Гм… я просто поделилась с людьми, хобби которых теоретично совпадает с моим, своими наблюдениями. Ну уж простите, если меня что-то удивит, заденет, мне надо рассказать об этом миру. Надо. Тчк.))) Ничего я не в ком не возбуждаю, я просто общаюсь, обсуждаю и прочее.
То, что для девчонок, ничего о качестве не говорит. Хорошие любовные романы тоже писать кому-то надо, и не мудрствования, а именно хорошие, чувственные, что учат нормальным отношениям.
Я вообще не считаю что хорошую «легкую», интересную литературу легче писать, чем серьезную.
Лен… топик не о самиздате и о том, хорош он или нет. Топик о том, что он-таки идентичен сетевой публикации — потому что любой приходит, платит деньги и печатает. Все, что угодно, абы платил. И отказываться от романа сетевого в пользу самиздатного, потому что последний напечатан, это ты считаешь логичным, да?))))
ОффтопикОпять же… мы о том, что подобной тематики книг нет. Были. А учитывая, что сейчас околопорнушные книги спокойно выпускают по гету, то если не было бы закона… ты сам меня понял))) При этом аудитория очень широкая.
Вы бы еще ЛР показали бы, который Эксмо выпускает.)))) Сейчас не знаю, а когда-то целые серии были, при этом наивных женских романчиков, и о чем оно говорит?
ОффтопикТомительное утро, недоброе. И туман такой серый, неприятный, стелется по воде мягкой дымкой. Несет от озера сыростью, чуть – горечью типы. Волны, холодные, отрезвляющие, терзают песчаный берег, но, на счастье, тяжелое марево спиртного внутри сильнее.
Не спится. Совсем. Жрут изнутри сомнение и одиночество, черной вязью растекается по груди тоска.
— Финист?
И когда подошла же? Села рядом, аккуратно расправив юбку, даже не спросила, хочет ли он сейчас ее рядом. Не хочет. И хочет одновременно. Спьяну и не поймешь – уж больно взбаламутила душу холодком ночная сырость.
— Продолжим урок?
Мало того, что непослушная, так еще и упрямая. Финист не успел обреченно кивнуть, а она уже села рядом, прижалась к нему теплым после сна боком, раскрыла на коленях книгу, безошибочно найдя нужную страницу. И как только запоминает, где они остановились? Финист вот ни слова не помнит из прочитанного. Помнит лишь поблескивающие в отблесках костра глаза, ее мягкий, поправляющий голос.
— Финист… — окликнула она. – Попробуй прочитать.
Прочитать? Он смотрел и видел не книгу – губы девушки, такие яркие после сна. А еще — покрытые румянцем щеки, упавший на шею льняной локон… косы… у нее были такие красивые косы… каким же надо быть, чтобы их вот так, безжалостно, под самый корень? Чтобы ее…
Но было и прошло. И прошлое таяло с туманом над озером, как растаяла постепенно Герда. Доверилась. Только, может, зря доверилась-то?
О чем он сейчас думает? О книге? Где там! О том, как льняным шелком падают ей на шею короткие волосы, путаются концами в воротнике платья. И взгляда не оторвать от тонких пальцев, что скользят по строчкам, и Герда что-то вновь говорит, но Финист не слышит, вздрагивает, когда сзади сонно спрашивают:
— Уже пора вставать? – и срывается с места, превращаясь в птицу.
Хмель слетает с бьющих о воздух крыльев, холодный ветер развеивает остатки хмеля. Пьяная блажь… и когда он вернется, усталый, счастливый и пьяный теперь уже от ослепительной высоты, все покажется чужим и далеким. Все… и тонкая фигурка на берегу, и лучистый взгляд ставших родными глаз. И лен волос, ласкающий тонкую шею… обязательно покажется.
я не пошлая, я не пошлая, я не пошлая...Мы же авторы, мы можем и размножить...сомневаюсь, что кто-то на такое согласиться…Не спится. Совсем. Жрут изнутри сомнение и одиночество, черной вязью растекается по груди тоска.
— Финист?
И когда подошла же? Села рядом, аккуратно расправив юбку, даже не спросила, хочет ли он сейчас ее рядом. Не хочет. И хочет одновременно. Спьяну и не поймешь – уж больно взбаламутила душу холодком ночная сырость.
— Продолжим урок?
Мало того, что непослушная, так еще и упрямая. Финист не успел обреченно кивнуть, а она уже села рядом, прижалась к нему теплым после сна боком, раскрыла на коленях книгу, безошибочно найдя нужную страницу. И как только запоминает, где они остановились? Финист вот ни слова не помнит из прочитанного. Помнит лишь поблескивающие в отблесках костра глаза, ее мягкий, поправляющий голос.
— Финист… — окликнула она. – Попробуй прочитать.
Прочитать? Он смотрел и видел не книгу – губы девушки, такие яркие после сна. А еще — покрытые румянцем щеки, упавший на шею льняной локон… косы… у нее были такие красивые косы… каким же надо быть, чтобы их вот так, безжалостно, под самый корень? Чтобы ее…
Но было и прошло. И прошлое таяло с туманом над озером, как растаяла постепенно Герда. Доверилась. Только, может, зря доверилась-то?
О чем он сейчас думает? О книге? Где там! О том, как льняным шелком падают ей на шею короткие волосы, путаются концами в воротнике платья. И взгляда не оторвать от тонких пальцев, что скользят по строчкам, и Герда что-то вновь говорит, но Финист не слышит, вздрагивает, когда сзади сонно спрашивают:
— Уже пора вставать? – и срывается с места, превращаясь в птицу.
Хмель слетает с бьющих о воздух крыльев, холодный ветер развеивает остатки хмеля. Пьяная блажь… и когда он вернется, усталый, счастливый и пьяный теперь уже от ослепительной высоты, все покажется чужим и далеким. Все… и тонкая фигурка на берегу, и лучистый взгляд ставших родными глаз. И лен волос, ласкающий тонкую шею… обязательно покажется.
А я что, по-твоему, говорила?