Почти все это время мы с Ийей торчали в общем салоне.

Там, где установлены огромные экраны, на которые проецируется окружающая корабль космическая бездна.

На время гипера запись включается, конечно.

Пока же нам было хорошо.

как вот в это, что за бортом.

Перри рассказывал, что у Риго в Овийском мятеже погибла семья, а он не смог их защитить.

Это действительно было так.

А здесь царила натуральная осень.

Озирался по сторонам, косился на величественно громоздящиеся тяжелые тучи и плотно сжимал зубы, чтобы не стучали.

«Плотно сжимал», или просто «стискивал».

— Кали — очень криминализированная планета.

Горы бесформенными волдырями бугрились из земли — старые, полуразрушенные ветром и водой, заросшие кое-где по склонам невысокими деревьями и кустарником с нелепо оранжевыми, словно крашеными листьями.

На привалах я падал в мягкую, уже слегка поджухшую по-осеннему траву,

Но зато сюда не первое десятилетие ссылались или бежали люди и нелюди, имеющие нелады с законом.

Ссылались кем-то, а бежали сами. Страдательный залог и действительный залог рядом ??? С одним подлежащим.

Без оружия — не выходили из дома.

Но в провинциальных «таунах» всецело господствовала мафия. А стражи порядка были куплены и не лезли не в свои дела.

Еще неделя пролетела незаметно, мы прочесали оба массива третьей зоны,

Я и Ийя с удовольствием разминали ноги, затекшие во время долгого сидения в ложементах, а капитан пристегнул к поясу тяжелый лучемет:

Вот только сейчас, вознамерившись в отсутствие Риго позагорать на теплом осеннем солнышке или ополоснуться, девчонка скинула с себя верхнюю куртку вместе с оружием.

Я так отвлекся, что пропустил мимо сознания близкий посвист двигателей и даже не сразу среагировал на яростный крик моей напарницы.

Ийя еще пару минут всхлипывала, трясясь от ярости, потом кое-как взяла себя в руки и заговорила членораздельно:

Пусть не догадываются, что был еще и третий.

Нас грубо вытолкнули из катера и погнали, не развязывая рук, вверх по усыпанной мелкими камешками тропе.

Вокруг, беспорядочно понатыканные, высились разномастные строения.

Говорили на немного искаженном интерлингве, но я все понимал.

— Парень крепкий, не неженка, видно.

— Да ты в уме! Десять, не больше! Или вообще забирай своего ушлепка!

Я помедлил, вспоминая детали придуманной Ийей «легенды», и один из шибко рьяных моих охранников, наверное, решил выслужиться. Заорал: «Отвечай, скотина!» и махнул кулаком, целя мне в зубы. Мое сознание в этот момент было отвлечено, но тело, натасканное двумя годами обучения, само уклонилось от удара. Кулак просвистел рядом с ухом, детина изумленно крякнул и повторил попытку. Я сместился в сторону совсем чуть-чуть, причем не особо торопясь. Но этого оказалось достаточно, чтобы охранник снова промазал. Мужик начал наливаться дурной кровью. Глен с интересом наблюдал.

Но главный мафиози сделал знак пальцами,

Отвели в низкий, сложенный из плоского камня сарай, развязали руки, пихнули на подстилку из какого-то мягкого пенистого пластика, дали поесть.

Но пристегнули за ногу толстой цепью.

Снаружи наступила ночь.

Я повздыхал, поерзал, устраиваясь на «пенке».

Усталость и нервное напряжение давали себя знать, клонило в сон, хоть и было холодно.

Но только мне удалось пригреться, свернувшись в клубок, как дверь бухнула, открываясь.

Несколько темных личностей, освещая себе путь фонариками, ввалились внутрь, выдернули меня из соломенного гнезда, сняли цепь и вновь куда-то потащили.

Вволю наспотыкавшись в сумраке на каменистых тропинках, я оказался внутри высокого здания и мгновенно ослеп и оглох: было слишком светло для привыкших к темноте глаз. И рвал уши ор множества глоток.

Кое-как щурясь, я разглядел окружающую обстановку.

По коже продрал мороз.

Охрана просто расстреляет его при любой попытке.

Удары посыпались с хорошей скоростью и по разным уровням.

Я блокировал, уклонялся и старался все время держать дистанцию, не подпуская ближе вытянутой руки: иначе деваться будет некуда.

Видно, изначально мой противник — боксер.

Некоторые клетки — метр на метр, только чтобы сесть или, скрючившись, лечь — были заняты. Такими же, как я, беднягами.

