Аллан Рик - Спички и снег

Прошлой ночью бушевала пурга.

На фоне бесконечных снежных барханов выделялся черный шерстистый горб. Жесткая темная шерсть торчала слипшимися сосульками, а потухшие голубые глаза без зрачков бездумно таращились в землю. На спине висело седло, распущенные ремни подпруги утопали в рыхлом снегу.

Джулиус еще издалека понял, что вольверин мертв, но делегацию пришлось долго убеждать, что зверь им не страшен. Не поверили в его Координаторский талант. Пришлось ждать, пока подозрительные ученые достанут свой тепловизор и убедятся: зверь мертв уже много часов и почти превратился в ледяную глыбу. Только после этого они приблизились.

Наездник обнаружился не сразу — Джулиус подумал даже, что его утащили ледороги, чью радостную и явно сытую стайку они встретили по дороге сюда. Но потом разглядел под вольверинской лапой, в гуще шерсти, что-то похожее на форму пограничника. И руку, такую синюшно-бледную, что она почти сливалась со снегом.

Слева, как из ниоткуда, вынырнул оператор, тычась камерой в морду мертвого животного

— Вольверин зашиб хозяина?

— Вольверин умер, — коротко сказал Джулиус.

— А это что?

Меж пальцев трупа была зажата короткая обугленная палочка. Под плащом обнаружилось еще щепотка угольков. Джулиус пожал плечами:

— Спички, конечно.

— Древнее приспособление для разжигания огня из дерева и серы, — пояснил другой ученый, разглядывавший ледяную корку на носу вольверина.

— И зачем… — непонимающе бормотал второй.

— Свет.

Взгляды вновь обратились на Джулиуса. А тот продолжал:

— Свет. Гибнуть от холода, голода или ран в этом крае — удовольствия мало. У каждого, отправляющегося зачем-либо сквозь ледяные пустыни, есть коробок спичек. Для того, чтобы в последние минуты видеть огонь и чувствовать его тепло.

Делегация затихла. Стал слышен свист ветра в скалистых пещерах. А еще — шепот мыслей. При этом лица исследователей оставались абсолютно каменными.

Еще одна интересная черта людей: недооценивать собеседника. Хотя Джулиус был достаточно вежлив, чтобы упомянуть о Координаторстве. Но эти олухи, похоже, подумали лишь о выгоде: Координаторы хорошо ладят с любым зверьем, а, значит, им не грозит быть обглоданными ледорогами. Но способность слышать эмоции и некоторые мысли они явно не учли.

— А ваши соседи эленцы… — начал было тот же ученый.

— Смотрят на звезды. Знаю, — прервал его Джулиус. — Но звезды слишком далеки и холодны. И мертвы. Они ничем не облегчают смерть.

Огонь тоже мертв. Огонь тоже не облегчит страданий.

Это была мысль оператора. Низенький по сравнению с Джулиусом, вихрастый и чем-то похожий на мохнатку, он с откровенным непониманием разглядывал Джулиуса. Как какое-то чудо природы. Джулиус вздохнул:

— Огонь — сама жизнь, — строго сказал он, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо оператора. И как бы невзначай сложил руки на груди. Резонаторы внушительно сверкнули.

До людей, похоже, наконец дошло. Округа вспыхнула смесью страха, смущения и растерянности. Джулиус удовлетворенно кивнул и, не говоря больше ни слова, направился к исследовательскому вездеходу.

Следующие пару часов он провел очень даже неплохо: сидел себе в уголке, у окна, вполуха слушая бормотню исследователей, перебирающих набранный материал.

По чаю в пластмассовом стаканчике шла мелкая рябь. Щепотка сахара лежала на дне полупрозрачной крошкой. Рокот моторов и почти мелодичный лязг брони убаюкивал — вместе с сытой радостью тех самых ледорогов, уютным посапыванием одинокого вольверина и вдохновленным полетом редких мохнатых птиц…

Эмоции — свои и чужие — сливались, с головой накрывая Джулиуса. Он задремал, откинувшись на сиденье. Жесткий подголовник впивался в шею — высота явно рассчитана на среднестатистического имперца, а не на долговязых кайросов…

Проснулся он от тишины. Чьи-то руки аккуратно придерживали его за плечи. Над головой слышалось напряженное дыхание.

Джулиус встревожился. Машинально проверил местность, не открывая глаз — вольверин еще плелся за машиной. Что ж, уже хорошо…

— Голову ему подними, — прошуршал неподалеку шепоток, и холодные пальцы ухватились за подбородок.

Совсем обнаглели.

— Даже не думайте, — холодно предупредил Джулиус, подпустив в голос рычащие нотки.

Окружающие замерли. Наверное, думают, что это неразумный кайрос во сне болтает… Джулиус хищно усмехнулся и, не оставляя им надежды, открыл глаза.

Тот самый, бородатый, держал широкую стальную полоску.

Нейроошейник. Ну, конечно. Чего еще от таких «ученых» ожидать.

