Рахманинов на запястье и «песни нашей зоны» под орган

Рассказывать о том, чего нельзя увидеть, потрогать, что дано нам только в субъективных ощущениях – дело неблагодарное и непростое. Но хочется, ибо впечатлило. Авторам, работающим над подачей сюжета не только через картинку, но через звук, запах, возможно, будет интересно. А густой замес музыки, возможностей человеческого артикуляционного аппарата на почве органа может показаться любопытным и более широкой аудитории.

Расскажу о двух мартовских концертах, которые удалось посетить (простите, по-дилетантски, поскольку не музыкант просто совсем).

__________________________________________________________________________________________________________________________________

Слушать аромат. Вдыхать музыку.

Наш симфонический оркестр задружил с парфюмерами из Франции. Что логично: как известно, терминология и музыкантов, и парфюмеров частично совпадает. Парфюмеры также оперируют нотами гортензии-гвоздики-розы-бог-весть-чего-еще, ноты связываются в аккорды, аромат «слушают», а не нюхают, он «звучит» и имеет свою историю и концепцию – словом, все как в полноценном музыкальном произведении.

Организаторы постарались, театр начался даже не с вешалки, а раньше. Представьте: пятница, вечер, утомленный рабочей неделей народ влачится к храму культуры, в тайне мечтая прийти домой и улезть под плед. А тут его с порога встречают тонкими ароматами и приятной музыкой – сразу перестраиваешься на нужную волну.

Концерт был в два отделения: в первом Рахманинов, рапсодия на тему Паганини для фортепиано с оркестром, во втором – Римский-Корсаков, «Шехеразада». К каждому произведению был создан свой аромат: на входе зрителям выдали блоттер к Рахманинову и мини-пробирку к Римскому-Корсакову.

Милая девушка-парфюмер рассказала о совместной работе с музыкантами, на каких принципах строились парфюмерные ассоциации. К примеру, Рахманинов – образец пост-модернистского периода, которому свойственно было совмещение несовмещаемого, некий слом канонов. То же самое она попыталась внести и в свой аромат: переплела ароматы, которые традиционно не принято совмещать: мимоза, фрезия, сандал, зелень.

Вторым ориентиром для парфюмера стала характеристика, данная музыкантами на это произведение: «в нем есть дьявольское и ностальгическое».

В результате аромат получился ярким. На мой вкус, немного кричащим: мимоза все-таки имеет очень выраженный аромат, забивающий не только тонко-элегантную фрезию, но и сандал. Не могу сказать, что хотела бы «носить» Рахманинова на запястье, но как эксперимент… было интересно.

К слову, поначалу трудно было настроиться на одновременное восприятие музыки и ее ароматной иллюстрации. По привычке пытаешься разложить музыкальное произведение на партии, угадать, где кто вступает, и одновременно активно обоняешь: так, первая нота мимоза, потом едва брезжит фрезия, если нагреть и потереть – раскрывается сандал. А нужно просто отключить мозг, отпустить весь этот анализ – тогда приходит понимание и принятие задумки.

В «Шехеразаде» парфюмер ставила себе задачу раскрыть образ двух центральных персонажей, султана и Шехеразады. Поэтому за Него играли специи (кардамон и перец), за Нее – роза, гвоздика, словом, цветочные ароматы. Аромат получился восточным и плотным – такой предпочитают жгучие брюнетки контрабасовых форм. Но в малых дозах он теплый, обволакивающий, очень уместным для промозглой весны – словом, мелким рыжим скрипкам тоже подойдет.

Концерт этот стал мощным комплексным удовольствием: обонятельным, музыкальным, визуальным (симфонический оркестр в действии – это очень красиво! целая отдельная история).

А на ноябрь наш симфонический оркестр готовит вот это:

В рамках грядущей общероссийской акции, которая пройдёт 3 ноября, в зале установят уютные кровати и пуфы для зрителей, которые смогут по-настоящему расслабиться при прослушивании красивой академической музыки в живом исполнении. Идея проекта — даже отдыхая, можно соприкасаться с прекрасным. Организаторы сообщают, что будут угощать печеньем и молоком.

Второй концерт, скорее, пища для мозга и отрада сюрреалиста. Уж очень у него странная концепция, рвущая всякие шаблоны (с этим у нас в городе почему-то все в порядке). Итак, «Фуга для степи с органом» — тувинское горловое пение и орган. Проходил он в действующем католическом храме, который по совместительству является и Органным залом.

Дикость, нутряное звучание напряженного человеческого горла и каноническая чопорная эстетика органного механизма – странное, казалось бы, сочетание. Однако логика этого совмещения очень прямая: и человек, и орган – инструменты дышащие. Звук из некоего объема идет по трубам (по гортани у человека) и раскрывается в пространство.

Общее их звучание получилось на удивление гармоничным. Широкое мощное вступление органа – такой протяженный «лентовый» звук, которым в первые минуты тебя немного смывает. Словно перед зрителем на прилавок выкатили рулон роскошной ткани и начинают отматывать, и никак не остановятся – ткань льется и льется. А потом в нее вонзаются ножницы тувинских струнных инструментов, прокалывают этот мощный поток, который затем опять скрепляется жутковатым горловым звуком. Тувинцы исполнили несколько народных песен про горы, ковыли, скачущих лошадей. Орган словно добавил простора к этой музыкальной картине.

Сама концепция ошарашивает не меньше необычного звучания.

Представьте: католический храм, горгульи канделябров длят тени в готические своды, Иисус и Мария, скорбно склонившие гипсовые головы – и среди всего этого буддисты-тувинцы выпевают свою гортанную дикую душу…

На этом эксперимент не закончился. Тувинцы – народ кочевой. И традиционно, исторически, генетически, можно сказать, обусловлено их противостояние закону. Как у цыган коня украсть — доблесть, так для тувинцев чего-нибудь преступить – не проблема. Поэтому 80% населения республики в местах, не столь отдаленных, бывали. Это зрителям во второй части конферансье объяснил. Потому что потом, после народных песен, пошли образчики тувинского шансона. Ну, скажу я вам… Это, конечно, не русский шансон, что-то очень свое, национальное, но общие мотивы и интонации в этих песнопениях улавливались. И вот теперь вдумайтесь: орган играет шансон… Что это, если не сюрреализм?

Финальным аккордом этого странного концерта стала история от конферансье. Рассказал он про заслуженного деятеля культуры Республика Тыва, который лет 30 мотал сроки в разных исправительных учреждениях. Но не просто так зону топтал, а собирал народный тувинский фольклор в его тюремном преломлении, то бишь записывал и исполнял народный тувинский шансон. Для этих целей даже ансамбль сколотил, и своей зоне купил музыкальное оборудование для концертов. А купил он его (вот вдумайтесь опять!) на деньги, полученные за перевод Библии на тувинский язык…

Если бы я все это прочла в каком-нибудь рассказе, подумала бы, наверное, что автор перемудрил и все здесь как-то чересчур. Но ведь было, ничего и придумывать не надо. Такова сюрреалистическая сторона нашей повседневности

К сожалению, записи с этого концерта у меня нет. Но пусть будет просто тувинское горловое пение (трэк 1)