Аспид (Вербовая Ольга)

«Мечта сбылась,

Любовь зажглась,

Мы вместе сейчас».

На экране — счастливые молодожёны. Графиня Палинская ещё не знает, кто на самом деле её новоиспечённый супруг, и наслаждается моментом. Даша не раз смотрела экранизацию оперетты «Принцесса цирка», но сидя на диване вместе с Максом — впервые. Сейчас мысли и чувства графини были ей близки как никогда. Правда, они с Максом ещё официально не женаты, но когда вчера возлюбленный предложил съехаться, девушка была на седьмом небе от счастья. В конце концов, разве штамп в паспорте — это главное? Главное — они вместе. И хотелось верить, что навсегда.

Конечно, Даша и прежде была в коттедже Макса, но на ночь оставалась нечасто. Неудобно было отсюда до работы добираться. Но сейчас у Даши был отпуск. Последний. После она уволится и будет, как и положено замужней женщине, заниматься домом. У федерального судьи зарплата приличная, так что вопроса, сможет ли Макс обеспечить семью, не возникнет.

Когда, наконец, семья Палинских в фильме после всех перипетий, воссоединилась, Макс взял счастливую Дашу на руки и понёс в спальню…

Туша огромного чёрного змея постепенно приближалась к берегу. Даша, как зачарованная, смотрела на его зубастую пасть, невероятно злые глаза, огромные крылья за спиной. Макс стоял у воды и смотрел куда-то вдаль, на противоположный берег реки и, казалось, не замечал, что змей направляется прямо к нему.

— Макс, справа! — крикнула Даша, малость оправившись от изумления.

Тот повернул голову. Но было поздно. Когтистые лапы змея ухватили Макса за талию и понесли на глубину. Не успела девушка сдвинуться с места, как воды сомкнулись над головам обоих. Раздался булькающий звук, страшный и зловещий…

«Фу, приснится же такое!» — думала Даша, протирая глаза.

Макс лежал рядом с закрытыми глазами. Видимо, ещё не проснулся. Он здесь, он живой! Любимый, единственный!

На следующую ночь Дашин кошмар повторился. Явился ужасный змей и на третью ночь. Девушка была в полной растерянности: почему? Ужастиков на ночь они не смотрели, да и не увлекалась она никогда фильмами этого жанра. Может, это из-за того, что она Макса очень любит и, как всякая любящая женщина, боится потерять? И этот страх потери, вытесненный в бессознательное, прорывается в виде страшных снов?

Решив поискать что-нибудь на эту тему (так же, в конце концов, с ума можно сойти), Даша открыла Гугл. В одном соннике змеи, как оказалось, снятся к смерти, в другом — к переменам в жизни, в третьем — к беременности («Э, вообще-то мы с Максом детей пока не планируем!»). В конце концов, рыская по сайтам, она наткнулась на объявление, в котором ясновидящая Юлиана предлагала свои услуги, в том числе и по толкованию снов.

Назавтра Даша пошла по адресу, который назвала по телефону Юлиана, не забыв захватить с собой галстук Макса. Ведь именно про него был сон.

Ясновидящая, женщина с чёрными волосами, судя по виду, цыганка-полукровка, сидела за столом со свечами, картами таро, зеркалом. Словом, всё, как Даша себе и представляла.

— Здравствуйте, Юлиана! Я к Вам.

— Здравствуй! Проходи, садись. Рассказывай, с чем пришла.

И Даша стала рассказывать, как уже несколько ночей подряд ей снится один и тот же сон.

— Огромная страшная змея утаскивает моего мужа.

— Есть у тебя вещь мужа?

— Да, вот галстук.

Взяв галстук из рук Даши, ясновидящая принялась водить над ним руками.

— Вижу, он тебе не муж.

— Да, официально мы не расписаны. Но живём вместе уже неделю.

— Вижу, твоему мужчине грозит большая опасность. Во сне ты видишь аспида. Твоего мужчину прокляли, и в полнолуние аспид его утащит под воду.

— Но я не хочу, чтобы Макса утаскивали! — испугалась Даша. — Можно ли его спасти?

