Личное-пессимистичное

Глава 1

ХХХ

Громко хрустнула ветка, и мужчина, сидевший у костра на лесной поляне, мгновенно вскочил на ноги, отточенным движением выхватив из ножен клинок.

— Эй, эй, Родрик, спокойно… это я, Гаран.

Из-за деревьев появился второй, долговязый и длинноволосый, без шапки, несмотря на холод. Кончик его носа был сизым, подбородок зарос недельной щетиной. Как и на его товарище, на нём красовался потертый кожаный колет с некогда блестящими металлическими бляхами; на поясе болтался меч. Не спеша он приблизился к костру и уселся на корточки, протянул руки к огню.

Родрик бросил внимательный взгляд на прибывшего.

— Не понял я что-то… Ты ж, вроде, за выпивкой пошёл?

— Пошёл, да не дошёл, — хмуро буркнул Гаран. Он пошарил за пазухой, и извлёк мятый лист пергамента. – Смотри, что принёс. С дома одного сорвал. Там хрен какой-то на площади указ зачитывал, я только самый конец услыхал, и кажись, это по наши души. Вот я и решил поберечься на всякий случай. Глянь, что там, а то я в этих закорючках не силён.

Родрик взял пергамент, расправил его на коленях и, поводя пальцем по строчкам, принялся читать. Читал он медленно, по слогам и переводя дух после каждого   предложения.

«Всем жителям селений Бреотигерн, Пеннант, Бенлин, Эллесмере, Подгорье, Глиннет, и прочим добрым подданным его высочества Леофрика, где бы они не находились, и к какому бы состоянию не принадлежали. Объявляется награда за поимку подлых воров и злоумышленников Родрика и Гарана…»

— Вот! – возбуждённо вскрикнул Гаран. – Я ж говорил!

Его товарищ только отмахнулся.

«…за живых по пять золотых кернов, за мёртвых по два керна и одной серебряной марке, каковая награда будет выплачена незамедлительно.

Названный Родрик, родом из физов, телосложения сильного, высок ростом, но не превышает меры, волосы светлые, бороду бреет, на левой груди шрам длиною в ладонь. Гаран выше обычного, худ и жилист, лицо костистое, безбородое, волосы тёмные.

За укрывательство указанных злоумышленников виновный будет повешен за шею и будет висеть так до самой смерти, а принадлежащее ему имущество конфисковано.

Дано в Бреотигерне в 17-й день Бычьего месяца года 202-го от Основания и подписано самолично светлейшим герцогом Леофриком Бедвиром».

— Пусть мортох сожрёт меня со всеми потрохами! – взвился Гаран. Он вскочил и принялся вышагивать взад-вперёд. Поляна была небольшая, и его нервно подпрыгивающая фигура то ныряла в темноту, то вновь появлялась в круге света, отбрасываемого костром.

— Хватит мельтешить, — наконец, буркнул Родрик.

Тот остановился.

– Я ж говорил тебе: не надо было всё брать! Взяли б только то, что причиталось, глядишь, и не искали бы!

Выражение лица Родрика ничуть не изменилось. С задумчивым видом он покрутил пергамент в руках и швырнул его в огонь. Кожа вспыхнула и скукожилась в чёрный комочек.

— Холодно, — безразлично произнёс он.

Гаран оторопело остановился.

— Чего?! Какой, к Вилу, холодно? Ты слышишь, что я говорю? С повинной надо идти, нам отсюда ходу нет. Слева горы, справа – топь. Они наверняка посты на дороге выставили…

Ни слова не говоря, Родрик отстегнул застёжку плаща и, расстелив на земле, высыпал на него содержимое довольно увесистого кожаного мешка. Оттуда дождём посыпались монеты.

— Вот, — сказал он, — здесь сто тридцать два керна. Половина – твоя. Можешь взять и идти в пасть хоть к самому Вилу, хоть к герцогу. Тебя там напоят, накормят и девку дадут какую пожелаешь, даже не сомневайся. А я ему семь лет служил без малого, уж и сосчитать не могу, сколько раз смерти в глаза смотрел, а что взамен получил? Жратву, кислое пиво и четыре дарна серебром. Леофрик мне должен, и я скорее это золото по болоту разбросаю, чем ему верну.