Диллин

Расскажи мне, как рождается искра магического пламени на кончиках пальцев? За какие струны нужно тянуть силу из Мироздания? Что? Ты паришь в воздухе? Невероятно! Милый, ты самый искусный маг во всем Небит-Даге! Исцели раны на моем сердце, опутай ноги упругой лозой, послушной движению губ твоих. Нашепчи мне в ушки красивое заклинание. Мой господин. Диллин.

— Диллин! Ты уснул что-ли?

Магистр Карагэл Кеил-Ра — преподаватель Эрелдрина, магической академии Небит-Дага для мужчин. Семьдесят килограммов гниющего мяса, амбиций и желчных речей. Их было больше, этих килограммов, но после неудачного магического эксперимента, который изуродовал тело мага, мясо и кожа с его костей отваливаются струпьями и язвами, а иногда и небольшими кусками. Дорогие мантии, пропитанные гноем и смердящие хуже дыхания гоблина, его студенту и одновременно слуге приходится отстирать ежедневно. А еще бинтовать дважды в день измученную плоть. А если он перетянет бинт или нечаянно надавит на болячку, то тут же получит тяжелым посохом по загривку. Готовит, убирает и бегает с поручениями, разумеется, тоже он. А ведь надо еще и учиться, и сдавать экзамены магистру у той же самой постели, из-под которой он только что вытаскивал полный ночной горшок. А этот смрад, поселившийся здесь на веки вечные, пропитал не только каждую страницу книги в библиотеке и каждую вещь в шкафу, но и тело самого Диллина.

Двадцать лет назад, когда наставник еще выходил из своих комнат и даже мог прогуляться за пределы Эрелдрина, идея стать его слугой показалась Диллину блестящей. Надо-то было всего лишь попресмыкаться сорок оставшихся до окончания академии лет, и вот он уже маг дома Кеил-Ра, принятый по рекомендации самого Карагэла, а это ни много ни мало третий дом Небит-Дага. Подумаешь, стирка и уборка, испугали ползуна ядовитой слюной.

Наивный дурак.

Три раза надо разбить свою тупую голову о ближайшую стену, чтобы в неё больше никогда не приходили подобные гениальные мысли!

Дерьмо больного рофа, какой же он дурак!

— Диллин, где моя мантия? — хриплый голос еще живого трупа из кабинета, — долго мне еще ждать?

Самый несчастный из всех студентов отчаянно не понимал, для чего вообще этот гнилой кусок мяса развел панику? Подумаешь, в гости придет Асхат Сойорн, первый сын второго дома, член Совета Эрелдрина и третий после его главы, но ведь маг-то он посредственный. Сам же Карагэл чуть ли не каждый день потешался над его промахами и ошибками. Молодой выскочка, которому спустя всего лишь пять лет после окончания обучения преподнесли должность, как подарок. Дом Сойорн никогда особо не стеснялся того, что фактически держит под контролем весь Эрелдрин. А Диллин ведь верил, что цитадель науки и магического искусства — единственное место в городе, свободное от ядовитого дыхания паучьих жриц. Еще раз наивный дурак.

— Бегу, господин, уже все готово!

О, если бы ему можно было заходить в комнату магистра с закрытыми глазами и не видеть этой тошнотворной картины. Корка струпьев и язв была настолько толстой, что казалось, только она и прикрывает желтые кости мага. Брррр, к этому зрелищу невозможно привыкнуть. Слава Ллос, Карагэл не в том состоянии, чтобы домогаться своих учеников, как это делают некоторые, с позволения сказать, преподаватели.

Магистр не поблагодарил его. Он никогда не благодарил за то, что оплачивал деньгами или услугами. Более того, он считал, что нахальный, ленивый и дерзкий мальчишка получал от него, от Карагэла Кеил-Ра, несравнимо больше, чем отдавал. Без такого замечательного наставника он бы давно закончил свою жизнь на алтаре Ллос, как другие, нищие и бесполезные простолюдины. Да он должен от благодарности языком вылизывать каждую язвочку на теле своего покровителя! А он морду воротит, морщит брезгливо свой длинный нос и кривит тонкие губы.

Все процедуры прошли, как обычно, молча, изредка прерываясь окриками наставника и глухими ударами посоха по затылку и другим частям тела студента. И вот, когда Диллин все еще упрямо навинчивал кольцо на перемотанный бинтами палец наставника, из коридора апартаментов гниющего Кеил-Ра послышался голос того самого выскочки Асхата Сойорна.