— Хотите рискнуть? Рискуйте. Но знайте, что первый же вольверин растерзает вашу стальную черепаху к чертям.

И потом, чтобы не дать соблазна навалиться на него и повязать силой, Джулиус громко гавкнул. От неожиданности оператор отдернул руку — и тут же в ужасе вцепился в сиденье, потому что стальная черепаха содрогнулась от мощного толчка. Сквозь броню прорвался, продрался рык.

Влево, вправо. Люди только недоуменно моргали, а Джулиус уже был у люка, устройство которого заблаговременно изучил. Четкое движение — и тепло устремилось в небо.

Прыжок с края. Тут метров пять, не меньше…

Черная шерсть везде. И стук огромного сердца — вольверин его поймал, смягчив падение. Едва встав на ноги, Джулиус гордо глянул на выглянувших из люка ученых и внушительно крикнул:

— И не стыдно посланникам высокоразвитой Империи людей похищать?

Вольверин взревел, и от его рыка вековые льды с треском содрогнулись. А в следующую секунду содрогнулась, опасно накренилась на гусеницах бронированная машина. На боку стальной черепахи осталась приличная вмятина — Джулиус любовался ей, пока машина не рванула с места, взметая комья снега и распугивая дремлющих в сугробах мохнаток. Четкая форма вольверинских когтей — хоть слепок для музея делай. Вот и привезут в свою Империю хорошенький сувенир.

Вольверин понятливо опустился, позволяя Джулиусу забраться ему на спину.

Вскоре шаг пришлось убавить — снег становился все более рыхлым, закрывая пушистой массой корявые ледяные волны. Небо вновь загустело тучами, ветер завывал все страшнее.

Опасно. Холодно.

Джулиус встряхнулся, прогоняя чужие мысли. Вольверин недовольно рыкнул, прижимая уши. Он всегда злился, когда его не слушали. Прямо как сам Джулиус.

До последнего жила надежда, что буря пройдет мимо. Но вскоре она была окончательно потеряна. Джулиус задумался даже, что им еще повезет, если дотянут до космопорта.

И тем засранцам — тоже.

Он не раз слышал, что включает «исследовательская программа» имперцев. Сначала они и впрямь изучали только быт и обычаи, вели разговоры по душам… А потом их самозваный проводник пропадал без следа. Ибо слова словами, а материалистам-ученым было интереснее покопаться в мозгах. В прямом смысле.

Хорошо, что он не стал размешивать чай и вообще половину при первой возможности выплеснул в окошко — иначе никакое Координаторство не спасло бы.

Надо будет сообщить в городе, что опять объявились эти… Охотники за головами. Когда уже угомонятся…

Мы — обычные люди.

Возможно, даже большие люди, чем вы.

Для имперских все эти исследования — что-то вроде визита в чужую страну в древние времена, когда в пределах одной планеты умудрялись размещаться сотни отделенных друг от друга государств. Современным, «продвинутым» имперцам подобное неведомо: они едины. Хоть и есть экзотические верования на периферии, есть отдающие шаманизмом обряды, но таких странностей нигде, кроме Элена, не найдешь.

Нет второй планеты, где уживаются два таких разных народа. И внешне, и внутренне.

Нет второй планеты, где так хорошо помнят историю Земли. И народа, что так ценит огонь.

Огонь — его силы не хватило, чтобы четвертый спасательный борт стартовал вместе с остальными. Огонь

Огонь — сама жизнь.

Огонь привел их сюда, позволив выжить.

Они — брошенные земляне, которых обитатели трех других кораблей, забывшие Землю, называют теперь чудом эволюции. Надо же: природа дважды пошла по одному и тому же пути и создала людей! Сенсация!

Из-за этого — ну, и из-за ментальной связи с вольверинами — кайросы и эленцы интересны как подопытные мыши. Мыши, которые хорошо умеют притворяться валенком и кусать в самый неподходящий момент.

Неподалеку взметнулся костер эмоций. Яркий, на мгновение он ослепил и спутал мысли. Джулиус притормозил, вольверин синхронно пригнулся, скрываясь в снегах.

Эленец.

Живой. Дышащий. Роящиеся мысли с легким флером раздражения и досады. Рука машинально метнулась к карману — Джулиус выдохнул. Спички на месте.

Бледный и малость тощий, как и полагается его расе, он вглядывался в ледяной лес впереди. Голубые глаза сверкали, похожие одновременно и на льдины, и на так горячо любимые эленцами звезды. Ветер метал снег ему в спину, подталкивая в узкую спину и теребя мех мохнатки на капюшоне.

Рядом вышагивал белый вольверин с красными, горящими, как угли, глазами.

Их взгляды встретились. Кайроса и эленца. Черного и белого вольверина.

Звери двинулись по кругу, разглядывая врага с безопасного расстояния. Вольверины остались на месте.

Два народа, прошедших огромный путь к новому дому. Два разных взгляда на мир.

Свет и тьма. Холод и жар.

Космос и Земля.