Уф… На выдохе расскажу немного о событиях последних нескольких дней (возможно, кого-то заинтересует и, может быть, будет даже полезно).
Посчастливилось принять участие у Писательской лаборатории по жанру трэвелог (он же тревелог, травелог и даже местами травеолог) – впечатления очень яркие, поэтому изложение будет несколько «лохматым»: в голове еще все не улеглось.
_______________________________________________________________________________________________________________________________
Эта писательская лаборатория стала частью программы Красноярской ярмарки книжной культуры (КРЯКК), которую уже 9-й год привозит в наш город Фонд Михаила Прохорова. Москву и Питер таким-эдаким не удивить, но для нашего небольшого города-миллионника это практически единственное событие такого масштаба – мы его всегда очень ждем.
Со своими книгами нынче приехали почти 300 участников: издательства, книжные магазины, новационные центры и пр. Цены приятные, и ассортимент, не дающий спать по ночам: «Надо еще вот это купить… нет, можно же скачать… нет, куплю». И едешь снова, и покупаешь (а в придачу вон то, то и вот это))
Широкая культурная программа: лектории, мастер-классы, дискуссионные площадки с участием известных и не очень деятелей искусства, культуры, литературы, интерактивы для детей и взрослых, концертные программы знаменитостей и многое другое. Нынче все это многообразие проходило под единой темой: «Карта Родины. Художественное освоение пространства».
И вот в рамках программы – Писательская лаборатория. Преподаватели – специальный корреспондент журнала «Русский репортер», кандидат философских наук, культуролог Ольга Андреева и американский поэт, прозаик, переводчик, литературовед, профессор Кристофер Меррилл. Ученик Бродского. Он принадлежит к одной из старейших семей Северной Америки и является директором Международной писательской программы при писательской школе Айовского университета, чьи выпускники, такие как Курт Воннегут, составляют костяк современной американской литературы.
Замечательные, потрясающе интересные рассказчики. И возможность (для меня впервые) получить мнение о своих текстах от людей, состоявшихся в профессии, — это дорогого стоит.
Основная задача преподавателей – научить слушателей создавать интересные тексты в жанре травелог.
Тревелог — это новейший жанр рассказа о путешествии, больше всего представленный в англо-американской культуре как исторически наиболее путешествующей.
Травелог существует на границах репортажа, высокой литературы, автобиографии, страноведческой статьи и блога.
Важнейшей особенностью травелога является его личностное интимное содержание. Это всегда история внутреннего путешествия, происходящего параллельно с путешествием внешним.
Для того чтобы процесс внутреннего путешествия оказался запущенным, автору зачастую требуется некая личная причина, заставляющая его ехать в какое-то определенное место. Это делает ваше путешествие неслучайным, внутренне осмысленным и эмоционально напряженным.
Такие мастера жанра как Брюс Чатвин, В.Х.Найпол, Свен Линдквист или В.Бюшер, никогда не путешествовали из туристических соображений.
Их поездки и книги, родившиеся после, всегда мотивированы некой глубоко личной внутренней проблемой.
Например, Найпул отправляется в свои знаменитые путешествия по Индии и Вест Индии в поисках национальной родины. Для него – индуса, родившегося в Вест Индии и всю жизнь прожившему в Англии — было необыкновенно важно ответить на вопрос, кто я, откуда и чего ищу.
Чатвин едет к загадочному и тревожному моменту собственного детства, страху тотального зла, воплощенному в кусочке кожи доисторического зверя из Латинской Америки, хранившийся в семье.
Бюшера отправляет в путешествие по России могила деда, погибшего под Можайском в момент остановки наступления группы армий «Центр».
Страна или место, куда мы направляемся, это как бы дальняя «граница» нашего мира и нашей памяти. Отправляясь в путешествие, мы готовимся к некоему испытанию, внутреннему поиску. Мы обрекаем себя на неуют и сомнения, чтобы в результате обнаружить нечто новое в мире и внутри самих себя. Целью путешествия становится именно это – новые смыслы и качественно новый уровень самоосознания.
