Глава III. У моря.

Глава III. У моря.

Михаил Огнев, ветеран Российской армии, отдыхал в беседке у пирса. Он любил вечернее море. В его закатных бликах громадными исполинами, выстроясь в очередь, медленно приближались к нему наливные танкеры. А совсем рядом он наблюдал, как на прибрежную гальку с мягким шумом через равные промежутки времени накатывались волны, уходя, оставляли песчаную грядку, затем размывают её, чтоб вновь намыть новой волной.

Сзади гудел, свистел, орал южный приморский город, пугая чаек, которые планируя, накоротке, присаживались на пирс причала.

За шесть лет жизни у моря всё это начало входить в сознание и плоть Михаила Огнева, привыклось. Всё, о чём он мечтал, трудясь в меру сил, до семидесяти лет сбылось: вот оно море — купайся, плавай в вечерней или утренней прохладе, сиди с удочкой, а как вкусны эти незадачливые бычки, а как приятно дождаться поклёвки кефали или камбалы. А вон справа на стоянке машин свой Форд Скорпио, какая сила, мощь и безотказность — от величавой реки Катуни — до Тихого Дона и моря катил без проблем. А теперь — 20 минут — и вот оно море, как приятно под лёгкий шум волны дышать морем, вспоминать, думать. И Огнев вспоминал.

Семьдесят лет — пора подводить кое-какие итоги. Несколько забегая вперёд, скажу, что главный итог — это 46 лет совместной жизни со своей незабвенной Натальей Александровной. Мы не подвели друг друга ни в чём. Мне не в чём упрекнуть свою Натали. Столько лет военной жизни — это десяток переездов к новым местам моей службы, частое отсутствие работы по профессии, взлёты и неудачи в моей службе — всё пережили вместе без нытья и злобы, глядя только вперёд в будущее. Я во всём доверял и верил Натали. Она отвечала взаимностью — постоянно восхищаясь моей деловитостью, умениями, терпением.

Особо вспоминается или стоит особняком наша жизнь в переломные девяностые годы. И здесь моя половинка, моя Натали, смело без малейшего нытья вместе со мной впряглась в физическую работу. И как мы трудились и жили десять лет — это целый роман, подвластный лишь воображению поэта.

Позволю коротко остановиться на этом периоде. В девяностом году я поехал в Нижний Новгород, где прошёл курсы пчеловодов при сельскохозяйственном институте, а следующей весной мы уехали на Алтай к себе на Родину. Там купили домик в деревеньке и несколько пакетов пчелиных семей для разведения пасеки.

Так мы стали фермерами-пчеловодами. Поселковый тракторист самостоятельно, без моих просьб спозаранку прогазовал под окном дома и попросил показать, сколько и как вспахать огород. Так было заведено колхозом — пахать огороды всем подряд каждую весну без взымания платы.

Обо мне посёлок узнал вмиг, что у нас поселился бывший военный, да ещё в чинах. Мужикам было интересно поговорить со мной, рассказать о своей бывшей службе и узнать как там сейчас в армии.

Любит наш российский народ свою армию. Все здоровые мужчины прошли через неё вплоть до девяностых годов, и большинство добром вспоминают свою службу, всю жизнь — помнят своих командиров и товарищей по службе. Это очень важный аспект в менталитете нашего народа. Именно эту любовь к своим защитникам и надо положить в главную Российскую идею, а не голый патриотизм в защите от врагов России. Этих защитников-мужиков надо прославлять и сберегать, сберегать на деле всеми силами и средствами государства, а не выжимать из них все соки до последнего.