— Карагэл, друг мой, да продлит Ллос своей милостью дни твои!

— Асхат, ты почтил своим присутствием моё скромное жилище, — напрягая свои слабые голосовые связки, прошелестел наставник, умудрившись вложить в эту короткую фразу столько подобострастия, что Диллина снова затошнило.

— Недотёпа, вечно ты копаешься, — этот тихий шелест уже был обращен к нему. Карагэл выхватил свою руку, оставив в кулаке студента дорогое кольцо-артефакт, и, с трудом переваливаясь с одной гнилой ноги на другую, заковылял навстречу к своему гостю.

Сначала они обсудят своих коллег по Эрелдрину, не забыв густо полить ядом и сквернословием каждого, потом после «легкого ужина» из пяти блюд дойдет очередь и до цели визита.

Умотанный подачей блюд Диллин неграциозно плюхнулся на кресло у двери в кабинет наставника. Место было давно присиженное и прислушанное, удобное в том числе тем, что дроу мог в любой момент вскочить и сделать вид, что просто мимо проходил. На этот раз разговор затянулся и стал совсем уж отстраненным. Как Диллин ни пытался разобраться, зачем его высокоумнейшее тщеславие изволил нагрянуть с визитом, так ничего и не понял.

Кольцо медленно перекатывалось меж фалангами его пальцев, поблескивая разноцветными огоньками драгоценного камня. Пройдя несколько циклов туда и обратно, артефакт незаметно скрылся в полах потрепанной мантии. Уголки губ студента слегка дернулись в улыбке.

— Диллин, мальчик мой, поди сюда.

Надо же. «Мальчик мой». Сколько нежности и ласки в голосе, а ведь за более чем двадцать лет обучения его так называли всего несколько раз и ничем хорошим это для него не заканчивалось.

Асхат Сойорн встретил испуганного Диллина тепло и приветливо, что только сильнее испортило ему настроение.

Этот статный дроу в алой мантии, соперничавшей по красоте и богатству с одеяниями консортов первого дома, чьи пальцы едва сгибались под тяжестью нанизанных перстней, а широкую шею украшал шитый золотом кошелек, выглядел в их пропитанной смрадом гноя комнате как пятно солнца на адамантине.

— Юноша, твой наставник всячески рекомендовал тебя мне, нахваливая твою исполнительность и умение держать язык за зубами. Я, признаться, не хотел обременять его просьбами по столь мелкому поводу, но он милостиво передал тебя мне во временное распоряжение. Ты ведь не откажешь в услуге другу своего покровителя?

«Ах ты сын иблиса и фригидной жрицы, — думал Диллин, но в глаза смотрел со страхом, как полагалось, — как мне отказаться, когда ты же меня под любым предлогом спровадишь к алтарю? И явно не для того, чтобы отмывать его от жертвенной крови».

— Да, магистр.

Асхат коротко кивнул. На какой-то миг в его глазах мелькнула лукавая искорка, но тотчас пропала.

— Нужно проследить за двумя женщинами, узнать о чем они говорят, чем занимаются, куда ходят, с кем встречаются.

Асхат извлек из шейного кошелька две искусные миниатюры и положил на стол перед Диллином. Одна из темного камня с красными прожилками, другая изумрудно-зеленая. На них барельефы портретов двух женщин. У обеих в волосах диадемы с изображениями любимцев Ллос, обе явно аристократки и похожи, будто сестры. Резчик по камню поскромничал с деталями или намеренно не изобразил ничего, что могло бы пролить свет на личность этих прекрасных женщин.

— Не пытайся вспомнить, вряд ли ты видел их когда-нибудь. Это Джиханна Д’араунд и Назира Сойорн.

Видеть — не видел, но кое-что слышал. Назира — первая дочь второго дома и сестра Асхата. Высшая жрица Ллос, тут без сюрпризов, а вот Джиханна крайне необычная женщина-дроу. Начать хотя бы с того, что она не жрица, а генерал. Непонятно, как матрона в свое время допустила, чтобы в четвертом доме было на одну жрицу меньше, чем могло бы быть, но зато дом получил великолепного воина и не менее блистательного полководца. А еще говорили, что Джиханна настолько развратна, что не пропускает ни одного аристократа и таскает к себе в постель даже простолюдинов. Оказаться бы рядом в тот момент, когда она выбирает очередную жертву. Ну хотя бы разок.

