А теперь поговорим серьёзно.

О ней, проклятой, о литературе же. Художественной, понятно.

Определим для начала, как принято в науке, предмет исследования.

Литература — явление в общественной жизни, прежде всего. Действительно, ну вот был бы (жил-был) какой нибудь гипотетический писатель сам по себе, один. И тогда он, зная наперед, что никто и никогда его творения не увидит и не прочтёт, разве писал бы? Фигу!

В крайнем случае, вел бы дневник для себя.

Мы же, слава богу, живем не одни. Мы — существа до мозга костей общественные и тем сильны и несчастны одновременно. Сильны — потому что каждый из нас теоретически имеет возможность обладать всей мощью интеллектуальных достижений предыдущих поколений. А несчастны — потому что мы все достаточно неодинаковы и не всегда можем понять даже своих современников, не то что мысли давно ушедших. Другими словами, каждый отдельный человек представляет собой существующий «здесь и сейчас» уникальный набор представлений, идей, духовного опыта и пр., — индивидуальность. Кроме того, от поколения к поколению существенно меняются условия жизни человечества — развивается техника, экономика, появляются новые политические системы государственного устройства и даже продукты питания. Человек, как общественное существо, постоянно меняется. Но остается человеком — не только мыслящей, но и чувствующей индивидуальностью.

Литература — одно из немногих, т.н. социальных изобретений человечества. Есть в технике два основных вида изобретений — устройство и способ. Так вот, художественная литература — способ чувственного самовыражения индивидуальности. В отличии от научно-технической, например, преследующей совсем иные цели.

И второй момент — очевидный, но имеющий для последующего исследования важное значение.

Литература — вид творчества. Писатель — творец, создатель. Героев, ситуаций, порою целых миров. Этого нет в реальности, он это творит усилием своей души.

Итак, определились, литература — это способ творческого самовыражения личности в обществе.

Тривиальненько? Зато продуктивно и определенно. Отсюда выстроим и подход к последующим анализам…

Как структурированный объект исследования (объект достаточно сложный для понимания целиком, как есть, во всем своем многоликом разнообразии), литература условно поделена на некие «подвиды» — т.н. жанры. Кроме того, выработаны определенные правила ее реализации, создания — формальные (для записи информации в виде письменной речи) и условные, технологические — «писательские приемы».

И естественно, существует процесс собственно восприятия обществом литературного продукта, проще говоря — чтение литературных произведений другими индивидами. Этот процесс также имеет ряд особенностей, которых мы здесь касаться не станем.

Таким образом, можно рассматривать это явление в целом как динамично развивающуюся информационную систему, котороая имеет некую инвариантную, квазипостоянную составляющую — «выжившие» в конкурентной борьбе, общепризнанные произведения прошлых периодов, иногда даже не авторизованные, и «переменную», представленную творчеством современных авторов, часть.

Кроме содержательных компонентов в такой системе следует учитывать также и субъектную — самих авторов, а также читательскую среду (которая, в свою очередь, также динамически меняется во времени) и «цепочку обратной связи» — литературную критику. Но критику пока оставим в стороне.

Рассматривая собственно акт творчества конкретного жанрового автора (как правило, существует такая устойчивая привязка), мы должны помнить о его «генезисе», том влиянии, которое оказано на него «постоянной» литературной составляющей, современниками и читательской средой, а также критикой. Т.е. опять же — любой автор сам является продуктом общества.

Отсюда и «соответствие эпохе». Авторы, сумевшие наиболее ярко отразить свое время (в широком смысле — вкусы, моральные оценки, события и т.д.) в произведениях, становятся «классиками» и такие произведения переходят в «постоянную» составляющую литературы.

С другой стороны, тривиальная констатация, «прямое цитирование» эпохи интереса не представляет. Только переломленный в зеркале живой и яркой индивидуальности, прошедший через авторскую душу и творчески переработанный исходный жизненный материал интересен читателю.

Теперь немного отвлечемся. Наряду с литературой существует и масса иных общественных явлений. Возьмем, к примеру моду одеваться.

Никто не скажет, что такого явления нет. Даже самую обычую одежду можно детерминировать по определенным профессиональным критериям и отнести к тому или иному виду, стилю.

(Это напоминает удивление одного известного персонажа, узнавшего, что он всю жизнь говорил, оказывается, прозой...)

Так вот, выделяют т.н. высокую моду. Есть общепризнанные мастера, предложенный которыми стиль принимается за эталон в текущем сезоне и старательно копируется всеми поклонниками. Среди модников считается моветоном не соответствовать модному стилю… Хотя со стороны некоторые творческие изыски «великих» вызывают, мягко говоря, определенные сомнения у здравомыслящий граждан. А одеваться так или иначе приходится, как известно, всем гражданам.

Но что значит быть модным писателем? Сразу возникает мысль — это нечто искусственное, «однодневка», удачное попадание в «эрогенную» читательскую зону, не более того.

Тогда уместны ли мастер-классы «модных» писателей для «начинающих»? Или, по другому поставим вопрос — можно ли в принципе научить человека быть писателем, в смысле — настоящим, интересным для многих?

Видимо не всякого. Тем более, что в принципе не так много их и надо обществу. Но желающие, конечно имеются. А спрос, как водится, рождает предложение.

Ведь практически любой современный человек обучен грамотно писать — а это уже предпосылка…

Или нет?