положительные отзывы. Но были и замечания. Подшлифовала и отправила в журнал «Тайны и загадки». Опубликован. Я рада. Вообще, критика — огромная помощь начинающему писателю. Если, конечно, к ней прислушиваться и воспринимать адекватно. Как бы ни оставались некоторые замечания «занозой в сердце», в них есть и рациональное зерно. Но и надо верить в свой талант, я считаю. Если ты чувствуешь, что предлагаются такие изменения в тексте, которые лишают тебя индивидуальности, непосредственности, оригинальности — следует выслушать, но сделать по-своему.

— То есть у тебя и в мыслях не было никогда, что ты будешь писать? А как же сочинения в школе, дневники или еще какие девчачьи увлечения?

— Я была «пацанкой». Мне интереснее было строить замки, домики на деревьях. Отец хотел, чтобы я занималась охотой. Я всегда хорошо стреляла. Участвовала в охотничьих соревнованиях по стрельбе — «по тарелочкам». Отказалась в школе шить юбки и готовить торты. Для мальчиков открыли автодело — это была моя мечта. Добилась своего. Машину вожу с шестнадцати лет. Еще в школе сдала «Движение по проселочным дорогам» на «суперотлично». При этом я всё равно была девчонкой. За косички меня таскали. Да. Но в ответ могли и схлопотать.

— Твоя героиня Нелли — это ты в детстве? Откуда родился такой необычный сюжет — девочка и крысы?

— Я думала о том, как будут воспринимать мою героиню. Насколько будут совмещать со мной, автором. Трудно сказать, что Нелли — это я. Элементы характера есть. Нелли рисует, угнала автобус. Но всё же, думаю, это собирательный образ. Даже не собирательный, а нужный для этой истории.

Но могу рассказать весёлый случай из своей жизни.

Представьте молодую маму. В одной руке младший ребенок, в другой — кастрюлька с молоком. В кухонном проеме появляется четырехлетка с загадочным выражением на физиономии — старшая дочь.

— Мама! Что я нашла! Какие хорошенькие! Они спят.

И выкладывает на стул четыре крысиных трупика. (В подъезде травили мышей и крыс).

Мама рассказывала мне, что только горячее молоко в руке не позволило ей потерять сознание. И она медленно сказала мне:

— Дочка… Вынеси их на улицу. Мама-крыса будет их искать.

Верьте-не верьте, я этого не помню.

— Что легче написать — короткий рассказ или большое произведение?

— Мне всё равно — рассказ или роман. Просто на роман нужно больше времени. А рассказ требует умения отсекать как можно больше того, что не работает на основную идею. Всё, что отрезано, с успехом может войти в более крупное произведение.

Наверное, я четко вижу идею, для которой, ради которой будет написан какой-то конкретный рассказ. А то, что наша жизнь — это череда небольших рассказов, составляющих роман, думаю, для многих понятно.

— Где берешь сюжеты для своих текстов?

— По-всякому. Мне очень помогают близкие. Я уже настолько «достала» их требованиями всё рассказывать, что мне могут позвонить и сказать: «Слушай, думаю, тебе пригодится! Такая история произошла...»

Кроме того, я полагаюсь на собственный (богатый) опыт. Часто драма, разыгрывающаяся в офисе, кафе, на улице просто «просится» на бумагу.

Идеи кругом. Они только и ждут, когда на них обратят внимание.

Самое мое любимое время обдумывания и размышления, время неожиданного появления целых кусков текста или блистательного сюжетного поворота — это прогулка в лесу. Или ожидание машины из техосмотра. А ещё очередь к врачу. Да везде…

Подробности делятся на важные, неважные юморные, грустные, печальные, специфические, профессионально-ориентированные… Их много. Выбирай! Но только те, которые нужны для конкретной истории. Всё остальное надо спрятать. В копилочку.

— Как родилась история о Нелли?

— Я люблю детей. Я много с ними работала. Преподавала рисование и историю искусств. Кстати, преподавала и взрослым. Взрослые — те же дети. В этом мое самое крепкое убеждение.