— Магистр, я готов. Позвольте лишь один вопрос. Женщин двое и что мне делать, если они разделятся?

— Тогда твоей целью станет Джиханна.

Голос Асхата понемногу терял столь несвойственную ему благожелательность, обретая деловые интонации.

— Свои сообщения будешь отправлять с посыльным. Вот с этим. Его зовут Дзирт.

Магистр достал откуда-то из-под стола клетку с маленьким летучим крысенышем. Отвратительный кровопийца, встревоженный тем, что его клетку вытащили из темноты на свет, противно пискнул и, расправив кожистые крылья, закачался на жердочке.

— Обе госпожи сейчас присутствуют на скачках каввеканов, если поспешишь, то успеешь застать их выходящими из ворот Гексастериума. И последнее. Если эти женщины обнаружат твое пристальное внимание, то постарайся уйти из жизни сам, как можно быстрее. Иначе или они или я будем убивать тебя настолько медленно и мучительно, что ты тысячу раз пожалеешь о том, что не успел сбежать в чертоги Ллос без нашего в этом участия.

Диллин невольно покачнулся, пытаясь ухватиться за косяк двери.

— Да, магистр. Я могу идти?

Дождавшись кивка и плотно сжав губы, чтобы сквозь них ненароком не просочилось проклятие, дроу подхватил клетку с крысенышем и покинул помещение, согнувшись пополам и отворив себе дверь задом. Прийти в себя он смог только оказавшись за пределами стен Эрелдина, жадно вдохнув благодатной темноты с примесью грибного аромата. Его источали растущие неподалеку в роще гигантские грибы жныри. Повеситься, что ли, на одном из них?

— Как думаешь, а, Дзирт?

Диллин достал из клетки посыльного и немилосердно сжал тощее тельце, как будто старался выжать из него всю кровь вместе с жизнью. Несчастный звереныш жалобно запищал.

— Слушай меня, кожистой мешочек с дерьмом, если из-за твоего писка меня обнаружат, то будь уверен, что я успею оторвать твою башку раньше, чем ты успеешь пикнуть во второй раз. Ты меня понял?

В ответ мышонок не издал ни звука, только смотрел умильными глазками-бусинками прямо в пылающие гневом красные глаза Диллина.

— Будем считать, что да, — вздохнул дроу и засунул навязанного ему посыльного за пазуху.

Такая роскошь, как собственный ездовой ящер или паланкин с четверкой рабов ему были недоступны, поэтому весь путь от академии до Гексастериума предстояло преодолеть пешком. Прохладный пещерный воздух остудил голову и позволил взглянуть на ситуацию под иным углом. Если представить, просто представить, что ему удастся выполнить это задание и выжить после него, то можно будет робко понадеяться сбежать от Карагэла в услужение к Асхату. А это значит прощайте грязные бинты и вонючие пеленки навсегда! Кончено, если Асхат когда-нибудь не доиграется со своими магическими экспериментами и не превратится во что похуже.

Бесшумной тенью скользя по грязным переулкам кварталов простолюдинов и загодя обходя резиденции Великих Домов стороной, Диллин вынырнул на освещенную и сильно оживленную в это время рыночную площадь. Самое время взглянуть на кольцо, что "случайно" закатилось к нему в карман. Интересно, как быстро магистр вспомнит про него и вспомнит ли вообще? Его прямо в апартаменты принес в дар ювелирщик, которому по протекции Карагэла достался очень крупный заказ магических артефактов для Эрелдрина. Диллин знал и ювелирщика, и его лавку.

Нет, продавать драгоценность пока рано. Во-первых, магистр может спросить про кольцо и тогда можно будет его вернуть со словами, что нашел под кроватью во время уборки, а во-вторых, магические артефакты просто так в руки не падают. Возможно, эта вещица еще послужит самому Диллину. Осталось только узнать, чем конкретно её зарядили.

Стены Гексастериума с немым укором поднимались сразу за торговыми палатками и времени до окончания скачек каввеканов оставалось не так много. Но было бы величайшей глупостью иметь оружие или инструмент защиты в руках и ничего не знать об этом, и Диллин решительно завернул к порогу ювелирной лавки мастера Цахика.