В эти первые годы, чтобы быть до конца правдивым скажу, что я привозил на пасеку маму — Марию Игнатьевну, ей было уже за девяносто, но она была ещё в силе. Поодаль со скамеечки, наблюдала за работой каждой семьи и, выбрав самые неблагополучные, осматривала вместе с нами их и давала советы. Иной раз я возражал ей, ссылаясь на учёных института. Она говорила: «Забудь институт, делай, как я говорю, с мёдом будешь». Она знала свои секреты и многие из них вместе с ней канули в лету. Я скажу лишь её главный секрет — секрет пчеловода: никогда не лениться — трудиться, как они, пчёлки — помогать им, особенно в весеннем развитии. А чтоб они быстро нарастили силу, кормить их только своим пчелиным кормом, вовремя лечить и давать витаминные подкормки, плюс тепло (это же Сибирь) и вовремя давать, без излишеств, строительную вощину. Для пчеловода это лишь только начало, азы пчеловодной науки, а сколько теперь нового в этом деле — просто не счесть. И кто их применяет, не отбрасывая само естество пчелы, а совмещает их, тот становится очень успешным пчеловодом.

Следующим этапом в нашем нелёгком труде — это реализация продукции. Здесь нам помог Бог — послал человека, совсем не рядового, с комбината торговли и питания Новокузнецкого металлургического завода. Там своя лаборатория для проверки мёда, хороший приём и деловая атмосфера, всё то, что надо любому предпринимателю.

А мысли уносят Огнева снова и снова к главному того времени — делам переустройства общества, для чего?

На западе, особенно хорошо это поставлено в Чехии — созданы пчеловодные кооперативы, через них идёт снабжение пчеловодов всем необходимым и реализация их продукции, соответственно и налоги для пользы государства.

У нас с другого конца, — с Государственной Думы — думают, как обложить пчеловодов налогом, а потом отлавливать их по лесам, полям и весям. Кооператив организует продажу этого ценнейшего для человека продукта не только у себя, но и в крупных торговых сферах. А сейчас вы найдёте продукты пчеловодства в «Магнитах», «Пятёрочках», шопах — нет. Вот они бедные и торгуют на блошиных рынках, а отсюда, как всегда, к ним подвизаются поддельщики продукции.

Да, тот период запомнился нам — работой в поте лица, русской баней, встречами с хорошими, добрыми сибирскими людьми. Нет, не ушёл сибирский дух из её глубинки, он живет, и будет жить в людях до скончания века, и ни какому золотому тельцу не победить его, не вытравить. Но вместе с ощущением счастья в этих моих раздумьях у моря, дома ли, в саду — меня всё чаще стали посещать тревожные мысли: у моей Натальи Александровны прогрессирует гипертоническая болезнь. На моё предложение пролечиться в городской клинике, она отложила лечение на потом, после поездки к своей школьной подруге Вере, которая живёт в Крыму. Я понимал, что это её мечта, мечта вместе вспомнить юношеские годы, пройтись по прожитым годам, поведать подруге о самом сокровенном в их жизни.

Мы никогда ни в чём не перечили друг другу. Так и в этот раз, я, молча, углубился в себя, постарался всё вспомнить, провести анализ всего того, что хоть сколько-то касалось этого важного для неё предприятия.

И вновь ожила, завертелась в моей памяти брошенная когда-то Натальей фраза: «ветреная девчонка». Вспомнилось, как Натали была рада нашему окончательному решению — ехать жить в какой-либо южный приморский город. Теперь мне стало понятно, что она через знакомых своего родного райцентра нашла адрес подруги в Крыму, написала ей письмо и теперь с нетерпением ждёт ответ, чтоб договориться о встрече.

И ещё — вчерашним вечером так волновалась, что даже всплакнула, а успокоившись, допустила не присущую ей откровенность, что сестрица Веры «ветреная Светка» ещё в год нашего знакомства и переписки написала ей письмо с «лестными» характеристиками на меня. Она узнала о той нашей встрече и причине того скорого моего убытия домой из райцентра и пыталась таким образом расстроить наши отношения.

И вот теперь Наталья с нетерпением ждёт письмо, чтоб съездить в Крым и встретиться с подругой. Конечно же, я готов помочь ей в этом — домчу вмиг до Керченской переправы, посажу на паром, а потом по её звонку встречу там же.

Резкий гудок пирсового катера прервал мои раздумья.