Много нагромождений. Тяжеловесно построены фразы. Из-за этого зачастую не слишком понятны мотивы героев. Например, какое-то слово сына вызывает ненависть, только что мать «сюсюкалась» с дочкой и вдруг, секунду спустя, бьёт её по ноге, называя истеричкой… Весьма странное поведение героини. Она может вызывать разве что чувство отторжения.
На самом деле хочется вымыть руки. Желательно с мылом. Желательно снять вместе с кожей и получившимися костяными крючьями содрать, словно маску, лицо, оскалившись напоследок своему отражению.
Что там будет дальше неизвестно и, честно говоря, не слишком интересно.
Не знаю. Может, ребёнок во мне окончательно умер, но кайфа — того самого, неподдельного волшебства из детства, когда мама открывает огромную, потрёпанную от слишком частого чтения книгу, — я не ощутил.
Плюс, согласен с Чайкой, тема здесь, на мой скромный взгляд, просто притянута за уши.
Слишком много всего накручено — герой и сирота, и, по-крупному счёту, бомж, и родителей у него убили, и дом полуразрушенный, и на работу устроиться не может… Так и кажется, что ГГ просто на коленях умоляет — «Ну, пожалейте меня, приласкайте, подайте на пропитание, сами мы не местные»… Складывается образ вокзального попрошайки, которому не хватает трёх рублей на настойку боярышника. Отсюда отторжение текста, неверие герою и, естественно, полное отсутсвие сочувствия к нему в финале. Попрошаек обычно не жалко. Уже хотя бы потому, что обычно после «смены» они встают с инвалидных колясок, мгновенно излечиваются от самых страшных недугов и садятся в припаркованный где-то поблизости «Ауди» или «Мерс».
Класс.
Но композиция очень тяжёлая.
Много нагромождений. Тяжеловесно построены фразы. Из-за этого зачастую не слишком понятны мотивы героев. Например, какое-то слово сына вызывает ненависть, только что мать «сюсюкалась» с дочкой и вдруг, секунду спустя, бьёт её по ноге, называя истеричкой… Весьма странное поведение героини. Она может вызывать разве что чувство отторжения.
Ни в коем случае не хочу обидеть автора или читателей, но морализаторство не приемлю ни в каком виде — бунтарь-с.
Поэтому текст пролетает мимо меня.
PS Эпиграф мне ближе и понятнее, чем остальной текст.
Странное чувство от истории.
Нет, написано грамотно, тонко, там, где нужно развешаны ружья акцентов, но…
Почему-то создаётся чёткое ощущение липкости, грязи.
На самом деле хочется вымыть руки. Желательно с мылом. Желательно снять вместе с кожей и получившимися костяными крючьями содрать, словно маску, лицо, оскалившись напоследок своему отражению.
Текст трогает, и это не может не радовать.
Но концовка и, правда, пришита белыми нитками.
Спасибо.
Согласен.
Сказка.
Точнее, обрывок сказки.
Что там будет дальше неизвестно и, честно говоря, не слишком интересно.
Не знаю. Может, ребёнок во мне окончательно умер, но кайфа — того самого, неподдельного волшебства из детства, когда мама открывает огромную, потрёпанную от слишком частого чтения книгу, — я не ощутил.
Плюс, согласен с Чайкой, тема здесь, на мой скромный взгляд, просто притянута за уши.
Слишком много всего накручено — герой и сирота, и, по-крупному счёту, бомж, и родителей у него убили, и дом полуразрушенный, и на работу устроиться не может… Так и кажется, что ГГ просто на коленях умоляет — «Ну, пожалейте меня, приласкайте, подайте на пропитание, сами мы не местные»… Складывается образ вокзального попрошайки, которому не хватает трёх рублей на настойку боярышника. Отсюда отторжение текста, неверие герою и, естественно, полное отсутсвие сочувствия к нему в финале. Попрошаек обычно не жалко. Уже хотя бы потому, что обычно после «смены» они встают с инвалидных колясок, мгновенно излечиваются от самых страшных недугов и садятся в припаркованный где-то поблизости «Ауди» или «Мерс».
Очень тонкая материя — боль.
И автору прекрасно удалось передать все её оттенки.
Читать тяжело, поскольку обычно тяжело смотреть в зеркало.
Снимаю шляпу.
Интересный, крепко сбитый текст. Простой в плане сюжета, с лёгким, чуть искрящимся языком и едва ощутимой иронией, разлитой по всему рассказу.
Браво!
Яркие образы, тонкие.
Стихи томные, терпкие, как хорошо выдержанное вино.
Наслаждаюсь.
Браво!
Красиво и странно.
Чем-то неуловимо напоминает Борхеса.
Спасибо.
Спасибо.
У каждого своё понимание, но, вы правы, ваша трактовка заставляет задуматься.
Весьма и весьма.
Согласен.
Дочитал с удовольствием.
Безусловно, можно раздувать и дальше, но, в принципе, это вполне законченное произведение.
Ну, и смысл достаточно спорный. На Цирцею как раз больше смахивает сама стена, старающаяся всеми силами удержать Одиссея подле себя.
Браво!
Оно крайне тонкое, с лёгким налётом грусти. Настоящей, выстраданной.
Это дорогого стоит.
По мне слишком по-женски.
И смысла я тут особого не увидел.
Каюсь.