Наверное, матушка Диллина грешила с аристократами. Потому что когда он распускал волосы, его удлиненное лицо с тонкими чертами, прямой нос, ровно очерченные губы придавали ему лоск высокородности. Гибкий и легкий, будто воздушный, он резко отличался от своих кряжистых и нескладных братьев-солдат и работяги-отца. Вот только потрепанная ученическая мантия портила все впечатление. И едва он появился на пороге лавки, как мастер-ювелир Цахик уже знал, кто перед ним и даже успел не слишком любезно поджать губы.

— Приветствую, юноша. Как здоровье твоего наставника? Доволен ли господин Кеил-Ра его перстнем?

От внимания Диллина эта презрительная складка губ не ушла. И без того заготовленная красочная речь на волнах негодования полилась особенно легко и непринужденно.

— Доволен? И ты смеешь спрашивать доволен ли магистр твоим с позволения сказать артефактом? Это неслыханно! Великий дом Кеил-Ра в лице достопочтенного магистра Карагэла оказал тебе небывалую честь, обратив внимание на твои поделки, а ты, вместо горячей благодарности, подсунул эту фальшивку! Да ты хоть знаешь, какие свойства демонстрирует это кольцо вместо заявленных! Магистр Карагэл разочарован, чрезвычайно разочарован, я бы даже сказал, что он в бешенстве! И если бы не прискорбный недуг, так некстати приковавший достопочтенного магистра к постели, он был лично пришел сюда и спалил бы всю твою лавку вместе с твоими побрякушками, а тебя самого превратил в помет гоблина!

Диллин разошелся, уже не вполне понимая, что он говорит, с наслаждением выплескивая на голову ни в чем не повинного торговца весь свой гнев, ярость и всю досаду от свалившегося на голову Асхата Сойорна с его подковерными интригами. Он вопил, угрожал и расписывал в красках все возможные кары, которые только могут постичь Цахика.

— У тебя остался только один шанс сохранить столь важного клиента и свою деловую репутацию. Немедленно выдай полную магическую карту на это кольцо. И может быть, часть побочных эффектов невероятными усилиями Великого Магистра Карагэла Кеил-Ра удастся превратить в полезные, — произнес слуга уже вполне ровным и спокойным голосом.

Если бы столь вдохновенную тираду произнесла жрица Ллос, то Цахик бы уже валялся на полу и молился. Но поскольку это был студент Эрелдрина, простолюдин и слуга, то эффект произнесенного в устной форме нагоняя заключался в том, что ювелирщик опешил и несколько раз попытался вклинить в цветастую брань Диллина свои «м-м-м» и «э-э-э». Когда ученик Карагэла наконец закончил, он услышал в ответ.

— К-карта, сссейчас.

Ювелирщик скрылся во внутренних помещениях лавки, на ходу бормоча что-то про конфуз и позор на его голову. Что он никогда и никак не мог. Сокрушался, куда делась карта и как тяжело в его возрасте так часто наклоняться. В причитаниях и нытье прошло несколько минут и ювелирщик, наконец-то преодолев первоначальный испуг, начал соображать:

— Погоди, я же отдал господину Карагэлу Кеил-Ра карту вместе с кольцом. А второй такой же у меня нет. На каждое проданное колечко полную карту хранить ни одного склада не хватит.

Цахик вернулся к Диллину, задумчиво потирая лоб.

— С этим кольцом просто не может быть никаких проблем! Защита от инфравидения там безупречна, я сам проверял. Никто не различит тебя в полной темноте, даже если будет смотреть в упор. Ну, разве что вдруг, по какой-то нелепой случайности и преступному недогляду моего подмастерья с защитой от яда что-то не то. Так оставь кольцо, я посмотрю, что можно сделать, а чуть позже сам принесу его магистру. Хотя этого не может быть и тут явно какая-то ошибка или недоразумение.

По спине Диллина заструился холодный пот. Оставлять кольцо он не собирался ни при каких обстоятельствах. Впрочем, то, за чем он пришел, он уже услышал.

— Ты что же это, Цахик, сомневаешься в талантах и мастерстве магистра Карагэла? Если он сказал, что кольцо не работает так, как надо, значит так оно и есть!

Диллин уже набирал в грудь побольше воздуха, чтобы разразится новым потоком возмущенных слов, как ювелирщик его прервал.