Меня очень любили родители учеников. Всё чаще я замечала, что мы говорим не о том, насколько хорошо рисует малыш, а о психологических особенностях ребенка, о том, какая помощь нужна, чтобы раскрыть его талант, как помочь ребенку адаптироваться в той или иной среде, как помочь родителям понять своё собственное чадо. Я видела, вместе со мной родители начинали смотреть на своих детей другими глазами. Я знаю, во мне умер педагог высокого класса. Но появился, надеюсь, неплохой писатель. Мне кажется, я могу помочь и детям и родителям своей книгой. Ну, чуть-чуть.

— Но все-таки, откуда такой сюжет? Почему именно крыса? Не дракон или собака, или что-нибудь менее отвергнутое общественным мнением?

— Потому что именно крысы — отвергнутые людьми животные, их боятся. Хорошая же идея! Крыса сначала пугает, вызывает отвращение — потом становится другом. Но для этого, надо влезть в её шкуру. Не знаю. Может, я призываю всех к толерантности? К пониманию иных, чужих, отвергнутых.

— Что подвигло тебя (или кто) отправить рукопись в издательство?

— Да, это один из самых тяжелых периодов в жизни писателя. Я отправляла рукопись в «ЭКСМО». Мне не ответили. Расстроилась и отложила все действия в этом направлении. Поставила на себе крест.

Но в Мастерской писателей есть такая замечательная девушка — Микаэла. Вредная, дотошная, прямолинейная. Микаэла предложила мне использовать текст «Крысы Нелли» в своей работе — работе ридера. Не знаю как, но уверена, что только благодаря Микаэле, со мной связались редакторы из издательства «АСТ». И дело, буксуя, ревя всеми моторами, сдвинулось с места и поехало.

В моем случае сработала убежденность Микаэлы, как литературного агента, в том, что «Крыса Нелли» должна быть напечатана. Мистика, тайна, но получилось.

Встречаются люди, которые напрочь меняют твою судьбу. У меня это — Микаэла.

— Сколько времени заняла работа над рукописью? И какую правку делал редактор в издательстве?

— Год, с перерывами. Плюс время, которое затратили мои первые читатели на «МП». Им я благодарна особенно. Их замечания помогли мне увидеть недочеты и недостатки текста. И успеть выправить его.

Мне и дальше повезло. У меня были и прекрасный редактор, и чудный корректор. Поймали только одну нестыковку по сюжету. В одном месте я «уперлась рогом» — не согласилась изменять сюжет и речь героя. Остальные замечания были по существу. Редактор даже выставила «Нелли» на «Рукопись года». Это, когда рассматривается рукопись. Без всяких правок.

Первая книга мне очень дорога и вот еще почему. Я участвовала в ее оформлении. На обложке мой рисунок, а каждая глава начинается с рисованной буквицы. Не знаю, как так сложились звезды, но мне прислали макет обложки от издательства. На утверждение. Рисунок был красивый, но не отражал атмосферу книги. Она, я так подумала, потерялась бы в череде похожих обложек. На тот момент моя самоуверенность уже выросла. Я проявила наглость молодого талантливого автора и отвергла обложку. Началась неделя выяснений, что не так, почему, как переделать. За это время (вот я хитрая) быстро нарисовала обложку, как мне бы понравилось. Предложила редактору. И приняли! И всё же я очень благодарна Саше Готти, которая была дизайнером на этом проекте. Она не только согласилась с тем, чтобы ее макет отменили, но и классно создала из буквиц имя «Нелли». Саша, кстати, не только графический дизайнер, но и прекрасный писатель. Очень популярный.

— Как думаешь, детей нужно оберегать от «мрачной действительности» или лучше знакомить их с реалиями жизни, как бы тяжелы они ни были?

— Дети легче переносят реалии жизни. Они могут играть на чердаках и в подвалах, не обращать внимания на ветхость одежды, засыпать на лавке вокзала. Главное для них — наличие рядом человека, который символизирует безопасность — родителя, друга…

Надо обсуждать и обсуждать с детьми все мрачности этого мира. Не позволять рождаться в их душах бесконтрольным фобиям. Я так думаю. Ограждать — бессмысленно.

