Реальный выход: электрочайник ставить рядом с компом (ну и с утреца раненько заливать в него воду). Банку с кофе тоже держать возле компа.
Вариант: комп перенести на кухню.
Кстати, говорят, что некоторые блондинки используют лоток дисковода как подставку для чашечки кофе. Они даже уверены, что это и есть выдвижная подставка для кофе.
Добрый день, Денис! Заинтересовал анонс Вашего рассказа.
Моя первая мысль: естественно, человечество не сможет исправиться за 100 часов. Если честно, то даже и не попытается.
Как же Вы справитесь со столь очевидным сюжетом?
Дорогой костюм от известного модельера
Допустим, это Сам Бог. Допустим. И Бога, как Вы пишите «тошнит от всего этого». Тогда почему Он модничает и словно в угоду обществу потребления и рекламодателям облачается в костюм известного модельера?
Тёмные очки, множество серёг… Бог – хиппи?! Он у Вас всемогущ? Тогда почему он кашляет?
Допустим, все чиновники умерли… По логике, этим «бог» доказывает свою власть. А зачем тогда красть одежду из магазинов? Кому она нужна? Через 100 часов?
Что сделал спецназовец? Швырнул пульт в телевизор…
Даша поехала к другу. Первый сильный человеческий поступок. Что из этого выйдет? Если честно, то ничего. М-да… Странно.
Влад (или Вад?) с Юркой грабят и убивают. Ну, предсказуемо… Дальше-то – что?
Подонки нападают на Дашу, но та вместе с Максом убегает.
Спецназовец, разбивший пульт от телевизора, успел раздобыть «Несколько яхт, боевой катер и три вертолёта» Не слабо! Но где, у кого и каким образом, мы так и не узнали.
«Вуууууух. БЛЫЩЬ» — красивое и оригинальное звукоподражание.
Кто управляет вертолётами и боевым катером? В одиночку действует наш «коммандос» или с друзьями? Всё это осталось неизвестным.
Далее. Бандиты – бандитствуют. Коммандос – собирает остатки команды. Откуда команда взялась – неизвестно.
Герой добирается до пещеры, в которой прячется «бог». Ну, такой прячущийся и больной «бог» странен уже сам по себе.
Зачем герой в него стреляет? Неужели думает, что его можно убить?
Я — это вы. — произносит существо поднимаясь с трона — Я порождение ваших душ, мыслей, желаний. Если можно так сказать воплощение общественного бессознательного. Наверное, слишком умно звучит. Можно сказать я — это все люди вместе. В одном теле.
Допустим!
Но тогда почему порождение не в силах терпеть то, что его и породило? Наоборот, радовалось бы, черпало бы энергию.
Если существо (порождение пороков) собралось покончить с собой, ну так и кончало бы! К чему весь этот концерт со 100 часами и требованием немедленно исправиться?
Какой именно скрытой логикой кончающий с собой божок-уродец вдруг превратился в младенца?
А может в птицу? В рыбку? В доброго инопланетянина? В ангела? В налогового инспектора?
Превращение совершенно не мотивировано сюжетом, оно обусловлено лишь волей Автора.
В целом, финал понятен. Даже авторская идея худо-бедно ясна. Но сюжет оставляет чувство путаности, сбивчивости и какой-то неуверенности.
Сюжет, признаться, не нов. Средневековая планета как в «Трудно быть богом», прогрессор, ставший повелителем. Один землянин взывает к совести другого. Стабильность или тирания, страх как плата за сильную власть.
При этом друг-прогрессор приходит за минуту до появления спецназа, чтобы… Зачем? Чтобы усовестить? А если бы в Императоре совесть проснулась бы, то что тогда? Он стал бы спасать его от спецназа? Или с лёгкой душой отдал бы под арест? Это мы не узнали.
Стругацкие очень трепетно относились к идее прогрессорства, там, как в медицине, главной заповедью было «Не навреди!». Поэтому спецназы, прилюдно, спускающиеся на НЛО с ракетными двигателями, насильственные захваты плохих императоров, применение силы, культурный шок, что испытают аборигены – всё это там было не мыслимо.
За окном послышался хорошо знакомый, и, казалось, навсегда забытый рёв реактивных двигателей, почти заглушающий лязг железа и испуганные крики людей.
Уже сама по себе эта фраза перечёркивает всю идею прогрессорства. Посудите сами: вся многолетняя работа на этой планете идёт насмарку. Вместо культурного развития эти народы получают страшненький миф о пришельцах, являющихся с неба и похищающих Императора.
Как после этого пойдёт вся их история? Ума не приложу.