— Нет, что ты, что ты. Просвещенность магистра в магическом искусстве достойна войти в легенду. Я ни словом, ни мыслью не мог в этом усомниться. Но зачем утруждать проверкой кольца столь занятого дроу, да еще сраженного недугом, когда я могу сам…

— Не ступай на эту скользкую тропу велеречивых оправданий, оступишься — не поднимешься. Если дело дойдет хотя бы до намеков о немощности, чрезвычайно оскорбительных для магистра, то здесь буду стоять не я, а отряд солдат третьего дома. Просто выдай мне нефрит, который необходим магистру для его очередного эксперимента, и я уйду.

— Но… но… Конечно, — ювелирщик окончательно перестал понимать, что происходит и, понуро опустив голову, развернулся и опять ушел в подсобку, теперь уже для того, чтобы отыскать нефрит.

Диллин напряженно высверливал взглядом спину Цахика, пока он рылся в своих запасах в поисках нужного камня. Едва нефрит оказался в цепких пальцах слуги, как он, не говоря больше ни слова, круто развернулся и вышел вон, догоняемый потоком заверений от ювелирщика в отменном качестве его товара и его личной преданности всему дому Кеил-Ра и магистру лично.

Диллин немедленно надел кольцо и натянул рукав мантии как можно ниже, чтобы скрыть его. Мало ли ворья шатается по рынку, а вещица оказалась весьма полезной. Ох и попадет ему от магистра, вздумай Цахик явиться к Карагэлу с извинениями и вопросами. А ювелирщик обязательно явится и заведет разговор о кольце, сокрушаясь, что не смог как следует вылизать гниющий зад якобы возмущенного Карагэла лично. Тогда спасти Диллина от града ударов посоха и какого-нибудь неприятного заклинания вроде чесотки сможет только расправа от Джиханны или Асхата. Но лучше он потом придумает, что соврать и как отвертеться, а пока сосредоточиться надо на другом.

Слуга наконец-то добрался до Гексастериума — арены в форме шестиугольника в центре Небит-Дага. Это краса и гордость Дома Д’араунд, а также любимое место для отдыха и развлечений почти всех аристократов города. Здесь регулярно проходили скачки каввеканов, бои уродливых летучих мышей, кровавые сражения между рабами и прочая, прочая, прочая. Именно четвертый дом в походах вглубь самых диких пещер и на поверхность добывал всех этих диковинных животных. И если в доме дроу есть тягловый ящер или редкая порода плотоядной летучей мыши, значит к этому в той или иной степени приложил руку четвертый дом.

Монументальное здание уходило ввысь, теряясь под вечным мраком свода пещеры. Многоярусные трибуны для зрителей были заботливо разделены на сектора по знатности и богатству, дабы челядь не путалась под ногами у знати. Не стоило даже мечтать попасть туда, где сидели Назира Сойорн и Джиханна Д’араунд. Единственный мизерный шанс проследить за двумя женщинами и послушать их разговоры — это увязаться за ними следом, когда они покинут пределы арены.

Диллин подошел к распахнутым настежь воротам Гексастериума как раз в тот момент, когда последний забег скачек закончился и разукрашенный боевыми татуировками друэргар зычным голосом сообщал, что победил каввекан по кличке Черная Смола. Любой поверхностник, брезгливо морщась, сказал бы, что это лысая собака с мордой летучей мыши, но дроу высоко ценили каввеканов за их острейших слух, позволяющий легко находить добычу в темных и запутанных ходах пещер и часто использовали их на охоте.

Еще несколько мгновений, и наружу хлынула толпа зрителей. В глазах у Диллина рябило от пестрых рисунков пивафри, уши закладывало от огромного количества одновременно произносимых речей, сливающихся в одну сумасшедшую какофонию. Паланкины, ездовые ящеры с кибитками, ездовые ящеры с наездниками, обрывки чужих ритуалов и помпезных поклонов. И где-то среди всей этой суеты две женщины дроу без охраны и слуг медленно пробирались через этот муравейник.

Еще ребенком Диллин часто приходил сюда, чтобы вблизи полюбоваться на настоящих аристократов. Богатство и власть украшают дроу лучше всех шелков и драгоценностей. Эти эльфы были сделаны словно из адамантина и были столь же прекрасны и смертельно опасны. Он представлял себя в роскошных нарядах, верхом на грациозных ящерах или надменно выглядывающим через приоткрытые шторки паланкина, а вокруг него суетится челядь, ловя каждый его жест и стараясь предугадать любое желание. Уж он-то обласкал бы каждого кнутом. Нет ничего лучше, чем строго выдрессированные слуги.