— Для этого мне нужна вещь того, кто проклял. И его имя.

— Но я не знаю, кто это сделал. Макс — федеральный судья, ему приходится выносить приговоры.

А судей, ясное дело, проклинают многие. Ограбит человек кого-нибудь, чтобы денег на выпивку достать, или убьёт по пьяни своего собутыльника — кто ему виноват? Естественно, не он сам, потому что у него и детство было тяжёлое, и вообще вся жизнь такая несчастная, а сам он невинная овечка, у которой ну просто не было другого выхода, как пить, грабить и убивать. А судья, вместо того, чтобы войти в положение и пожалеть несчастного — в тюрьму сажает. Конечно, «безвинно пострадавший» такого ему нажелает, что мама не горюй! Или матушка такого вот великовозрастного дитяти — разбалует сыночка до невозможности, содержит его, пьяные сопли ему вытирает, — и опять же все ей виноваты, что её ненаглядный сыночек до такой жизни докатился. Естественно, судью, который её кровинушку за решётку посадил, она проклянёт по первое число.

— Вижу, дело это недавнее. Поторопись, а то скоро полнолуние.

Домой Даша возвращалась как из-за угла мешком прибитая. Недавнее дело. И если проклявшего не найти, Макс погибнет.

Вечером, когда Макс пришёл с работы, Даша накрыла на стол, а сама как будто ненароком стала расспрашивать, что интересного случилось сегодня на работе. Оказалось, сегодня проходили слушания по делу наркомана, который убил ножом родную мать. За то, что не дала денег на дозу.

— Наверное, он тебя такими словами костерил?

— Ещё бы! Орал, что как отсидит — горло перережет.

— Наверное, вас, судей, каждый день кто-нибудь да проклинает. И все, интересно, ведут себя так же эмоционально?

— Ну, нет, не все. Некоторые плачут, некоторые просто косятся со злобой. Вот на прошлой неделе один изнасиловал девушку, потом зверски убил. Я ему десять лет дал. Так его мамаша проклинала меня на чём свет стоит, желала сдохнуть. Еле из зала вывели.

— А не помнишь, как звали её сыночка?

— Терещенко Владислав. А тебе зачем?

— Да, просто что-то похожее в новостном выпуске слышала. Вот и хотела узнать, он это или не он.

В эту ночь Даша не торопилась засыпать. Дождавшись, пока заснёт Макс, она тихонько встала с постели и направилась в его рабочий кабинет. Она давно знала, что её любимый хранит в ноутбуке материалы дел, которые ведёт. А значит, там должен быть адрес этого Терещенко и его матушки. В том, что именно она вызвала аспида на голову судьи, у Даши не было никаких сомнений.

Утром, дождавшись, пока Макс уйдёт на работу, Даша села на метро и поехала на другой конец города. Обладая умением хорошо ориентироваться на местности, она довольно быстро нашла нужный дом и набрала на домофоне номер квартиры, в которой был прописан гражданин Терещенко. Ей ответил женский голос.

— Извините, здесь живёт Терещенко Владислав Алексеевич?

— Да, это мой сыночек! А Вы кто?

— Я из коллегии адвокатов. Пришла поговорить относительно его дела.

— Проходите.

Писк домофона — и дверь открылась. Поднимаясь на лифте на восьмой этаж, Даша не могла не думать о том, с какой интонацией мать Владислава сказала о том, что он её сыночек. В её голосе была какая-то гордость за него, словно парень не сел за изнасилование и убийство, а как минимум, получил Нобелевскую премию или был награждён медалью за отвагу.

Мать Владислава, Юлия Андреевна, встретила Дашу на пороге квартиры, предложила войти. Пока хозяйка бегала на кухню, чтобы выключить чайник, Даша увидела на трельяже шейный платок и незаметно положила его к себе в сумку.

— Проходите, раздевайтесь. Вы пришли помочь вытащить моего Владика из тюрьмы?

— Прежде всего я хотела бы разузнать подробности этого дела, увидеть документы, постановления.

— Да, конечно.