— Старые сказки часто имеют довольно суровый сюжет — и родители отводят детей в лес и оставляют их там умирать, и детей в печь живьем заталкивают, и злостные мачехи со света сживают, и героев в животных превращают… Но добро в сказке всегда побеждает зло. Дети впитывают эти истории, а потом сталкиваются с реальностью, с современной литературой и кино — где рассказываются и показываются совсем другие истории. В которых уже и не отличить добро от зла.

Где для тебя проходит граница света и тьмы? Что, по-твоему, допустимо автором проявлять в мир?

— Тьма и свет идут рука об руку. Нет света — нет и тени. Нет тени — можно сгореть от жаркого света. Ночь благотворна своей темнотой для отдыха глаз. Везде и всюду есть добро. И только люди бывают очень злыми. И то, потому, что они потерялись или обиделись…

Старые сказки учат тому, что, если попал в тяжелые обстоятельства — борись! Проявляй смекалку!

«Никогда не сдавайся!» — так я подписала книгу «Крыса Нелли» для одной девочки. И хочу оставить такой девиз для всех других детских книг, если я их напишу.

— Чему учит твоя книга?

— Не впадать в панику. Анализировать ситуацию. Создавать вокруг себя ауру доброты, взаимопомощи. Пусть, пока взрослые клянут друг друга, дети знакомятся и играют. В принципе, это так и в жизни происходит.

— Твои персонажи вымышленные или ты описываешь реальных людей для создания образов героев?

— Не знаю, как можно выдумать персонажа. Для меня персонаж — детская пирамидка с нанизанными кольцами множества наблюдений. Или шкатулка, в которую складываешь набор особенностей, черт, поступков. И это всё — результат наблюдений за живыми людьми, конечно. А знакомые… Сначала я стеснялась говорить им о своем увлечении. Но теперь (это и смешно и необычно одновременно) очередь из тех, которые говорят: «Я буду в твоей новой книге? Ты меня не забыла описать?»

В «Крысе Нелли» два брата — Нума и Цицерон — списаны с двух реальных братьев. Знакомые узнавали их по описанию. Теперь реальный Цицерон просит не убивать его в следующей книге, а «если убивать будешь, то только героически. А то поссоримся навек!» Ну, и как теперь писать?!

— Этот вопрос я задала не случайно. Многие авторы отмечают странную особенность — вымышленный персонаж, списанный с реального, оказывает влияние, оставляет след, не знаю как это точнее описать, в жизни человека, который послужил прототипом для создания литературного героя.

— Ну, а если изменить судьбу этого человека? Книгой, словом. В лучшую сторону. Разве это не достойная миссия?! В том то и дело, что настоящего писателя (по-моему) выделяет прежде всего гуманизм, как бы затёрто это не звучало.

— Какими же качествами, по-твоему, должен обладать настоящий писатель?

— Отзывчивым сердцем, прежде всего. Интересом к жизни, свойством оставаться разумным в любых ситуациях, включать аналитическое мышление во времена общей паники или развала. Быть наблюдателем и вместе с тем жаждать общения. Быть человеком. Да. Так.

— Твои любимые писатели или произведения? Что любишь перечитывать?

— Список интересных писателей безграничен, но я с любовью перечитываю Кэрролла, Рабле, Лермонтова, Хмелевскую, Лема, Макса Фрая и так далее, до бесконечности.

— Начиная писать произведение ты сразу видишь весь сюжет или он возникает постепенно? Бывает у тебя чувство, что твои герои своевольничают и меняют историю, или ты всегда твердой рукой ведешь их к задуманному финалу?

— Рука моя тверда, но сердце жалостливое. Я позволяю покочевряжиться своим персонажам. Но потом направляю к цели. Сюжет вижу сразу и вижу его возможности. Знаю, куда направить. Но сажусь писать только тогда, когда приходит последняя фраза. Если она возникает, то текст бежит к ней без запиночки. До этого момента могу неделями гонять сюжет только в уме.

