Оффтопикя это к тому, что есть весчи, которые типа языкотворческие, помните: «у народа, у языкотворца, умер славный забулдыга подмастерье»?
Алиса этого, Кэрролла, который, стала не просто… а очень просто… а наша «шумелка мыш»?
вот прямо щас ткнул: «Олеся Николаева», профессор Литинститута им. А.М.Горького, если чо (это для тех, кто не понимает)
ОффтопикЛестницы
О, какие страсти мелкие, как с такой тщетою жить,
Как бы лестницу верёвочную для побега мне добыть?
Чтобы не к местам болотистым: а к вершинам править путь,
Эту лестницу верёвочную аж до облака тянуть.
Сколько надобно терпения в каждом пальце и в горсти,
Чтобы лестницу верёвочную завязать и заплести!
Всё, что знала злого, доброго, чем богата на веку,
Всё отдам за стебли гибкие, за канаты и пеньку.
Чтобы лестницу верёвочную прямо к туче прицепить.
Чтоб на воздух ускользающий осторожно наступить.
И раскачиваться по ветру меж сосною и луной
С этой лёгкой-лёгкой лестницей невидимкой потайной.
А под утро, глядь: качаются между твердью и травой
На таких же дивных лестницах, наполняясь синевой,
Други, недруги и сродники, незнакомцы — там и тут
Все по лестницам раскачанным лезут, тянутся, ползут.
Замирают в страхе, падают и опять стремятся вон
Из котла, где нечисть варится, где кошмарный снится сон.
Не сбежать оттуда посуху и не скрыться под водой
Лишь по воздуху, по облаку, лишь по туче кучевой.
А навстречу — кто там движется — сверху вниз, наоборот,
По незримым тонким лестницам кто же спустится вот-вот?
Всё так странно, недосказано, непроявлено, зато
Кто отважится, поднимется, тот узнает, кто там кто.
Сын
Пригрейте сиротку, приютите малютку!
Чтобы он по чужим дворам не шатался,
На чужих ветрах не трепался.
Чтоб папаша его Дракон спал в нём — не просыпался.
Чтоб мамаша его лихая
Не нашёптывала с того света злое,
Чтобы его не мучило чужое былое.
Гибельное, гнилое.
Порхайте над ним, как феи, пойте ему как музы,
Распутайте, разорвите спеленавшие его узы,
Расколдуйте, как принца сказочного, как героя,
Спрячьте его от погони за озером и горою!
За маленьким бедолагой волочатся сети, к нему тянутся пясти,
Рваные рты вослед раскрываются, монстры пиковой масти.
Пусть он рисует красками всё, что ему приснится:
Клювы без головы, без панциря черепахи,
на длинных ногах мокрицы.
Вы повесите это на стенах, на доме и на заборе:
— Это наш маленький Босх. Как тебе, Сальвадоре?
Выйдет к гостям в белоснежной рубашке, шейный платок из ситца.
А вы уже — старики. И можно не суетиться.
Мёртвая голова
1
Словно мухи мёд, дребедень пожирает мозг.
И хоть дунь, хоть плюнь — понабились в рот чужие слова.
И свеча уже еле теплится, оплывает воск.
Говоришь, а в ответ — мёртвая голова.
Оттого и ангелы замолчали, а запоют,
Так улитка раковины ушной мембраной не задрожит,
То стеклом по стеклу, то в железо железом бьют,
Кость о кость стучит, зуб о зуб, издыхающий пёс лежит.
Я тебе говорю: «Надо что-то делать!» Еле жива,
Заметалась туда-сюда, искушая судьбу.
А навстречу мне из потёмок — мёртвая голова
И глазные яблоки у неё на лбу.
И подземный зверь ворочается, и земля гудит,
И ветра над нами сталкивает воздушный змей,
И кричит, надрываясь, баба, пока не родит,
И никто никакого смысла не видит в ней.
А скажи: «Свет Божий, красота, синева»,
А скажи: «Любовь», а скажи: «Небесный язык»,
Так в ответ тебе лишь мёртвая голова, мёртвая голова:
Ходит по горлу туда-сюда острый кадык.
2
Чтобы мёртвую голову оживить,
Дух вдохнуть, колесо крутануть,
Черенок небесного винограда привить
И — беспутной — вчерне вычертить путь;
Надо умолить Всевышнего, в его садах
Понемногу брать того-этого: свет, соль.
И в его укладах, в его ладах
То диез себе выпросить, то бемоль.
…Будем же мёртвую голову оживлять,
Вызывая бури, восторг, потоп,
Чтоб она и умничать могла, и валять
Дурака. Но прежде этого — чтоб
Славословить и словесно варить
Брашно — духу, а телу — прозрачный свет,
Языками разными говорить,
Создавать миры, завивая их в свой сюжет.