Риго не отрывал губокого темного взгляда…

Не подал признаков жизни, даже когда меня тащили вниз по ступеням, хоть и стукался пребольно.

Тот тоже в долгу не оставался, полосовал противника по чему придется острыми костяными выростами вдоль лап.

И не только голова и грива на шее, а все тело покрыто густыми, — так что кожи почти не видно, — прекрасно смягчающими удар волосами.

Лапа со скрюченными в «драконьи когти» пальцами прошла в сантиметре от головы Риго.

Трибуны ревут, сходя с ума, мое сердце то частит, то делает перебои.

В отличие от людей, у кронков там голая кожа.

Его мощные лапы, снабженные, между прочим, нехилыми когтями, натыкаются на не менее крепкую защиту знаменитой «кольчуги».

Между прочим — тоже как бы, между прочим, не очень  

Теперь решает то, кто вперед выдохнется.

Мафиози сделал знак руками, утихомиривая орущий и рукоплещущий зал, и объявил о победе и награде.

Риго, как бы прицениваясь, смерил взглядом (а глаза предостерегали: осторожно, не выдай нас).

Расскажи мне, как рождается искра магического пламени на кончиках длинных аристократических пальцев?

Исцели раны на моем сердце, опутай ноги хищной упругой лозой, выползающей из каменных плит пола, повинуясь движению твоих губ.

Магистр Карагэл Кеил-Ра — преподаватель магической академии Небит-Дага для мужчин под названием Эрелдрин.

Семьдесят килограмм гниющего мяса, амбиций и желчных речей.

Их было больше, этих килограмм, но после неудачного магического эксперимента, который изуродовал тело мага, мясо и кожа с его костей постепенно отваливаются струпьями и язвами, а иногда и небольшими кусками.

Отчего дорогие мантии, пропитанные гноем и смердящие хуже дыхания гоблина, его студенту и одновременно слуге приходится стирать ежедневно.

А этот смрад, поселившийся здесь на веки вечные, пропитал не только каждую страницу книги в библиотеке и каждую тряпочку в шкафу, но и тело самого Диллина до самых костей.

Все процедуры прошли как обычно молча, изредка прерываясь окриками наставника и глухими ударами посоха по затылку и другим частям тела студента.

Умотанный подачей блюд Диллин, неграциозно плюхнулся на кресло рядом с дверью в кабинет наставника.

На этот раз разговор затянулся и выглядел совсем уж отстраненным.

Мне кажется, что разговор не может выглядеть.

Надо же. «Мальчик мой». Сколько нежности и ласки в голосе, а ведь за более чем двадцать лет обучения его так называли всего несколько раз и ничем хорошим это для него не заканчивалось.

Этот статный дроу в алой мантии, соперничающей по красоте и богатству с консортами первых домов, чьи пальцы едва сгибались под тяжестью нанизанных перстней, а широкую шею украшал шитый золотом кошелек, выглядел в их пропитанной смрадом гноя комнате как пятно солнца на адамантине.

На какой-то миг в его глазах мелькнула лукавая искорка, но тотчас же пропала.

Асхат извлек из шейного кошелька две искусно сделанные миниатюры и положил на стол перед Диллином.

Одна миниатюра из темного камня с красными прожилками, другая изумрудно-зеленая.

Думаю, и «первую миниатюру» можно убрать.

На них барельефы портретов этих двух женщин.

— Не пытайся вспомнить, врят ли ты видел их когда-нибудь. Это Джиханна Д’араунд и Назира Сойорн.

— Свои сообщения будешь отправлять с посыльным. Вот с этим. Его зовут Дзирт.

Магистр достал откуда-то из-под стола клетку с маленьким летучим крысенышем. Этот отвратительный кровопийца, встревоженный тем, что его клетку вытащили из темноты на свет, противно пискнул и, расправив кожистые крылья, закачался на жердочке.

Дождавшись утвердительного кивка и плотно сжав губы, чтобы сквозь них ненароком не просочилось проклятие, дроу подхватил клетку с крысенышем и покинул помещение, согнувшись пополам и отворив себе дверь собственным задом.

— Будем считать, что да, — вздохнул дроу и засунул навязанного ему посыльного к себе за пазуху.

Кончено, если Асхат когда-нибудь не доиграется со своими магическими экспериментами и не превратится в кое-что похуже.

Во-первых магистр может спросить про кольцо и тогда можно будет его вернуть со словами, что нашел под кроватью во время уборки, а во-вторых магические артефакты просто так в руки не падают.

— Доволен? И ты смеешь спрашивать доволен ли магистр твоим с позволения сказать артефактом!

ЗПТ

Слуга наконец-то добрался до Гексастериума — арены в форме шестиугольника в центральной части Небит-Дага.