Поэтому композиция травелога чаще всего оказывается круговой – от себя старого к себе новому. Между крайними точками путешествия лежит само путешествие, в котором скрыты причины наших внутренних перемен.
Этот личный сюжет травелога разыгрывается на фоне исторического «бэкграунда» страны и ее вплетенности в мировую историю. Брюс Чатвин, например, последовательно переживает всю историю Европы, сохраненную в Латинской Америке. Ведь Патагония – это место, откуда Чарльз Дарвин привез первые скелеты динозавров, перевернувших все теорию происхождения. Это место, где пряталась знаменитые бандиты Буч и Кесседи. Это место, где обитают эмигранты из всех стран мира в том числе и русские анархисты, так повлиявшие на революции на континенте. А еще это место, куда, если будет атомный взрыв, не дойдут зараженные ветры.
Найпол рассказывает историю Третьего мира.
Бюшер – историю отношений Восток-Запад, ведь его пешее путешествие из Берлина в Москву происходит после падения Берлинской стены.
Тревелог богат и историями из жизни конкретных мест, что роднит его с краеведением. Эти локальные истории малых мест переплетают внутренние авторские мысли с той мыслью, которая дремлет в конкретных пейзажах и прошлом.
Тревелог знает истории больших национальных идентичностей, и в то же время знает, что каждое отдельное место на карте имеет еще и свою «часть» в мировой истории. Травелог легко и изящно сплетает разные масштабы – от большой геополитики до частностей местного менталитета.
Все это отлично накладывается на случайные встречи, сценки, быстрые зарисовки, в которых выявляется то уникальное и типическое, что не увидишь нигде и никогда — только здесь и сейчас. Наблюдательность автора, юмор и внимание к детали невероятно важны для тревелога. Как говорил Владимир Набоков: «Не надо мне рассказывать, что в Индии есть слоны. Но если вы мне расскажете, что, вытирая пыль в гостинице, служанка не вытирает ее под предметами, что за ночь вычищенные вечером ботинки, снова покрываются той же пылью, что и днем, я пойму ваш опыт лучше». Это замечание писателя в полной мере имеет отношение к литературной части тревелога. Жанр много работает с разными уникальными материальными подробностями, абсурдными несоразмерностями, точными метафорами, которые дают нам образ мира, где движется ведомый внутренним поиском автор.
Иосиф Бродский. Fondamenta degli incurabili (Набережная Неисцелимых)
Тициан Скарпа. Венеция – это рыба
Ортхан Памук. Стамбул. Город воспоминаний
В. С. Найпол. Средний путь. Карибское путешествие
Рышард Капущинский. Империя.
Анотон Чехов. Остров Сахалин
… и еще порядка двух десятков наименований (если кого заинтересует – вышлю весь список)
Разумеется, мы писали о Красноярске, и «на выходе» получили несколько очень разных по настроению текстов, которые были представлены аудитории (со сцены, под софитами и камерами, с микрофонами – бррр…) Удивила активность зрителей-слушателей – оказывается, людям это интересно! Учителя-словесники: «А дайте нам ваши тексты, мы их детям будем читать!», и просто зрители…
В ходе работы много занимались деталью, метафорой, писали маленькие зарисовки по заданиям. Вообще много писали за эти дни, много обсуждали.
ДАЛЕЕ – просто отрывки из наших занятий, впечатления, фразы.
Первое задание — сделать синтаксический разбор текста Бродского. Бродского! С его фантастически сложным синтаксисом! Но оказалось, что даже простое выделение грамматической основы в тексте многое дает для понимания того, как он сделан: как, задействуя множество, на первый взгляд, малосвязанных образов, автор умудряется сделать смысловую петлю, внести логику в неочевидное построение. Попробуйте – это реально интересно!