— Ты историю видишь в голове, как кино? Или слышишь ритм, фразы?

— Думаю, что историю вижу как кино, но и слышу, о чем думают персонажи, знаю, к чему стремятся. Нахожусь над событиями. И, конечно, ищу ритм, перепеваю туда-сюда мелодию текста. Люблю прочитать вслух, пока никто не слышит. Иногда история летит целыми главами, а иногда персонажи по три раза делают заход, пытаясь высказать свое мнение.

— Есть привязанность к какому-нибудь жанру литературы или ты всеядна? Хотела бы попробовать себя в каком-нибудь необычном жанре, точнее непривычном?

— У меня есть недостаток — называется «хочуха». Хочу прочитать это, то и еще вот то. Хочу попробовать написать так, а потом вот так. Хочу, хочу, хочу! С удовольствием участвую в любых компаниях, лишь бы было интересно и необычно. Я тот человек, который легко вскакивает с кровати и уже готов отправиться в Тибет.

— Что для тебя самое сложное в написании текста? И что дается легче всего?

— Сложное это нагнать количество знаков тогда, когда история завершена на уровне повести. Сложно убить персонажа. Сложно отключить морализаторство и поучение. Не могу писать о сексе. Просто не умею. Мои персонажи лучше будут ходить кругами вокруг этой темы и так не дойдут до неё.

Сложно не впасть в непрофессионализм при технических описаниях. Много чего.

Легко даются диалоги. Несколько раз проверила. Убедилась.

Легко даются характеры. Персонажи получаются цельными и не шаблонными. Хватила, конечно! Но стараюсь, чтобы так было.

— У тебя есть Муза или Муз в творчестве? Кто-то, чье мнение для тебя важно, кому первому показываешь текст или рисунок?

— Такие люди есть. А теперь их стало больше. Но один, назовем его «домашний тролль», мне важнее всего. Он без прикрас сразу указывает на все недостатки в тексте, обладает нюхом на хорошую историю, находится в тренде и на одной волне со мной. Повезло, считаю. Вот если он говорит: «Ну, фигня какая!», то текст без оговорок летит в мусорную корзину. Мнение этого человека я уважаю безоговорочно.

— Как думаешь, писатель оказывает влияние своими книгами на окружающий мир? Или пишет для себя, а рождающаяся история — результат творческого переполнения, от которой единственный способ избавится — это записать?

— И то, и то. Выплескивая себя, свое «я», человек, разумеется, оказывает воздействие на другого человека. «Говорите, если хотите быть услышанными». Красавица, одевающаяся стильно, потянет за собой подруг в мир качественной одежды. Художник, нарисовав солнце, сделает чей-то хмурый день радостнее. Писатель же может предупредить, обратить внимание, раскрыть смысл, подарить надежду.

Поэтому, думаю, к дару слова надо относиться ответственно.

— Где и как ты училась писать?

— В самом начале попыток написать что-то путное мне помогла книга Леонида Тимофеева «Основы теории литературы».

В любом деле надо точить мастерство. В деле литературного слова обязательно. Важно встречаться с такими же начинающими писателями, как и сам. Очень много полезного можно почерпнуть. Можно встретиться и с мэтрами. Современные заслуженные писатели охотно идут на контакт. Однако сейчас много вебинаров от словоохотливых прохиндеев. Лучше пройти мимо.

Важнее — тихая работа над текстом. Лучше вдумчивого чтения книг успешных авторов трудно найти другой метод обучения

— Как ты относишься к соавторской работе? Если есть такой опыт — то назови плюсы и минусы?

— Соавторство — это интересно. Почему бы и нет. И я — человек с железными нервами — пойму другого. Мне не сложно. Например, опыт соавторства с Марикой Становой (рассказ «Наследство») имеется. И, кстати, очень интересно, когда первый автор движется по одной колее, а второй по другой, но общая телега едет в одну сторону. Марика — хороший соавтор. Поддавалась моим уговорам убрать части текста. Относилась к моей части работы с уважением. С нею я еще попробовала бы поработать в соавторстве.