Давно собирался прочитать Ваш рассказ: заинтересовало название.
Если позволите, сначала несколько замечаний по тексту, а только потом – главные впечатления, по содержанию.
Огромный тронный зал был залит солнечным светом, превращая массивные колонны с витыми капителями из мрачных серых исполинов в белоснежных атлантов,
Деепричастие выражает действие, совершаемое подлежащим. Ни в коем случае не дополнением.
Что именно превращает колонны в атлантов? Зал или свет, заливающий зал? У Вас получается, что зал. А задумывалось, что свет. Верно же?
Человек… был его давним, близким другом, и по совместительству легендарным военачальником…
«По совместительству…» — это канцеляризм, который в разговорной речи употребляется только в шутку. Если без «совместительства», то будет примерно так:
«Этот человек – его близкий друг. Он был легендарным военачальником…» (и т.д.)
Следует сказать, что Империей территория… стала называться…
Опять канцеляризм: «следует сказать». Да и «территорию» лучше бы заменить – слишком академично. Земля, страна, например. А у Вас эта «территория» — три раза в одном абзаце. Не перебор ли?
В памяти, словно фотографии из старого потёртого альбома…
Что это за мир, время, эпоха? В этом мире, где пишут пером по пергаменту, есть фотография?
Вы прежде времени выдаёте главную тайну сюжета.
Немного помедлив, он снял капюшон. Это был мужчина лет пятидесяти <…> Да, это был Ирвин, грозный генерал и старый друг Ирвин.
Чей это взгляд? Чьими глазами читатель смотрит на генерала? По логике сюжета, это глаза Императора. Но Император прекрасно знает, что его давнему другу где-то лет пятьдесят. Поэтому его взгляд уловит что угодно, только не это – только не то, что его друг – мужчина, и ему – лет пятьдесят. Волосы, шрамы, морщины – совсем другое дело, это – то, что нужно. А возраст и пол друга известны Императору давно.
Рассказ держит в напряжении. Хорошо уже то, что в начале рассказа не догадываешься, в чём будет завязка и суть фокуса, в середине – не знаешь, как всё обернётся и чем дело закончится.
Необычное ощущение от финала. Я ожидал фантастической развязки, а рассказ сумел остаться реалистическим. Это неожиданно.
Сразу говорю: «коммерческой» публикой (то есть издателями) такие эксперименты принимаются в штыки, для них это нарушение формата (=стандарта), из-за чего они не знают, какой аудитории адресовать книгу.
Но мне, как читателю, такой приём – в Вашем исполнении! – понравился. Лично для меня язык Вашего текста и постепенное раскрытие характера перевесили «неформатность» концовки.
По языку и стилю.
Я бы посоветовал Вам пройтись по некоторым особо длинным фразам. Есть такие длинноты, которые в разряд «толстовских» не попадают, потому что возникли от переизбытка образов. Понимаете, мысль во фразе всё та же самая, а средств для её выражения затрачено чересчур много.
Попробуйте удалить все слова (особенно эпитеты, или сравнения, или понятные из контекста дополнения), без которых фраза может обойтись. Я приведу только два примера такой обработки (из начала рассказа), а на остальное обратите внимание сами (особенно ближе к концу, особенно в «курсивных» эпизодах).
И пусть эта Дева никогда не чувствовала под собой тяжести липких от пота и страха мужских и женских тел, в отличие от своих старших сестер, призванных когда-то показать равенство бедных и богатых хотя бы в смерти, но даже она, еще час назад лежавшая в картонной упаковке, уже несла в себе это бремя убийцы, вызывая неприятный холодок на спине у смотрящего на нее человека. Когда-то стоявшая на грязных и людных городских площадях, а позже в пыльных и скучных исторических музеях, подобная конструкция здесь, на краю цирковой арены смотрелась странно и нелепо, как сухое трухлявое дерево у кромки золотистого пляжа
И пусть эта Дева никогда не чувствовала липких от страха мужских и женских тел, в отличие от старших сестер, призванных доказывать равенство бедных и богатых в смерти, но даже она, час назад лежавшая в упаковке, несла в себе бремя убийцы, вызывая неприятный холодок на спине. Когда-то стоявшая на грязных городских площадях, а позже в пыльных исторических музеях, подобная конструкция смотрелась на краю цирковой арены нелепо, как трухлявое дерево у кромки золотистого пляжа.
