О странностях жизни с писателем

Приходит с работы муж, а я ползаю вокруг кровати в спальне, сосредоточенно что-то высматривая.

Муж:

— Ты что делаешь?

— Да так, смотрю, можно ли открутить от кровати болты и вены ими перерезать…  

У мужа выпадает из рук рюкзак.

— Да это для романа, — добавляю я. — У меня там герой должен покончить с собой в психушке, вот я пытаюсь понять, как он мог это сделать.

— Аа, — муж облегчённо выдыхает. — Нет, там кровати уж точно такие, что хрен чего открутишь.

— Да я поняла, — огорчённо выпрямляюсь. — А если он возьмёт простыню и повесится?

— На чём? Там, скорее всего, под потолком ничего подходящего нет.

— Или удавится. К ножке кровати привяжет!

— Не получится. Как петлю затянет?

— Ну делали же люди так, значит, можно каким-то образом… особый узел… А как его завязывать, не знаешь?

— Мне-то откуда? — лицо мужа исполнено бесконечного терпения. — Иди погугли. Только вряд ли тебе повезёт — наверняка все сайты для самоубийц заблокированы.

— Не заблокированы, я уже по ним лазила, когда мне нужно было лицо висельника описывать. Там фоточки трупов были. Много, — утешаю его и направляюсь на кухню. — И пересмотрю-ка я серию «Сверхъестественного», там вроде мальчики расследовали дело, где пациенты в психушке с собой кончали…

За ужином вместе смотрим пресловутую серию. Серия не слишком-то помогает делу, ибо там пациентов убивает монстр, вылезающий из вентиляции (а потом обставляет дело так, будто они режут себе вены болтами от лючка этой самой вентиляции, до которых нормальному человеку даже не дотянуться, не то что выкрутить).

— А я придумала, как он у меня покончит с собой! — вдруг радостно извещаю мужа, поставив на паузу.

— И как?

— Стянет где-нибудь карандаш, приставит себе к глазу и упадёт на него!

— Тогда уж пусть лучше в нос сунет и ударится головой об стол. Известный способ, его ещё «суицид студента» называют. Не сдал сессию — берёшь два карандаша, суёшь в ноздри и…

— Во. Точно. Так и сделаю, — довольно целую мужа в щёку. — А серию всё равно досмотрим, она интересная… Чаёк будешь?

А после ужина, когда муж сидит за компом, вбегаю в комнату, радостно хихикая.

— Ты чего такая довольная? — оторвавшись от игрушки, интересуется муж.

— Да буду сейчас главу писать, где мой маньяк проявляет свою истинную сучщность и готовится расчленять героиню, — сообщаю ему, выискивая в шкафу заколку.

— А чего столько радости?

— Ты что?! Я столько писала, как маньяк её охмуряет! Всю эту тупую розовосопливую романтику! И даже одну постельную сцену! И наконец-то дошла до того, ради чего всё это было!

Муж смотрит на свою няшечку-жену, которой жалко раздавить найденного в доме паучка, которая спасает бездомных котиков и мечтает открыть для них приют — и периодически с сияющими глазами рассказывает ему о том, как весело писать про маньяка, который насилует, пытает и душит юных девушек, предварительно влюбив их в себя, чтоб больше мучились…

Вздыхает — и улыбается:

— Пиши-пиши. Потом почитаю.

Вот так и живём.