Зона отчуждения

Поездка в Чернобыль — громкая фраза. На самом деле те искатели острых ощущений, которые «ездят в Чернобыль» попадают лишь в «зону отчуждения». И то, если попадают. Мы попали. В десятикилометровую зону самого города попасть невозможно без соответствующего разрешения: колючая проволока и люди с автоматами. Возможно, некоторые прожженные сталкеры и знают тайные пути, но мы подобным опытом не обладали, поэтому довольствовались пресловутой «зоной отчуждения», а не самой Зоной. Именно так, с большой буквы.

Первое, что чувствует неофит — давление в груди и невозможность дышать в привычном ритме. Лично мне сразу же вспомнилась весна 86-го, когда я с новоявленной кузиной приехал к бабушке в село и всю дорогу клятвенно заверял сестрёнку, что там не так, как в Торезе, там дышится легко и воздух, воздух-то какой!.. И едва не задохнулся, стоило нам в шесть часов утра выйти из поезда. Казалось бы, самая что ни на есть утренняя свежесть среднеукраинской провинции. Но воздух был тяжелым, как свинец, и отказывался проталкиваться в лёгкие. И вот эти ощущения детства вернулись, едва мы приблизились к черте. Естественно, самой черты в прямом смысле не существует, просто чувствуешь, словно пересекаешь невидимую преграду. Воздух становится свинцовым. Здравствуй, радиация. Без всяких счетчиков Гейгера это понимаешь.

Доехав почти до главного пропускного пункта повернули назад: как-то не появилось желания оказаться «мордой в капоте». Поэтому сделали крюк и прибрехав маленько на более лояльном КПП начали подкрадываться к Припяти. Естественно, в саму Припять нас бы тоже не пустили, она же в той самой десятикилометровой с колючкой и автоматами. Поэтому нам оставались лишь окрестности. На самом деле по эмоции и их хватило. Более чем.

Атмосфера странная. С одной стороны вроде бы везде буйствует никем непорушеная зелень, берёзки пробиваются сквозь островки асфальта, мох разъедает то, на что не позарились берёзки. Разнообразие деревьев вполне привычное для наших широт, белокорыми не ограничивается. В общем, флора буйствует, а на фоне её — заброшенки: полуразрушенные здания, как бывшие жилые, так и прочие сопутствующие. Зрелище не поддающееся классификации. Можно обозначить как победу природы над человеком. И вроде она, природка, радостная такая, с насыщенными свежими здоровыми цветами, да только тоскливо так, что зубы сводит.

Но флора, это да, прекрасная в своей необузданности, а вот фауна… фауна зоны отчуждения — отдельный разговор. Нам повезло, с животными не повстречались. Из птиц видели разве что важно попрыгивающих трясогузок, и… та-дам(!!!) черного аиста! Редкого, занесённого в какие угодно КК, и во все возможные и невозможные законы. На низком бреющем пронёсся над нашими головами и поразил размахом крыльев. Неестественно огромным. Даже без измерительных приборов невооруженным взглядом было видно, что эта птичка превосходит задекларированные параметры. Это как-то немного нарушает мыслительные процессы. Но птичка оказалась далеко не главной достопримечательностью.

Насекомые, в частности — оводы. Увидев весьма крупных насекомых, размером с шершня-переростка или особо крупную разновидность шмеля, я поостерёгся выйти из машины. Но приглядевшись, понял, что это грёбаный овод! Букашка, которая по идее чуть больше мухи. Вашу-ж за ногу и через тридцать три колдоёбины! И всё же овода не страшно, поэтому дальше знакомились с окрестностями на своих двоих. Заодно поняли, что из насекомых самое странное и даже в определённой степени страшно — не гигантские оводы. Сначала я умилился обилию крупных оранжевых бабочек, потом с некоторым дискомфортом осознал, что это крапивницы.

Местные крапивницы заслуживают отдельного абзаца. И дело даже не в их размере, который превосходит стандартный, но не настолько, чтобы это настораживало. Настораживает само поведение бабочек (количество насекомых в принципе начало восприниматься как нечто неизбежное). Они не наглые, не садятся на человека. не пугливые — не разлетаются, когда к ним приближаешь руку. Нет, они тупо игнорируют твоё присутствие! А ещё у них есть священное древо, которое они охраняют. Во всех смыслах. Стоит оводу-бомбовозу приблизиться к дереву, как до того момента мирно подрёмывавшая бабочка срывается с ветки и люто-бешено набрасывается на овода, заставляя того спешно и позорно бежать. И так постоянно. Эти воинственные батерфляи ввергли меня в пучины отчаяния. А ещё они гордые: стоит только примериться объективом, как у тебя перед носом демонстративно закрывают крылья и напрочь игнорируют присутствие хомо-недосапиенса. В общем, пугающие создания. А вы говорите — хрупкая красота…

Находиться долго в зоне отчуждения не получилось по трём причинам: тяжело дышать, ибо воздух таки свинцовый, давящая тоскливая атмосфера, а ещё… когда мы только приехали, накрапывал слепой дождик. Тепло, даже жарко, солнце светит, дождь идёт. Но стоило этой тёплой мороси закончиться, как словно включили стопиццот обогревателей — какой-то аномальный зной, в считанные секунды превратил заросшие развалины в раскалённую сковородку, взлетев на градуснике минимум до сорока пяти. И это-то при густом и мощном зелёном массиве, который сам по себе должен давать прохладу и свежесть даже в самый непереносимый зной. Мы, конечно, поползали какое-то время в этом пекле, но если тяжелый воздух ещё и горячий, то весьма проблематично и некомфортно. Пришлось сворачивать недосталкерскую деятельность и вострить лыжи в сторону дома.

ЗЫ. если сражение с ФШ пройдёт удачно, то будет маленький фотоотчёт. Но не обещаю.