Даша не особенно разбиралась в судебных документах, заключениях экспертизы, однако пришлось делать заинтересованное лицо. Однако больше всего Юлия Андреевна не бумаги демонстрировала, а рассыпалась в комплиментах, какой её Владик хороший мальчик, и какие вокруг него девки бесстыжие. Естественно, никого он не насиловал — эта Светка сама перед ним задом вертела, сама в постель к нему прыгала. А убил её, конечно же, не Владик — скорее, эта истеричка сама случайно напоролась на нож. Впрочем, даже если бы он её и изнасиловал, даже если бы и убил — невелика потеря. Таких Светок развелось как грязи, одной шлюшкой больше, одной меньше — какая разница.

— А этот судья, который вёл дело…

— Максим Глазов? Мерзкий, подлый ирод, чтоб ему пусто было! Всю жизнь сломал моему мальчику!

И Юлия Андреевна призывать на голову Макса мыслимые и немыслимые бедствия, самым безобидным из которых было — чтоб он сдох, как собака!

Выходила от неё Даша в полном шоке. Понятно, что женщина растила сына без отца, чувствовала свою вину за это, пыталась как-то компенсировать ребёнку отсутствие папы. Но неужели нельзя было объяснить своему чаду, что такое хорошо, и что такое плохо, научить его думать не только о своих собственных удовольствиях, но и о других людях, ценить чужую жизнь?

К Юлиане она в этот день уже не успевала — восхвалению бедного, безвинно пострадавшего Владика и перечислению его бесчисленных достоинств Юлия Андреевна уделила очень много времени. Поэтому визит к ясновидящей пришлось отложить на завтра.

— Вот, я принесла вещь ворожившей. Её зовут Юлия. Думаю, именно она пожелала зла моему Максу за то, что посадил в тюрьму её сына.

Юлиана поводила руками над платком, затем бросила его в чан с водой и провела над ним свечой.

— Нет, это не она. Эта женщина действительно ненавидит твоего мужчину, желает ему зла, но её проклятие не вызвало аспида. То проклятие, во-первых, было произнесено у воды, поэтому аспид услышал, а во-вторых, тот, кто проклял, был обижен твоим мужчиной несправедливо. А приговор, который он как судья вынес сыну этой женщины, был справедливым. Тот молодой человек действительно совершил преступление и понёс заслуженное наказание.

— Несправедливо?! Нет, мой Макс не такой! Он человек исключительной честности и порядочности! Он бы никогда не засадил невиновного!

— Говорю то, что вижу. Несправедливость приговора как раз дала ход проклятию. Ищи, кого твой мужчина обидел зазря. До полнолуния остались считаные дни.

«Ну, если не она, то кто же?» — ломала голову Даша, выходя из подвальчика, в котором принимала посетителей ясновидящая.

С кем же Макс мог поступить несправедливо? Да и мог ли? Представить, чтобы её любимый за взятку подставил невиновного, отмазав при этом настоящего преступника, Даша в жизни бы не смогла. Может, полиция и следствие что-то напутало, а Макс не заметил ошибки? Но ведь он всегда такой внимательный и такой профессионал в своём деле! Хотя и на старуху бывает проруха. А значит, она, Даша, должна это выяснить и указать любимому на ошибку. Чтобы он смог её исправить, очистив этим свою совесть и профессиональную репутацию.

Автобус, как назло, ушёл перед самым носом девушки. Эх, досада! Чтобы не соскучиться в ожидании, Даша купила в ближайшем киоске газету.

Интервью с Наталией Кошкиной… Где-то краем уха Даша слышала эту фамилию. Желая узнать побольше, принялась читать статью.

Тридцатилетняя женщина, занесённая в список экстремистов и террористов. Нет, не за взрывы и подготовку терактов. И не за откровенные призывы к насилию. А за то, что прокомментировала в соцсетях статью про подростка, совершившего самосожжение в здании ФСБ. «Упокой, Господи, его душу!» — именно эти слова были расценены как оправдание терроризма. С работы женщину уволили, её карточку заблокировали. Семья от неё отвернулась, оставив Наталию без денег, с больной дочерью на руках. Муж ушёл ещё когда она была беременной и никакого участия в судьбе дочери не принимал. И если бы не помощь добрых людей, Наталия с дочерью умерли бы от голода. Полмесяца назад по её делу был суд. И судья Максим Глазов приговорил её к штрафу в триста пятьдесят тысяч рублей. Сумма, которую Наталия в глаза не видела.