Работа с диалогами. С блокнотом и ручкой мы подстраивались с разговаривающим группам и скрупулезно, дословно записывали их разговор (уф…)). Потом читали это вслух – потрясающе смешно, мило, страшно – все вместе. Ну, не придумаешь такого, того, что творим мы с русским языком в повседневной речи. Диалоги живые, самобытные, хотя, вроде, о ерунде какой-то… После этого упражнения кажется, что каждый второй твой диалог отдает мертвечинкой. Надо ходить «в народ»))
на эту же тему питерский проект «Один день русской речи» www.rusrep.ru/article/2010/09/29/lingvistika Наша устная речь имеет мало общего с классической русской грамматикой — к такому выводу пришли питерские ученые. Вот уже три года они вешают на шею добровольцам диктофоны и записывают их речь так, как она звучит на самом деле. Проект «Один речевой день» — первая попытка серьезного изучения реального русского языка, на котором не написано ни одной книжки, но на котором мы все говорим.
Что любопытно: был составлен частотный словарь. Какое слово у нас повторяется чаще прочих? Правильно, как и у англичан самым частым стало местоимение «я». А на втором месте – «Не». Не то, которое частица, а в смысле: «Не, ты, конечно, прав…»
Крис Меррилл:
«У Хемингуэя есть фраза: «У каждого писателя должен быть свой собственный дерьмоискатель». Очень точно сказано: ты все время правишь написанное –все эти клише, плохую грамматику, образ, который ты уже использовал. Можно все это вырезать. А можно очень внимательно посмотреть. Может быть, то место, которое не пишется с наскока – в нем есть зародыш настоящей истории? Мы прячемся за клише, когда не готовы иметь с этим дело. Когда нам психологически сложно о чем-то размышлять, выскакивает шаблон, готовая фразочка – как защитный механизм, маска».
Крис: «Писатель – это тот, кто продолжает переписывать, даже если это того не стоит. Чем хуже на странице, тем больше шансов сделать что-то настоящее».
Ольга Андреева: «Задумайтесь, у Толстого – множество произведений, но в них мало метафор. А у Бабеля или Олеши произведений мало, но они дико метафоричны! Почему так?»
Это умение в малом сказать многое? Или потому что творение метафоры – работа тяжелая?
Крис много рассказывал, как работает с деталью. Он бывает во многих странах, присутствует при каких-то значимых событиях (чемпионат мира по футболу, военные действия в Югославии и пр), потом пишет о них книгу. Большую часть его багажа составляют блокноты – он записывает практически все, что с ним происходит. Но одно дело сказать, что нужно вести такой дневник (это, вроде, и так очевидно). Другое дело – показать, КАК это делать. Покажу на рассказе Криса про то, как он побывал в нашей часовне Параскевы Пятницы (которая на 10-рублевке):
«В часовне сидела пожилая монахиня — она там сидит с 1965 года. Толстая, многих зубов не хватает, но очень разговорчивая. Она рассказала, что когда-то в городе были выборы, один кандидат был татарин, а второй – бандит. И монахиня эта очень молилась за татарина, свечки ставила, чтоб он победил – она тоже татарка. Я подумал, что надо потом прояснить эту историю, что это за выборы такие. Потом она перескочила на целительную силу Параскевы Пятницы. Оказывается, она лечит от бесплодия. Я заметил, что миловидная женщина, стоявшая тут же у икон, прислушивается. Было видно, что она хочет подойти к бабке и расспросить ее, но ждет, когда мы с другом уйдем. В ушах у нее были какие-то удивительные сережки с очень крупными яркими камнями – никогда таких не видел. Неужели драгоценные? Я пометил, что это надо выяснить. Никогда не знаешь, что может пригодиться, когда пишешь книжку. Важно слиться с пространством, ощутить место, понять, каково тут».
Ольга Андреева: «Есть несколько правил, которым вы должны следовать:
1. Нет двойным, тройным прилагательным
2. Нет причастным оборотам
3. Долой «девичество» — все эти бокалы, свечи, звезды с крыльями.