Практически вся цирковая труппа высыпала на арену, за исключением, разве что дрессировщиков, репетировавших днем ранее, а сейчас, сбившись в кучку, стоявших у выхода дымя сигаретами и негромко разговаривая. Гимнасты, натянув страховочную сетку, занявшую большую часть пространства, крутили под куполом пируэты. То и дело слышался хруст раскачивающихся канатов, громкие отрывистые «ап!», а когда один из гимнастов выполнял несинхронно с товарищами очередной прыжок и, как следствие, срывался и падал вниз на сетку, то и отборный мат.
Практически вся труппа высыпала на арену, за исключением дрессировщиков, что репетировали днем ранее и сейчас, сбившись в кучку, стояли у выхода, дымя сигаретами. Гимнасты, натянув страховочную сетку, крутили под куполом пируэты. Слышался хруст раскачивающихся канатов, громкие отрывистые «ап!», и отборный мат, если гимнаст выполнял прыжок несинхронно, срывался и падал на сетку.
Добрый день! Открыл Ваш рассказ случайно, практически наугад. С первого же абзаца увлёкся неторопливым, но чётким и выразительным языком. К Вам будут придираться, говорить, что фразы местами длинноваты – не верьте. Есть читатель, готовый не спеша и вдумчиво читать каждое слово.
Именно в этот, такой уютный днем, но откровенно зловещий, неприветливый и, все же, знакомый уголок направлялись двое.
Вставьте: «Именно в этот, такой уютный днем, но откровенно зловещий И неприветливый ПОСЛЕ ЗАКАТА (или: НОЧЬЮ), но, все же, знакомый уголок направлялись двое» — а то непонятно, почему уголок уютный, но зловещий.
…оставаясь в купальнике неопределенного в ночной тьме цвета. Взъерошив густые рыжие волосы рукой…
Если цвет купальника в темноте не ясен, но и цвет волос также неразличим.
Интенсивно вытерев успевшие покрыться «гусиной кожей» тела
«Интенсивно вытерев…» Не уверен. Не нравится мне «интенсивно» — как-то не из этой сферы слово. Может лучше: «Растерев успевшие покрыться…» — как? Впрочем, настаивать не могу.
Понравилось, как описан взрыв сверхновой. Вы нашли хорошие слова (древнее сердце, отскок энергии, волна выдоха) – не академичные, не научные, но такие, что астрофизический процесс вдруг стал понятен.
Понравился финал. Откровенно говорю: опасался какой-нибудь мрачной мистики, вроде того, что из воды полезут монстры, разбуженные взрывом сверхновой или ужасом, отпечатавшимся на «информационном уровне». К счастью, Вам хватило такта!
Спасибо Вам! Рассказ прочитал с большим удовольствием.
«Излишние подробности, ничего не
дающие с т.зр. художественности и
образности.» — пыталась
прорисовать мир, но раз «Зримые
детали будущего возникают в
голове читателя и без этого.»,
отредактирую это место.
Понимаете, дело не одной-двух фразах… Ну, давайте так:
Когда Ваша героиня варит кашу, ловко обращается с фантастической аппаратурой и ждёт мужа, это Экспозиция сюжета. Здесь Вы обрисовываете мир, героев и ситуацию, в которой они оказались. Вы подаёте те детали, которые (по идее) должны сработать в дальнейшем сюжете. Но почти ничего из описанного в экспозиции никак не проявило себя в последствии – ни домашняя кулинария, ни электронный шкаф, ни кокто-машина. Мы узнаем, что героиня – старомодна, что она не любит инновационные конструкции. Но это никак не сработало в дальнейшем.
Наоборот, о том, что героиня – медсестра (а именно это оказалось важным в дальнейшем), мы узнали где-то в середине и мимоходом.
Далее (по идее) должна идти Завязка действия, которая позднее достигнет своей Кульминации – самого напряженного момента истории. Вы же обрушиваете на читателя Кульминацию без всякой завязки – приходит муж, и приходит беда! Здесь должны бы (по идее) сработать те детали, которые Вы исподволь подавали читателю. Но нет. Вам пришлось в срочном порядке сообщать и о медсёстринской подготовке, и о разработках мужа, и запрете этих разработок, и о роботе, и о подвале, и о рубинке, о т.п.
Только Кульминация должна привести героев (и сюжет) к Развязке. У Вас же Развязка наступает ВДРУГ: оказывается робот (о котором мы ничего не знали) сделан и оказывается он спасет дочку от болезни (о причинах которой мы ничего не узнали) и от преследования (о мотивах которых мы тоже ничего не узнали).
Получается, что как Экспозиция не подготовила читателя к Завязке и Кульминации, так и Кульминация ничего не дала для Развязки.
Дальше Вы быстро заканчиваете: героиня в мучениях умерла, а где-то нашли нелепого робота с ребёнком.
