Интересные мысли о критике

мопед не мой, но мысли мне видятся здравыми.

источник.

Поскольку по дайрям сейчас пошла волна, не останусь в стороне и я. Не потому, что мне это так уж прикольно, а потому, что, похоже, кроме меня, никто не сформулирует некоторых вещей, и все и дальше будут наворачивать килотонны демагогии.

Кому это неинтересно, проматывайте, не читая.

 

Итак, во первых строках письма, точка зрения, что не надо быть поваром, чтобы сказать, что омлет подгорел, безусловно, имеет права на существование. НО: только с той оговоркой, что этим суждение и ограничивается. А вот для того, чтобы сделать вывод, что при таком сочетании типа плиты, конструкции сковородки и выбранного жира для жарки омлет будет подгорать всегда, и посоветовать, что из этого чем заменить — поваром таки-да быть надо. Т.е. для того, чтобы иметь возможность произвести в чужой продукции конструктивные изменения, надо обладать компетентностью, иначе ваше высказывание — не более чем оценочное суждение, обладающее для производителя этой продукции весьма относительной репрезентативностью.

Однако компетентность в вопросе хоть и повышает вашу репрезентативность (т.е. способность быть услышанным) для объекта, но тем не менее еще не делает ее абсолютной.

А что делает?

Только полномочия на вмешательство, признаваемые объектом вашего воздействия. Право в определенной мере нарушить его личные границы.

Собственно, получить эти полномочия можно лишь двумя способами. Либо они формальны, поскольку их тебе дает система, связывающая вас с объектом — либо это делает сам объект по доброй воле.

 

Пример полномочий первого рода: преподаватель дрючит студента перед сессией; тренер гоняет спортсменов на пределе сил перед соревнованиями; редактор черкает рукопись автора в самотеке; надзиратель порет розгами воспитанника в закрытой английской школе за нарушение устава.

При полномочиях такого рода есть один существенный нюанс: меру пригодности носителя полномочий для данного воздействия определяет отнюдь не сам объект. То есть даже если прилетело не по делу или слишком жестоко, объект с высокой вероятностью это съест. По одной простой причине: если не съест, то выпадет из системы и тем самым потеряет все преференции, связанные с нахождением в ней — вылетит из учебного заведения, не попадет в олимпийскую сборную, не опубликуется и т.д.

 

Пример полномочий второго рода: мастер регулярно действующего литсеминара разбирает рукопись семинариста; тренер на фитнессе подбирает программу нагрузок для конкретного человека; БДСМ-«госпожа» порет розгами мазохиста.

Во всех этих случаях, передавая право на нарушение своих личных границ, объект вправе ожидать, что носитель полномочий будет оказывать свое воздействие разумно и безопасно. Т.е. если воздействие перестанет устраивать объект, он разорвет эти отношения в одностороннем порядке и ничего не потеряет.

 

А теперь, господа фэндомные критики, осознайте уже наконец: вы не преподаватели в вузе и не тренеры сборной, не редактора журналов и не надзиратели. У вас нет способа заставить объект что-то потерять, если он не подчинится вашему воздействию. Но при этом вы действуете такими методами, будто он у вас есть — и в результате теряете и полномочия второго рода, т.е. никто в здравом уме не желает иметь с вами дело.

И то, что объект по совокупности своих свойств якобы сам взыскует такого вашего воздействия — ни одного разу не оправдание. Свойства, может, и взыскуют, а вот объект — нет. Потому что он тоже человек со своими правами, в которые входит и право на охрану своих личных границ.

Когда идущему по бульвару викторианскому джентльмену не нравится, что на скамейке сидят два пьяных в зюзю молодых человека и разговаривают друг с другом матом (ну или тем, что заменяло его в те времена), и он выламывает прут и сечет обоих там и тут — это не воспитание в Итоне и не БДСМ, а нанесение телесных повреждений средней тяжести. О чем и будет запись в протоколе, составленном полисменом. И то, что с тех двоих он может взять штраф за нарушение общественного порядка непотребным видом, этого протокола ни в коем случае не отменит.