Диллин подпрыгивал, вытягивая шею, и что есть силы толкался локтями, пытаясь протиснуться в каждую щель в людском потоке, дабы заглянуть в каждое лицо. В этой ситуации подобное поведение не могло казаться подозрительным. Мало ли кого он мог искать. Наконец он заметил издали объекты своей слежки. Хвала всем богам, за Джиханной и Назирой не тянулся шлейф из охраны и слуг. Но это вовсе не означало, что поблизости не дежурят солдаты дома Д’араунд, поэтому не стоит совершать глупость и в открытую идти вслед за ними. Вот чуть позже, как бы между прочим, как бы просто проходя мимо...

Две женщины дроу удалились от шумных ворот Гексастериума и темнота тихих улочек почти проглотила их. Они выбрали тропу, которая петляя по небольшому пригорку, уходила на восточную окраину, упираясь в край Ильтири-Мул, огромной пропасти. В этом районе жили простолюдины в маленьких двухэтажных домишках, сиротливо жмущихся друг к дружке.

Крайне странное место для прогулки выбрали дамы. Уж не замыслили ли сами чего противозаконного? Хотя нет, зачем мараться? Для всего противозаконного и опасного есть такие болваны, как Диллин. Натянув капюшон мантии по самый нос, он, ссутулившись, петлял походкой подвыпившего гуляки, старательно изображая одного из местных, возвращающегося к себе домой. Что, впрочем, было не так уж далеко от истины. Диллин вырос в таком же квартале на окраине города. И сейчас эта прогулка в грязи унылых улиц среди ветхих лачуг была для него путешествием в прошлое. Из которого он едва выбрался. И все годы, проведенные в академии, он видел во сне один и тот же кошмар — как его выгоняют и он возвращается обратно.

Назира Сойорн куталась в свой лиловый пивафри и тревожно оглядывалась по сторонам, не давая Диллину возможности подойти ближе, Джиханна, напротив же, была совершено спокойна. Она иногда наклонялась к своей спутнице и что-то говорила, но расслышать, о чем именно идет беседа, студент Эрелдрина смог только добравшись до восточных руин за кварталом простолюдинов, где благородные дочери второго и четвертого домов сбавили шаг, а потом и вовсе остановились. Когда-то давно здесь была резиденция дома Эвир, пока они не переехали в более престижный квартал. Местные разбили и растащили всё, до чего смогли дотянуться, оставив только уродливые остовы каменных стен, да статуи первых матрон дома, которые они не решились уничтожить или хотя бы повредить. Забытые даже своими потомками каменные матроны, тем не менее, продолжали внушать благоговейный ужас одним своим существованием. У подножия статуй слабо теплился магическим светом кристалл, выхватывая из мрака силуэты двух женщин.

— … младенец прожил всего два дня, а потом его мать Тхал сама убила его, без ритуала, просто перерезала маленькое горлышко. Так сильно боялась, что об этом все узнают.

Расслышать интонации голоса Назиры было сложно, слова и те с трудом долетали до слуха притаившегося в стороне Диллина. Впору было завидовать каввеканам, способным идти за добычей по пещерам вслепую, ориентируясь на шорох шагов и биение сердца.

— А почему нельзя было просто отрезать мальчику этот шестой палец?

— Можно было и отрезать, но память о том, что ребенок родился ущербным, с физическим дефектом, ничем не вырезать.

Назира снова обернулась и вдруг замерла, смотря прямо на то место, где присел у обломка стены студент-шпион.

Диллина охватила паника. Неимоверным усилием воли он заставил себя превратиться в неподвижный монолит, даже перестав дышать. Кольцо, проклятое кольцо, работай. Из-за тебя еще будет куча проблем, не создавай их сейчас. Ну, давай же.

— Что случилось? — кажется, это был вопрос от Джиханны.

— Показалось, — дернула плечом Назира и повернулась обратно к своей спутнице, — Не знаю, насколько разумным было умертвлять того младенца, ведь в Доме Ззириндин по-прежнему не хватает сильных магов, да и жриц всего пять и нет ни одной Высшей.

— Да, — кивнула женщина-воин, — Дом так и не оправился от последней атаки. Любое, даже слабо подготовленное нападение, грозит им полным разгромом. Не велика будет потеря, — даже издалека видно, как едко усмехнулась третья дочь четвертого дома.