А ведь Ваш рассказ называется «Робот Ник», значит, появление робота, ХАРАКТЕР робота, история робота должны быть главной темой истории. Робот у Вас бездушен. Он хоть и разумен (хотя, в чём это проявляется? только в умении выполнять команды хозяйки?), но неочеловечен. На фоне кокто-машин и Аптечек он воспринимается как ещё одна бытовая техника в доме героини. С таким же успехом героиня могла исхитриться и заставить кокто-машину взять дитя манипуляторами, положить на кибер-пылесос, включить навигатор и отправить пылесос по заданному адресу в деревню к родственникам.
В рассказе должна была проявиться Человечность робота, Человекоподобие его характера, реакции на мир, отношения к хозяйке, хозяину и их ребёнку. Этакий «дядя Том», только железный.
но «охает и рычит» она
потому, что рядом — один из
самых близких людей, ее муж, его
боль она пропускает через себя,
поэтому и не помогает никакая
врачебная выдержка.
Это я понимаю. Но у Вас говорилось (я не зря попросил Вас саму перечитать Вашу фразу):
«Натренированный мозг подталкивал действовать быстро» — так, хорошо, читаем, как именно действовать подталкивал её мозг: «Распахнуть Аптечку, вспороть свитер, откупорить бутылку воды, смочить бинт и протереть кожу… и охнуть… и почти зарычать…» — и немедленно Вы сами подтверждаете: «— как учили в больнице —».
Видите, какой комический эффект возник из-за перебора с инфинитивами?
Вышло так, будто в больнице героиню учили, не только смачивать бинты и протирать кожу, но и охать, и рычать.
Тем не менее это робот, о нем
нельзя сказать в другом роде, разве
что прямо указать «подъехавшего
робота Аптечку», но это перегруз
текста.
Ну, так скажите «подкатившую кибер-аптечку»! И всё. Просто и ясно.
По сюжету:
Наверное, следовало лучше
прояснить ситуацию: разработки
велись тайно, так как они
запрещены; после первой попытки у
Андрея забрали все материалы,
пощадили на первый раз, так как он
является одним из ведущих
инженеров страны.
Понимаете, в чем дело… Вы предлагаете читателю игру, правила которой, по Вашему мнению, читателю известны. То есть Вы заранее предполагаете, что читатель согласится: да, такие разработки обычно запрещают, а инженеров преследуют, потому что именно так показывают в американских фильмах.
Но если Вы с читателем смотрели разные фильмы? Если читатель ожидает, что подобные разработки государство и общество будут только приветствовать?
Вам надо было раскрыть сюжет: почему героя преследует? Что он делает противозаконного? Как к этому относятся его близкие?
После второй
попытки на него было совершено
нападение, во время которого он и
был заражен рубинкой.
Вот видите… Я этого не знал. Я-то думал, что рубинка – это побочное следствие его экспериментов (вроде радиоактивного облучения). Я-то подумал, что разработки потому и запрещены, что они чреваты вот такими жуткими последствиями.
У меня, как у читателя, остается огромный вопрос:
Кому я должен сочувствовать? Инженеру? Или государству? Кто из них прав? Может, инженер делает дурное дело, потому-то его и преследуют? Может, его роботы станут солдатами-убийцами?
Или же перед нами тоталитарное государство, в котором запрещается всякий научный поиск? Если так, то почему?… Но, боюсь, что это уже тема для целого романа.
Вот потому-то «Мария» и называется «мыльной оперой». Мы-то думаем, что нам показывают кино (зачем-то перебивая его рекламой мыла). А на самом деле весь фильм для того и снят, чтобы показывать на его фоне рекламу.
Еще раз спасибо за разбор! Все-таки бывает, что «глаз замыливается»!
PS: рад знакомству!
дающие с т.зр. художественности и
образности.» — пыталась
прорисовать мир, но раз «Зримые
детали будущего возникают в
голове читателя и без этого.»,
отредактирую это место.
потому, что рядом — один из
самых близких людей, ее муж, его
боль она пропускает через себя,
поэтому и не помогает никакая
врачебная выдержка.
нельзя сказать в другом роде, разве
что прямо указать «подъехавшего
робота Аптечку», но это перегруз
текста.
Наверное, следовало лучше
прояснить ситуацию: разработки
велись тайно, так как они
запрещены; после первой попытки у
Андрея забрали все материалы,
пощадили на первый раз, так как он
является одним из ведущих
инженеров страны.
попытки на него было совершено
нападение, во время которого он и
был заражен рубинкой.