А когда ушедший из большого спорта спортсмен догребается до мужичков-доминошников во дворе, чего это они тут козла забивают под пивко, вместо того, чтобы подтягиваться на турнике, вон какие животы отрастили, скоро жены давать не будут — его сочтут конченным мудаком и с высокой вероятностью отоварят в рыло. Чему опять же совсем не мешает истинность того факта, что турник и здоровый образ жизни лучше, чем домино и пиво.

Если человек не находится в какой-либо жесткой системе, то соответствовать или не соответствовать некому стандарту, расти или не расти над собой — он выбирает сам, и сам несет за это ответственность. Именно для этого Господь дал ему свободную волю, а современное законодательство — такое понятие, как privacy.

А создать жесткую систему в виртуале, никак не завязанном на реал, как показывает практика, практически невозможно.

 

В результате что мы имеем?

А имеем мы людей, разумность и безопасность чьего воздействия не признают не только объекты, но и система (иначе вместо того, чтобы тратить свой якобы невдолбенный профессионализм на столь низменные объекты, они сидели бы на самотеке в Эксмо или Армаде или числились бы в штатных рецензентах Мира Фантастики).

Если продолжить аналогию с поркой, то они самомотивируются через то, что порют бродяг на улице и шлюх в борделях, обосновывая это тем, что это асоциальные элементы и падшие женщины, а они хотят их исправить. Им уже отказали в приеме в большинстве приличных домов, из борделей их вышвыривают вышибалы, едва они переступят порог, а асоциальные элементы пару раз так их отметелили, что дело дошло до больницы — и разумеется, они не замедлили подать судебный иск о том, что нарушили их право на личную неприкосновенность. При этом результат их исправительной деятельности — сияющий ноль. Но они с завидным упорством продолжают искать себе новые жертвы, обвиняя в своем неуспехе не себя, а исключительно их закоренелую порочность.

А если со спортом и здоровым образом жизни, то они догребаются до доминошников с воплем, что с отличием закончили институт Лесгафта, в силу чего являются супер-пупер крутыми тренерами и сейчас всем расскажут, как ставятся рекорды. При этом ни о каких спортсменах, чего-то добившихся под их руководством, никому не известно, а собрать в секцию охламонов из соседней школы им почему-то и в голову не приходит.

И отсюда со слепящей очевидностью вытекает вывод, что ни исправление нравов, ни приобщение людей к спорту, ни забота о качестве чужих текстов истинным мотивом их активности не являлась и не является, иначе они давно бы уже задумались, что таки в консерватории что-то не так. А является этим мотивом исключительно самоутверждение, причем на низкоранговых особях, за нарушение личных границ которых шанс огрести по первое число хотя бы теоретически меньше.

 

Так какой же, исходя из всего вышесказанного, должна быть фэндомная критика?

В первую очередь — стремящейся сначала завоевать доверие объекта, а потом уже оказывать на него какое-либо воздействие. А если завоевать доверие не получается — хотя бы не нарушающей ничьих личных границ. Т.е. если тебе дали понять, что в твоем нелицеприятном разборе не нуждаются, а руки так и чешутся — положи его У СЕБЯ в блоге отдельным постом, а не гоняйся за объектами, как Шарик из Простоквашина за тем зайцем. Только тогда это останется твоим правом на личное мнение, осуществленным уже в ТВОИХ границах, которое ты высказываешь не конкретно объекту, а городу и миру.

Разумеется, полностью напряженности в отношениях это не снимет никогда. В конце концов, я аж два раза наблюдала в самом что ни на есть реале на конвентах, когда писатель, имеющий несколько книг в твердой обложке, с маху давал в торец критику, чья рецензия ему не зашла ни с какого конца. Но все-таки одно дело — рисковать получить в торец по конкретному поводу, и совсем другое — заранее быть объявленным на конвентах персоной нон грата, а потом, как Выбегалло, вопить: «Критики не любите!»

 

И да, если кто не понял, повторяю еще раз: данная статья не повод упрекать меня в снисхождении к человеческим недостаткам, которые якобы нельзя критиковать. Я просто хочу, чтобы эти недостатки действительно исправлялись, а не множились вокруг меня в геометрической прогрессии как протест против хамского нарушения privacy.