Максим Глазов… Макс… Оштрафовал на неподъёмную сумму мать-одиночку с больным ребёнком! Да ещё и за такие безобидные слова! Быть такого не может! Эти журналюги явно что-то напутали! Нет, с этой Кошкиной определённо что-то нечисто. Если Макс вёл это дело, она сегодня же ночью найдёт у него в ноутбуке адрес этой дамы и навестит её.

Навестить Кошкину оказалось делом нетрудным. На следующий день во дворе дома, где жила Кошкина, Даша заметила, как молодая женщина (точь-в-точь дама с газетного снимка) пытается затащить на пандус инвалидную коляску с девочкой лет десяти.

— Давайте, я Вам помогу.

— Спасибо Вам! — улыбнулась Даше Кошкина.

— Давайте, до квартиры провожу. А то Вам, наверное, тяжело одной.

— Ой, спасибо! Справляюсь как-то, но после занесения в чёрный список со мной мало кто вообще разговаривает.

— В чёрный список? И что Вы такого плохого сделали?

— Ничего. Просто пожелала покоя душе одного подростка.

Так, разговаривая и продвигая коляску к лифту, обе женщины добрались до квартиры на четвёртом этаже. Сонечка, с которой Даша уже успела познакомиться, оказалась очень милым ребёнком.

— Так Вы и есть Наталия Кошкина? — спросила Даша.

— Да, это я.

— Я, собственно, к Вам. Хочу взять интервью. Я собираюсь написать статью про судью Глазова. Поскольку Вам приходилось иметь с ним дело, может, Вам есть что сказать?

— А, так Вы по этому поводу? Так я скажу. Это совершенно подлый, беспринципный и бесчеловечный тип! Он меня оштрафовал на триста пятьдесят тысяч по политическому заказу. Потому что в моём деле не было состава преступления. Всем было совершенно ясно, что я никоим образом не оправдывала терроризм и к насилию не призывала. Но он всё равно вынес обвинительный приговор — потому что сверху ему так сказали. Вот глава Чеченской Республики такое говорит по телевидению — его не трогают. А со слабой женщиной расправиться — так пожалуйста! Никого не колышет, как мы с Сонечкой жить будем, и где деньги возьмём, чтобы оплатить этот треклятый штраф.

Они сидели на диване в комнате, обстановка которой, Даша обратила внимание, была довольно бедной. Да и сама хозяйка одета была ясно не от кутюр. Джинсы были поношенными, свитер в некоторых местах протёрся. И купить обновки в таком положении было нереально.

— Я слышала, живёте вы небогато, и таких денег у вас нет?

— Небогато — мягко сказано. Если бы не помощь добрых людей, жить было бы не на что. Вот на неделе захожу в супермаркет, и половину продуктов, которые набрала, пришлось оставить на кассе. Реально не хватало денег. А люди в очереди смотрят и радуются. После суда я вообще думала утопиться.

— То есть, всерьёз вот так взять и утопиться?

— Именно так. Потому что понимала, что штраф выплатить нереально. А пока его не выплачу, эти «эшники», полицаи эти нам с Сонькой жизни не дадут. Я реально не видела другого выхода.

— А как же ребёнок?

— Её я тоже думала утопить. Пошли гулять к речке. Думала разогнаться и с обрыва… Но в последний момент испугалась.

— И в этот момент Вы прокляли судью Глазова? — Даше вдруг вспомнилось, что проклятие было произнесено у воды.

— А как Вы думаете? Этот урод чуть не довёл меня до самоубийства!

— Да, грустная история!

Теперь Даша могла с чистой совестью распрощаться с Кошкиной. Вещь её — расчёска, которую она прихватила как только зашла в квартиру — была при неё, так что можно было идти к Юлиане, чтобы сняла с Макса проклятие. Но в этот день она уже не успевала, поэтому возвратилась домой.