Ибо даже девушке с пирсингом, парню с тату
Дядьке с глазами рыбьими, с куриным яйцом во рту
Или прилизанному, со змеиной улыбкой, — невмоготу
Переносить эту глухоту, эту немоту.
Каждый пробует вкус удалить свинца, чешую соскрести,
Снять железную маску с лица, шкуру содрать в шерсти.
С кем-то случайно встретиться, притронуться невзначай.
Чтобы всё вокруг зашаталось, охнуло! Ёкнуло! Ой да ай!
Чтобы мёртвая голова закачалась, чтоб часики завести!
Мёртвая голова, так слушай, носа не вороти,
Медленно оживай, волос что молочай.
Не спрашивают — молчи, спросили — так отвечай!
Монсеррат
Герой и аскет, как он борется с телом,
А паче же с плотью и прелью:
Семь суток не пил он, семь суток не ел он,
Семь лет не выходит из кельи.
Он знает, как страсти на душу войною
Идут и горланят стоусто,
И надо платить за победу ценою
И жизни, и крови, и чувства.
А я-то сдаюсь и ни с чем не воюю,
И дело моё легковесно,
И душу подвижную, душу живую
Я не ощущаю телесно.
Я с девами девой была чуть жеманной,
Я братом был братии в храме,
А зеркальцу — облачком, знаком туманным
На чуткой его амальгаме.
И можно развеяться в шири безмерной,
Распасться от этой свободы,
Раз нет ни хребта у души легковерной.
Ни гендера нет, ни природы.
Пророчество
Будет у тебя много свобод, много утрат, много наград,
будет царапать кошачий коготь, пробирать холод собачий,
Будет тобою править оленевод, будет и конокрад,
будешь петь средиземноморские песни, среднерусские плачи.
Будет у тебя и жених и муж, и отец, и сын, и дочь, и брат,
Будет у тебя и мать, и друг, и подруга, и — целый свиток.
Будет у тебя в винограднике виноград, будет беда, надсад,
Яблочки отравленные и сад, полный улиток.
Будет у тебя лента в косе алеть, и закат гореть,
И сердце будет чувствовать каждое дуновенье,
И сны ты будешь разгадывать, и будет у тебя смерть,
Будет у тебя погребенье.
Выбери эту жизнь, лёгкий её состав
Тайны, любви и боли, музыки и эмали.
В Книге уже описано где-то в одной из глав:
С ночи пыльцу собирали, краски соединяли.
Выбери, чтобы — быть! Выбери, чтобы — стать!
В Книге давно написано на предыдущих страницах:
Мать колебалась долго: рожать или не рожать?
Но вдруг дитя шевельнулось под её платьем в птицах.
а если вы читали в переводе, не значит ли это, что читали-то вы переводчика, в смысле, когда вы Гамлета по-русски читаете, то читаете-то вы Пастернака, и Шекспиром ту би ор но ту би — там-то там и не пахнет, ту би ор но ту би… а когда ваще Высоцкий: забыться уснуть умереть… ой-ё… шекспир, наверное, как тот ферми на титановой оси вертится и электричество даёт в слаборазвитые регионы
Если я живу в этой самой столице, где выходит этот уважаемый журнал, то может и смогу проследить плагиат.
в столице?
проследить?
Оффтопик
Оффтопикне, нуачо, есть же «сибирские огни», это не столица какая — тама, если пошлют, то туфта, а если туфта, то какой такой плагиат с туфты?
и я тут сразу… не не сразу, чуть погодя вспоминаю:
***
Мой друг, пройдёмся по Москве!
Там сук нерезаных — две трети:
Они одни за всё в ответе.
Мы, слава Богу, в меньшинстве.
Мой друг, пройдёмся по Москве
Спокойно, сдержанно, беззлобно:
Там гроб парит над местом лобным.
Он, к сожаленью, в меньшинстве.
Мой друг, пройдёмся по Москве!
Пожаром? Нет. Дождём? Пожалуй…
Урал — опорный край державы.
вообще-то это вопрос из серии «что было раньше, курица или яйца?» — отвечаю: по разному
некоторые главы от стиха писались, некоторые наоборот
в некоторый стих попадал-находился в процессе, иногда в первой трети, иногда и в последней
иногда это был стих, который я давно знал почти наизусть, а иногда — свеженький, горяченький, с пылу с жару, нигде ещё не обнародованный, только-только из под пера, в жж или фб выложенный
просто сразу возникало ощущение: вот оно то, вот оно то, что надо
по «содержанию»? — не, не знаю, хотя да, и это тоже — стих типа задаёт «тонус» главы, её температуру, что ли, потому что как ещё настроить читателя на соответствующее восприятие текста — я не знаю
а стих — это такое мощное, и как мне кажется достаточно универсальное средство синхронизации камертонов
или ещё как?
