просто я знаю примерно десяток разных российских современных читателей (типов или видов) которые вообще никак по потребляемому продукту не пересекаются — ну не будет читатель Пелевина и Ерофеева читать ГП, хоть тут тресни и почитательницам Хмелевской вампирятина ну никак не прокатит…
"-Тавтология (риторика) (от др.-греч. ταυτολογία) — риторическая фигура, представляющая собой повторение одних и тех же или близких по смыслу слов.
-Тавтология (логика) — тождественно истинное высказывание, инвариантное относительно значений своих компонентов
-Плеона́зм (от др.-греч. πλεονασμός — излишний, излишество) — оборот речи, в котором происходит дублирование некоторого элемента смысла; наличие нескольких языковых форм, выражающих одно и то же значение, в пределах законченного отрезка речи или текста — а также само языковое выражение, в котором имеется подобное дублирование.[1]
Термин «плеоназм» пришёл из античной стилистики и грамматики. Античные авторы дают плеоназму различные оценки. Квинтилиан, Донат, Диомед определяют плеоназм как перегруженность речи излишними словами, следовательно как стилистический порок. Напротив, Дионисий Галикарнасский определяет эту фигуру как обогащение речи словами, на первый взгляд излишними, но в действительности придающими ей ясность, силу, ритмичность, убедительность, пафос, неосуществимые в речи лаконической.
ОффтопикЗахожу как-то в библиотеку на Плотинке и слышу, как какие-то две идиотки кричат мне вослед: — СЛАВА КУРИЦАМ!
Когда я была на родине Курицына в Новосибирске, рассказывает Л.Бредихина, был мороз градусов сорок, даже видно было, как плевок замерзает на лету. На что Курицын заявил почему-то:
— А зачем было плеваться?! Плеваться внутрь себя надо!..
А познакомились мы как раз в бане.
На нём совсем не держались штаны, вспоминает М.Гордиенко. Если он выпадывал из трамвая, они у него всякий раз лопались на коленках. Всю стипендию мы тратили Курицыну на штаны.
Ещё я помню, говорит О.Славникова, как он китайские джинсы «Мальвина» купил и был очень горд этим. И ходил с этой китайской надписью МАЛЬВИНА на попе.
а чо, чел, который публично в интервью сказал про Есенина" «плохой поэт» и аргументировал никак не может не интересовать широкую обчественность… а он и не на такое ещё горазд
так что флаг в руки, барабан на шею и пытать Славу с пристрастием
я тоже не близок никак — пару раз в год удаётся на концерт выбраться...
Оффтопикстихотворение Мандельштама об игре Генриха Густавовича Нейгауза. Мандельштам озаглавил его «Рояль»:
Как парламент, жующий фронду,
Вяло дышит огромный зал,
Не идет Гора на Жиронду,
И не крепнет сословий вал.
Оскорбленный и оскорбитель,
Не звучит рояль- Голиаф,
Звуколюбец, душемутитель,
Мирабо фортепьянных прав.
Разве руки мои- кувалды?
Десять пальцев- мой табунок!
И вскочил, отряхая фалды,
Мастер Генрих, конек-горбунок.
Не прелюды он и не вальсы,
И не Листа листал листы,
В нем росли и переливались
Волны внутренней правоты.
Чтобы в мире стало просторней,
Ради сложности мировой,
Не втирайте в клавиши корень
Сладковатой груши земной.
Чтоб смолою соната джина
Проступила из позвонков,
Нюренбергская есть пружина,
Выпрямляющая мертвецов.
— СЛАВА КУРИЦАМ!
Когда я была на родине Курицына в Новосибирске, рассказывает Л.Бредихина, был мороз градусов сорок, даже видно было, как плевок замерзает на лету. На что Курицын заявил почему-то:
— А зачем было плеваться?! Плеваться внутрь себя надо!..
А познакомились мы как раз в бане.
На нём совсем не держались штаны, вспоминает М.Гордиенко. Если он выпадывал из трамвая, они у него всякий раз лопались на коленках. Всю стипендию мы тратили Курицыну на штаны.
Ещё я помню, говорит О.Славникова, как он китайские джинсы «Мальвина» купил и был очень горд этим. И ходил с этой китайской надписью МАЛЬВИНА на попе.
Как парламент, жующий фронду,
Вяло дышит огромный зал,
Не идет Гора на Жиронду,
И не крепнет сословий вал.
Оскорбленный и оскорбитель,
Не звучит рояль- Голиаф,
Звуколюбец, душемутитель,
Мирабо фортепьянных прав.
Разве руки мои- кувалды?
Десять пальцев- мой табунок!
И вскочил, отряхая фалды,
Мастер Генрих, конек-горбунок.
Не прелюды он и не вальсы,
И не Листа листал листы,
В нем росли и переливались
Волны внутренней правоты.
Чтобы в мире стало просторней,
Ради сложности мировой,
Не втирайте в клавиши корень
Сладковатой груши земной.
Чтоб смолою соната джина
Проступила из позвонков,
Нюренбергская есть пружина,
Выпрямляющая мертвецов.