— Я слышала, они будут устранять недостаток магов, усыновляя талантливых студентов-простолюдинов из Эрелдрина, — Назира складывает руки на груди и, поднимает голову так, что падает капюшон пивафри, обнажая диадему жрицы. Трудно поверить, что две знатные дамы явились сюда без охраны, чтобы засвидетельствовать своё почтение давно мертвым матронам и просто поболтать.

— Асхату понравился мой подарок? — Джиханна присоединяется к своей спутнице в праздном разглядывании скульптур.

— О, да, — громко восклицает наследница Дома Сойорн, — он был вне себя от радости. Это так романтично, выложить его имя на блюде из зубов и отрезанных вместе с кольцами пальцев его шпиона, украсив обоими глазами и прядями волос. Признавайся, ты испытываешь к нему нежные чувства?

— Нет, это всего лишь дань его упрямству. Должна же я была прислать труп его десятого шпиона как-то по-особенному.

И темноту озарил мелодичный перезвон женского смеха. А вот Диллину смеяться не хотелось вовсе. Значит он одиннадцатый. Интересно, а предыдущие десять тоже были студентами? Учились у Асхата или он так же одалживал их по старой дружбе у своих коллег? У них что, такая форма взаиморасчетов? Захотел дать взятку за новую должность — отдай слугу на верную смерть? Или Карагэл в чем-то провинился и решил откупиться таким образом?

— Это хорошо, а то я уже собиралась ревновать, — тембр голоса Назиры меняется на более мягкий, даже ласковый, она протягивает руки к своей спутнице и они теряются под её широким пивафри.

— Напрасно, — отвечает Джиханна и подходит к жрице вплотную, хищно и даже немного агрессивно целуя её приоткрытые алые губы.

Диллин замирает в своем укрытии, увидеть что-то подобное он даже не надеялся. Так вот, значит, как проводят свой досуг высшие жрицы Ллос. А он было сначала подумал, что Асхат несчастный влюбленный, безрезультатно добивающийся расположения третьей дочери четвертого дома. А тут такая соперница.

— Давай я провожу тебя, — с хриплым выдохом говорит Джиханна, с явной неохотой отстраняясь от Назиры.

— Нет, не надо. Ты забыла, почему мы скрываемся? Нас и так слишком часто видят вместе. Кто знает, что придет в голову тому же Асхату или твоей матери.

Джиханна прикрывает глаза, прижавшись лбом к щеке Назиры. Мгновения тянутся, а у вдыхающего и выдыхающего через раз Диллина уже тело начинает затекать в неудобной позе.

— Ты совсем не боишься бродить по городу одна?

Назира тонко смеется.

— Дорогая, в этом городе даже слабоумному не придет в голову нападать на жрицу Ллос. Это во-первых, а во-вторых, я и сама прекрасно могу за себя постоять и мне для этого даже адамантином махать не надо.

Жрица снова ныряет руками под пивафри Джиханны.

— Осторожно, шипы отравлены.

Джиханна рукой отводит плащ в сторону и в тусклом свете кристаллов, горящих в основании статуи матроны, вспыхивает адамантин её шипованого цепа. Две тяжелые металлические головы цепа сложной грушевидной формы обильно утыканы острыми шипами и соединены между собой цепью через широкое кольцо в центре. Вальшарес — царица. Ходят слухи, что Джиханна убила оружейника, изготовившего это оружие, чтобы он никогда не смог повторить свой шедевр. Женщина-воин грубо притягивает жрицу к себе.

— Когда мы снова увидимся?

Назира кокетливо ведет плечиками и смещает бедро в сторону

— Грядет праздник в Доме Кеил-Ра по случаю окончания Эльгхал-Орб его седьмой дочерью Вирной. Там и увидимся, — Назира наклонила голову в символичном поклоне и ушла вглубь руин. Джиханна еще какое-то время смотрела ей вслед, а потом развернулась, и пошла в сторону Гексастериума.