я вроде как и думал тоже «не надо искать чего не надо искать» — но оно таки есть, но оно скорее по наитию, а вот поискать — мне самому ой как хочется
не, если правообладатель (на которого я сделал абсолютно легитимную ссылку, как это принято во всём научном и прочем цивилизованном мире) докажет, что я с его цитаты поимел много-много лямов, то я ему мало-маленько лямов отстегну, разумеется, но это если он докажет, и если лямов много
а это вот лично для вас и никак иначе… Вот, скажем, литератору Д. рассказывают, что представителей племени масаи не едят дикие звери. Масаи ходят через джунгли, а звери вообще ничего. И литератор Д. немедленно рассказывает об этом на ближайшем дачном сборище своему тестю К., большому патриоту в новом смысле слова. И говорит, что у масаи так проверяется национальная принадлежность. Как кого заподозрят в том, что у него, например, мама еврейка или дедушка дагестанец, так его выпихивают в джунгли ночью и смотрят, что будет. Собирают то есть консилиум диких зверей и советуются. И очень эффективно получается, в том числе — в качестве, ну, воспитательной меры для наблюдающих за процессом детей. Чистота племени сохраняется удивительная, все масаи, знаете, голубоглазые блондины, два метра ростом, глаза голубые, свирель за поясом и вообще титаны духа (ну то есть про голубоглазых блондинов он не говорит, тесть же не идиот, но риторика такая). И начинает рассуждать о том, что во всех русских народных сказках Иванушке и медведь кланяется, и волк служит, и вепрь дикий под ним за золотыми яблоками скачет. И все зовет тестя в лес прогуляться, подышать. Зовет и зовет, зовет и зовет.
Алиса этого, Кэрролла, который, стала не просто… а очень просто… а наша «шумелка мыш»?
О, какие страсти мелкие, как с такой тщетою жить,
Как бы лестницу верёвочную для побега мне добыть?
Чтобы не к местам болотистым: а к вершинам править путь,
Эту лестницу верёвочную аж до облака тянуть.
Сколько надобно терпения в каждом пальце и в горсти,
Чтобы лестницу верёвочную завязать и заплести!
Всё, что знала злого, доброго, чем богата на веку,
Всё отдам за стебли гибкие, за канаты и пеньку.
Чтобы лестницу верёвочную прямо к туче прицепить.
Чтоб на воздух ускользающий осторожно наступить.
И раскачиваться по ветру меж сосною и луной
С этой лёгкой-лёгкой лестницей невидимкой потайной.
А под утро, глядь: качаются между твердью и травой
На таких же дивных лестницах, наполняясь синевой,
Други, недруги и сродники, незнакомцы — там и тут
Все по лестницам раскачанным лезут, тянутся, ползут.
Замирают в страхе, падают и опять стремятся вон
Из котла, где нечисть варится, где кошмарный снится сон.
Не сбежать оттуда посуху и не скрыться под водой
Лишь по воздуху, по облаку, лишь по туче кучевой.
А навстречу — кто там движется — сверху вниз, наоборот,
По незримым тонким лестницам кто же спустится вот-вот?
Всё так странно, недосказано, непроявлено, зато
Кто отважится, поднимется, тот узнает, кто там кто.
Сын
Пригрейте сиротку, приютите малютку!
Чтобы он по чужим дворам не шатался,
На чужих ветрах не трепался.
Чтоб папаша его Дракон спал в нём — не просыпался.
Чтоб мамаша его лихая
Не нашёптывала с того света злое,
Чтобы его не мучило чужое былое.
Гибельное, гнилое.
Порхайте над ним, как феи, пойте ему как музы,
Распутайте, разорвите спеленавшие его узы,
Расколдуйте, как принца сказочного, как героя,
Спрячьте его от погони за озером и горою!
За маленьким бедолагой волочатся сети, к нему тянутся пясти,
Рваные рты вослед раскрываются, монстры пиковой масти.
Пусть он рисует красками всё, что ему приснится:
Клювы без головы, без панциря черепахи,
на длинных ногах мокрицы.
Вы повесите это на стенах, на доме и на заборе:
— Это наш маленький Босх. Как тебе, Сальвадоре?
Выйдет к гостям в белоснежной рубашке, шейный платок из ситца.
А вы уже — старики. И можно не суетиться.
Мёртвая голова
1
Словно мухи мёд, дребедень пожирает мозг.
И хоть дунь, хоть плюнь — понабились в рот чужие слова.
И свеча уже еле теплится, оплывает воск.
Говоришь, а в ответ — мёртвая голова.
