Не для слабонервных

Дисклеймер:

может вызвать неконтролируемое горение мягких тканей вокруг седалищного нерва;

Контент:

ярая отповедь, наглая проповедь, затем слабое утешение и робкая надежда.

Всем нам с детства лили в уши сироп, дескать: можешь стать кем угодно, прожить любую жизнь. Что каждый в чем-то талантлив, главное – раскрыть свой потенциал. Что творчество – лучший способ самовыражения.

Каждому гарантировано право голоса, нет нужды иметь уникальный жизненный опыт, годами «собирать материал» или резонировать с поколением. Свободный мир дал любой неоперившейся монаде право высказаться открыто, бесплатно и безответственно.

И каждый себя показал. Явил, так сказать, во всей красе и глубине. Никого за язык не тянули, в жесткие временные рамки не ставили. И неглупые, в общем-то, люди обрели такую уверенность в собственном врожденном таланте и даже внезапно проросшей гениальности, что стали лениться просто работать над материалом, не то что работать над собой. Будто бы каждый уже родился готовым писателем, рэпером или видеоблогером. А весь мир просто ждал нетерпеливо его лучезарного пришествия, готовился облизывать – ну такой он манящий, сладостно вкусный.

И не то чтобы планета вся потонула в халтуре или в чем похуже. Читать-писать всех выучили, слова подбирать в правильном порядке умеем. Пыхтим вот, подбираем. Но только где новый Пушкин, или хотя бы Мандельштам? На 150 миллионов грамотных и 5 миллионов разных околотворческих «криэйторов»? Пишут все, а читать-то некого…

Наш   максимум – закопавшийся в саморефлексии Оксимирон и несколько приличных прозаиков в предпенсионном возрасте. А где свежая кровь? Где злобные неофутуристы, что скинут Пелевина и Сорокина с корабля современности?

Только вот размытая, дымчатая постирония и мечущийся, уклончивый метамодерн здесь не канают. Хватит увиливать и жалить из-под камня ядовитыми мемами. Тут нужно крепкое слово, за которое автор согласен отвечать собственной башкой. Сесть в тюрьму как Навальный, если понадобиться. Есть среди нас такие правдорубы, отчаянные храбрецы, безумные пророки? Или все так и будут продолжать копировать коммерчески успешную жанровую лабуду и недоумевать: ну почему же они ещё не прославились?

Быть может, оттого что вторичность никого не интересует, что творчество подразумевает выход за рамки стандарта и жанрового клише? Всем уже осточертели орки и вампиры, романтизированная полупорнуха и долбаные драконы? Окститесь, хватит кормить людей протухшим вторсырьем, хоть у кого-нибудь хватит яиц создавать что-то действительно самобытное, ершистое, свежее? Вне сдавливающих гарротой форматов в двенадцать авторских листов? Люди в большинстве не знают, чем один-то лист, белый, бумажный, умным заполнить, кроме как подтереться и сделать вид, что так и задумано, что это объект contemporary art. А вы по кирпичу выдавливаете чуть не каждые два месяца. Мыслей-то откуда столько набралось? Да и мысли ли это? Прочтите, пожалуйста, страницу из Набокова, любую из «Приглашения на казнь», а потом разглядите свое. Вот и всё. А вы мечтаете о чем-то.

Мечты, фантазии, надежды и планы – это прекрасно. Только путать их между собой не стоит: велика опасность оказаться в дурке бесноватым Шекспиром или как минимум – в черной депрессии непризнанным гением. А в основание, необходимый базис грамотной творческой самореализации укладываются не тысячи часов лудения, бездумного строчения, а опыт осознания, понимания жизни, хотя бы своей собственной (тут у каждого очевидная возможность быть предельно честным и потому – точным), преодоления внутренних хаотичных процессов, с величайшим трудом трансформируемых кипящим, разогнанным умом во внятное авторское высказывание.

Забудьте о дешевых триггерах и щербатых штампах, оставьте попытки встроиться в конъюнктуру, иначе риск высок очнуться через 25 лет в той же статичной точке в отчаянии и пустоте. Поймите, глупцы, только тот, кто ломает устоявшиеся представления о «годном контенте» – сырой, едва съедобной халтуре; доверяет внутреннему чутью, вкусу на меткое, верное слово, лишь такой упоротый скиталец имеет шанс ворваться слепящей сверхновой в наш тусклый, пошлый, неверный мир.