Всю дорогу девушку не оставляло гнетущее впечатление. То ли Кошкина специально врёт, преувеличивая своё бедственное положение, чтобы разжалобить мнимую журналистку, да ещё и ребёнком-инвалидом прикрывается, то ли… То ли она, Даша, совсем не знает своего любимого? Всегда в её понимании Макс был пусть и строгим, но справедливым. А тут…

Сегодня она ждала Макса с работы с особенным нетерпением. Девушке очень хотелось прояснить всё в разговоре с любимым. И вот, наконец, он появился, они поужинали, потом, когда уже собирались включить телевизор, Даша сказала:

— Слушай, Макс, я тут в газете прочитала про дело Кошкиной. Оказывается, оно такое громкое. И что эта Кошкина вроде не такой монстр, каким её выставляют.

— Ой, Дашка, да какой это монстр? Обыкновенная простушка! Надо было полиции и спецслужбам звёздочки получить: типа экстремистку опасную поймали, вот и раздули это дело! Типа показать, как они с терроризмом борются. Вот реально смешно было всерьёз рассматривать это дело в суде!

— И тем не менее, ты вынес обвинительный приговор? — Даша отказывалась верить своим ушам.

— Ну, а что мне оставалось делать? Если тут задействовано ФСБ, только обвинительный и можно было вынести. Только дурак этого не понимает!

— А штрафовать на неподъёмную сумму безработную мать-одиночку с больным ребёнком на руках — это тоже вынужденная мера? Им же реально жить не на что!

— Думать надо было, когда болтала что не попадя. У нас не демократия, чтобы распускать язык направо и налево. Было бы у нас правосудие, работали бы законы, я бы, конечно, оправдал её. А так… Почему я должен рисковать своей карьерой ради бабёнки, у которой не хватает ума держать своё мнение при себе?

— Но я так поняла, она ничего противозаконного не сказала.

— Она, может, и не сказала, а ФСБ думает иначе. А с ними лучше не ссориться. Другой бы на моём месте вообще посадил её в тюрьму.

— А как же закон, справедливость?

— Нет, ну, ты, Дашка, даёшь! Начиталась каких-то рыцарских романов! Где ты у нас видела закон и справедливость? Каждый крутится, как может. Как говорится: с волками жить — по-волчьи выть. Ладно, Даш, давай спать, а то я устал сегодня.

Оказавшись с Максом в постели, Даша тщетно пыталась понять, что случилось вдруг с её любимым? Неужели этот циничный и беспринципный человек — тот самый Макс, которого она полюбила, которого считала человеком чести?

Когда Макс обнял Дашу, девушке впервые в жизни захотелось от него отодвинуться. Кое-как объяснив ему, что сегодня у неё болит голова, поэтому близость придётся отложить на другой раз, девушка повернулась на бок и попыталась заснуть. Разочарованный её отказом, Макс тоже повернулся на бок и вскоре заснул. Даша тихонько встала и вышла в зал. Там, постелив на диване плед, она долго лежала, раздумывая о том, что произошло.

«Что же получается? Мне стало противно с ним спать?».

Утром Даша по обыкновению встала пораньше, чтобы приготовить завтрак. Макс, проснувшийся позже, похоже, не заметил её ночного отсутствия в постели, чему Даша была искренне рада. Ей ужасно не хотелось, чтобы начались ненужные расспросы: как да почему? Когда он, позавтракав, поцеловал её и убежал на работу, она поймала себя на мысли, что всё утро ждала момента, когда он уйдёт.

«Хочу ли я вообще с ним быть?» — думала девушка, когда утренний автобус, то и дело застревая в пробках, вёз её к Юлиане.

Она вспоминала, как мать советовала её старшей сестре, когда та рыдала на её плече из-за измены мужа, спрашивая, оставаться с ним или разводиться? «Если сможешь простить — оставайся и попытайтесь начать всё сначала. Если нет — разводись».