4. Если ты пишешь по-настоящему — правил нет!
Любопытный междусобойчик получился между Крисом, Ольгой и переводчиком Ксенией о первом впечатлении в Красноярске – такой приятный игровой момент (можно было бы использовать даже здесь, в МП – рассказ разных людей об одном и том же).
Они прилетели и ждали в аэропорте такси. Ольга вышла покурить:
«Было очень холодно. Я увидела небольшое летное поле и какие-то страшные ограждения. Под одним ограждением на газетке сидел мужик в телогрейке и играл на баяне. И я тут же вспомнила, как стояла в очереди в музей Сальвадора Дали в Каталонии. Жара, длиннющая очередь из русских и поляков вокруг католического собора. И вдруг монотонность картинки нарушает звук баяна: «Пусть бегут неуклюже…» На ступенях собора сидит чуть ли не брат-близнец вот этого красноярского мужика, чуть ли не в такой же телогрейке. И тут я понимаю, что современность поймала нас в некую геополитическую петлю…»
Крис: «Пришла Ольга, сказала, что на улице сидит какой-то совершенно удивительный мужик. Я пошел смотреть. Было очень холодно. Мужик играл без перчаток. И я вспомнил одного пацана, с которым мы играли в школьной футбольной команде в Айове, он был вратарем. И еще он играл на аккордеоне. В Америке никто не играет на аккордеоне, но его семья была из эмигрантов. Его отец очень волновался, что на футболе он может сломать себе пальцы, а значит, не сможет играть. Это как потеря связи с родиной…»
Ксения: «Вот сидит потрепанный мужик, играет. Напротив него стоят мрачные таксисты. Я понимаю, что это такое противостояние: кризис, все хотят заработать, а тут этот неожиданный конкурент. А за их спинами садятся шикарные самолеты международных авиалиний. И эта сцена отнесла меня в мою юность, в перестроечное время. Тогда тоже были такие вот контрасты между благосостоянием населения. И вдруг таксисты начинают петь песню, которую играет баянист. Коверкают ее, орут, стараясь песней выдавить баян. Это был такой баттл! Но мужик в телогрейке всех победил. Это было завоевание баяном аэропорта!»
Спросила Криса о его опыте соавторства. Ему не приходилось работать в полном соавторстве, когда два человека пишут одно произведение, но что-то подобное было.
В течение 4 дней 7 поэтов из разных стран встречались на 2 часа.
Перед ними вывешивался ватман с каким-нибудь многозначным словом (например «union»). Каждый писал 15 стихотворных строк, потом читали по кругу. Все записывали понравившиеся метафоры, удачные моменты. Это давало возможность увидеть, как разные люди работают со словом – очень ценный опыт. В результате вышла книжка «7 поэтов, 4 дня...» (у нас непереведенная).
О Красноярске, Крис: «Когда пришло приглашение, мой редактор спросил: «Красноярск – это вообще где? Дай карту». Посмотрел и сказал: «У меня ощущение, что это город посередине ничего». А теперь я прожил здесь несколько дней и у меня ощущение, что Красноярск – центр мира»
Конечно, это не совсем правда, но приятно. Атмосфера на этом мероприятии действительно была сумасшедшая)
Возможно, написанные нами трэвелоги станут основой книги о Красноярске. Возможно, мы запишем ролики и их будут крутить в автобусах. Возможно, будет публикация в «Русском репортере» Возможно… очень многое. Опыт был потрясающе полезным.
***
Финальным аккордом ярмарки стал услышанный случайно разговор между представителями издательств у книжного павильона:
— Ну, чем отмечать-то будем?
(вот вы о чем подумали сейчас? Да, я об этом же)).
— Там у входа канцелярский ларек, купи какой-нибудь маркер – отметим.
… Исключительно культурное пространство)))… Пусть и всего на 5 дней.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.