— Ты не только интересный писатель, но и талантливый художник, рисуешь удивительные по глубине и точности образа иллюстрации. Процесс создания рисунка похож на создание текста — или это совсем другое? Что общего и в чем отличие, когда работаешь над текстом и над рисунком?

— Отличие громадное. В чужой текст я стараюсь въезжать со всем вниманием. Пытаюсь стать соавтором, понять задумку, увидеть героев. В идеальном варианте иллюстратор — это самый внимательный и самый сопереживающий читатель. Ведь он творит вместе с автором. Но жизнь так забивает голову иногда, что случаются проколы. Так произошло с Мааэррином. Помнишь, по тексту был персонаж — женщина в деловом костюме? Каким образом я прочитала, что это юбка и пиджак, вместо брюк — не знаю. Мне до сих пор неприятно. Как я могла такое допустить?! Ведь распечатываю присланный текст и читаю с маркером в руке. На полях пишу время действия, особенности места, делаю быстрые зарисовки.

Но… что есть, то есть. Бывает.

Ещё тяжелым моментом считаю отсутствие времени на полноценную работу с иллюстрацией. Начинаешь рисовать, нашло вдохновение, погружен… Бац, надо бежать, надо ответить по телефону, скайп орет, как резаный… Потом настроение не то, откладываешь… Поэтому затягиваю, да. Но бывают исключительные моменты, исключительные тексты. За два часа, на едином вздохе, создается улетная иллюстрация, от которой сердце поет еще долгое время.

Сразу хочу сказать моим любимым МПшным авторам: список моих долгов велик, но выполню обязательно.

— Какие техники ты используешь для создания иллюстрации?

— Рисую на бумаге набросок и перевожу его в компьютер, дорабатываю в Фотошопе. Думала сразу делать наброски и эскизы на планшете. Ан нет. Руку надо разрабатывать и в классическом рисунке. А вообще, Фотошоп для меня — просто большой набор карандашей. Тренировки, наброски, скетчи в дороге в альбомчике делают самое важное дело — куют мастерство.

Работая в Фотошопе, я логично пришла к работе с фотографиями. Сейчас увлеклась доработкой фото.

Фотошоп пишу с большой буквы — это прекрасная программа для творчества. Не устаю говорить об этом.

Иногда находит меланхоличное настроение — сажусь за акварель. Люблю масляные краски. Но некогда ими рисовать. Пока разложишься, уже куда-то надо бежать. Мне подарили профессиональный мольберт из Италии. Из красного дерева. Ага. Ни разу не воспользовалась.

— Рисунок — это хобби или профессия?

— Рисую с детства. Обожаю сочинять истории с рисованными персонажами. Думаю разместить в «МП» альбом «Рисунок с историей». Как бы иллюстрации к несуществующим текстам. В какой-то мере это тоже почти писательство.

Профессией это не было никогда. Скорее, параллельно идущая к основному руслу работы речушка.

Рис. Ула Сенкович

— Пару слов о себе.

— Работаю дизайнером интерьера, но чувствую, что вернее сказать — прораб от дизайна интерьера. А любимый отдых — прогулка в лесу. С собакой. Или по берегу моря. С собакой. Ну, можно и по магазинам, когда средства имеются…

— Над чем сейчас работаешь?

— Планов много. Но в моем случае подробно о них лучше не рассказывать — примета такая. Личная. Одно знаю точно: постараюсь больше участвовать в жизни Мастерской. Она мне дала много, и мне хотелось бы отплатить ей тем же.

А если кратко, то в плане — третья книга о Нелли, фантастический роман о целой семье, дозаправка «Рубинового предела», несколько реалистических повестей.

А еще доделка нескольких иллюстраций, окончательная доработка «Азбуки писателя» в соавторстве с Ирой Зауэр (её стихи — мои рисунки).

Так что планов — громадьё.

— Если бы у тебя была возможность, как в сказке, исполнить одно желание — что бы ты выбрала?

— Крылья.

Беседовала Ула Сенкович