А сможет ли она, Даша, смириться с тем, что Макс на самом деле не такой, каким она его представляла? Мама всегда говорила: идеальных людей не бывает. Каждый может оступиться, совершить ошибку. Вот тот же муж сестры. Да, но он после измены каялся, просил прощения, чуть ли не на коленях ползал. А Макс? Несправедливо оштрафовал бедную женщину и при этом ведёт себя так, как будто всё нормально, так и надо. Что с ним случилось? Оступился? Или сделал подлость нормой жизни?

Пока она раздумывала, автобус доехал до нужной остановки. А вот и нужный подвальчик…

— Вот я принесла вещь той, которая прокляла Макса. Её зовут Наталия. Макс действительно поступил с ней несправедливо.

С этими словами она положила перед Юлианой расчёску.

— Да, это её хозяйка прокляла твоего мужчину. И теперь я могу снять проклятие.

Даша безучастно наблюдала, как ясновидящая писала на клочке бумаги имя Наталии, как сожгла её от пламени свечи, как потом водила этой самой свечой над её расчёской, приговаривая при этом заклинание, слов которого девушка не запомнила. Затем вернула расчёску Даши.

— Чтобы завершить ритуал, вещь нужно вернуть ворожившей.

— И тогда аспид не заберёт Макса?

— Тогда не заберёт. Но Наталия получит откат.

— Какой ещё откат? Взятку что ли?

— Откат — это обратный удар. Другими словами, проклятие обернётся для неё неприятностями.

— А можно как-нибудь, чтобы она не пострадала? Всё-таки ей и так от жизни досталось, да и Макс её реально обидел.

— Можно. Твой мужчина оштрафовал эту женщину на значительную сумму. Если он добровольно отдаст эту сумму ей, проклятие потеряет свою силу, и он будет спасён. Только надо спешить. Полнолуние уже послезавтра…

— А если не сделает, и вещь Наталии не вернуть, а, скажем, выбросить в воду?

— Тогда ритуал будет не завершённым, и проклятие останется в силе.

— Спасибо Вам, Юлиана! Я тогда пойду.

Когда Макс вернулся домой, то застал Дашу за сбором вещей.

— Даш, а что случилось? Ты куда?

— Я ухожу. Не хочу больше с тобой жить.

Девушка и сама поразилась, как спокойно звучали из её уст слова, которых прежде она даже в страшном сне не смогла бы сказать Максу. Тому Максу, которого любила. С которым этот чужой человек, что стоял сейчас перед ней, не имел ничего общего.

— Послушай, я не понял, какая муха тебя укусила? Объясни мне, наконец, что происходит?

— А то, что я не могу жить с таким жестоким, беспринципным и непорядочным человеком. Я в детстве очень любила фильм про Зорро. Всегда восхищалась тем, как он защищал бедных и обездоленных. И от души презирала губернатора Монтеро, который у них последнее отнимал. А ты такой же, как этот самый Монтеро. Кстати, ты в курсе, что та женщина, которую ты ограбил, тебя прокляла? Послезавтра придёт аспид и заберёт тебя. Если хочешь спастись, отдай Кошкиной эти триста пятьдесят тысяч. Тогда жив останешься.

— Да что ты несёшь? Совсем, что ли?

— Так сказала ясновидящая. Я пошла к ней, когда мне стали сниться кошмары…

Слово за слово — она без утайки рассказала всё Максу. Вернее, почти всё. О том, что у неё вещь той самой Кошкиной, которую можно ей вернуть, она умолчала.

— Не, Даша, мало того, что ты идеалистка, ты ещё и дура суеверная! Ну, какой аспид, какое проклятие? Всё это сказки шарлатанки! С какой бани я ей вообще должен давать деньги? Не умеет держать язык за зубами — пусть теперь сама как-то выкручивается.

— Поступай как знаешь! А я пошла. Счастливо! Ключ на столе…

Сумка-тележка катилась по асфальту в такт Дашиным шагам. Через сквер метро было ближе, и девушка решила воспользоваться такой возможностью скоротать свой путь.

Проходя мимо пруда, Даша вспомнила про расчёску Наталии. Вытащила из сумки и, размахнувшись, кинула её в пруд. Не будет она подставлять Кошкину под откат. Если Макс передумает, отдаст ей деньги — жив останется. А нет — пусть аспид его утаскивает…