Оттого и ангелы замолчали, а запоют,
Так улитка раковины ушной мембраной не задрожит,
То стеклом по стеклу, то в железо железом бьют,
Кость о кость стучит, зуб о зуб, издыхающий пёс лежит.
Я тебе говорю: «Надо что-то делать!» Еле жива,
Заметалась туда-сюда, искушая судьбу.
А навстречу мне из потёмок — мёртвая голова
И глазные яблоки у неё на лбу.
И подземный зверь ворочается, и земля гудит,
И ветра над нами сталкивает воздушный змей,
И кричит, надрываясь, баба, пока не родит,
И никто никакого смысла не видит в ней.
А скажи: «Свет Божий, красота, синева»,
А скажи: «Любовь», а скажи: «Небесный язык»,
Так в ответ тебе лишь мёртвая голова, мёртвая голова:
Ходит по горлу туда-сюда острый кадык.
2
Чтобы мёртвую голову оживить,
Дух вдохнуть, колесо крутануть,
Черенок небесного винограда привить
И — беспутной — вчерне вычертить путь;
Надо умолить Всевышнего, в его садах
Понемногу брать того-этого: свет, соль.
И в его укладах, в его ладах
То диез себе выпросить, то бемоль.
…Будем же мёртвую голову оживлять,
Вызывая бури, восторг, потоп,
Чтоб она и умничать могла, и валять
Дурака. Но прежде этого — чтоб
Славословить и словесно варить
Брашно — духу, а телу — прозрачный свет,
Языками разными говорить,
Создавать миры, завивая их в свой сюжет.
Ибо даже девушке с пирсингом, парню с тату
Дядьке с глазами рыбьими, с куриным яйцом во рту
Или прилизанному, со змеиной улыбкой, — невмоготу
Переносить эту глухоту, эту немоту.
Каждый пробует вкус удалить свинца, чешую соскрести,
Снять железную маску с лица, шкуру содрать в шерсти.
С кем-то случайно встретиться, притронуться невзначай.
Чтобы всё вокруг зашаталось, охнуло! Ёкнуло! Ой да ай!
Чтобы мёртвая голова закачалась, чтоб часики завести!
Мёртвая голова, так слушай, носа не вороти,
Медленно оживай, волос что молочай.
Не спрашивают — молчи, спросили — так отвечай!
Монсеррат
Герой и аскет, как он борется с телом,
А паче же с плотью и прелью:
Семь суток не пил он, семь суток не ел он,
Семь лет не выходит из кельи.
Он знает, как страсти на душу войною
Идут и горланят стоусто,
И надо платить за победу ценою
И жизни, и крови, и чувства.
А я-то сдаюсь и ни с чем не воюю,
И дело моё легковесно,
И душу подвижную, душу живую
Я не ощущаю телесно.
Я с девами девой была чуть жеманной,
Я братом был братии в храме,
А зеркальцу — облачком, знаком туманным
На чуткой его амальгаме.
И можно развеяться в шири безмерной,
Распасться от этой свободы,
Раз нет ни хребта у души легковерной.
Ни гендера нет, ни природы.
Пророчество
Будет у тебя много свобод, много утрат, много наград,
будет царапать кошачий коготь, пробирать холод собачий,
Будет тобою править оленевод, будет и конокрад,
будешь петь средиземноморские песни, среднерусские плачи.
Будет у тебя и жених и муж, и отец, и сын, и дочь, и брат,
Будет у тебя и мать, и друг, и подруга, и — целый свиток.
Будет у тебя в винограднике виноград, будет беда, надсад,
Яблочки отравленные и сад, полный улиток.
Будет у тебя лента в косе алеть, и закат гореть,
И сердце будет чувствовать каждое дуновенье,
И сны ты будешь разгадывать, и будет у тебя смерть,
Будет у тебя погребенье.
Выбери эту жизнь, лёгкий её состав
Тайны, любви и боли, музыки и эмали.
В Книге уже описано где-то в одной из глав:
С ночи пыльцу собирали, краски соединяли.
Выбери, чтобы — быть! Выбери, чтобы — стать!
В Книге давно написано на предыдущих страницах:
Мать колебалась долго: рожать или не рожать?
Но вдруг дитя шевельнулось под её платьем в птицах.
и я тут сразу… не не сразу, чуть погодя вспоминаю:
***
Мой друг, пройдёмся по Москве!
Там сук нерезаных — две трети:
Они одни за всё в ответе.
Мы, слава Богу, в меньшинстве.
Мой друг, пройдёмся по Москве
Спокойно, сдержанно, беззлобно:
Там гроб парит над местом лобным.
Он, к сожаленью, в меньшинстве.
Мой друг, пройдёмся по Москве!
Пожаром? Нет. Дождём? Пожалуй…
Урал — опорный край державы.