Диллин, в точности следуя инструкциям от Сойорна, последовал за ней. Эх, не видать ему этого темного брильянта, как кончиков своих ушей. Зря только шпионов переводит. Слуга едва сдерживался, чтобы не захихикать, ехидно потирая руки. Он обязательно сделает это потом, дома, конечно если доберется до дома живым. Хороша Вальшарес, а хозяйка еще лучше. Теперь он иначе взглянул на объект своей слежки, невольно подмечая и благородную стать и соблазнительную округлость бедер. Не то чтобы у него наблюдалась нехватка женского внимания — его просто не было. Один случайный эпизод с подружкой из квартала еще до академии, да потом со служанкой не в счет. А чтоб такая, как Джиханна, воинственная, неистовая, которая выпьет всю силу и оставит в счастливом изнеможении. О таких он до этого момента даже и мечтать не смел. От неё исходил какой-то особенный магнетизм, будораживший кровь, которого и в помине не было у всех этих холодных и высокомерных последовательниц паучихи. А закаленное в многочасовых тренировках тело, послушное единому движению мысли, каким блаженством будет ласкать подобное совершенство!

Диллин неожиданно осознал, как от всех этих фантазий у него случилась эрекция. И полы мантии чуть ниже живота предательски оттопырились. Дроу инстинктивно попытался прижать столь некстати взбудораженное естество, но почувствовал себя совсем уж глупо. Нужно было срочно отвлечься, пока он окончательно не потерял чувство реальности и не выдал себя. Диллин живо и во всех красочных подробностях представил себе гниющего наставника голым, лежащим на его постели. С сочащимися гноем язвами и струпьями и феерическим зловонием, исходившим от него. Помогло.

Теперь на Джиханну Д’араунд, третью дочь четвертого дома, генерала и начальницу охраны дома он смотрел по-деловому, просто как на задание в учебнике.

Джиханна тем временем дошла до стены Гексастериума и перемолвилась парой слов со стоявшим у неприметной двери охранником. Тот живо отворил дверцу, пропустил высокородную даму внутрь, вошел следом и запер дверь.

Диллин еще потоптался возне неё какое-то время, а затем уселся на широкую каменную скамью у ворот арены и достал пергамент и пишущие принадлежности. В среде простолюдинов умение писать и читать было большой редкостью. Диллин освоил его, только оказавшись на обучении в академии. Тогда ему казалось, что один только этот факт ставит его на ступень выше всех бывших знакомых и собственной семьи, и вот она, наконец, счастливая, независимая и свободная жизнь, но в академии ему наглядно продемонстрировали, что это не так. Об него по-прежнему вытирали ноги все, кому было не лень.

Крысеныш-посыльный вел себя тихо совсем не потому, что испугался угроз Диллина, он просто уснул. И дроу, прицепив к брюшку летучего мыша крошечный тубус с сообщением, пришлось долго тормошить Дзирта, дергая за лапы и крылья.Когда он в очередной раз встряхнул его, то обратил внимание на клеймо на загривке посыльного. Глиф дома Д’араунд, обведенный в круг.

Диллин чуть не выронил Дзирта. Что это? Это такая издевка от Асхата? Он там распинался в своем послании и оно сейчас улетит не к Сойорну, а напрямую к Джиханне? У студента живот скрутило от страха, как перед экзаменом. Нет, как перед последней пересдачей самого важного экзамена.

Он выхватил послание из тубуса и порвал на мелкие клочки, а потом прикопал эти клочки в грязь рядом с дорогой. Значит, писать правду нельзя ни при каком варианте, куда бы не полетел в итоге крысеныш. Клеймо может означать и то, что Асхат получил крысеныша от кого-то из четвертого дома в дар или Дзирт попал к нему любым другим способом. Проделки Ллос, ему только загадки разгадывать сегодня не приходилось для полного комплекта пакостей, случившихся одновременно. А он-то, самонадеянный болван, уже обрадовался, что все так просто и быстро.

Так, спокойно, послание в любом случае надо отправить, иначе Асхат, чего доброго, решит, что ни за кем Диллин не следил. Обойдемся полуправдой и полувраньем. Напишем, что Джиханна ходила с Назирой в восточные руины, где они обсуждали Асхата, и Джиханна тепло о нем отзывалась. И в следующий раз они увидятся на празднике в доме Кеил-Ра и всё.

Во второй раз упаковав послание, Диллин отправил Дзирта в путь. А сам, просидев на скамейке пока у него зад к ней не примерз, и так и не дождавшись когда Джиханна снова выйдет из Гексастериума, пошел домой. В конце концов, с заданием он справился, а его ежедневных обязанностей никто не отменял. Карагэл там, поди уже, рвет и мечет, оставшись без очередной перевязки.