Это была краса и гордость Дома Д’араунд а также любимое место для отдыха и развлечений почти всех аристократов города.

Диллин подошел к распахнутым настеж воротам Гексастериума как раз в тот момент, когда последний забег скачек закончился.

Еще несколько мгновений и наружу хлынула толпа зрителей. В глазах у Диллина рябило от пестрых рисунков пивафри, уши закладывало от огромного количества одновременно произносимых речей, сливающихся в одну сумасшедшую какофонию.

Паланкины, ездовые ящеры с кибитками, ездовые ящеры с наездниками, обрывки чужих ритуалов и помпезных поклонов.

Диллин подпрыгивал, вытягивая шею, и, что есть силы, толкался локтями, пытаясь протиснуться в каждую щель в людском потоке, дабы заглянуть в каждое лицо.

Наконец он заметил издали оба объекта своей слежки.

Они выбрали ту тропу, которая петляя по небольшому пригорку уходила на восточную окраину, упираясь в край Ильтири-Мул, огромной пропасти.

В этом районе жили простолюдины в маленьких двухэтажных домишках, сиротливо жмущихся друг к дружке.

А уместно ли называть простоЛЮДИНАМИ тех, кто людьми не является?

Натянув капюшон мантии по самый нос, он, ссутулившись, петлял походкой подвыпившего гуляки, старательно изображая одного из местных, возвращающегося к себе домой.

Диллин вырос в таком же квартале, правда на окраине города.

И сейчас эта прогулка в грязи унылых улиц среди ветхих лачуг была для него путешествием в его прошлое.

Назира Сойорн куталась в свой лиловый пивафри и все время тревожно оглядывалась по сторонам, не давая Диллину возможности подойти ближе, Джиханна напротив же была совершено спокойна.

Она иногда наклонялась к своей спутнице и что-то говорила, но расслышать о чем именно идет беседа, студент Эрелдрина смог только добравшись до восточных руин за кварталом простолюдинов, где благородные дочери второго и четвертого домов сбавили шаг, а потом и вовсе ненадолго остановились.

Забытые даже своими потомками каменные матроны, тем не менее, продолжали внушать благоговейный ужас одним своим существованием.

У подножия статуй до сих пор слабо теплился магическим светом кристалл, выхватывая из мрака силуэты двух женщин.

Впору было завидовать каввеканам, способным идти за добычей по пещерам вслепую, ориентируясь на шорох её шагов и биение сердца.

— Да, — кивает женщина-воин, — Дом так и не оправился после последней атаки.

— Я слышала, что они будут устранять недостаток магов, усыновляя талантливых студентов-простолюдинов из Эрелдрина, — Назира складывает руки на груди и, поднимает голову так, что падает капюшон пивафри, обнажая диадему жрицы.

Это так романтично, выложить его имя на блюде из зубов и отрезанных вместе с кольцами пальцев его шпиона, украсив обоими глазами и прядями волос.

Должна же я была прислать десятый труп его шпиона как-то по-особенному.

Назира кокетливо ведет плечиками и смещает бедро в сторону

— Грядет праздник в Доме Кеил-Ра по случаю окончания Эльгхал-Орб его седьмой дочерью Вирной. Там и увидимся, — Назира наклонила голову в символичном поклоне и ушла вглубь руин. Джиханна еще какое-то время смотрела ей вслед, а потом развернулась и пошла обратно в сторону Гексастериума.

Теперь он иначе взглянул на объект своей слежки, невольно подмечая и благородную стать и соблазнительную округлость бедер.

ЗПТ

Не то, чтобы у него наблюдалась нехватка женского внимания — её просто не было.

О таких он до этого момента даже и мечтать не смел.

Диллин живо и во всех красочных подробностях представил себе своего гниющего наставника голым, лежащим на его постели.

С сочащимися гноем язвами и струпьями и феерическим зловонием, исходящим от него.

От кого «от него». От гноя, или от учителя-мучителя?

Джиханна тем временем дошла до стены Гексастериума и, перемолвилась парой слов со стоящим у неприметной двери охранником

Длинно и мутно.

Тот живо отворил ту самую дверцу, пропустил высокородную даму внутрь, сам прошел следом за ней и запер дверь изнутри.

Диллин еще потоптался возне неё какое-то время, а затем уселся на широкую каменную скамью у ворот арены и достал пергамент и пишущие принадлежности.

Когда он в очередной раз встряхнул его, то обратил внимание на клеймо на загривке посыльного.

В конце концов с заданием он справился, а его ежедневных обязанностей никто не отменял.

ЗПТ